Вот бы кто-нибудь вырубил его битой.
— Если ты сейчас отключишься, то будешь капризничать, когда я тебя разбужу, а я не хочу с этим мириться, — говорит Сынмин так, будто это проблема Минхо.
— Отнеси меня в кровать, — отвечает он, закрывая глаза и устраивая голову на скрещённых руках.
— Лучше пусть мне руки отрежут.
Минхо фыркает и удобнее устраивается в кресле. Сынмин добавляет:
— К тому же тебе надо снять макияж и переодеться.
Минхо почти забыл, как тяжело проходят дни, когда вечером у них после целого дня активностей ещё и эфир на радио. Обычно там они могут расслабиться и повеселиться. Он съёживался, слыша свой голос за кадром, а победа над Сынмином подкрепила его дух соперничества; ночь прошла хорошо, но он устал.
Он стонет от нежелания тащиться в ванную и мыться. Он не хочет переодеваться, хочет только слиться с кроватью, и это говорит о многом, учитывая, какой Минхо чистюля.
Поэтому, когда они заходят в общежитие, он это и делает.
Минхо игнорирует комментарий Сынмина о том, что он уйдёт в другую комнату, потому что Минхо воняет. Он знает, что тот просто хочет потискаться с Чанбином. Хёнджин отрубился на диване в гостиной, по полу разбросаны листы бумаги и акварель; в комнате остаётся только Минхо.
Он падает лицом на подушку и засыпает.
Когда Минхо чувствует нечто тёплое на своём лице, уже далеко за полночь. Должно быть, ему снится сон, потому что он улавливает проблеск чего-то белого и пушистого, прикосновение странно похоже на ощущение лапы кота на щеке.
— Суни?
— Мяу.
Ага, хорошо. Только что-то не то. Голос Суни звучит так низко и… по-человечески.
Минхо почти задыхается, слёзы скапливаются в глазах.
— Это наконец случилось?
— Случилось что? — О нет, его кот теперь разговаривает целыми предложениями.
— Неужели у чокнутых учёных получилось создать говорящих животных?
— Кого? Чего? Зачем им это нужно? — Минхо слышит, как его кот усмехается, и не понимает, что смешного.
— Это не смешно, — бормочет он, жмурясь от ощущения лап Суни на лице. Они холодные и… — Погоди, почему у тебя лапы мокрые?
— Лапы? О, наверное, это мутация. Знаешь? Всё стало… влажным.
— Иу, эти учёные извращенцы. Почему они это сделали?
— То есть ты никогда не хотел переспать с котомальчиком, хён?
Что за безумный сон?
Почему голос звучит так знакомо? И почему щёки Минхо пылают?
— Ого, ты краснеешь даже во сне. Что-то новенькое.
Что-то в его мозгу щёлкает, и Минхо, открыв глаза, видит улыбающегося Джисона. В его глазах искрится веселье.
Проходит пару минут, пока Минхо пытается понять, сон это или перед ним правда сидит Джисон и наливает немного жидкости на ватный диск.
— Это мицеллярная вода?
Джисон согласно мычит, и Минхо приподнимается, чтобы сесть, но рука на плече толкает его назад.
— Спи дальше.
Минхо чувствует, как его сердце раздувается, и смотрит на Джисона так, словно он настоящий клад.
Джисон хмыкает.
— Спорим, я настоящий клад?
О. Минхо сказал это вслух, не так ли?
— Ага, сказал, — подтверждает Джисон, и Минхо уверен, что это вялость так влияет на него; из-за неё разум играет с ним. — Ты много говоришь, кстати. — Когда Минхо злобно зыркает на Джисона, тот продолжает: — Ты высказываешь своё мнение. Это очень мило.
Да, я бы хотел воспламениться и умереть прямо сейчас, спасибо большое.
Минхо утыкается лицом в подушку и бормочет слабое «Заткнись», заставляя Джисона усмехнуться.
Он не знает, как много времени проходит, прежде чем Джисон смывает весь макияж, грязь и… может, румянец с его щёк тоже,
ха—ха.
