Недотроги — пища для сексуальной диеты
Eugene Ryabyi
В свои шестнадцать Тэхëн никогда бы не подумал, что ему придётся идти на такой отчаянный шаг. Может быть, даже не совсем обдуманный? На данный момент это не так уж и важно, что было сделано никак не изменить, остается только смириться с подобием ещё до конца неизвестной, новой жизни. Весь день в голове кипело сотни мыслей, миллиарды исходов событий свадьбы с неизвестным альфой, что не редко вызывали в страхе желание отступить, но куда..? И кто его отпустит? На рассвете несколько омег тут же начали подготовку к предстоящему торжеству, не давая ни одной свободной минуты побыть наедине с самим собой, докучая любыми мелочами: начиная от советов, заканчивая строгими предупреждениями. А поездка по малоизвестным территориям, до не менее малоизвестного дома, была настолько скучна, что Тэхëн нередко умудрялся заснуть во время очередных слов о предстоящем замужестве, и всё потому, что на голове была одета плотная белая вуаль, закрывающая всё что только можно, и с непривычки через неё было очень сложно смотреть на, казалось бы, обычные предметы в какой-то пелене. Но когда её сняли, Тэхён наконец-то почувствовал спокойствие и непринужденность, скованные с самого утра. Рядом появилось совсем другое окружение, состоящие из незнакомых омег: по-видимому, придворных слуг короля этих земель. Они так же, как и прошлые, продолжали крутиться по сторонам с разными поручениями, уже не так сильно тревожа юного принца, с огромным интересом рассматривающего небольшую комнату, обшитую чуть ли не в золоте, в мягких светлых тонах и с неописуемым видом из балкона, на который тот смог быстренько прошмыгнуть несмотря на возражения со стороны. Безграничный лес тёмных и светлых оттенков зелёного, оранжевого, местами жёлтого виднелся вдалеке, ровно подстриженная трава с такими же кустами прямо под ногами и множество цветов, рассыпанных по каждому уголку этой обширной территории дворца и ослепительное солнце на чисто голубом небе. Что может быть прекрасней? Улыбка тут же появилась на лице принца, ведь это совсем не то, что он как-то мог себе представить, по типу сырых, пыльных и каких-нибудь затхлых, полуразрушенных покоев со ржавыми решётками на окнах… Жутенько. Однако это «жутенько» молниеносно сменилось щенячьим восторгом от того, что самые худшие опасения не оправдались. Всё же, вспомнив про главную цель всех их резких и таких внезапных приготовлений к никак не запланированному браку, слуги отыскали потеряшку, стоявшую на свежем воздухе. Взяв Тэхëна под обе руки, двое фрейлинов быстренько увели его с балкона, загнав в комнату чуть меньше и серей, со всякими разными цветными баночками, стоящими на полочках по бокам, каменным полом и такими же стенами, с широким окном напротив дверей, но самое главное украшение – это белоснежная внушительная в своих размерах ванна. Один из них пытался что-то объяснить и даже донести до полного очарования омегой, а второй, всё время наблюдая, без лишних слов попросил снять лишнюю одежду и отдохнуть в своё удовольствие перед свадьбой. Тэхëн, немного помявшись от стеснения, продолжал стоять, смотря то на белый матовый мрамор, то на омег, то в пол... Слуги сразу же поняли в чем дело и отвернулись, не обременяя своим присутствием. А после омега не торопливо стянул с себя вещи, отложив в сторону, и осторожно забрался в ванную. И лишь только когда он окунулся в тёплую воду со сладкими маслами, они, так и не повернувшись назад, оставили его, сказав, что принесут приготовленную одежду. Утомленно прикрыв веки, Тэхëн глубоко вдыхает, ощущая нежный аромат ванили в лёгких, на собственном теле и совершенно везде. Приятно… безумно приятно вот так лежать в воде и ни о чем не думать, только изредка, медленно водить кончиками пальцев по поверхности, слегка теребя гладь прозрачной жидкости, наслаждаясь нежностью каждого плавного прикосновения. Вот бы так было всегда. Суждено ли этому остаться вот так в этом спокойствии или всё будет куда хуже, чем страшные картинки в голове? Возможно всё, однако Тэхëн никогда не забудет сказанные ему слова о том, что его будущий муж, молодой одинокий альфа, великодушен и ни на шутку умён, а значит можно не бояться за своё положение в этом месте. И это, наверное, самое главное почему он согласился на всю эту авантюру. Но тогда его преследовала ещё одна большая проблема, заключающаяся в недостатке золота, и никак не для себя, а для своей семьи. Узнав о решении, никто и не был против положительного ответа омеги, наоборот, обрадовались, что было, конечно, чуточку неприятно. С того момента Тэхëн никак не мог успокоиться, представляя себе другую жизнь с другими её составляющими, потому что он знал наверняка, что заключив брак с королём чужой страны, ему придётся расстаться со своей семьёй, со всем своим прошлым. И это далось очень трудно. Хотя именно в этот прекрасный момент, волнует исключительно приятное ощущение того, что он попал в сказку. А король будет так же сказочен, как кажется теперь, вместо страшных картинок, описываемых воображением? Посторонние звуки быстро выводят из каких-либо мыслей. Вначале Тэхëн слегка прислушивается к ним, а затем и вовсе вылезает из воды, стаскивая с рядом стоящего стула махровый халат, накидывая на плечи пушистую ткань, слегка стягивая края поясом в районе талии. Остатки капель по-прежнему стекают с тела, немного холодя поверхность открытой кожи, покрывая еë мелкими мурашками. Тэхëн делает несколько шагов босыми ступнями, оставляющими разводы воды на шершавых камнях, и доходит до света от выхода впереди. Пальцы слегка касаются дверного косяка и края самой двери, чуть открывая просвет в любопытную неизвестность: совершенно пустой, ярко освещённый от лучей солнца за окнами-арками коридор, и те самые завлёкшие звуки. — Принц… он же ещё так юн, — слышится чей-то полушепот, — в таком возрасте заключить брак с тем, кто уже любит другого… ему определённо будет нелегко. — Разве не каждый в этом обществе идёт под венец из-за жадности и власти? Может, ему будет всё равно на похождения нашего короля, — отвечает второй каким-то более знакомым голосом, таким же тихим. — Кому будет всё равно на то, с кем спит его супруг? Тем более, когда это происходит прямо под носом в самом дворце. Край двери выскальзывает из-под пальцев, с характерным скрипом медленно закрываясь. Тэхëн в миг цепенеет, отступая как можно дальше, и при этом не сводит взгляд с захлопнувшегося выхода. Ему соврали, затащив в ловушку, ловушку собственных кошмаров. Уперевшись в кромку гладкой ванны и в страхе схватившись за неё, Тэхëн замечает, что уже далеко не один, и два опешивших от таких эмоций фрейлина моментально подходят ближе, понимая причину испуга с первой секунды. — Ваше высочество… Один из них тянется к принцу, пытаясь проверить всё ли хорошо, но тот в свою очередь отскакивает в сторону, словно ошпаривается кипятком. Сказка становится кошмаром, пробуждение от которого невыносимо ужасно. — Вы… м-мы… — встревоженно проговаривает, трясущимися руками протягивая церемониальный наряд тёмно-красного цвета, больше похоже на кровь, которой обливается сердце принца. — М-мы принесли одежду, давайте… — Не волнуйся, — спокойно, кладя руку на плечо своего друга и с лёгкостью забирая вещи себе. — Иди и проследи, чтобы никто не зашёл, ладно? Тот в ответ слабо кивает, соглашаясь с таким исходом, и выходит из комнаты, на этот раз плотно прикрывая дверь за собой. Тэхëн не сводит взгляда с омеги, более внимательно рассматривая его золотистые волосы, неприметные черты лица, за исключением ярко-зелёных глаз. А он точно попал в то место, на которое согласился? Сейчас же кажется, что его подменили, отправив к совсем другому жениху. Но эти омеги чуть младше его самого, разве они могут так просто обмануть? А если тот разговор правдив, тогда то, что ему говорили обо всём – глупая ложь, в которую он с радостью поверил… Самый близкий человек предал его доверие – теперь Тэхëну некому сказать даже слово, чтобы в ответ не услышать очередную ложь, и из-за этого становится ещё страшнее находиться в незнакомом месте с такими же незнакомыми людьми, играющими не только его жизнью, но и, по-видимому, ещё двумя. Пульс учащается в несколько раз. Тэхëн никак не планировал рушить чьё-то счастье, рушить своё счастье, заключая брак с уже любящим другого мужчиной. Потому как знал наверняка, что многие королевские свадьбы могут перерасти, хоть и не в настоящие отношения, но хотя бы в отношения на взаимном согласии и выгоде друг для друга. А сейчас безумно хочется отступить: дальше отсюда и от мнимого дома, ведь до взаимности в этих условиях им как до Луны. — Ваше высочество, прошу нас простить за сказанные в вашу сторону слова, это было оскорбительно к вам и к нашему королю, — низко кланяется в извинении, но не думает о том, насколько оскорбил своего государя, вряд ли юный принц пожалуется на такое, — Через час начнётся церемония, вам нужно приготовиться. — Я никуда не пойду. — Вы можете не идти, но если королевский советник узнает об этом, то попадёт не только нам, но и вам. Так что вам помочь или сами? — приподнимая тяжёлые красные одеяния в своих руках. Тэхëн на них даже не смотрит, презирая то, на что так поспешно согласился. — Я не выйду за него… — Прекратите, вам нужно одеться, иначе я позову стражу, чтобы они помогли, — более строго, чем было в начале. Переложив увесистый наряд на свободный стул, омега тянется к махровому поясу халата, цепляясь за края и моментально ощущая на своих руках чужие, не дающие продолжить. — Я сам… — Как будет угодно, — смиренно соглашается, вытаскивая кисти из-под ладоней принца, на ощупь отчего-то шершавых. Уже зная то, что Тэхëн вероятно не будет переодеваться в присутствии посторонних, фрейлин выходит из комнаты, но не отходит далеко, а напротив, подпирает собой двери. Во взгляде будущего короля отчётливо читалось не покорность в словах, а миллионы способов побега. Еле как управившись с массивнями одеждами, Тэхëн уж было пытается выйти, как получает небольшое сопротивление со стороны, однако его тут же выпускают, встречая при полном параде в компании огромного количества стражи и не меньшего слуг. Взгляд бегает по всем, в невозможности сконцентрироваться на чём-то одном. Такого скопления людей в одном месте он не встречал давно, а что же будет на самой церемонии, если уже здесь становится трудно дышать..? Тэхëн не успевает заметить, как перед ним появляются всё те же двое слуг, один из которых протягивает красную вуаль с золотой огранкой. Омега недолго пилит её взглядом, до жути не желая вновь оказываться под куполом туманной дымки, но выбора ему и не дадут – наденут силой, если потребуется. Так что без лишних скандалов он берёт вуаль, накрывая голову и лицо вместе с ней на этот раз ярко-красным цветом. А дальше всё, как в бреду: со всех сторон шум, беготня, руки, постоянно поправляющие всё что только можно на его теле, да так, чтобы было идеально, ни единого упущения… Вот кто-то уже помогает дойти по длинному коридору к каким-то дверям, вот уже смотрит в глаза под вуалью, держит за руку, стараясь что-то донести, пока в мыслях у Тэхëна только одно – безумство происходящего и как же его избежать. И всë-таки, где-то на периферии еле улавливаемого сознания, слышится голос того омеги, который, казалось бы, ещё минутой назад уговаривал его одеться: — Ваше высочество, назад дорога закрыта. — Почему? — в вопросе так и читается неподдельное удивление. — Сделаете хоть один шаг за пределы этих дверей не в ту сторону и вас тут же схватят, — тихо-тихо, сильнее сжимая запястье. — Прошу, идите только прямо – до алтаря. Фрейлин резко отпускает руку принца, замечая на себе посторонние, но самое главное неодобрительные взгляды. Тэхëн всё продолжает смотреть на своё запястье, обдумывая сказанное. Нет, он намерен уйти, но если он уйдёт, то как же выкуп, предоставленный за него для его же семьи? Как же сложится их жизнь, если он