72 Голодные Игры.

Я иду по дороге, солнце только начинает подниматься из-за горизонта. Прошла неделя после того, как мы вернулись из Капитолия, и жизнь текла очень вяло. Я разбогатела настолько, что мои отец и брат могли бы больше никогда не работать. Денег бы хватило на всех, но они оба продолжали заниматься прежними делами, лишь отец перестал выходить на завод по выходным. Я хотела вернуться в мастерскую мистера Уолкера, но боялась самой себя. В его магазине столько острых предметов, а моя психика все еще нестабильна. Вдруг нахлынут воспоминания, как тогда объяснить мистеру Уолкеру, почему я согнута пополам и задыхаюсь на ровном месте. Лучше мне не становилось, панические атаки продолжали накатывать каждый день. Всплеск эмоций, произошедший ночью в первый день после приезда из Капитолия, прошел, и теперь меня накрыло все прежнее безразличие. Блайт навещал меня два раза за эту неделю, спрашивал как мои дела, но я то знаю, что ему нужно. Хочет знать, как обстоят дела с Джоанной. Тут мне сказать ему нечего, Джоанну я не видела целую неделю и понятия не имела, что с ней. Наконец, отец не выдержал и субботним утром спросил, почему я совсем не выхожу из дома. На это мне тоже нечего было ответить. - Элис, ты же знаешь, что для того, чтобы прийти в себя, тебе нужно чем-то заняться. Почему бы тебе не пойти в город, навестить старых друзей? - сказал он. Друзей навещать я не хотела по нескольким причинам, но в целом я боялась все того же срыва, выбрав не свою терапию через людей, а изоляцию людей от нестабильной натуры. - Тебе же нравится общаться с Блайтом, - как бы между прочим добавил отец. Я кивнула. Что правда, то правда. Блайт единственный, кто знает всю ситуацию целиком и единственный, кто понимает, через что я прошла. С ним у меня нет проблем, потому что с ним мне нет нужды притворяться, надевая на себя маску, которую я носила даже при отце с братом. - Если не хочешь видеть старых друзей, как насчет новых? - продолжил мысль отец, и я поняла, что он намекает на Джоанну. Может, это Блайт поговорил с ним? Не выдержав пристального взгляда отца, я доела ранний завтрак, собрала короткие волосы в хвост, надела куртку и вышла на улицу. Так я и оказалась на дороге, ведущей в город. Дом Джоанны в деревне победителей был прямо напротив моего, но я так и не решилась к ней зайти. Ноги сами несли меня вперед, через рабочие участки и заводы. Скоро я дошла до города и свернула в проулок, где обычно мало народу, нарочно избегая главной площади. Напрасно, сегодня же суббота, и так рано никто не встанет, если на то нет нужды. Мне попадаются пара рабочих, но когда я выхожу из города в очередное поселение, улицы снова становятся пустыми. Я петляю по пригороду, богато обустроенные дома сменяются на ветхие избушки. Ноги сами несут меня по неведомому мне пути. Я никогда не была в этой части Дистрикта, как бы мне не заблудиться. Птицы ободряюще чирикали, радуясь восходящему солнцу, прохладный воздух пах хвоей и опилками. Добравшись до самого края поселения, я уже думала развернуться и пойти обратно, как вдруг заметила одинокую фигуру стоящую напротив заброшенного дома. Сама не зная зачем, я подошла поближе и ужаснулась. Это же Джоанна. - Джоанна, - собравшись с духом, окликаю ее я. Сейчас или никогда, пора прояснить наши отношения. Несмотря на то, что позвала я ее тихо, Джоанна вздрогнула и резко обернулась. Я подняла руки, показывая, что пришла с миром. - А, это ты, - разочарованно сказала она. - Ты кого-то ждешь? - спрашиваю я. - Не совсем, - говорит Джоанна, и снова поворачивается к дому. - Это твой старый дом? - догадавшись уточняю я, не уверенная, хочет ли моя собеседница