Возможно, это всё от недостатка сна, а возможно, виновата тяжесть взгляда Джисона, но Минхо закрывает глаза, и по его позвоночнику пробегает холодок, когда пальцы легко касаются его ресниц. Он задерживает дыхание, когда чувствует, как Джисон ведёт по его шее, и приказывает себе расслабиться. Это движение странно успокаивает.
Должно быть, Минхо ненадолго отключается, потому что он просыпается от ощущения пальцев, тянущих его за футболку.
— Ты что делаешь?
— Переодеваю тебя, — говорит Джисон как ни в чём не бывало.
— Ты просто хочешь меня раздеть? Ни стыда, ни совести.
— Ты буквально спишь в одном белье, — парирует Джисон.
— Справедливо. Продолжай. — Минхо принимает драматичную позу, закидывая руки за голову и вытягиваясь. Он делает это, чтобы спрятать всю нервозность, которая уже просочилась в кости.
Минхо не знает, о чём думает Джисон, потому что он смотрит не на него, а на кусочек кожи в месте, где приподнялась футболка.
— Никогда не видел живот? — шутит он.
— Ты можешь хоть когда-то заткнуться? — стонет Джисон.
— Не тогда, когда ты пялишься, словно мужчина в викторианскую эпоху, в первый раз увидевший женскую ножку.
— Ты выглядишь уставшим. Позволь мне просто… — Джисон стреляет в него взглядом, прежде чем закрыть глаза и сделать тяжёлый вздох. — Позволь мне помочь, хорошо?
И вот опять. Тихое нетерпение за слоями волнения, нужды позаботиться о хёне. Минхо понимает, что Джисон, должно быть, очень смущён; они пытаются спокойно разобраться, что с ними происходит, потому что дело совсем не в возрасте.
Минхо хочет сказать, что сам в состоянии снять футболку, потому что сон полностью покинул его тело, но он только внимательно наблюдает за Джисоном; так, как обычно наблюдает за своими котами, когда они собираются нашкодить. Несмотря на то, что пальцы Джисона едва ли задевают резинку штанов, Минхо реагирует так, словно его никогда не касались.
— Что? — Джисон поднимает взгляд, пока его руки тянут футболку вверх, материал скользит по бокам, и Минхо снова вздрагивает.
— Что ты?.. — Он садится, перенося вес на один локоть и бросая на Джисона осторожный взгляд.
Проходит секунда или две, после чего Джисон сжимает его футболку, комкая в кулаках, и продолжает поднимать её; всё это он делает, пристально глядя Минхо в глаза.
Тот позволяет себя лечь на спину и выдыхает, потому что твёрдому взгляду Джисона нет конца. Он может спросить, что происходит, или просто поддаться этому чувству.
Это почти раздражает: Минхо всегда сдерживает себя, чтобы не сделать чего-то рискованного, в то время как Джисон совсем не осторожен и касается Минхо так, словно это самое важное дело в его списке.
Он прижимает пальцы к его коже и движется до болезненного медленно, заставляя Минхо чувствовать себя так, словно его зажимают, и от одной только мысли об этом кружится голова.
Он смотрит на него уголком глаза и видит, что Джисон наклоняется над его животом, и это единственный сигнал, прежде чем тот начинает покрывать его поцелуями.
В ушах только белый шум.
«Что это такое? С чего бы ему это делать? Сделай это снова», — лихорадочно соображает Минхо.
— Я мог бы ударить тебя коленом в нос, — говорит он.
— Но не ударил, — мычит Джисон, губы всё ещё касаются кожи, будто он и не собирается поднимать голову.
— Я мог бы.
Джисон вздыхает так, будто устал от Минхо, и поднимает взгляд.
— Но не ударил. — В его голосе слышится твёрдость, и Минхо решает, что пора заканчивать с сомнениями.
— Ты… — Слова застревают в горле; Джисон приподнимает бровь. — Ты так и не снял с меня футболку, — бормочет он.
— У тебя есть руки.
Минхо смеётся в неверии; Джисон отворачивается, чтобы поразглядывать свои ногти, будто это самая интересная вещь в мире.