сейчас отступит, побоявшись за своё счастье, но самое главное за чьё-то? Тэхëн с интересом поднимает голову, заглядывая в щëлочку медленно расходящихся в стороны массивных дверей, открывающих длиннейшую красную дорожку, расстеленную прямиком до уже стоящего при параде короля, такого маленького издалека. По бокам находятся тысячи таких же мелких людей, склонившихся пред объявленным секундой ранее принцем и отныне омегой короля, слившихся в два больших тёмных пятна. Стук сердца – всë, что слышится в ушах. Кто-то немного подталкивает под спину, заставляя сделать первый шаг, больше похожий на последний. Кажется, этот кто-то – пустой ветер, сознание, не познавшее всего происходящего до конца. — Не пойду! — вскрикивает, на пятках разворачиваясь. Пустой зал с одним лишь мужчиной, стоящим точно напротив, в нескольких метрах, отчего-то навевает меньше уверенности, чем раньше. Высокая, статная фигура, одетая в не менее богатые одеяния. Ещё бы чуть-чуть и Тэхëн подумал бы, что это и есть король собственной персоной. Но всё же короны на нём нет, и не так давно уже удалось лицезреть будущего супруга. — Один шаг вперёд и вы получите всё, что пожелаете, — непоколебимо, одновременно делая шаг навстречу. — Один шаг назад – потеряете всё, — так же ступая назад. — У вас есть одна минута, на то, чтобы ещё раз вспомнить все условия договора. Или есть одна минута, чтобы оказаться на полпути к королю. Выбор, что может быть сложнее в этой жизни? — Но как же выбор короля? Разве он не любит другого? — любопытство никогда не доводило до добра… — Вас это должно волновать в последнюю очередь. Считайте, что за ваш брак вы получаете больше, чем отбираете у короля, — всё так же ровным тоном, взгляд падает за спину принца. — У вас осталось тридцать секунд. Пальцы мнут ткань одеяний, а зубы, как на иголках, то и дело покусывают нижнюю губу. За вуалью ничего не видно, особенно не видно насколько Тэхëн растерян и смятен от всей навалившейся комом ситуации. Незнакомец же не успевает уследить за каждым движением руки на свадебном наряде, но определённо видит, как принц место себе не находит, стараясь хоть чуточку побороть страх. — За то, что это не было обговорено в договоре, вы заплатите в два раза больше? — Если в этой ситуации вас волнуют только деньги, то да, так и быть, вы получите в два раза больше. — Король сильно влюблён в него? — совершенно тихо, даже незаметно, по сравнению с предыдущими фразами. — На что вы можете рассчитывать, заключив этот союз? — усмехается, вылавливая ключевое. — У вас будет неограниченное право, можете приказывать будущему супругу сколько влезет, бывшие короли всегда будут на вашей стороне. Тэхëн ступает вперёд, а альфа ни на шутку удивляется… плана «б» в случае отказа у него не запаслось. Но под плотной вуалью появляется лёгкая, слегка натянутая улыбка на такую очевидную реакцию. Принц неспешно разворачивается, глубоко выдыхая, и приподнимает голову, выпрямляя осанку и шагая навстречу неизвестности. Плана «б» у него тоже, к сожалению, не запаслось. Столкнувшись с чёрным взглядом короля, Тэхëн напрочь забыл как дышать, стоять и в принципе функционировать. Слишком суровы эти глаза, слишком больно презирают его за содеянное и так и душат, медленно раздирая на куски. Что там с планом «б»? Может, стояло сбежать прямо у алтаря?.. Однако, дëрнись он хоть на миллиметр не туда и стража тут же была бы готова оказаться рядом – это было отчётливо видно по тому, как они пристально следили. Так что Тэхён не рисковал бежать на глазах у всех, ведь можно тихо-мирно договориться, без всяких там угроз и страданий для каждого. В этом он был уверен всё время – до того, пока не оказался один на один с королём этих земель. Отныне и навсегда, своим королём. Стоя перед своим будущим мужем, Тэхëн никогда бы не подумал, что будет настолько больно смотреть ему в глаза, касаться и находиться рядом. Очень сложно было заставить поверить себя в то, что он не рушит ничего, лишь действует ради обеих сторон. Но нередко мысли возвращались, совпадая с вечно злым взглядом короля в свою сторону. И это внутреннее противостояние убивало. Руки начали в страхе трястись, особенно это было заметно, пока омега всеми усилиями старался сохранить равновесие, стоя на ватных ногах и в то же время протягивая руку альфе для законного обручального кольца, точнее даже двух. Вуаль прекрасно скрывала не только лицо, но и всю растерянность и ужас в совершённом. Яркое солнце ослепляло весь день, и вправду, миллионные взгляды на теле прожигали многочисленные дырки, кажется, именно поэтому его лица никто не вправе видеть. Хорошо, что Тэхëну не нужно такое ограничение, ведь его мужа не от кого прятать. За всё то время, проведённое в компании короля, он успел вглядеться сквозь непроглядную пелену и заметить кроме чёрных глаз такие же волосы, словно густая смоль, слегка завитые на концах. Тэхён много изучающе-откровенно смотрел в его сторону, пока супруг, изредка ловив его взгляды, корил и презирал, заставляя чувствовать себя погано, настолько, что хотелось отмотать назад, в то время, когда ему ещё давали в выборе сделать «шаг назад». Но, увы, уже состоявшийся муж не отпускал от себя ни на метр, постоянно следя, будто Тэхëн только что заключил брак с каким-нибудь стражником. Вес короны был значительно тяжёл, особенно, когда дело касалось спуску со ступеней. Золотая вещица чуть не упала, пока Тэхëн пытался её поймать, да себя удержать, да на короля в добавок не упасть... В общем-то, он точно запомнился всем и каждому своей неуклюжестью и грацией. Время быстротечно шло, не оставляя и капли тех спокойных секунд в уже не таком удушающем обществе. Тэхëн даже глазом не успел моргнуть, как король исчез, а его сопровождали до боли неизвестные люди, оставив в такой же неизвестной комнате. Темно-серые стены, одна большая кровать, застеленная белыми простынями, на которую его тут же усадили ничего толком не объяснив, и тусклый свет от нескольких свечей на небольшом столике с двумя фужерами и, по-видимому, вином впереди. Гулко сглотнув в кристальной тишине, в голову полезли те самые миллиарды мыслей, которые только и твердили: сейчас они встретятся один на один, без посторонних, с их личными проблемами, загнавшими в тупик. За окнами глубокая, тёмная ночь с одинокой полной луной, без любимых звёзд, рисующих полотно вселенной. Не попробовав и крошки за целый день, желудок принимается усердно пережевывать свои соки, моментами урча и давя на стенки, от чего становится ещё хуже, теперь уже не только снаружи, но и внутри. Плотная вуаль мешается пуще прежнего, особенно в дыхании, – так и хочется её сдернуть. Однако Тэхëн покорно ждёт непонятно чего, ведь это вовсе не настоящая свадьба, с чего он решил, что всё будет по правилам? Но так хочется верить, что этот шаг был сделан не зря, что его примут, хоть и не как настоящего мужа, но хотя бы как равного, как и должно было быть без всей известности в правде. Золотые широкие кольца, одно от короля, другое тоже от него, но сейчас уже омеги, непривычно давят на безымянный палец и, чтобы немного отвлечься, ладошка скользит по расправленной кровати со снежными мягкими простынями… Им же не придётся спать?! Тогда зачем всё это? Для вида? Тэхён упустил одно. Супружеская ночь. Запамятовал как-то. Он этого не допустит, но больше Тэхён надеется, что альфа сам не возжелает его в своей ложе. Тэхëн резко возвращает взгляд на всё время закрытую дверь, за которой именно сейчас слышны невнятные, посторонние звуки. На этот раз подходить как-то не хочется – прошлый интерес успел изрядно потрепать. Рука с обручальными кольцами возвращается на сомкнутые коленки, а пальцы ненароком вновь и вновь касаются гладкого, переливающегося бликами в свете нескольких свечей золота. Такие вещи ему ещё никто не дарил. Хотя, можно ли это считать подарком, а не просто одолжением? Столько вопросов, которые хочется задать любому, но ответ точно не будет состоять из новой порции лжи?.. Дверь внезапно открывается, впуская гостя в свою тишину. Король ненадолго замирает у входа, рассматривая силуэт омеги со свисающими ногами на высокой кровати. И через секунду, очнувшись, проходит, прикрывая за собой дверь. Тэхëн вздрагивает, ощущая, как постель с боку проминается под тяжестью чужого тела, и опускает взгляд на свои коленки, тяжело дыша через красную ткань. Мужчина совсем близко – и эта мысль сводит с ума, пугает своей неизвестностью. — Снимешь эту тряпку сам или как? — Это должен сделать мой супруг, — с долей страха, одновременно нервно перебирая пальчиками ткань одеяний где-то сбоку. Чонгук недолго молчит и неожиданно пододвигается ближе, всматриваясь в смутные черты за вуалью, всё так же с презрением, как и в начале. Пальцы тянутся, стараясь коснуться той самой красной пелены, однако Тэхëн моментально наклоняется назад, ладошками облокачиваясь о застеленную постель. И что на него нашло?! Он же сам хотел, чтобы её сняли! А тут в страхе мечется из стороны в сторону, словно его убьют, если увидят лицо. Рука короля замирает в воздухе, так и не достав до задуманного. Чонгук переключается на рядом стоящее вино, забывая об этом моменте, наливая себе полный бокал, и залпом выпивает даже не поморщившись. Золотой фужер летит куда-то в сторону, не разбиваясь, но с характерным звоном ударяясь о твёрдый пол. Тэхëн дёргается, резко вдыхая, и взгляда не сводит с отброшенной вещи, сильнее цепляясь за белую простыню. Сердце учащает свои удары, сжимаясь от страха оказаться на месте фужера. Но Чонгук ничего не делает: просто сидит рядом, так же следя за этим предметом. Спустя минуту Тэхён с опаской возвращается в привычное положение и всё же поворачивает голову в сторону альфы, неуверенно решая прервать надоевшую тишину: — Мне рассказывали о том, что у вас кто-то есть, — пальцы всё так же мнут жёсткую ткань, — Давайте, вы останетесь при своём, а я при своём. — Что? — Разграничим наши жизни. Я не хочу вмешиваться в вашу, тогда вы тоже не должны в мою. — Смеëшься? — по лицу тут же пробегает презренная улыбка, а взгляд падает на собеседника, — Ты теперь мой омега, к чему бы мне разграничивать нас? — Я не ваш. Чонгук на это лишь цокает, снимает свою корону, откидывая к подушкам на постели, и тянется к венцу мужа, отправляя его туда же, куда и свой, а после без лишнего сопротивления сдергивает мешающуюся вуаль, наконец-то открывая лицо. Настолько откровенно и прямо Тэхëна ещё никто не разглядывал… Становится не то чтобы не по себе, хочется исчезнуть, куда-нибудь на край света. Дышать впервые за это время дается легче, однако вся ситуация усугубляет это «легче» до нуля. Мужчина касается плеча омеги, надавливая и резко толкая на постель, моментально садясь сверху бёдер, а губами оказываясь в двух сантиметрах от когда-то скрытых вуалью. Тэхëн гулко сглатывает, ощущая на своей груди плотно прижимающую к простыням руку, спускающуюся к завязкам брачных одежд. — Мой, ещё как мой, — усмехающе шепчет, тёплым потоком воздуха опаляя приоткрытые невинные губы, — Попробуй оспорить то, что указано в том договоре, тогда ты перестанешь быть моим. Тэхëн впервые более разборчиво может разглядеть густые черные брови альфы, чуть выше длинных ресниц такого же цвета, аккуратный нос, и даже еле заметную родинку под губами. И почему такой красивый король так просто говорит о таком важном? Зачем даёт больше, чем того требуется? Зачем вообще его касается?! Чонгук с лёгкостью развязывает небольшое препятствие, не отводя на улыбке поедающего взгляда с чёрных зрачков, в страхе бегающих по его лицу. Тёплые пальцы скользят под ткань в поисках ещë одной, последней завязки в одеждах новоиспечённого супруга, и, найдя, останавливаются, неторопливо распутывая слабый узелок. А у Тэхëна проносятся бесконечность картинок, словно снятых за всю жизнь. Не этого он ожидал, определённо не этого от альфы, уже влюблённого в другого....тот, за кого ты выйдешь… он правда очень хороший, одинокий и великодушный...
