Замри

— Я убью её, блять! — Мишель, пожалуйста, не кричи, — устало произнесла красноволосая, упираясь лбом в свои сложенные руки. — у меня только третий день больничного, и голова всё ещё периодически болит. — Извини, — виновато кивнула Гаджиева, под пристальный взгляд Лизы, стоящей в проёме кухни. Насте стало казаться, что они вернулись в прошлое. — но это просто возмутительная ху... — Это мы уже поняли, — сложила руки на груди Индиго, хладнокровно рассматривая блондинку. — и видели. Проблема решена хотя бы. — Решена? — хрипнула самая покалеченная из них, и вопросительно глянула на брюнетку. — Не знаю насчёт Виолетты, — на её имени она запнулась, потому что на секунду вспомнила её выражение лица, которое, кажется, Лизе скоро будет сниться в кошмарах. — но у Кристины сломана нога. Матильда исполнила своё обещание, осталось только пристрелить. — Откуда ты знаешь про Захарову? — покосилась Мишель в ответ. — Я ходила к ней в травматологию, и она послала меня нахуй. — развела руками Индиго. — Виолетта, конечно, отбитая наглухо, но хоть с этим мне помогла. Это не отменяет факта, что Настя из-за неё покалечена. — Я не знаю, что это было, — расстроенно говорила красноволосая. — её такой даже подруги не видели, Даша вообще испугалась до чёртиков. — Без понятия, что это было, но она какая-то реально буйная, — скривилась Андрющенко. — Может ей подсыпали чего, — на реплику Гаджиевой, Индиго лишь закатила глаза, и больше даже взгляд на неё не бросала. "Женатики поругавшиеся, блин" — угрюмо думала Настя, смотря на этих двоих. — Исключено, она сама открывала бутылки. После фразы Лизы, все замолчали, а красноволосая понуро и устало поплелась к себе в комнату, кинув на прощание брюнетке "Увидимся". Когда она оказалась на кровати, то дежурно просмотрела мессенджеры на новые сообщения, и разочарованно выдохнула. В ночь после потасовки Виолетта написала ей всего два сообщения, которые, хоть её и не оправдывали, но сквозили тревожностью: "прсти если я чтотр натвортла" — 02:20 "я не хотела" — 02:22 И больше ни слова. Самым страшным, особенно на взгляд Лизы, было то, что она будто исчезла. Она не заходила абсолютно ни в одну социальную сеть. У Андрющенко было две версии: она намеренно не заходит никуда, чтоб всех попугать, или она настолько невменяема, что до интернета руки просто не дотягиваются. А когда вчера Настя изъявила желание сходить, и узнать жива ли вообще Малышенко, Индиго покрутила пальцем у виска, и начала кому-то звонить. На очевидный вопрос "кому?", она почти серьёзно выдала, что санитарам. Только лучше бы это были реально врачи, а не злая до чёртиков Мишель, которая спалила попытку Насти ночью выскользнуть из квартиры. Ей будто, блять, пятнадцать лет снова, и мама наказала посиделками дома, ну честно. Сжимая в руках телефон, красноволосая усердно думала, пытаясь при этом не перенапрягать мозг, чтоб не получить на выходе мигрень вместо какой-нибудь умной мысли. "Ощущение, что у меня Стокгольмский синдром." — невесело думала Настя, разглядывая диалог с Виолеттой, последние сообщения той остались без ответа. — "А если бы она ещё сильнее ударила? Или по лицу въебала?" Девушка, поддавшись своему любопытству, а не голосу разума, написала ей одно коротенькое сообщение: "Ты в порядке?" — 22:00 И моментально закрыла все приложения, а телефон вовсе поставила на зарядку. Приняв решение сходить в душ, и в срочном порядке лечь спать, она пошла исполнять задуманное. 8:30 — Даш, умоляю, отъебись, — татуированную дёргала за плечо рыжая подруга, пытаясь оторвать от линолеума. — Вставай нахуй, — грозно проговорила Бергер, и потянула за предплечье вверх, так что у Малышенко не осталось шанса лежать. Ей пришлось сесть. Протирая глаза, чтобы начать хоть что-то видеть и сфокусировать зрение после продолжительного сна, она мычала что-то матерное, пока не хлопнула входная дверь. — Алтын, — позвала пришедшую девушку рыжая. — принеси кефир пожалуйста, пациент пришёл в себя. Та незамедлительно вышла из коридора, пошуршала пакетом из "Пятерочки", и достала бутылку молочки. Смотря на всё происходящее, Виолетта пыталась вспомнить что было в прошедшие дни, и почему она, блять, спала на