продолжать разговор. - Да, - тихо отвечает Джоанна. - Хочешь осмотреться? Удивленная подобным предложением, я неуверенно киваю, и мы проходим через плохо окрашенную калитку на территорию дома. Одноэтажный и деревянный, этот дом был настолько ветхим, что мне стало ясно, что тут никто не живет уже несколько месяцев, наверное, с весны. Дверь была распахнута и свисала с одной петли, внутри было много жухлых иголок, с окружающих периметр деревьев, и шишек. В потолке была большая дыра, вещи небрежно валялись, мебель поломана. - Джоанна, - все еще неуверенно позвала я. - Мммм? - помычала она в ответ, рассматривая искусно вырезанные из дерева часы на полке. - Прости меня, мне жаль, что я не смогла тебе помочь, - ни с того ни с сего говорю я, сама не понимая в чем дело. - Если бы можно было вернуть то время, когда мы только приехали в Капитолий, я бы прошла через эти Игры снова, лишь бы на этот раз сделать все как надо! Джоанна молча разглядывала все те же часы, стрелки их давно не двигаются, между ними появилась паутина. - Ты не виновата, - наконец говорит она. - Ты была всего-лишь трибут, один из 24, горящая желанием продлить свою жизнь. Это нормально, Элис, жить хотят все. Этот твой мотив мне понятен. Хоть я и не одобряю твоих действий на арене, хоть они и шли в разрез с тем, что я тебе говорила, ты вытащила себя оттуда, а это был самый первый совет, который я тебе дала еще в поезде, помнишь? Я смутно припоминаю просмотр телевизора в поезде. Джоанна тогда была в своем репертуаре, постоянно закатывала глаза и язвила в ответ на все, что я говорила. Заметив мое осуждающее лицо во время показа победительницы из 4, Джоанна посоветовала мне для начала разработать такую тактику, которая вытащила бы меня с арены, а потом судить остальных победителей. - Ты была права, - говорю я. - Во всем. А я тебя не послушала, - говорю я так тихо, что только Джоанна могла услышать мои слова. - Ммм, - снова промычала она, лишь для того, чтобы дать мне понять, что меня услышали. Мы молча стояли в разгромленном доме, минуту, две, пять, десять. У меня начали подкашиваться ноги, ведь я так давно не занималась ничем активным. - Хочешь я починю твои часы? - вдруг спрашиваю я. - Что? - переспросила Джоанна, оторвавшись от точки, в которую смотрела до этого. Ее выражение лица было каким-то странным, нерешительным. - Я работала в мастерской мистера Уолкера, и к нам иногда приносили разного рода сломанные вещи, не совсем по нашей специальности. Пару раз я видела, как он чинит часы, если хочешь, я могу попробовать исправить вот эти, ну и приведу их в порядок внешне. - Вот эти часы? - неуверенно спрашивает Джоанна. - Да, посмотри как аккуратно вырезаны узоры, цветы, листья, иголки, шишки, такая тонкая работа, будет жаль, если эта красота пропадёт бестолку, - говорю я. - Наверное, было бы неплохо привести их в порядок, - наконец отвечает Джоанна после минуты молчания. - Отлично, - отвечаю я и почему-то улыбаюсь. Мышцы лица отвыкли от подобных действий, и улыбка получилась слабой, но явно заметной, потому что Джоанна как-то странно на меня посмотрела. Я подошла к полке и взяла часы. Джоанна смотрела то на меня, в близи разглядывающую узоры, то на часы. Во мне же проснулся профессионал. - Откуда вы их взяли? - удивленно спрашиваю я. - Они, наверное, стоили кучу денег. - Мой отец сделал их для мамы, свадебный подарок, - монотонно отвечает Джоанна. Я поднимаю голову, боясь, что своим вопросом сделала только хуже, а ведь все так хорошо начиналось, но лицо Джоанны не выражало никаких эмоций. С ней разговаривать - как по минному полю ходить. - Он был хорошим мастером, - говорю я, и ответа не