Да даже без влюблённости, какого чёрта здесь происходит?! Куда он попал? В сказку или в ужастик?! Этот мужчина… он не выглядит как кто-то жестокий, но почему тогда ведёт себя так, не пытаясь идти на уступки? Глубокий взгляд убивает одним выстрелом, однако всё должно быть по-другому, так, как представлялось в воображении – без принуждения…...ответственный король, уважающий омег...
В мыслях всё смешалось пуще прежнего. Кажется, Тэхëн начинает забывать собственное имя, происхождение и всё, всё, всё из мнимого прошлого. Ему хоть когда-то говорили правду? Или эта правда просто во много раз отличалась от действительности? Юноша отвлекается лишь на то, что коварные руки супруга пробираются дальше и дальше, добираясь до сокрытого, на что он сильнее пугается, стараясь выкрутиться из-под увесистого тела, но ему не дают, сильнее вдавливая в белую простынь. Развязав вторые верёвочки, Чонгук не мелочится, сразу протаскивая руку под свадебные одежды, касаясь отдающей жаром груди и безудержно колочащего сердца. Тэхëн вздрагивает, пытаясь отползти повыше, однако это заканчивается очередной неудачей и невыносимой паникой только в одних глазах. Пальцы ложатся на щеки, пытаясь успокоить и остановить от бесконечных верчений в разные стороны, но Тэхён находит момент и кусает их со всей силой, вынуждая отдернуться от себя, к сожалению или к счастью, лишь на долю секунды, а затем они уже далеко не пытаются остановить за щеки, крепко прижимают за шею – там-то он точно бессилен. Тэхëн и вправду утихомиривается, больше не пытаясь вырваться, лишь смотрит в ответ на такого надменного короля. Нет, для него он не король. Никогда им не станет. — Милая сучка показывает зубки в не желании исполнить свой супружеский долг? — Разве ваш омега не будет против? — а на губах играет ответная улыбка, заставляющая альфу спрятать свою. — По бумажке ты тоже мой, так что перестань сопротивляться. Прикосновение с шеи исчезает, медленной дорожкой двигаясь ниже, вновь доходя до приоткрытых тканей. Нежно оглаживая оголенную кожу, Чонгук постепенно наклоняется, стараясь добраться до губ. — Я не буду с вами спать, — возникает, пихая ладошку с раскрытыми пальцами прямо в лицо супруга, заставляя от неожиданности уткнуться в неё носом. Недолго посмотрев на такой неординарный способ защиты, Чонгук прекращает свои прикосновения и насильно убирает бесцеремонные пальцы в сторону, на этот раз не отпуская, а так же, как и всего омегу, зажимая в тиски к перинам. Тэхëн пугается сильней, не прекращая попытки хотя бы вытащить запястье. — Ты не у себя во дворце. Теперь я твой муж и твой король. А мои приказы не обсуждаются в исполнении. — Прошу простить, с этого дня вам придётся мириться с моим мнением тоже, — выплёвывает каждое слово, ударяя свободной рукой по боку мощного тела над собой. — Если я сказал, что не буду, — второй удар приходится уже в грудь, — значит не буду. Усвоили? Однако на альфу это даже нельзя сказать, что подействовало, вроде его ударили, а не сдвинули, и от этого становится не по себе, ведь лёгкие с каждым разом вдыхают всё меньше, сжимаясь под весом тела над собой. Тэхëн пробует ещё и ещё, затем вовсе надавливает ладошкой на грудь, при этом покусывая от страха губы, и наконец-то ему удаётся сдвинуть эту «глыбу» в сторону, и даровать своей второй руке законную свободу. И тогда то Тэхëн замечает, как мужчина задумчиво смотрит ему в глаза, давя одним своим глубоким взглядом, затем он подлавливает уже себя на том, что собственные ладошки давно покоятся на мускулистом теле, пальцами бестактно сжимая от неосознанной действительности. Каштановые прядки свисают на лицо, но даже так видно, как часто и волнительно закрываются и открываются ресницы, пытаясь стереть всё из памяти. Тэхён застенчиво подскакивает, чуть ли не падая на пол, и молниеносно отворачивается от альфы, неразборчиво поправляя растрёпанные волосы. По щекам растекается смущенный румянец. А Чонгук лишь руки под голову подкладывает и снизу вверх наблюдает за всем развернувшимся представлением, без улыбки, но заинтригованно ожидая чего-то интересного. Вся одежда полностью пропахла в горькой апельсиновой цедре и даже собственный аромат на фоне этого не выдаёт своих хоть и лëгких, но всё же черт. Наспех поправив одежды и подлетев к двери, Тэхëн останавливается, оставив пальцы навесу, так и не коснувшись свободы. И, неуверенно сжав воздух в кулачок, вместо ручки, он вслушивается в звуки позади, которых, к слову, и нет, что безмерно напрягает. Как там говорил тот альфа? Ему можно неограниченно приказывать супругу? Значит и сбежать с брачной ночи тоже в его диктуемых правах. — Вы решили – я ваш? — посмеивается, а затем задумчиво становится серьёзным. От этих слов настолько противоречивые ощущения, что невыносимо больно их произносить, — Тогда прекратите все отношения с другим. Я не подстилка, чтобы вы могли пользоваться мной в любое время дня и ночь, а такой же живой, — всë тише, перекладывая пальцы на ручку. — Так что это вам лучше оспорить эту бумажку, потому как только один из нас теряет больше, чем приобретает. Тэхëн открывает дверь, выходя за пределы, и свободно выдыхает впервые за всю свою жизнь. Больше никто из прошлого не докучает, а те, кто появились… омега в чём-то уверен, что с этим альфой будет проще, чем казалось изначально. Ведь его отпустили, не значит ли это то, что тот просто играл и они здесь всё же на равных? Всë-таки не с первого раза найдя ту самую, первую в своём визите комнату, юноша осторожно зашёл и, никого не увидев в кромешной тьме ночи, счастливо от полной тишины без надоедливой суеты, прыгнул на мягкую кровать, обняв подушку и зарывшись в тёплое одеяло, и заснул сладким сном спустя минуту. Усталость всё же дала о себе знать.*****
Первые лучи восходящего солнца нестерпимо бьют в лицо, вынуждая зажмурится и перевернуться на другую сторону. А с другой стороны те же самые непутевые лучи… никуда не деться от очередного начала дня в совсем непривычной обстановке. Тэхëн поджимает одеялко к шее, в который раз утыкается в чистую, вкусно пахнущую ткань свежих трав. Инстинктивно крепче сжав её, он плавно потягивается, немного причмокивая от скопившейся слюны во рту. А кушать так и хочется, ещё с прошлого утра безумно хочется… Внимание привлекает блестящее золото на пальце, давящее, но сейчас скорее только подсознательно. Раскинувшись звёздочкой и закрыв глаза Тэхëн шумно выдыхает, не понимая почему усталость окружает каждую клеточку тела. Недолго провалявшись в постели, юноша приподнимается, вспоминая, что так и не снял эти мешающиеся, отягощающие одежды. Но, к счастью, взгляд привлекли вещи, свисающие на стуле не так далеко, которые уж очень похожи на то, в чем он вчера приехал. Наверное, фрейлины забыли забрать после длинного свадебного дня. А Тэхëн забыл как ходить – встав и тут же с мычанием завалившись обратно на кровать. Видимо, нужно срочно поесть, а то так и до обмороков недалеко. Избавив себя от мешающейся одежды и заменив её на рубашку более свободного кроя и таких же штанов, Тэхëн не задумываясь покидает спальню в поисках хоть какого-нибудь места для того, чтобы подкрепиться. Пустые, многочисленные и чуть ли не бесконечные коридоры с миллиардным количеством дверей, большинство из которых никак не поддавались в открытии. Тэхён бродил, ходил, неспеша разглядывая свой новый мир в утренней, безмолвной тиши, удивляясь тому, что никого нет, словно это опустелый дворец, заброшенный всеми. И, наконец, найдя в этом мёртвом лабиринте кухню, он хватается за первые ингридиенты, замечая разнообразные крупы и море свежих ягод. Ничего же, если он возьмёт немного?.. А дальше шла долгая, но ни капли не утруждающая готовка в компании яркого огня и не менее яркого солнца за высокими окнами. Накладывая горячую кашу в тарелку, Тэхëн ни раз пробовал на кончике ложечки своё творение, постоянно чуточку обжигая язык, но так вкусно… Убрав всё по местам и сев за стол, перед этим невольно облизнув губы в предвкушении, омега берётся за ложку уже более медленно, однако так же желанно набирая ей новую порцию куда больше, чем раньше, в добавок сверху кладя пару ягодок черники. И, поднося ко рту, понимает, что она вновь горячая, отставляет в сторонку, принимаясь усердно дуть, уменьшая температуру. А слюнки так и текут… Со стороны слышится пара неразборчивых звуков, а затем и приближающихся шагов, но Тэхëн этому даже внимание не уделяет, молча оставаясь при своём – тем, что дороже в эту секунду. — В первую брачную ночь супруг короля сбежал. — Правда? — Я видел собственными глазами, как омега покидал королевские покои, а король тут же распустил всех слуг. Наверное, боялся огласки. Голоса становятся только сильнее, и Тэхëн невольно вслушивается в них, подмечая себя в роли объекта обсуждения. Куда-нибудь вообще можно спрятаться от этих навязчивых разговоров?! Следующая законная ложечка сытной еды отправляется в рот, однако Тэхëн даже пережевать не успевает, как встречается взглядом с ещё двумя. — Ваше величество..? — удивлённо спрашивает один из пришедших гостей. — …Простите, — уже вторят оба, в низком поклоне извиняясь за наверняка услышанное. Тепло и сладкий вкус растекается желанным потоком, и самое главное, достигают ноющего желудка. Тэхëн берёт рядом стоящий стакан с водой, делая небольшой глоточек прохладной жидкости. Всё же ещё горячо. Но это не останавливает от того, чтобы взять очередную порцию. — Ничего, продолжайте, — безразлично пропускает мимо, осторожно дуя и следя за исходящим паром от контраста температур. — Но как же..? — Королю пойдёт только на пользу. Вторая ложечка с бóльшим интересом оказывается внутри. Тэхён сладко улыбается наслаждаясь хоть каким-то вкусом, и даже не замечает удивленную реакцию прислуги не только на разговор, но и на то, что юный король саморучно готовит для себя в столь раннеее время. В принципе готовит для себя. Однако, не акцентируя на этом внимание, они сразу же тихо уходят, не желая мешаться. Тэхëн, доев всё подчистую, отправляется обратно блуждать по не таким уж и пустым коридорам. Видимо, каждый встаёт только в это время, ведь теперь жизнь просто кипит, что нельзя было сказать несколькими часами ранее. Не с первой попытки дойдя до своей комнаты, Тэхён замечает чью-то широкую спину прямо перед дверьми, что не может не насторожить. Король пожаловал с утра пораньше? Не может быть… И только подойдя чуть ближе, он отчётливо замечает различия, хотя бы в волосах, более прямых, чем у его мужа, и ещё больше в фигуре. Это не король. Тихо подкравшись, юноша встаёт на цыпочки чуть в сторону за этой широкой спиной и всматривается в хоть и не до конца различимые, но всё же черты лица, знакомые черты, одновременно невольно подслушивая тихий шёпот. Альфа, словно репетирует, повторяя одно и то же много раз подряд. Раз не заходит, значит боится? Но чего? Не его же? Однако Тэхëн только и слышит эти слова: — Доброе утро, ваше величество, меня зовут Ким Намджун, я советник короля и… — Что-то потеряли? — всё же привлекает к себе внимание, и, кажется, это было зря. Намджун дёргается, поворачиваясь назад, и с таким лицом смотрит на короля, будто призрака видит, никак иначе, а после задумывается, изумленно хмурясь при виде бодрости на юном лице. Тэхëн же уверенно проходит мимо, открывая дверь и заходя в полюбившуюся спальню. — Вы ещё не спите? — чуть ли не голосит, поднимая брови и следом ступая вперëд. Тэхён далеко от дверей не отходит, но даёт альфе перекрыть путь к отступлению. И зачем советник пришёл в такое время? Отчитать? Или доложить? Глубоко выдохнув он решается взглянуть правде в глаза. Ведь не убьют же его за вчерашний побег? Если Намджун с самого начала казался каким-то уверенным, то сейчас он до жути взволнованный, ходячий, запутанный комок неуверенности. Хотя Тэхён остаётся при своём первом