— А что случилось с «Ты устал, давай помогу»? — Он изображает голос Джисона, пока тот подавляет улыбку и закусывает губу.
— Сейчас ты уже не выглядишь уставшим, — говорит Джисон, и, посмотрите на него, ещё смеет улыбаться!
Он придвигается ближе к Минхо и кладёт руку ему на бедро.
— Ты выглядишь возбуждённым.
Минхо жадно ловит взглядом каждое движение Джисона и замечает, как тот наклоняет голову в сторону его штанов, костяшками проводя легко по линии его…
О боже.
Минхо садится, прислоняясь спиной к каркасу кровати. Рука Джисона не движется с места.
Он подаётся вперёд, проводит другой рукой по груди Минхо и слегка поглаживает его шею, прежде чем щёлкнуть по мочке уха.
— …И немного смущённым, — добавляет он, играя бровями, и Минхо уверен, что покраснел. Как бы он ни пытался это скрыть, тело всегда его подводит.
Ему приходится напомнить себе, что, должно быть, в этот раз что-то подтолкнуло Джисона и из-за этого он действует на инстинктах, потому что не может быть, чтобы это было из чистого любопытства. Он думает, пошло всё к чёрту, и берёт руку Джисона, — ту, которая вырисовывает круги на внутренней стороне его бедра, — ведёт к своему члену и кладёт на него.
— И что с того? — Его внутренности восторженно кричат, когда голова Джисона взлетает, и он смотрит на него широко распахнутыми глазами.
Минхо видит, что Джисон закусывает губу, неестественно выгибая спину, когда он двигается.
— Я спросил… — Минхо двигает бёдрами, и он клянётся, что мог бы кончить только от этого; он чувствует вес ладони Джисона под его собственной, пока трогает себя. Он касается затылка Джисона и придвигает его ближе, чтобы прошептать прямо в ухо: — Что с того?
Он чувствует влажное, дрожащее дыхание Джисона и слышит тихий голос в голове, приказывающий ему остановиться, говорящий, что это навредит им обоим, но то, как Джисон аккуратно поворачивает его голову и ведёт губами по линии челюсти, заставляет его застонать и начать быстрее двигать рукой.
— Блять, ты звучишь… — Джисон спотыкается, и Минхо подавляет ещё один стон.
— Возбуждённо? — дразнит он, замедляясь и чувствуя, как что-то противное ползёт вверх по его телу, но он отвлекается, когда Джисон качает головой, щекоча волосами его щёки. Он хихикает, и раскованная обстановка вокруг них ломается, когда Минхо убирает руку Джисона.
Он не смотрит на его нахмуренные брови, вместо этого закрывает глаза рукой, слабый смешок звучит глухо для его собственных ушей.
Несмотря на все усилия, которые он прикладывает, чтобы оставаться в форме, развивать выносливость и действовать без особой уверенности в том, получится ли, Минхо просто слабый и жалкий. Его прочная стена — лишь притворство, привлекающее внимание к тому, как легко он смущается.
Слабый. И жалкий.
Минхо смотрит на гирлянду над ним, а слёзы катятся по его щекам.
Глаза Джисона расширяются. Минхо слышит, как он резко втягивает воздух.
— Малыш, нет.
— Эх, давно я не прочищал глаза, — сухо усмехается Минхо, его внутренности сжимаются от тревоги.
— Нет, замолчи. — Джисон слабо бьёт его в грудь, пальцы хватаются за его ворот.
Он чувствует лёгкие прикосновения к щеке, а затем Джисон большим пальцем стирает слёзы. Минхо хмурится, когда тот наклоняется и сцеловывает мокрые дорожки, вызывая тем самым сломанный всхлип из его груди.
— Блять, я сделал что-то не так. — Джисон тут же отстраняется, и Минхо чувствует что-то между отчаянием и интересом. Он пытается скрыть то, насколько ему неловко в этот момент, когда Джисон пытается отвести руки Минхо от его лица.
Он чувствует ладони Джисона, пытающиеся усадить его прямо, на плечах, на талии. Минхо лишь чудом не заваливается назад, Джисон пытается быть очень осторожным, держа его так, словно он стеклянный.