полу. — Пей, дурная, — ткнула в лицо уже открытую бутылку подруга, и выдернула тем самым Вилку из размышлений. — потом подумаешь над своим поведением. — Ты как мама прям, — закатила глаза и прохрипела Малышенко. Предчувствие было неприятное, а в груди ком тревожности не давал спокойно дышать. "Я сто процентов что-то натворила" — переводила взгляд с девушки на окно и обратно татуированная. — Чё было? — оторвалась от бутылки брюнетка, с лёгким удивлением замечая, что от напитка действительно стало чуть полегче. А ещё чувствуя бинт на своей левой руке. Даша выдержала паузу, очень колеблясь между тем, что назвать первым. В разговор решила вклиниться Алтын, которая до этого просто гладила собаку в проходе комнаты: — У тебя кукуха отъехала в край, — безучастно произнесла она. — одной ногу сломала, второй сотряс устроила. Тем, кто разнимал, вообще чуть волосы не поотрывала с корнем. Кстати, последнее реально в голове всплыло картинкой: как в руке Виолетты осталась прядь чьих-то зелёных волос, а потом она отключается от удара по голове. — Ебать... — нервно и хрипло усмехнулась Вилка, не поддерживая зрительный контакт. Стыдно. — если ногу я сломала Захаровой, то точно не зря. — Ты лучше объясни, что это была за "Киборг-Матильда"?! — воскликнула рыжая, не заботясь о чужой боли в голове. — Ты вообще никого не узнавала. Между прочим, из-за тебя девочка теперь с сотрясением, а она тебя подругой считала. — Я Индиго ударила? — в голову не приходил больше никто. Казалось, что "друзей" больше особо и не было. — Настю. "Ебать, что?" — эхом отдалось в голове Малышенко, и она всё же перевела просто обескураженный взгляд на девушек. 12:00 В гробовой тишине, друг напротив друга, в кофейне сидели две девушки. Индиго, отсчитывающая секунды до момента, когда Ронни соизволит доделать её кофе, и "Чёртова Рэмбо с татуированным таблом", как выразилась Мишель, когда узнала про то, что было около трёх дней назад. Виолетта, казалось, никогда не затыкающаяся, сегодня была удивительно тихой, что было одновременно и на руку, и не очень Андрющенко: с одной стороны, ей и в тишине было комфортно, с другой — стоило бы знать, зачем её вытащила на разговор Вилка. Причём, довольно неординарным способом: брюнетка заявилась на порог её квартиры, хоть и адреса не знала совершенно. От мысли о том, что у неё явно есть знакомые со связями, Индиго косилась с недоверием на татуированную. — Так зачем я тебе нужна? — выдохнула Лиза, после того как благодарно кивнула Веронике, которая отдавала ей в руки стаканчик, и села назад на стул. — Мы думали, что ты помереть успела за эти три дня. — Очень хотелось, — буркнула Малышенко, утыкаясь носом в чашку со своим рафом, щедро сдобренным солёной карамелью. — Мне очень стыдно за это... — Слушай, я уже в который раз слышу, что тебе стыдно, — перебила её Индиго, в мыслях отмечая абсурдность ситуации. — я не психолог, но вроде как, ты даже не извинилась за свою прошлую выходку. — она зачесала пятернёй передние пряди волос, уже жалея, что не завязала привычный хвостик. — Или я что-то путаю? Вообще-то, это было правдой. В привычках Виолетты не было извиняться, она, скорее, выговаривала что чувствует. Старалась это всегда делать искренне, и честно не видела в этом проблемы. Но, кажется сейчас до неё стало доходить... — Я искренне благодарна тебе за решение ситуации с Кристиной, хоть и через насилие, — продолжила монолог Андрющенко. — и я от тебя не требую извинений. Скорее, мне нужно извиниться за твою больную челюсть, — на вопросительный взгляд Малышенко, собеседница усмехнулась. — мне пришлось тебя ударить, чтоб Настя не пострадала ещё больше. Челюсть-то правда болела, но в памяти как-то не отложилось, что врезала ей именно Индиго, от этого складывалось впечатление, что всё это вообще выдумали. Виолетта серьёзно думала, что челюсть болела от ударов Захаровой. — Я немного шарю за манипуляцию чувством вины, — склонила голову Андрющенко, спрятав потяжелевший взгляд за волосами. — и этим ты как раз занимаешься по отношению к ней. Ты не оставляешь выбора, и ей остаётся тебя только прощать. Догоняешь? — Предельно, — прищурилась брюнетка, заливая в себя остатки сладкого кофейного напитка.