мнении о том, что ему только корона нужна и отличить от самого короля совсем нечем, особенно привлекают внимание нежно-голубые глаза, такие… добрые? — Почему так удивлены? — слегка надменно, припоминая прошлую встречу более отчётливо. — Но ещё ведь… — Привыкли, что король встаёт днём? — Нет, что вы, король встаёт не днём, намного раньше, — мнётся в поисках нужных слов, — но омегам свойственно спать до полудни… — Простите, что не оправдал ваши ожидания, но не могли бы вы лучше сказать, где мои вещи? — В покоях короля. — Он сейчас там? — Нет. Тэхëн спокойно выдыхает. Видимо, этот день будет куда легче, чем казалось изначально. Недолго прокрутив смутные картинки вчерашней ночи, точно смотря на скрывающего волнение советника, он понимает, что ни за что не поделится ни одним из этих смущающих моментов, однако кому ещё можно довериться, если не понимающему его, как никто другой, человеку? Ресницы в страхе быстро моргают, выводя себя из неправдоподобных мыслей. И как он может довериться тому, кого знает буквально пять минут? А мужа он знает больше? Опустив на секунду голову – пряча позорную улыбку своим поступкам – Тэхëн разворачивается к двери, желая поскорей забрать своё, а дальше всё будет плыть по течению, главное, чтобы камней не наблюдалось. — Куда вы? — заинтересованно, заранее предугадывая ответ. — Хочу забрать их, — настолько уверенно, что не сразу замечает на своём плече тяжесть чужой руки. Намджун насильно тянет непонимающего юношу назад, не давай покинуть комнату, сразу же ловя удивлённый и слегка высокомерный взгляд на своём прикосновении. — Что это значит? — наигранно-удивленно, полностью разворачиваясь к охваченному страхом лицу. Отдернув руку от Тэхёна, как от кипятка, советник, ничего не говоря, низко опускает голову, но в ответ лишь тишина, поэтому эта ситуация затягивается на долго. Гордость распирает за то, что теперь он – хоть и формально, но супруг короля, что каждый и слово боится лишнее сказать, тем более коснуться без разрешения. Тэхëн ни разу не чувствовал себя так величественно, никогда не замечал столько уважения к своей персоне. Но когда дело доходит до того, что советник решается встать на колени, омега в миг стирает полу ухмылку с лица и чуть ли сам руками не тянется, чтобы поднять, чуть ли не встаёт на колени. И только какая-то крупица нового «я» говорит стоять на месте. — Тебе не за что извиняться, вставай, — с ноткой упрека, то ли для себя, то ли для альфы. Намджун не сразу, но всё же поднимается с пола, но не поднимает взгляда, боясь смотреть в лицо королю. Однако Тэхён успевает отлично разглядеть всю покорность в этой реакции, а это, как известно, отличный показатель верности… — Что ты хотел сказать? Альфа приоткрывает рот и тут же осекается, страшась проговорить что-то не то, и осторожно возвращает внимание к юному королю, впервые замечая, что тот успел отыскать вещи, в которых приехал, и даже не побрезговал их надеть вновь. И всё же, не заостряя на этом проблемы, он опасливо решается сказать то, зачем сюда и пришёл: — Простите, но эта ночь, проведённая здесь, была исключением, более вам не позволено спать за пределами покоев короля. И сейчас вам лично нужно присутствовать на завтраке. Тэхëн удивлён, такого исхода в его планах не было. Однако он никак не показывает и капли своей злости к этим словам, ведь у него же здесь есть собственное мнение, к которому обязаны прислушиваться? — Я не голоден, а спать с… как там его? — задумывается, потому как по правде не знает имя супруга. Намджун с лёгкой улыбкой меняет своё настроение, прослеживая явные нотки значимости в этом вопросе. И хоть это имя ясно и чётко было прописано в договоре, будет нелишне напомнить о нëм, если того желает юный король. — Чонгук. Тэхëн про себя на языке пробует новое слово, перед тем, как продолжить с той же непоколебимой уверенностью прошлый ответ: — Спать с Чонгуком я не намерен. Упорно развернувшись и не получив никакого протеста, Тэхëн, под незаметную улыбку альфы, покидает комнату и, как только выходит за двери, теряется. — Ваше величество, — здороваются все, как один. Омега вздрагивает от внезапности, моментально хватаясь за сердце и чуть заваливаясь назад, и, отдышавшись, более спокойно касается дверного косяка, даря себе мнимую опору, чтобы устоять. Не этого он ожидал увидеть после утренней тишины и пустоты. — Зачем же так пугать? — недовольно, однако всё же одаривая вниманием слуг в виде толпы одинаково одетых и чём-то похожих друг на друга людей. — Простите. Опять, как один, что напрягает и пугает ни на шутку. Однако Тэхëн больше не ощущает того неожиданного испуга, но привыкнуть так быстро всё равно тяжело. Взгляд бегает по каждому, всё ещё приклоняющемуся слуге в темно-синих расцветках вещей. Их десять? Или пятнадцать? А зачем они здесь? Король узнал то, что не должен был?!.. — А это ваша свита, — неожиданно, советник тоже оказывается под боком, но это от чего-то пугает куда меньше. Может, иммунитет? Тэхëн спокойно выдыхает, понимая, что всё куда лучше, чем казалось изначально. — А можно как-нибудь без них? — по-детски вопросительно, переводя взгляд на альфу. — Никак нельзя, — поучающе отвечает, не видя в этом ничего сверхъестественного. — Совершенно? — Только если король одобрит вашу причину для отказа, — сквозь текст подталкивает на встречу. И Тэхëн это улавливает, однако встречаться со вчерашним непонятнейшим королём как-то не горит желанием. Поэтому он просто пропускает всё мимо, оставаясь при мысли о том, что надо отыскать пути на волю, ведь ещё несколько часов назад всё было заперто, может, сейчас ему удастся прогуляться дальше от нового мира? Однако с этой толпой он далеко не уйдёт… Возможно, только во дворце и будет ему место до встречи с королём, которая, судя по всему, наверняка произойдёт. — Хочу осмотреть дворец, ведь на это мне не нужно его разрешение? Советник недолго смотрит, обдумывая что-то, и, убедившись в правильности решения, отвечает: — Не нужно.*****
Скорее всего за все эти часы, Тэхëн успел осмотреть каждый укромный уголок большущего дворца, никак не сравнимого с его прошлым домом. Он обошёл от и до эти утренние лабиринты со всех сторон, обращая внимание на всё, особенно на каждого встречного по пути. Куда он шёл? В никуда… Хотелось лишь унять любопытство, а ещё горело безумное желание найти выход в тот самый разноцветный мир, виднеющийся тогда с высоты. Юноша шёл и шёл, и ещё раз шёл от стены к очередной стене, по неизменному тëмно-серому полу, и только мог довольствоваться окнами в виде высоких арок, открывающих тот самый вид на природу. Каждый, кто попадался, уворачивался от его взгляда, от взгляда их короля, а иногда даже меняли своё направление на противоположную сторону. И от этого чувствовалось… безразличие? Словно он здесь не то чтобы желанный гость, а враг народа, и наверное толпа за ним является его канвоем, удерживающим на цепи. Хотя это так и выглядит. Эти слуги… целая головная боль, о которой старательно хочется забыть, но, как говорится, не судьба. Всё же, устав от надоедливого однообразия, Тэхëн добирается до массивных дверей, тех самых, в которые он когда-то решил пройти прямо до алтаря. Они оказываются не заперты, а наоборот, открыты. Странно, что он раньше этого не замечал или просто заблудился в поиске выхода. Грузно сглотнув, Тэхëн, не обращая внимания на посторонних, шагает навстречу прошлому и тут же слышит оклик где-то позади: — Эй, супруг недоделанный! Каждый склоняет голову, расступаясь по сторонам, открывая дорогу королю к охраняемому омеге. С яркой усмешкой на такое обращение, Тэхëн поворачивается к мужчине, чье появление можно было предугадать заранее, только до этой встречи казалось, что он придёт куда раньше. Но это никак не меняет прежний настрой сохранить величественный вид перед супругом и по возможности расставить все точки над i, потому что наверняка не он один думает о всём произошедшем с самого утра, и особенно о резком заявлении прав на него, которые желательно поскорее оспорить. Тэхëн проходит вперёд в этом выстроенном коридоре, достигая недовольного чем-то супруга, но не менее красивого и уверенного в каждом своём шаге. На чёрных прядках, немного растрепанных, покоится блестящая корона, напоминающая о золотых кольцах, до которых пальчики сразу же дотрагиваются. Омега скользит взглядом по всей фигуре, подмечая не только помятые волосы, но и в принципе всего альфу, в частности рубашку, которую так и хочется поправить… — Ваше величество, вам не подобает общаться со мной в таком тоне. Если, конечно, не желаете вновь встретиться с моим кулачком, — надменно улыбается, поднимая ладошку с тем самым золотом повыше. Чонгук сокращает оставшееся расстояние, обхватывая поднятую кисть, на что мальчишка морщится, теряя прежний настрой. — Прекращай, мелкая сучка. Ты никто в этом месте, — объявляет, как приговор, буквально на ноги наступая, заставляя следом отступить. Удивлённо распахнув глаза на такое заявленьице, Тэхëн понимает, что ещё чуть-чуть и он станет куда злей, чем этот паршивый альфа, убивающий всё веселье насмерть. И что на него нашло, раз всë-таки вспомнил о нём спустя столько времени? Ненадолго отведя взгляд в сторону, подальше от разгневанного мужа, омега глубоко выдыхает, зная, что ругань здесь будет бессильна, но ведь слова всегда были в помощь. — Ты себе даже не представляешь на какой ступени я стою в этом мире. Вот, к примеру, твой отец перед свадьбой подарил мне приличное количество золота, а твой папа… — тормозит, теряя еще одну часть уверенности от того, как после этого слова запястье стягивается сильнее, — твой папа пообещал, что три шкуры с тебя спустит, если обидишь меня. И я ещё никто здесь? — Как смеешь неуважительно обращаться ко мне? Ещё один шаг, загоняющий куда-то в угол. Зацикливаясь на таком настроении мужа, Тэхëн и не осознает, как оказывается прижат к твёрдому дереву. Разве до недавнего времени, там не был выход? Те самые высокие двери на пути к свободе. Когда же их успели закрыть? Чонгук внезапно припечатывает запястье к горизонтальной поверхности, вынуждая вровень сравняться с ней, и в который раз вглядывается в эти медовые глаза. Без какого-либо сопротивления Тэхëн принимает такие правила в их наистраннейщей игре, хоть и вовсе не приятно ощущать себя полностью зажатым и даже каким-то уязвимым в положении, где над ним главенствует кто-то. Однако что-то внутри от таких действий всё же сводит с ума, заставляя желать большего, а что-то от противности готово врезать по самое не хочу, и не важно, что удары будут ничтожно малы. И вновь неизвестное распутье. Как можно выбирать, если не знаешь, к чему это всё приведёт? Тэхён пропускает вопрос мимо, стараясь сгладить углы, моментально вспоминая о собственном отягощающем грузе, еще больше акцентируя внимание на том, что они все становятся свидетелями их разговора, а в частности нестандартных действий. — Скажите, чтобы больше не шастали за мной по пятам, — лёгким взмахом головы указывая на кучку людей впереди, еле виднеющихся за плечом альфы. — Разве в твоём дворце не было так же? — хитро прищуривается, решая отпустить. — Мой дворец обеднел или вы забыли почему я здесь? Больше всего Тэхëн ненавидит когда его касаются именно за запястья, видимо остатки прошлого навсегда останутся его остатками. И поэтому он касается своей руки сам, убеждаясь, что всё в порядке, и только затем опускает вдоль тела. Вчера отчего-то не удалось заметить этих прикосновений, или же просто внимание не пало на такую большую мелочь… Но теперь, когда сознание от усталости не даёт сбои, Тэхён может отчётливо сказать, что было неприятно, однако ещё неприятнее находиться вот так близко с незнакомым альфой. Возможно, неприятно чувствовать себя слабее..? Чонгук сменяет гнев на милость, однако во взгляде всё равно читается