— Лино. Пожалуйста? — Минхо лихорадочно трясёт головой, но к его удивлению, Джисон произносит то, что он никогда не надеялся услышать из его уст. — Пожалуйста, посмотри на меня.
Тишина, следующая за этими словами, почти оглушает.
Минхо просто пялится на лицо Джисона.
Его разум ненадолго отключается, пытаясь пробраться через всю усталость и неуверенность, прежде чем он чувствует тепло, наполняющее его изнутри, и внимательный взгляд Джисона, дарящий ему надежду.
— Это глупо, — наконец, говорит Джисон, когда не находит ответа в выражении лица Минхо. Он переводит взгляд на увлажнитель воздуха в углу, и Минхо наблюдает за тем, как Джисон проводит кончиком языка по нижней губе, пытаясь как можно лучше подобрать слова, чтобы не испортить их дружбу к чертям. — Я специально держался на расстоянии, думая, что так будет лучше для нас, но, наверное, этим просто причинял тебе боль. — Джисон поднимает взгляд.
Минхо впивается зубами в костяшки пальцев. Он немного выпал из реальности, тело отяжелело от сегодняшней ночи.
— И зачем ты это делал? — продолжает Минхо, тон нарочно безэмоциональный. Ему не нужен ответ, отрицание со стороны Джисона сжимает его грудь в тиски. — Тебе от этого стало легче?
Джисон зажмуривается, а Минхо наплевать, даже если он нагрубил.
— Прости меня.
— Проехали.
— Я не хотел, чтобы всё обернулось так.
— Как? Не хотел, чтобы я плакал, но зачем тогда так сильно меня ранил? — протягивает Минхо, не думая о том, что, возможно, слегка драматизирует. Он просто устал.
Джисон стонет, заваливаясь на кровать, и Минхо едва удерживает себя, чтобы не врезать ему коленом по лбу.
Джисон же, пользуясь случаем, стягивает с него носки и бросает их ему в лицо.
— Придурок, — бормочут они одновременно.
Минхо наблюдает за тем, как Джисон слабо ухмыляется, и думает, да, наконец, между ними всё нормально.
Но этого недостаточно.
Поэтому Минхо использует последние крупицы энергии, чтобы, держась за Джисона, забраться на него, а затем окончательно навалиться и спрятать лицо в изгибе его шеи.
— Это не похоже на нас?
— Да, что это вообще было? — смеётся Джисон, выдыхая в лицо Минхо.
— Не знаю. Джисон?
Джисон мычит в ответ.
— Ты же знаешь, что это нормально, да?
— Я знаю, хён, но это странно. Я же говорил тебе. Я в этом полный отстой.
Минхо поднимает голову, раздражённо глядя на Джисона.
— В чём «в этом»?
— Не знаю. В романтике… или в чём-то таком.
Лицо Минхо смягчается, он закатывает глаза.
— Ага, а я ведь просто воплощение романтики, да?
— Ты… — Он прочищает горло. — Ты всегда находишь время для меня, разделяешь со мной мои интересы, водишь меня по разным местам, тащишь на прогулки и свиданки…
— Свиданки? — Минхо не может не улыбнуться.
— Да, заткнись. Это свиданки.
— Ты прав, Джисони. — Минхо треплет его по волосам, но хмурится, когда руку сводит судорога.
— Вот-вот. А я… — шутливо отодвигая руку Минхо, вздыхает Джисон, будто ему противно признаваться в чём-то подобном. — Я едва ли что-то сделал, чтобы показать, как ты мне дорог.
— Мы команда. Это не соревнование.
— Кажется, там говорилось по-другому.
Выражение лица Джисона заставляет глаза Минхо сузиться.
— Да, но для нас это работает именно так. — Он поглаживает бок Джисона, потом щиплет его за щёки, заставляя немного надуться. — Понял?
На что Джисон отвечает:
— Да понял, понял.
Минхо отпускает его щёки, и Джисон потирает их.