получаю. Джоанна пожала плечами и отошла от меня на пару шагов, сделав вид, что заинтересовалась какой-то безделушкой, валяющейся на столе. Постояв в молчании еще минуту, я наконец не выдержала. - Мне, наверное, пора. Отец будет волноваться, я не сказала ему, куда ушла, - неловко говорю я. - Иди, - все тем же монотонным голосом отвечает мне Джоанна. - А ты не пойдешь? - спрашиваю я, уже зная ответ. - Нет, мне… Я хочу еще немного осмотреться, вдруг найду что-то полезное, вроде этих старых часов, - говорит Джоанна, все еще стоя ко мне спиной. - Ладно, - говорю я. - Тогда до встречи. Не дождавшись ответа, я вышла из дома и через калитку направилась в сторону города. Ну я и забрела. Обратная дорога показалась намного длиннее, чем прогулка ранним утром. Пару раз я зашла не туда, пришлось заново искать тропинку обратно. Полчаса я скиталась по улицам незнакомого района, и в итоге наконец вышла к тому месту, где свернула неправильно. Не выдержав, я почти решила спросить у появившихся прохожих дорогу до города, как зазвенели сирены. Я вздрогнула и посмотрела на небо. Все чисто, никакого нападения, тогда зачем сирены? Мимо проехал здоровый бортовой грузовик с рабочими. Не сразу поняв, что случилось, я присмотрелась к тому, что было внутри. Бочки с водой. Я автоматически повернулась в сторону, откуда шла. Вдалеке, за обветшалыми домами, виднелся дым. Ноги сами понесли меня вперед, я зажала часы в руках, будто это был мой спасательный жилет. Подоспела я как раз к тому моменту, когда рабочие уже пытались потушить огонь. Мимо меня проехал фургон с миротворцами. Мои ноги подкосились, и я схватилась за забор, чтобы не упасть. Сердце резко забилось с такой быстротой, что голова заболела. - Джоанна, - прошептала я. - Там кто-то внутри! - закричал один из рабочих, обращаясь к миротворцам в специальных костюмах. Пожары в 7 Дистрикте не были редкостью и тушили их в основном обычные люди, но тут все было куда сложнее. Горел дом неугодной Капитолию победительницы. Собрались соседи, началась возня с ведрами и шлангами, наконец один из миротворцев проскочил через стену огня и оказался внутри. В этот момент рухнула крыша. Собравшиеся люди охнули от неожиданности. - Кто был внутри? - спросил кто-то сзади меня. Я не могла отвести взгляд от горящего дома. Жуткие языки пламени так и плясали перед нами. Прошла минута, и перед нашими глазами тот же миротворец вытащил из дома обгоревшую Джоанну. Ее волосы почти все осыпались, одежда лохмотьями свисала с плеч, штаны были все в дырках. Похоже, миротворец успел вовремя потушить охватившее Джоанну пламя. - Веди ее сюда, - приказал главный миротворец своему подчиненному. - НЕТ! - кричала Джоанна, пытаясь вырваться из цепких рук мужчины, который тащил ее к фургону. - НЕТ! Дайте мне умереть! Не трогайте меня! Убийцы! - кричала она настолько громко, насколько могла. Меня замутило. Страх смешался с отчаянием, и я снова ощущала все свои эмоции резче некуда, совсем как на арене в самом начале Игр. - Сюда, - приказал главный миротворец, и они оба попытались затолкать Джоанну в машину. Видимо, кто-то вколол ей что-то непонятное, потому что Джоанна резко перестала сопротивляться и безжизненно повисла на руках у мужчин державших ее. - Так-то лучше, загружай, - сказал главарь. Двери машины захлопываются, толпа второпях расступается, и Джоанну увозят. Я даже боялась предположить, что с ней сделают. Однако одно теперь я знала точно: жизнь победителей всецело принадлежит Капитолию, и только он один может решать, кому жить, а кому умереть. Люди уже начинают расходиться, а я так и стою, прижимая к себе часы - единственное, что осталось от семьи Мейсонов.