яркое недовольство, только вот чем? Краем глаза, Тэхён замечает, как он облокачивается о дверь, ставя одну руку с боку от его шеи. — Пошли вон, — спокойно проговаривает куда-то за спину, не сводя изучающего взгляда с белых бликов радужки. Тэхëн ликует, надеясь, что его отпустят следом за всеми сорвавшимися слугами, но не тут-то было. Чонгук делает последний шажок, когда-то сохраняющий хоть какие-то рамки приличия, а теперь же его нет, как и омеги, впившегося пальчиками в стену, словно его так не заметят. Однако он бьётся не со слепым и, тем более, не с тупым. Вновь пройдясь изучающим взглядом, Чонгук за считанные секунды останавливается на алых губах. — Все только и говорят о том, какая из нас получилась семейка, — безмятежно начинает с наболевшего, — И зачем ты убежал вчера? — Я же сказал: с вами спать не буду. Рука резко ложится на талию, заставляя воздух выбиться из лёгких от такой неожиданности. Чонгук передвигает её на поясницу, делая тот самый шажок назад и притягивая к себе неосознанно выгнувшееся навстречу тело. А у Тэхëна сердце в пятки уходит, в прямом смысле, падает и никак не намеревается вернуться. — Какой важный омега, — нежно льстит, приподнимая уголки губ в насмешки. Подушечки касаются уже раскрасневшегося омежьего ушка, оглаживая мочку, ушную раковину, щекотливо вплетаясь в мягкие прядки волос. Тэхëн не успевает поймать момент, как губы альфы становятся вплотную с его, а тёплое дыхание так и вливается потоком в лёгкие. Однако что-то чувствуется по-другому, не так, как было ещё вчера. — Возомнил себя выше меня? Хочешь, мы это исправим? Недотрога… Слова произносятся точно в губы, совершенно в губы, слегка касаясь, но не достигая. Тэхëн морщится, понимая, что запах альфы определённо другой: непонятный, смешанный с чем-то странным, но никак не цитрусами; и руку кладёт на грудь, без сопротивления отодвигая от себя. Противно находится близко к двум чужим ароматам, слившимся воедино. Чонгук усмехается на такую очевидную реакцию, но далеко от себя не отпускает, лишь даёт больше чистого воздуха, которого и так между ними мало. — Мои родители так обходительны к тебе только потому, что им нужны наследники. Понимаешь, к чему я клоню? — Нет. Актёрскому мастерству Тэхëна можно позавидовать, ведь Чонгук задумчиво становится серьезней, снова что-то стараясь прочесть в таинственном взгляде. — Продолжишь бегать вокруг да около, тебя просто вышвырнут из дворца за ненадобностью, — строго, словно отдаёт ещë один приказ прислуге. Видимо Тэхён не отличается от обычного фрейлина этого королевства. Почему-то он не удивлён, что выглядит так в глазах этого подлеца. — От вас пахнет другим… — решается озвучить, в протесте отворачивая голову в сторону, прижимаясь щекой к твёрдой стене. Чонгук напротив придвигается ближе, особенно ближе к открытой шее и полуоткрытым ключицам, но не касается, лишь опаляет бархатную кожу тёплым потоком своего дыхания, вынуждая омегу чаще и как можно глубже вбирать воздух от напряжения вокруг. — А не нужно было вчера убегать, — шепчет в ушко, крепче сжимая тонкую талию, — Или ты думал, что я приползу к тебе и буду на коленях умолять позволить мне воспользоваться тобою? Недоумение – всё, что есть во всём омеге, резко вернувшего взгляд обратно на Чона. Как можно говорить о таком на столько прямо? Ещё раз посмотрев в пугающе чёрные глаза и ничего там не прочитав, Тэхëн кладёт руку на шею альфы, медленно ведя до самого низа груди, а затем возвращая обратно к себе, подмечая, как пальцы на собственном теле лежат менее уверено и едва на секунду думают уйти. — Вы позорите меня, ваших родителей, прислугу, подслушивающую каждое слово, но в первую очередь себя самого, — вдумчиво, ощущая, как те самые пальцы принимаются по-хозяйски забираться под не заправленную рубашку. — Хотя я здесь не на взаимных чувствах, я не хочу быть тем, кого вы можете в любое время отыметь, — так больно смотреть правде в глаза. Особенно когда они чёрны, как ночь, без единой звезды. — Если вас не устраивает такой расклад, то просто разорвите со своими родителями договор, мы это уже обсуждали, не нужно позориться ещё больше и вставать на колени. Ни одной эмоции не возникает на лице альфы, словно каменная статуя, пугающая своей циничностью. Так неприятно стоять рядом с таким человеком, и ещё более ненавистно являться куклой в его руках, оставаясь вторым, вместо… единственного? С каких пор его стало посещать такое присваивающее чувство? Чонгук молчит, больше не говоря ни слова, лишь немного отдаляется от омежьих губ и пальцы, оставшиеся на стене сильнее сжимает вместо талии, которые просто покоятся в тишине. — А теперь отпустите, — строго велит, стойко дожидаясь ответной реакции, — вы мне противны. От последних слов что-то точно меняется. Тэхëн может поклясться, что увидел секундную растерянность и… провинившийся испуг? Возможно ли, что его муж и вправду играет? Руки исчезают с тела, больше не пытаясь залезть дальше положенного. Чонгук отступает, пропуская мальчишку. А тот же, не отойдя от собственных мыслей, неуверенно шагает, оставляя любопытство к произошедшему. И, не с первого раза отведя взгляд от короля, Тэхён ускоряется, желая поскорее скрыться где-нибудь, хотя бы на время. Мысли съедают без остатка. Перед глазами стоит каждый момент, проведённый с королём наедине, уж слишком они пугают своей близостью, отторгая всю ситуацию на отрез. И почему это дурацкое сердце так дико колотится!? Тэхëн настолько спешит скрыться от этого ненавистного аромата, ну и, что уж таить, альфы, что ненароком сталкивается с кем-то, буквально лбами. И откуда он тут взялся? Однако никто не падает, оставаясь на ногах, лишь неизвестный, по-видимому, фрейлин, уважительно кланяется, заставляя почувствовать долю неловкости, поскольку далеко не он виноват в случившемся. — Простите… — Ничего страшного, ваше величество, — снизу вверх смотрит прожигающим взглядом своих сверкающих зелёных глаз, — это я был неосторожен, — в голосе так и слышится лютое презрение. А русые волосы, свисающие на лицо, придают ещё больше пугающего страха. Почему вдруг Тэхëну кажется, что его сейчас разорвут на кусочки? Или просто само «кажется» здесь лишнее? Или сам Тэхëн… лишний?*****
Гладкий нож плавно скользит по сочному кусочку мяса, отрезая небольшую часть полу прожаренной говядины. Неторопливо наколов его на вилку, Чонгук останавливается, вспоминая о недостающей детали. Посмотрев по сторонам и, не заметив ничего нового, кроме как привычной картины, он настороженно переводит взгляд на своего «наилюбимейшего» папу, особенно после того, как стало известно о том, что именно он самый первый дал добро на заключение брака. Отложив вилку с так и нетронутой едой на тарелку, Чонгук принимается задумчиво глядеть на своего родителя, увлечённо болтающего со своим мужем о чем угодно, лишь бы не с сыном. Однако Йондо замечает заинтересованность Чонгука и осторожным касанием руки что-то проговаривает супругу, заставляя отвлечься и повернуться в противоположную сторону, ту сторону, которую очень хотелось избежать. Их разделяет лишь ширина длинного полу заставленного едой стола, а кажется, что сотни метров. Хотя так было совершенно всегда, ведь найти общий язык со взрослым, не родным ребёнком сложно, особенно когда этот «ребенок» никак не хочет идти навстречу. Вот и Ино смирился, оставив попытки подействовать и уж тем более заговорить. Безэмоциональные, кристально чистые, голубые глаза всегда были ненавистны, и неизвестно почему: из-за того, что отец всю жизнь любил только их или из-за того, что за них предал своего первого мужа, настоящего папу Чонгука. — Где Тэхëн? — Не знаешь, где находится твой муж? Опять холодный тон на обычный вопрос. Этот омега никогда не изменится, да и Чонгук не намерен потакать его резко появившейся воли обвенчать сына. Жевалки так и играют на лице, а ухмылка на такой ответ не заставляет себя ждать, ещё немного и Чонгуку будет всё равно на всё, что хоть каплю связывало с этим недо папой, даже на собственного мужа, хотя ему и так в принципе всё равно. — В кленовом лесу, ушёл ещё утром, — подаёт голос старший альфа, стараясь сгладить нарастающее напряжение. — Кто отпустил? — безразлично, но в голосе всё же прослеживаются нотки строгости, причём обращение никак не к отцу, а точно к Ино. — Ты не можешь держать его здесь вечность… А омега так и рад продолжить привычную перепалку, не давая и шанса вновь вставить предложение своему супругу. У них что ни день, так новые разногласия. — Почему это? — Он не вещь и не тот омега, который на любое слово ноги раздвигает, — в словах так и чувствуется простые параллели сравнения, ответ на которые предельно ясен. — Тэхëну нужно привыкнуть, тебе тоже, я понимаю, почему этой ночью ничего не было, но разве вы не могли просто лечь спать в одной комнате? Так хотелось, чтобы весь дворец шептался за нашими спинами? — Я здесь не причём, — проговаривает по буквам, желая поскорей закончить. — Да что ты?! — более строго, чем было вначале поднятой темы. Ещё чуть-чуть и, кажется, нож полетит в этого непослушного альфу, — А до меня дошли вести о том, что сразу после вашего скандала к тебе пришёл Минхёк. Хочешь сказать, что он просто посидел, а от тебя теперь за километр несёт его ароматом? Йондо, внимательно наблюдающий за каждым словом, особенно за каждым движением двух сторон, молниеносно реагирует, касаясь кисти рядом сидящего супруга, осторожно поглаживая, всеми силами стараясь успокоить. — Всë, милый мой, не горячись, — ласково просит, привлекая к себе внимание. И это помогает стихнуть потоку напрягающих весь день чувств, и уже не так сурово винить сына за неподобающее отношение к их же «заботе». Однако Чонгук не намерен так просто сдаваться. Почему его должны несправедливо обвинять, когда это мелкой занозе плохо разъяснили его права и обязанности как супруга? Взяв в руку изящную ножку фужера с бардовым напитком, Чонгук неторопливо водит им из стороны в сторону, наслаждаясь тем, как стенки покрываются тонким слоем вина, а затем медленными капельками стекают вниз. Чуть подождав и убедившись в том, что он всё же прав, Чон обратно возвращает суровый взгляд на Ино, который так же ждёт продолжения. — Он сам не захотел остаться, что мне, по-твоему, надо было делать? — Твоя задача построить с ним семью, — более спокойно разъясняет обычные вещи. — Мне его изнасиловать и посадить на цепь? Так у нас и ребёнок появится, и семья образуется, верно? — в глазах горят искры или черти костры жгут... — А вот этого быть не должно, — угрожающе проговаривает, вонзая вилку в очередную помидорку. — Почему же? — на сломленной улыбке, делая глоток терпкого вина. — Тэхëн – не Минхёк, — подытоживает, замечая суровый взгляд Йондо, так и говорящий прекратить. Чонгук хочет продолжить, безумно хочет, несмотря ни на что задать ещё миллионы вопросов ко всему, но его прерывает вошедший дворецкий, что-то по-тихому нашептывающий на ухо отцу. И хотя тот быстро исчезает, но даже спустя минуту прежнее злостное желание довести всех и каждого, кто причастен к его замужеству, утихает, а терпкое вино придаёт немного спокойствия и уверенности в оставшемся контроле происходящего. — Встреть мужа, — наконец подаёт слово Йондо, стараясь больше не вмешивать их в один разговор, — Сегодня вы вновь останетесь на ночь вместе, но теперь двери будут закрыты, а к Минхëку приставлена стража. — И что это значит? — с усмешкой, в чём-то понимая, что он никак не король в этом месте, иначе им бы не управляли. Уверенность в контроле сходит на нет. — То и значит, подружись с ним, найди верные слова и подход, — наставляет на правильный путь, а то вдруг свернёт не туда… — Тэхëн пойдёт навстречу, только если ты научишься взаимности. — Вы все тут на его стороне? Вопрос, скорее, звучит именно к поменявшему сторону отцу, от которого Чонгук меньше всего ожидал предательства. Но ведь тот предаёт не впервые, хоть и не именно его, и всё же не впервые. А Йондо молчит, с сына не сводя взгляда, то ли понимающего, то ли осуждающего – спорный вопрос. Зато Ино с радостью, отпив небольшое количество фруктового сока, обращает внимание на младшего Чона. — Не на твоей же, — с ухмылкой пожимая плечами, больше не стараясь начать новую промывку мозгов. А в голове это звучит как «взять на слабо». Все пошли против него, значит и Чонгук не будет исключением – пойдёт против всех.*****