— Ты мне не доверяешь? — Он должен спросить, потому что Джисон смотрит на него так, будто пытается понять, есть ли какой-то подвох.
— Не знаю. Возьмёшь ли ты на себя ответственность и отвезёшь меня, куда захочу? — спрашивает Джисон, театрально занижая голос и едва ли сдерживая смешок.
Минхо удивлённо моргает, прежде чем его озаряет.
Этот балбес.
— Песня не о тебе, — дуется он.
Джисон закатывает глаза.
— Естественно.
— Ты меня раздражаешь.
— Малыш, ты такой упрямый.
— А ты манипулятор.
Джисон вздыхает так, словно его задело обвинение, и прижимает Минхо ближе к себе.
— У тебя стоит.
— Как и у тебя.
Джисон наклоняет голову, волосы падают ему на глаза, на лице ленивая улыбка, а Минхо может думать только о том, какой же он красивый.
— Собираешься это исправить?
От того, как они подшучивают над подавленными эмоциями, а затем сдаются, разум Минхо затуманивается. Но всё же он странно этому рад.
Он такой сонный, что даже не может сопротивляться.
Он двигает бёдрами в качестве эксперимента, вырывая стон у Джисона, и этот звук опьяняет Минхо.
Они трутся друг о друга, медленно и томно, и Минхо изо всех сил пытается не издавать никаких звуков. Он закрывает глаза, когда Джисон начинает бездумно водить большим пальцем по его губам. Минхо, не думая дважды, обхватывает палец губами и проводит по нему зубами.
Слюна собирается в уголке рта, стекает и образует тёмное пятно на майке Джисона. Минхо трётся лицом о ткань и слышит, как Джисон бормочет:
— Мерзость.
Он поднимает голову, чтобы огрызнуться на младшего, но его останавливает его тяжёлый, остекленевший взгляд. Он смотрит на него так, словно был бы не против, если бы Минхо уничтожил его прямо здесь и сейчас, в кровати, где они провели бесчисленное количество ночей, просто наслаждаясь тихим присутствием друг друга.
Ощущений слишком много, чтобы он мог их осмыслить, поэтому он просто наклоняется и целует родинку на щеке Джисона, проводя носом по мягкой коже, дыхание застывает в паре сантиметров от его губ, когда тот перебрасывает ногу через бедро Минхо, прижимая его ещё ближе.
— Так хорошо, — бормочет Джисон у плеча Минхо.
— Хм. Мы могли бы уже давным-давно это сделать, если бы ты не пытался держать меня на расстоянии, — бормочет Минхо. Незначительные мысли наконец вырываются наружу, но в них нет никакого яда.
— Ты прав. Нам столько всего нужно наверстать, — говорит Джисон, а затем сокращает расстояние между ними и целует Минхо так нежно, мягкие движения губ служат лишь напоминанием о том, что всегда между ними было.
Облегчение наполняет Минхо, когда одна из рук Джисона тянет его за волосы, пока другой он обнимает его за талию, и от этих ощущений он улыбается в поцелуй.
Все недомолвки растворяются между ними с каждым сильным движением бёдер, почти невероятный контраст с тем, как нежно Джисон кусает его губу. Даже стыдно представить, сколько раз Минхо видел эту сцену во снах.
Он немного отстраняется, чтобы прислониться ко лбу Джисона, тяжёлое дыхание наполняет воздух между ними, и этот момент такой спокойный и эмоциональный.
Они могли бы поговорить, но в глазах Джисона мелькает срочность, как будто он на грани, как будто он не прочь сорваться, и это всё подтверждение, требующееся Минхо для того, чтобы поддаться вперёд и захватить губы Джисона в обжигающем поцелуе.
Он чувствует, как руки Джисона водят по его спине, пальцы вырисовывают незамысловатые рисунки на теле, превращаясь в безмолвные просьбы, а затем он тянет Минхо за футболку, которую, как тот запоздало понимает, он всё ещё не снял. Он немного приподнимается, чтобы Джисон мог стянуть её.
— Наконец-то, блять.