Всë-таки это место походит на сказку, и наверное это окончательное мнение обо всём произошедшем. С безграничным счастьем Тэхëн идёт по знакомым коридорам, рассматривая маленький цветочек, чуть больше мизинца. А всё потому, что ему всё же удалось выбраться за пределы этих каменных стен на чистый воздух, полный ярких красок неподдельной природы. Ничего чудеснее омега никогда не наблюдал, даже свободы и той не чувствовал настолько сильно, как сейчас. Однако он так зациклился на цветке и своих чувствах, что не замечает, как врезается во что-то твёрдое. — Ой, — морщится, потирая ударившийся лоб. Тэхëн отступает, более внимательно всматриваясь в стену впереди. А оказывается эта «стена» тело альфы… и как он только не заметил?.. Чонгук как всегда стоек и прекрасен, разве эти два понятия в нём вообще совместимы? Путаница… почему рядом с ним такие противоречия? Раздражает. И этот взгляд, вновь что-то изучающий на омеге, сводит с ума? Или всё же убивает наповал? — Что там у тебя? Тэхён молниеносно прячет своё сокровище назад. И что на него нашло? Это же всего лишь цветок… Но так не хочется его показывать, особенно этому альфе. — Ничего, — в отрицании мотая головой и взгляд отводя куда-то в сторону. — Я точно что-то видел, признавайся. Чонгук идёт в оборону, обходя омегу со спины, но тот в свою очередь так же разворачивается, продолжая играть в прятки. И тогда в ход идут руки, обхватывая омегу с двух сторон, стараясь дотянуться за спину. Но перепуганный омежка лишь запинается о собственные ноги, валясь назад, однако не на пол, а во владение мужчины. Зажмурившись от страха, Тэхëн удивлённо не понимает, почему ещё не упал и лишь слышит полушепот возле своего лица: — Осторожней. На пальцах, плотно удерживающих небольшой цветочек, ощущаются чужие касания ложащиеся сверху, особенно хорошо чувствуется другая рука, пролезшая чуть выше к талии. Медленно приоткрыв веки, Тэхён встречается с ухмылкой, а земля из-под ног уходит, и не только в прямом смысле. Дыхание резко спирает, становясь практически незаметным, сердце в буйстве бьётся не понятно отчего. Всё вокруг замирает. Он боится пошевелиться, плавясь под этим уверенным взглядом и непозволительной близостью губ. Чонгук пользуется положением, без лишних возражений более уверенно ставя запутанного омегу на ноги, при этом не отпуская тонких запястьев, сцепленных позади, и с лёгкостью расцепив сжатые в кулачке пальцы, достаёт интересующую вещицу. — Цветок..? — удивлённо-неопределенно, крутя за стебелёк в разные стороны. — Мне просто… понравилось, — заминается, не зная, какую реакцию на свой ответ стоит ожидать, — вот и сорвал один. А на каждой клеточки тела до сих пор ощущается касания этих пальцев, уже… непротивных? Где же здравый смысл, когда он так нужен? Тэхён хмурится, не понимая, чему Чонгук так улыбается, посматривая то на него, то на крохотный цветок в руках, а после омега тянется и без лишних слов аккуратно забирает свою живую вещичку. Становится немного грустно от того, что стебелёк оказывается помят, а некоторые листики порваны. Но не на того напали, Тэхëн не заплачет! Несмотря на то, что очень больно… Чонгук не сводит и взгляда с резко потерявшего ту улыбку омежки, которую он видел в самом начале. Никто из них со своими проблемами не успевает заметить, как со стороны уже вырисовывается советник, спешащий именно к ним, а кажется чуть ли не на пожар. Но всё же, заметив присутствие постороннего, Тэхëн отрывается от цветка, более аккуратно держа пальчиками, практически невесомо. — Ваше величество, — приветственно кланяясь. — Мой король, — одаривая омегу лёгким поклоном головы, — Мне отдан приказ проследить за вашими перемещениями этой ночью, так что, прошу, пройдите за мной. — Так открыто ты ни разу не высказывался, — Чонгук сразу начинает с упреков, не ожидая такой серьёзности в происходящем. — Сейчас другой момент, до народа дошёл утренний слух и его желательно поскорее загладить, — почему-то загадочный взгляд так и падает на омегу, обделяя короля в своём внимании. Только спустя долгую минуту, Тэхëн хмурится, понимая и то не с первого раза, что советник имеет в виду, но когда доходит, пальцы инстинктивно сжимаются в кулачки, сдавливая тонкий стебелёк хрупкого растения. — Я не буду спать с этим обалдуем, — разжевывает по слогам, так, чтобы до каждого дошло. Чонгук в недоумении поднимает брови, поворачивая голову к Тэхëну, не ожидая таких словечек в свою сторону. — Простите, что? — проговаривает на улыбке, тут же ловя на себе суровый взгляд короля. Намджун всеми силами сжимает губы, стараясь сдержать новый порыв смеха, косясь то на альфу, то на омегу, но это выходит достаточно сумбурно, ведь Чонгук всё равно замечает всё. Однако самым главным поводом для такого веселья является то, что никто во дворце ни разу в жизни не принижал короля в обращении. Тэхëн был первым, и звучало это достаточно… мило? Словно рассорившиеся влюблённые, один из которых никак не может простить другого… Для советника, посвященного во всю эту неразбериху, это что-то из ряда вон выходящего. Хотя в конечном итоге близость новоиспечённых супругов в этом месте каждому лишь на руку. — Это он так шутит… — Не шучу, — возникает, прерывая мужа, который тут же вновь обращает внимание на мелкую занозу, — от него до сих пор несёт непонятно кем. — Не волнуйтесь, касаемо этой проблемы… — усмехается, моментально прикусывая язык от страха быть наказанным за уже перешедший порог непозволительных эмоций, — … уверяю, она решаема. Ваше величество, слуги подготовят для вас ванную, — объявляет, тут же переключаясь на омегу. — Не желаете принять её вместе? — Нет! Тэхëн сейчас точно закипит, как чайник при ста градусах. Потому как слышать такое прямо вслух от того, кто прекрасно знает обо всём, так… сурово? А мужчины только забавляются с такой реакции, между собой обмениваясь двусмысленными взглядами. — Пусть подготовят всё, мы скоро придём, — намеренно надменно-спокойно проговаривает прямо в и так смятенное всеми словами лицо. — Что вы мелите?! Не буду я с вами спать и точка, — несогласно вскрикивает, топая ногой. — Будет сделано, — в поклоне удаляется, не обращая внимания на зов позади. Чонгук хватает омежку за объемную рубашку, как только тот желает сорваться вслед за ушедшем советником, и тащит на себя, заключая в круг, состоящий из рук, поперёк живота. На плече тяжёлым весом ложится подбородок, а тёплое дыхание опаляет щеку. Касание губ на пробу нежно щекочет прямо за ухом и тут же исчезает. Тэхён вжимается куда-то в себя, стараясь спрятаться от непонятных действий со стороны короля. Маленькие пальчики касаются альфьих, безуспешно дергая – стараясь освободиться, и, не сумев, тихо-тихо замирают, перебирая голубые лепестки слегка помявшегося от неосторожности цветка. Тэхëн всеми силами старается не замечать дыхание позади и взгляд, следящий за каждым собственным движением, особенно старается не замечать замо́к на своей талии, крепко удерживающий рядом. — Отпустите, — вполголоса, всё же не выдерживая и принимая поражение. И ему с лёгкостью дают отойти, но не дальше метра. Спустя один шаг, Чонгук разворачивает его к себе лицом, а Тэхён даже не глядит на своего оппонента, всё внимание уделяется лишь одинокой, наверняка убитой незабудке. Ему показалось или это был поцелуй прямо за ухом?! Может, всё же показалось? Но озвучить Тэхëн это не решится – не в его интересах знать правду об этом секундном моменте чего? Близости? Да что ж творится в этом месте… Ещё с минуту Чонгук думает о чём-то своём, больше не касаясь, а Тэхëн ни на шутку смущается от такой ситуации, принимаясь нервно облизывать и, то и дело, покусывать и без того замученные губы. Некогда голубые листики от частных касаний становятся полупрозрачными в некоторых местах, оставляя немного краски на пальцах. Омега плывёт где-то вдалеке, утопая в непонятных эмоциях. И всё же голос выводит из этого течения, вытаскивая на берег: — Давай сыграем в игру? Чонгук сокращает оставшееся расстояние за долю секунды, на что опешивший мальчишка вздрагивает и принимается отступать, до того, пока его не хватают за локоть, останавливая. Незабудка валиться, падая куда-то на пол, но это никак не отвлекает альфу от внимательного и даже какого-то поедающего разглядывания всего мальчишки, в особенности останавливаясь на расширенных, наверняка от испуга, зрачках. Тэхëн пытается сделать ещё одну попытку «отойти на безопасное расстояние», но его тут же дёргают вперёд – теперь между их губами всего лишь никчемные десять сантиметров, тонкая талия находится в полной власти чонгуковых пальцев, а омега только что осознал, что напортачил куда сильнее, чем было «до». Гулко сглотнув, он снизу вверх смотрит точно в глубокие чёрные глаза, прямо ожидая того, что его обязательно должны отпустить. Проходит секунда, две, минута… однако они так и продолжают, не шелохнувшись, стоять в той же позе. Дрожь бьёт по телу от того, как Чонгук более уверенно перекладывает руку на то же место на талии, как десять сантиметров становятся пятью, как поедающий взгляд сменяется властным, переходя на покусанные губы. Тэхён в страхе ладошкой свой рот закрывает, боясь получить новое неоправданное действие от альфы. Чонгук касается внешней стороны кисти, через силу убирая ненужное препятствие в сторону, а затем тянется к ушку, нежно шепча одно единственное: — Недотрога… А маленькое сердечко колотится, как сумасшедшее, сбиваясь с ритма. Во второй раз это обращение звучит не так… как-то иначе? Почему от этого слова становится страшно, а дыхание сбивается к чёрту, словно он бежит, спасаясь от самого себя? Король усмехается, устало выдыхая, и отпускает от себя омежку, больше не акцентируя внимание на своих действиях. Карие глаза, как два больших шара, безотрывно смотрят на Чонгука, даже не моргая, только дырку в нём прожигают. — Ч-то? — выходит из оцепенения, поджимая губы, на что получает очередную усмешку в свою сторону. — Ни разу не играл в игры? Тэхён недоумевает ещё больше, запутываясь во всём. Какой сейчас день? Где он вообще? Кто он здесь? — Что? — Смотри, — протягивая раскрытую ладонь, — дай мне руку. Но Тэхëн не сводит внимания с супруга, стараясь прочесть, что же скрывается за такими спонтанными действиями, но там лишь глубокая пустота, покрытая чернотой, леденящей чернотой. Чонгук сам берёт его за запястье, вкладывая в ладонь небольшой прохладный на ощупь предмет. — Это..? — всё же решается взглянуть. — Монетка, — озвучивает очевидное, чуть сжимая маленькую ручку в своей. — Орёл выиграл я, решка – ты. Кидаешь, а затем говоришь то, что мне нужно сделать, и наоборот. — Не хочу. — Струсил? — ехидничает, дергая за запястье к себе, не так близко, но не достаточно далеко. Тэхëн пытается вырвать руку, но ему ни в какую не дают. Металлический кругляшок быстро нагревается в скованной ладошке, а недовольство к происходящему переходит границы. — Думайте, как хотите, я не буду потакать, — но омега при этих «границах» остаётся более чем спокоен. — Хорошо, — согласно кивая в ответ, а на лице одна лишь пугающая игривая улыбка, больше похожая на оскал. — Я пытался сблизиться по-обоюдному, ты не захотел. Без какого-либо противостояния Чонгук вытаскивает монетку из замка́ рук, откидывая на пол, и подхватывает