🏍︎
В это сложно поверить, но в то же время Минхо совсем не удивляется тому, как невозмутимо ведёт себя Джисон следующим утром. Их окутывает домашняя атмосфера, в которую можно окунуться с головой.
— Знаешь, я обычно невысокого мнения о твоих песнях.
— О, вау, спасибо большое. — Джисон выглядит оскорблённым.
Они наслаждаются ранним утренним теплом, которое заполняет кухню, в общежитии блаженно тихо. Вот эти спокойные моменты с Джисоном Минхо ценит больше всего. Он удивлён, потому что тот редко встаёт в такую рань, но вот он сидит за столом, волосы распушились, лицо опухло, и Минхо едва ли может оторвать от него взгляд, в его голове набатом звучит:
прекрасный, прекрасный, прекрасный.
Он прочищает горло.
— Нет, не в этом смысле. Они обычно… грустные, но есть в них что-то обнадёживающее, поэтому, кроме желания крепко обнять тебя… — Минхо игнорирует то, как Джисон корчит рожицу. — Я обычно не сильно вслушиваюсь, но я подумал…
— Это что-то новенькое.
Минхо угрожающе поднимает нож, и Джисон вскидывает руки, сдаваясь, и смеётся, когда Минхо начинает нарезать грибы, прикладывая больше силы, чем необходимо.
— Песня Happy звучит так, словно ты сдался, даже не попробовав, будто ты боишься, что я уйду от тебя, потому что ты не относишься ко мне хорошо, — отмечает Минхо.
— Смело с твоей стороны предположить, что она о тебе.
— Ладно, но давай скажем, что она обо мне.
— Хён, послушай. У тебя уже были отношения.
— Не романтические, — подчёркивает Минхо, но начинает видеть закономерность. Он был так потерян, так погряз в собственных комплексах, что даже не мог предположить, что Джисон также был неуверен в себе, пусть и по другим причинам.
— Как я… Я даже не знаю. — Джисон кривится, будто он не в состоянии связать слова в предложения, но Минхо уверенно кивает ему.
Он хочет сказать: «У нас есть всё время в мире», и надеется, что это можно прочитать в его глазах.
— Я бы хотел показать, как сильно я люблю тебя. — Голос Джисона становится тише с каждым словом, в комнате ни звука, кроме шкворчания масла на сковороде и болезненного стука сердца Минхо. — Что, если я тебя расстрою? — добавляет он. Минхо цокает языком и поднимает взгляд на потолок.
Он вытирает руки о фартук и направляется к Джисону, чтобы стукнуть его лопаточкой.
— А это за что? — Джисон смотрит на Минхо, спокойно возвращающегося к своим делам.
— Ты совсем не слушаешь, что я говорю, да? Для меня это всё тоже ново, поэтому шансы, что кто-то из нас расстроит другого одинаково высоки. — Он кладёт овощи на сковородку и качает головой.
— Ты прав.
— Ну, разумеется. — Джисон закатывает глаза, но от Минхо не ускользает то, как уголки его губ приподнимаются.
Они слышат отдалённый стук двери и звуки шагов, прежде чем Джисон говорит снова.
— И это всё не просто из удобства?
«Что скажут мемберы, что подумают родители, как отреагирует мир, если они решат, что не хотят скрываться?» — эти вопросы долгое время не отпускали Минхо, сдерживали его от признания того факта, что важнее всего было мнение Джисона о них. Как только он это уяснил, он перестал беспокоиться о мнении остальных.
Он не хотел снова задаваться вопросом, правдивы ли его чувства или это просто удобно: два мальчика ищут утешение друг в друге, потому что никто больше их не понимает.
«Мы в своём собственном мире», — сказал однажды Джисон.
Остальное неважно.
— Ты серьёзно в этом сомневаешься? — Он смотрит на Джисона с укором. — Ты думаешь, мои чувства просто…
Джисон поднимается с места, ножки стула царапают плитку.
— Нет. Нет, конечно, нет. Забей. Забудь, что я спросил. — Он придвигается ближе к Минхо. В его глазах испуг и спешка, как будто Минхо исчезнет, если он не протянет руку и не дотронется до него в эту же самую секунду. — Бессмысленно тянуть дальше. Мне очень неловко. Я сойду с ума, если мы остановимся на этом из-за глупых сомнений и неопределённости, — бормочет он и кладёт руки на его талию, прежде чем заключить в объятья. Джисон опускает плечи, его маленькое тело дрожит в руках Минхо.
Он целует Джисона за ухом, пытаясь успокоить его.
— У нас всё будет хорошо, — убеждает его Минхо, и Джисон кивает, носом проводя по его груди, там, где бьётся сердце. Он счастлив.
Услышав скрип, они поворачивают головы и видят в углу Феликса, его глаза горят, а лицо сияет.
— Привет, — улыбается он. Его голос звучит радостно.
— Доброе утро, — произносит Минхо в тот же момент, как Джисон отстраняется и кричит: «Феликс!» — а потом сбивает его с ног объятьями. Тот теряет равновесие, но быстро собирается и стреляет заинтересованным взглядом в Минхо.
Он наблюдает за тем, как напряжение покидает тело Джисона, когда Феликс гладит его по спине. Хёнджин вскоре присоединяется к ним с криком «Групповые обнимашки!»
— Вы, ребята, выглядите нелепо. — Минхо слышит голос Чонина с другого угла и замечает вспышку страха на его лице, прежде чем парни кричат его имя и бросаются к нему, словно он их следующая жертва.
Минхо продолжает готовить завтрак. Если он будет наблюдать за ними хоть ещё секунду, его лицо треснет от улыбки, потому что он не может поверить, насколько обожает этих идиотов.
Он ловит на себе взгляд Джисона, который закусывает губу, а затем отводит глаза, почёсывая шею, как будто не думал, что Минхо заметит.
Он заинтересованно смотрит, как Джисон пытается сохранить на лице спокойствие, прежде чем улыбается сам себе, чувствуя пристальный взгляд Минхо. Джисон поворачивается к нему и приподнимает бровь, как бы пытаясь сказать: «Мы здесь не одни, идиот», но выдерживает взгляд Минхо.
«Я люблю тебя», произносит он одними губами, беззвучно смеясь, когда приходит очередь Минхо отвернуться.
🏍︎
— Ты выглядишь уставшим.
— Мы встали для этого в пять утра, — бурчит Минхо.
Чан смеётся.
— Я и вовсе не спал, — говорит он, и Минхо уже хочет сделать выговор хёну за то, что тот так гордо это говорит, но слышит сигнал от стаффа для следующего кадра.
Процесс не такой уж утомительный, но Минхо всё равно неловко, когда он один в некоторых сценах. Постепенно ему становится комфортнее, а комментарии Чана по типу «Ты так сексуально смотришься на мотоцикле» вырывают у него смешок.
Они почти закончили. В перерыве они делают парочку фотографий для соцсетей, и Чан неожиданно похлопывает его по спине. Минхо недоумённо моргает.
— Спасибо, что согласился сделать это со мной, — говорит он, переваливаясь с ноги на ногу. Минхо игриво бьёт Чана в плечо и корчит рожу. Пфф!
— Мы снимаем клип, а не усыновляем ребёнка.
Чан суживает глаза, поджимает губы. Минхо смеётся, когда тот поворачивается, чтобы быстро уйти, и необдуманно притягивает его в объятья со спины.
— Спасибо тебе, — бормочет Минхо в его плечо, чувствуя, как краснеют уши от собственных действий, и отстраняется прежде, чем Чан успевает озвучить удивление. Он поворачивается, почти ошеломлённый, а затем его лицо расплывается в широкой улыбке.
Они уходят снимать последние кадры для Drive, и Минхо идёт, шаркая ногами.
🏍︎
— Какого чёрта, Джисон?
— Что он сделал на этот раз?
— Да, что я опять натворил… Эй! — Джисон толкает Хёнджина, который сдерживает смех, а затем поворачивается к Минхо, чтобы изучить его выражение лица.