непокорного под ноги, закидывая себе на плечо. Тэхëн от испуга не успевает понять, как картинка меняется на быструю текстуру пола от широкого шага, как его несут куда-то, да ещё и против воли. — Чонгук?! Пустите! — вскрикивает, пинаясь ногами по груди альфы, но это никак не помогает убрать хватку на своих бёдрах. Даже хуже: ладошка переходит прямо под упругие половинки, как бы не выше… — Поставьте на место! — Сегодня твоё место рядом со мной, — твердо объявляет, ставя перед фактом, — Вчера ты сбежал только потому, что я позволил, больше я не буду допускать этой ошибки. — Так не делается! — вскрикивает, ногой ударяя куда-то по мужчине, на что тот шипит от боли, но рук более не распускает. — Перестань упрямиться, я ничего тебе не сделаю, — насмешливо, с ноги открывая и так не запертые двери. — Тогда отпустите! Тэхëн краем глаза замечает чьи-то посторонние шаги, поспешно убегающие в ту сторону из которой его только что занесли. Он старательно пытается разглядеть хоть кого-нибудь, но никак не позвать на помощь ведь, что ему может сделать этот альфа? Он же не всерьёз? Однако больше всего интересует до боли знакомая обстановка: эти серые стены… особенно привлекает яркий, насыщенный аромат роз… в прошлый раз была ваниль. И, когда слышится хлопок где-то позади, Чонгук отпускает свою прыткую ношу во что-то тёплое и до безумия мокрое. — Совсем с ума сошли! — пытаясь вылезти из ванны, наполненной водой и алыми лепестками роз. — Остудись, тебе полезно, — усмехается, обратно заталкивая мальчишку. Тэхëн по новой старается вылезти, но перед ним тут же встаёт препятствие в виде супер уверенного короля, не сводящего внимательного взгляда с карих глаз и одновременно с этим медленно снимающего с себя корону, затем и рубашку, открывая каждый сантиметр своего тела, до которых ещё вчера Тэхён успел нечаянно коснуться. Почему-то именно сейчас воспоминания накатывают волной, заставляя потерять всю решительность в побеге от сюда. Тяжело сглотнув от такой ситуации, Тэхён опускает голову и отходит обратно, больше не пытаясь прорваться через эту живую стену. Тёмно-серые штаны промокают прямо до колен, лепестки роз плавно перемещаются вслед за движениями. Омега поворачивается на сто восемьдесят градусов, не желая даже видеть того, что будет дальше. Может, от него отстанут, если он сделает вид, что ничего только что не было? — Вы… — Стесняешься собственного мужа? Глубокий, низкий шёпот настолько близко, что становится не по себе. Тэхён уж было хочет сделать шаг вперёд, – дальше от Чона, – но кромка ванны упирается точно впритык. Ему некуда отступать: ни назад, ни вперёд. — Повернись, сейчас же. Однако тот продолжает стоять столбом, не реагируя на этот строгий, приказной тон. И где он провинился, чтобы получать такие повороты в свою сторону? Тэхëн резко вдыхает, от страха затаивая дыхание, как только чужие руки оборачивают его талию, оттягивая обратно к себе, к тёплой груди, отчётливо ощущающейся через тонкую хлопковую рубашку, всего лишь какой-то кусочек ткани… Тёплый поток воздуха сначала чувствуется на макушке, где-то в копне волос, а затем переходит к шее. Омега может поклясться: его только что обнюхали… — А ты не такой уверенный, как был вначале… — ласково шепчет, без промедления кладя голову на омежье плечо. — И где же моя сучка, которая бьётся кулочками? — Не смейте больше называть меня так, — а голос то и дело слегка подрагивает от близости мужчины позади. — Как? — ухмыляется, губами щекоча ушко, — Маленькая сучка? Но ты такой… Тэхён локтем ударяет по груди позади, заставляя заткнуться, и тут же старается вывернуться из хватки, однако Чонгук лишь тиснее прижимает к себе, больше не давая возможности сделать попытку бездельного действия. Вода расплескивается по разным сторонам, вместе с лепестками всех оттенков красного, и успокаивается только спустя минуту. — Ты всего лишь омега на ночь, только вот связан никчёмной бумажкой, — крепче стискивая изворотливое тело. — Нам нужен ребёнок, не более. Окажешь королю честь зачать внутри тебя дитя, недотрога? Ладошка ложится на плоский живот, ещё закрытый рубашкой, однако это далеко не останавливает Чонгука нежно огладить его со всех сторон, приостанавливаясь в самом низу совсем ненадолго. Тэхëн переполошëнно пытается найти способ спрятаться, только просто на просто упирается в кромку ванной и тепло чужого тела позади. Невольно вспомнив про кольца, он приподнимает кисть, замечая кое-что получше, чем интересующие вопросы. За целых два дня с запястья успела смыться вся кремовая краска, когда-то прекрасно скрывающая бледно-розовый порез, не заживший до конца. Возможно, это и будет план «б»? — Мы не можем быть вместе, — насколько может приподнимает кисть повыше. — Видите? Это шрам, я не могу выйти за вас. Чонгук тут же останавливается, внимательно вглядываясь в и вправду глубокую ямку прямо возле вен, а затем и вовсе убирает одну руку с живота, беря ей омежью, и осторожно проводит пальцами по самой полосе. Немного радостно оттого, что альфа, кажется, поверил, а значит его отпустят, Тэхëн успокаивается, но совсем на короткий срок. Вторая, до этого покоящаяся, ладошка на его теле начинает медленно оглаживать, никак не собираясь давать даже шанс на свободу. Чонгук глубже вдыхает терпкий аромат роз, оставляя более заметный поцелуй за ушком. — Позно опомнился, ты уже мой муж, и я живу не по тем правилам, которые приняты на твоих землях, — серьёзно, задумчиво опуская запястье обратно вниз. — Так что это всего лишь пустяк, который почему-то мне был неизвестен. Не поделишься, зачем скрывал такое? Так и не услышав и звука, Чонгук постепенно поворачивает испуганного омегу в своих объятьях обратно на себя. Перед глазами всё расплывается в одно большое разноцветное пятно, а по лицу стекает тонкая дорожка из маленькой слезинки, сорвавшейся с ресниц. Тэхëн только что понял, что больше отговорок у него нет… За исключением одной, той, которую он никогда не осмелится озвучить. А значит он в клетке, из которой ему не даст уйти этот спятивший цербер в роли короля, меняющего омег, как… игрушек? Ведь никто не посмеет изменять любимому с другим, совершенно незнакомым. Так почему Чонгук делает всё наоборот? Зачем любыми способами ищет путь к его телу? Приглянулся? Невозможно. Иначе любовь к другому омеге в этом случае можно назвать ничем. Или влюбился? Или это всего лишь долг омеги короля? Но как же взаимные чувства? Как же та неразрывная любовь, о которой ходят миллионы рассказов по всему свету? Это как какая-то загадка – головоломка, неподвластная раскрытию правды. Тэхëн запутался, вот поэтому дыхание сбивается, превращаясь в тихие всхлипы, а по нежной коже всё чаще и чаще стекают солёные капли. От этого становится сложнее сфокусироваться на супруге перед собой. Всё бесконтрольно плывёт куда-то вниз. — Ты чего? — растерянно, касаясь ладонью влажной и одновременно горячей щеки мальчишки. — Вы сказали, что не тронете, — жалостливо шепчет дрожащими губами. — Чем быстрее станешь беременным, тем быстрее родители подумают, что у нас образовалась семья. И снова эти слова, пытающиеся переубедить в свою пользу. — Вы сказали, что не тронете… — громко причитает, стараясь достучаться до капли здравого смысла. Чонгук опускает голову, тяжело выдыхая, словно заглушает в себе все эмоции, которые так и хотят поставить на место, знает: станет только хуже… Рука так же продолжает наощупь стирать капельки в тишине, состоящей из еле заметных всхлипов. Тэхëн не шевелится, даже не пытается убрать с себя непонятные касания, лишь стоит, как марионетка, принимая поражение в этой игре. Вернув внимание к зареванному омеге, Чонгук наклоняется пониже и кладёт вторую ладошку на другую щеку, беря лицо полностью в своё владение. — Поцелуи… это же не прикосновения? — слегка взволнованно, но всё же сохраняя долю уверенности в сказанном. — Давай начнём с поцелуев, м-м? Чонгук, да ты прям мистер гениальность… — Один поцелуй сюда, — указательным пальцем легонько касаясь кончика омежьего носика, — другой сюда, — спускаясь ниже к бледно-сочным губам, — и ещё бесконечность для всего тебя, — стирая очередную капельку, дошедшую до подбородка, — устроит такой расклад? — Вы сказали… — Что не трону, верно, — подтверждает, не давая договорить надоедающие слова, всё же секундно прикасаясь губами к маленькой родинкой на конце порозовевшего носа. — Но ты сам пошел на это, значит наверняка знал заранее обо всех последствиях в виде беременности и подчинения мне. Так что не надо лить лишние слезы, ты просто-напросто оттягиваешь неизбежное. — Я не знал… ничего этого не знал… Хмурясь в непонимании, Чонгук отстраняется от лица, пытаясь вглядеться в зажмуренные глаза или хотя бы услышать более разборчивые слова, нежели те, что прозвучали сейчас, но Тэхён, взглянув на него спустя время молчания, боязно осознаёт, что сболтнул лишнее и сейчас от него потребуют сдать всё подчистую. Пару раз шмыгнув и немного пошевелив ступнями в мутноватой жидкости, до сознания доходит, что так быть не должно, никак быть не должно с этим альфой. Заметив строгий взгляд на себе, он вмиг сжимается, боясь услышать и слово, но звучит будоражущий вопрос: — Что? Ладошки неуверенно ложатся на оголенную грудь, отдающую жаром тела, а пальцы то и дело подрагивают. Тэхён сам тянется вперёд, касаясь своими солёными губами чужих, и плотно-плотно сжимает влажные веки, боясь увидеть всё, что будет дальше, всё, на что поддался лишь бы не слушать лишние вопросы. Брови от удивления ползут вверх, Чонгук ощущает прикосновение, но не продолжение, всего лишь непонятные действия со стороны. Он стоит столбом с минуту, а после спускает руки с плеч на талию, одним рывком притягивая вплотную и тут же беря всю инициативу «попробовать омежьи губы на вкус» на себя. Тэхëн не успевает ничего заметить, как в его рту уже шастает проворный язычок, обводя всё что вздумается и с непривычки забирая каждый желанный вздох. Он со всей силой надавливает на грудь, стараясь остановить, однако Чонгук ни в какую не поддается, поедая сладко-солёные, слегка потресканные губы, и с талии переходит руками всё ниже и ниже, достигая мягких половинок закрытых тканью штанов. В ужасе распахнув веки, Тэхëн резко бьёт рукой по мужчине, заставляя того оторваться и отшатнуться чуть дальше. На губах отчетливо ощущается привкус крови, смешанной с горькими цитрусами и яркими розами, которыми и так пахнет совершенно повсюду. Ноги становятся ватой, подкашиваясь и вынуждая Тэхёна бездушным телом осесть в воду с лепестками роз, поджать колени к груди и со страхом вжаться в белый мрамор. Хочется уйти, и стеклянный взгляд на продольные волны прозрачной жидкости является тому подтверждением. Чонгук подходит обратно к краю ванны, чуть наклоняясь вперёд и твёрдой хваткой цепляясь за омежьий подбородок, поднимая и поворачивая голову в свою сторону. Между их лицами всего лишь пара сантиметров. — Что не так? Я ведь не перешёл границу, тогда чего мечешься? — У меня есть чувства… — шепчет на грани слышимости, шмыгая носом, — Чонгук… — опускает взгляд вниз – на пальцы альфы, неприятно впившиеся в лицо, — ...я не игрушка… С ресниц скатывается слезинка, тут же тихо падая в воду, оставляя небольшие круги на её поверхности. Тëплые губы касаются мокрой, горькой на вкус дорожки, медленной поднимаясь выше, сцеловывая влагу с щеки. Тэхён пытается отпрянуть, только пальцы сжимают кожу ещё сильнее, не давая и шанса отойти. Кончики омежьих ушей в миг розовеют, что не остается без внимания. Чонгук дотрагивается до них подушечками, осторожно оглаживая, стараясь внести спокойствие, и одновременно останавливается в своих лёгких поцелуях. — Ты такой вкусный… — нежно шепчет на полуулыбке, — …в этом запахе роз… Губы переходят на омежьи с небольшой капелькой крови от их прошлого взаимодействия. Чонгук языком осторожно слизывает её, вновь припадая к нижней, покусывая и сразу же зализывая. Пальцы от ушка плавно движутся к пушистым волосам, стягивая, вынуждая приблизится ещё ближе, пока язык заходит глубже, уже полноценно погружая в развязный поцелуй. Щеки вновь обжигает жгучая влага, перед глазами одна белая, расплывчатая пелена, в которой никак нельзя найти пути назад. Тэхëн поджимает ноги ближе, даже не пытаясь оторваться от властительных губ, что терзают его. Ему не позволят. Его не услышат. Аромат роз – всё, на чем старается концентрироваться омега, вдыхая сладкий запах, погружаясь куда-то дальше от этого поцелуя, неприятных прикосновений и упертости Чона. Сердце сдавливается, заходясь в бешеном темпе. Ещё чуть-чуть и точно выпрыгнет из груди, и только остывающая вода, окутывающая тело, слегка замедляет его многочисленные удары. Альфьи губы мягко поедают припухшие, не давая нормально вздохнуть. Чонгук, не почувствовав и капли отдачи, медленно приоткрывает веки, моментально встречаясь с разбитым взглядом, только и молящим отпустить. Замерев в полу касании губ, он бегает глазами по заплаканному, по-красневшему лицу, не менее красной радужке, и носику с маленькой родинкой на конце, растрепанным во все стороны волосам… — Вылезай, — холодно шепчет, заправляя каштановую прядку за всё ещё розовое ушко. — Нет… — Тэхëн, хватит играть в недотрогу. Вставай, — сурово в самые губы, кладя руку на прижатые ноги омеги, — Живо. А Тэхëн пуще прежнего заливается слезами, отворачиваясь от прикосновения влажных губ, и лицом утыкается в те самые коленки, на которых покоятся чужие пальцы. Тихие всхлипы заменяются не прекращающим рыданием, а на голове ощущается осторожное в прикосновении поглаживание, словно пытающееся успокоить. — Перестань, — проговаривает ровным тоном, не отводя руки от мягких прядей. — Может, я выразился недостаточно прямо, но мне нужен ребёнок. От тебя. Тишина врезается в стену. Тэхëн затихает, изредка продолжая пошмыгивать. В мыслях эти слова никак не принимаются, беспорядочно бегая в сознании, врезаясь то вправо, то влево, никак не находя ответа. Пальцы выскальзывают из каштановых волос, когда омега всё же собирает всю волю в кулак, отрываясь от колен и поднимая взгляд на полностью безэмоционального альфу. — Я… — А теперь вставай, — грубо прерывает, наконец-то выпрямляясь в спине. Мокрые ладошки неуверенно касаются кромки ванной, чуть не выскальзывая от неустойчивого веса, увеличившегося в несколько раз. Тэхëн осторожно приподнимается, окончательно вставая на ноги. Вода потоками стекает по всему телу, вынуждая рубашку вместе со штанами плотно обернуть каждый изгиб юной фигуры. Но Чонгук смотрит лишь в карию радужку, отражающую сотни бликов, открыто читая в ней переполох смешанных эмоций. — Подойди ближе. — Куда ещë ближе? — всхлипывает, моментально прижимая ладони к влажному лицу. Чонгук прикасается к предплечьям, насильно оттаскивая руки, и одним резким движением дёргает на себя, заставляя сделать шаг навстречу. Со всей силой закусив нижнюю губу и вновь зажмурив веки, Тэхëн пытается сдержать новый поток слëз, пока с него аккуратно, и даже как-то незаметно снимают сырую рубашку, открывая участки бархатной кожи, блестящие в полутьме. А после на ощупь Чонгук находит тонкую кисть, ту самую, с красной отметеной, и приподнимает повыше, тут же получая реакцию на это. Карии сталкиваюсь взглядом с чёрными омутами, поглощающими одним своим видом. — Лучше бы не о шрамах говорил, а о том, что король вправе воспользоваться своим мужем не только, когда тому угодно, но и если королю захочется, — преспокойно, немного давя пальцем на запястье. — Это не правильно… — В жизни всё неправильно. Маленькая ручка тут же оказывается прижата к груди мужчины и насильно неторопливо скользит пальчиками по ней. Чонгук при этом не сводит взгляда с Тэхëна, который даже дёрнуться не пытается: стоит, в непонимании моргая и, то и дело, поджимая губы. А после альфа крепче зажимает её на месте и тянется свободной рукой к его затылку: решительно дергая на себя и моментально вовлекая в новый поцелуй, впервые в ответ получая не податливость, а укус за губу. Но Чон не сдаётся – целует ещë и ещё, размазывая небольшое количество своей же крови по и без того алым губам. Тэхëн морщится, пальцами сильнее надавливая на грудь и спустя миллионы попыток ему удаётся отпрянуть от противных горьких губ, однако не от цепких рук, пленяющих со всех сторон. Надежнее стиснув изворотливое тельце и вновь припав к его губам, Чонгук получает очередное сопротивление, перерастающее во что-то непонятное. И всё же он отпускает его чуть дальше от себя, буквально на шаг, на что Тэхëн старается выдохнуть и вдохнуть, но лёгкие снова и снова заполняет запах роз сотни лепестков в полупрозрачной воде, а на губах непонятное месиво из крови и горечи. Не этого он ожидал от этой свадьбы, совершенно не этого. — Почему так боишься близости? — Вы плохой, — мямлит себе под нос, что не остаётся без внимания. Чонгук тут же касается омежьего подбородка, высоко поднимая, заставляя смотреть только себе в лицо, а не под ноги. — Повтори. От этого строгого тона бьёт холодом, и это не только потому, что прохладный воздух обволакивает со всех сторон. Однако Тэхëн лишь пальчиками теребит ткань промокших до нитки штанов, с болью сглатывая от причиняемой тяжести в горле. — Нельзя целовать сразу двоих. — Кто сказал, что я целую вас одинаково? — с усмешкой в самые губы вишнёвого цвета от остатков недолизанной крови. Перейдя ладошкой к шее возле позвоночника, Чонгук наклоняет голову, с другого ракурса обводя омегу смутным взглядом, и, глубоко вдохнув, вновь яро целует не сопротивляющегося мальчишку, в который раз морщегося от прикосновений чужих губ к своим. Сердце пропускает удар, сдавливаясь от причиняемой боли, от того, как утренние кошмары превратились в сказку, а затем вновь оборвались, так и не воплотившись в жизнь, от того, что ничего нельзя сделать против того совсем необдуманного шага. Слезы, как прежде, уже не текут по щекам, Тэхëн запутался во всём происходящем, а настойчивые действия короля не дают и шанса что-либо обдумать. Коленки подкашиваются, но Чонгук это вовремя замечает, руку кладя на талию, крепко удерживая возле, а затем и вовсе подхватывает второй, наконец вытаскивая омегу из сладкого аромата нежных роз, которым тот успел с ног до головы пропахнуть. Даже губы, и те отдают приторными розами, искушающими каждую секунду. По юному телу ручьём стекает лишняя влага, лужей вокруг собираясь на полу. Тэхён не успевает заметить, как пальцы исчезают с талии, принимаясь оглаживать его со всех сторон. Трясущиеся ладошки ложатся на тёплую грудь супруга в поисках поддержки устоять на ватных ногах залитых свинцом. Чуть сбавив темп, Чонгук отрывается от бездейственного юнца, тяжело дыша в приоткрытые губы и никак не сводя взгляда с маленьких отражающихся слёз в карих глазах. Жгучие касания проходятся дорожкой по оголенной спине, вызывая ещё больше смущения. — Ты не он, и он не ты, — шепчет глубоким голосом, кончиком носа щекоча пунцовую щеку. В ответ одно молчание и быстрые взмахи опущенных ресниц, старающихся скрыть свои эмоции. Чонгук наступает, подталкивая хрупкого омежку идти назад, ставя руки по обе стороны от головы на стену. Шершавая поверхность упирается точно в спину, нередко царапая открытую кожу, что становится ужасно неприятно и Тэхëн всеми силами старается отойти от неë, но куда? Только к этому церберу, сорвавшемуся с цепей… — Вы даже не похожи… На этот раз альфа медленно прикасается к сочным губам, раз за разом оставляя небольшие поцелуи, больше походящие на лёгкое посасывает то нижней, то верхней губы, стараясь вовлечь в свои действия, но всё тщетно. Тэхëн только сильнее ищет шансы скрыться от него, однако ему ни в какую не дают передохнуть даже секунды: вырывая единственные мимолётные полу вздохи из лёгких. Разгоряченный король с каждым моментом становится всё ближе, вплотную прилегая к нередко дрожащему телу, и только две маленьких ладошки, всё же оставшиеся на груди мужчины, разделяют их между собой. Всё в темноте, безумной тьме, съедающей последние крупицы света. Когда эта до боли незнакомая ванна из уютного уголка превратилась в пугающий до костей ад? С каких пор эта ситуация дошла до абсурда?.. Или это только Тэхëну кажется таковым? Чонгук всё плавно покусывает сочные губы, одну руку протаскивая между холодной стеной и не менее леденящей спиной, одним рывком отрывая и оттягивая подальше от шершавого льда, поближе к своему теплому телу. Не видя ничего, кроме ярких точек на чёрном фоне от сильного сжатия век, Тэхëн не понимает, как касания с губ переходят к шее и ключицам, как быстрые пальцы принимаются натягивать на него что-то очень воздушное и шелковистое, и, когда они доходят до бёдер, то тут же решают стянуть промокшие штаны вместе с бельём, на что растерянный омега дёргается, обратно отступая к стене. Чонгук хватает его чуть ли не за шкирку, как маленького, полуслепого от засохших на ресницах слез котёнка, обратно возвращает к себе и ладошки на те же бёдра кладёт, на этот раз сжимая сильнее – чтобы не ушел. Влажные касания вновь возвращаются к открытым участкам сладкого тела, вылизывая каждую невысохшую капельку воды с ароматом роз, доходя до еле заметного на фоне медового. Струящаяся ткань окутывает всё хрупкое тело, извивающееся от нежелания в объятьях альфы, съедающего без остатка. Тэхëна возвращает в сознание противный и не менее болезненный укус, словно прошедший с ног до головы новой порцией холода. — Прекрати! — громко вскрикивает, хватаясь за собственную шею, не давая больше дотрагиваться до неё губами. А взгляд Чонгука просто рвёт и мечет с опьяняющей злостью всего омегу в своих фантазиях, иначе это никак не охарактеризовать. Тэхëн сжимается под таким натиском, быстро моргая ресницами в неконтролируемой панике, и чуть ли рот не открывает, не зная, что сказать дальше. — Больно? От кажущейся злости ничего и не осталось, Чонгук спросил так заботливо, что отчего-то становится стыдно за свои слова. Пальцы аккуратно заправляют растрепанную каштановую прядку за ушко, второй рукой убирая омежью кисть с покрасневшего места. Тэхëн поджимает ноющие губы, не сводя взгляда с действий альфы, который сразу же аккуратно касается мокрым языком красного пятнышка, осторожно зализывая своё последствие. Чонгук на ощупь находит вторую кисть, кладя их себе на плечи, несколько секунд удерживая, а затем отпуская. Тэхëн точно где-то в прострации плывёт в собственном сознании, не ведая, что творится вокруг. — Продолжишь так трястись, и я подумаю, что тебе нужно обратиться к лекарю, — поднимаясь поцелуями бабочками с ключиц по кадыку до подбородка, заставляя в беспамятстве приподнять голову. — Х-холодно, — шепот на выдохе всё же срывается с губ. — Конечно будет холодно, — усмехается, вновь возвращая руки на бёдра со всё ещё мокрыми штанами, — с тебя вода течёт ручьём. Чонгук впервые целует не в губы, а в пунцовую щëку, совсем легонько, не сводя взгляда с прикрытых ресниц, и одновременно с этим стягивает до щиколоток остатки промокшей до нитки одежды, сразу же опуская шёлковую ткань с талии ниже. — Прошу… — в немой просьбе стараясь остановить. — Не нужно так бояться, — Оставляя лёгкий поцелуй на алом ушке, — я не обижу. Тэхён крепко цепляется в плечи, стараясь отодвинуться, но ему не дают: быстро приподнимая за талию и оттаскивая в сторонку от мешающихся, промерзших вещей. И вот опять та самая твердая стенка, руки, блуждающие по закрытому, теперь уже в шёлке, телу, бесконечные противные поцелуи в несопротивляющиеся губы и темнота, поглощающая свет. Почему все ожидания от этого места сгорели в огне, став никому не нужным пеплом? Когда всё пошло наперекосяк? С того самого момента, где был сделан необдуманный шаг?..