— Нам нужно поговорить, — говорит тот твёрдо и наблюдает за тем, как глаза Джисона расширяются. Хёнджин присвистывает и потирает ладони. Джисон пинает его в лодыжку, поднимается на ноги и следует за Минхо в его комнату.
Как только Джисон пересекает порог и произносит удивлённое «Что?», Минхо разворачивает его, чтобы прижать к стене, и целует.
Джисон моментально тает в поцелуе, плечи расслабляются под прикосновениями Минхо.
— Это не разговор, — бормочет он, и Минхо отстраняется с хитрой улыбочкой.
— Извини, мне просто нужно было прикрытие, чтобы поцеловать тебя, — признаёт он и выдыхает в слабый поцелуй, которым награждает его Джисон в ответ.
— У меня чуть сердце не остановилось. Я думал, что и вправду сделал что-то не так, — говорит он, проводя губами по шее Минхо, и прикусывает кожу, будто пытаясь ему отомстить.
— Больше этого не повторится.
Джисон слабо кусает его.
— Обещаю, — выдыхает Минхо. Он закрывает глаза, когда Джисон проводит пальцами по его волосам и слабо тянет.
— Ты прервал просмотр фильма, кстати говоря, — произносит он, откидывая голову назад и прислоняясь затылком к стене. — Хёнджин, должно быть, заждался…
— Посмотри его со мной, — перебивает Минхо, чувствуя, как жар расползается по шее от пристального взгляда Джисона, в котором плещется веселье. — Что? — фыркает он.
— Ты такой милый, — воркует Джисон, щекоча Минхо под подбородком. Тот сердится, но это только подстёгивая Джисона, чтобы сказать: — Посмотрите на моего большого котика, превращающегося в ревнивого малыша.
— Я не ревную, — бурчит Минхо еле слышно, а затем ударяет Джисон ладонью в грудь. — Забей на фильм, пойдём лучше погуляем.
— Уже поздно.
— И что?
— Хорошо. Только захвачу куртку. — Джисон сжимает его талию, целует Минхо в лоб и выскальзывает из комнаты.
Минхо улыбается, опустив взгляд.
— Ты выглядишь глупо.
Минхо вздрагивает, оборачивается и видит Сынмина, отдыхающего на кровати.
— Ты был здесь всё это время?!
— К сожалению.
— И ты даже не потрудился, не знаю… уйти? — Минхо наблюдает за тем, как Сынмин пожимает плечами и возвращается обратно к записям в дневник. Минхо надеется, что Сынмин не напишет о том, что только что увидел.
— А чего бы мне уходить, когда я знаю, что в конце концов ты утащишь Джисона на свиданку.
— Это не свиданка.
— Это свиданка, — говорит Джисон, снова оказываясь в комнате с курткой в руках и шапкой на голове.
— Ты знал, что он здесь? — Минхо поворачивается к нему, рукой указывая на Сынмина.
— Нет, но он, наверное, видел и нечто похуже.
— Нет, не видел.
— О, тогда, вероятно, ещё увидишь…
— Нет, спасибо. — Минхо и Сынмин вздрагивают от одной мысли.
Джисон хмыкает, беря Минхо под рукой и утягивая за собой.
— Ну же, пойдём.
🏍︎
— Я написал тебе песню, — говорит Джисон.
— Хочешь спеть её для меня?
— А ты хочешь?
— Конечно. Давай.
Джисон встаёт перед ним и прочищает горло.
— Линорин?
Минхо хмыкает, улыбается и набирает ложечкой мятно-шоколадное мороженое.
— Если бы я был твоим парнем, то никогда бы тебя не отпустил.
— Звучит банально.
Джисон тяжело вздыхает, обиженный этими словами. Он продолжает идти спиной, опустив глаза, и Минхо делает шаг вперёд, чтобы поймать его, прежде чем тот запнётся о камень. Он притягивает Джисона ближе, наблюдая за тем, как его глаза загораются, когда Минхо говорит:
— Но многообещающе.
___
(— Перестань так на меня смотреть.
— Как «так»?
— Ты и сам знаешь…
Да, он знает. Но теперь он знает и то, что Джисон не испытывает отвращения. Ни капельки.)
