***
Вопреки её ожиданиям, когда они оказываются в постели, он даже не пытается дотронуться до неё. Они лежат на разных сторонах кровати, делят одно чересчур большое одеяло, и Гермиона ощущает лишь холод и пустоту. В воздухе между ними слишком много тоски, злости и недосказанности, и эта смесь совсем не напоминает эмоции, которые способствуют расслаблению. Темнота сгущается вокруг, давит и заставляет задуматься о том, что эта идея остаться там вместе с ним была ошибкой. Но Гермиона не готова мириться с этим. Она привыкла брать дело в свои руки. Как сказал Малфой, она ведь никому не позволяет решать за себя. Гермиона вздыхает. Расправляет плечи. Переворачивается на правый бок, чтобы даже краем глаза не видеть его. На мгновение жмурится и ещё несколько раз глубоко втягивает воздух. Она готовится. И сама не верит к чему. В комнате прохладно, но Гермиона чувствует странный жар, зародившийся в груди, который медленно вибрирует, словно мерцающее пламя. Она снова вздыхает. И когда воздух наполняет лёгкие, Гермиона движется в сторону Малфоя, пока не прижимается спиной к тёплому плечу. Он лежит на спине, как и в то утро, когда она навещала его после пыток. От её прикосновения Малфой дёргается и не сдерживается: — Что ты делаешь? — Она молчит, стиснув зубы. — Грейнджер? У неё нет вразумительного ответа на его вопросы, и она решает игнорировать Малфоя. Гермиона будет делать вид, что ничего особенного не происходит. Она еле заметно ёрзает, устраиваясь удобнее, и ждёт его реакции. Он больше не задаёт вопросов. Вдруг Гермиона понимает, что если он сейчас отодвинется, ей будет неприятно. Внутри появляется тугой узел, который скручивается, и тревога нарастает. Гермиона несколько раз сглатывает, чтобы избавиться от большого кома в горле. Зачем она вообще всё это затеяла? И почему… Почему это так важно? Она прикрывает глаза, стараясь не думать о том, что происходило между ними в этой самой постели в прошлый раз. Неужели она нарывается на продолжение? Возможно, ей действительно стоит лучше обдумывать свои решения. Вдруг в один миг Малфой тяжело вздыхает, и его рука опускается к ней на талию, а он сам поворачивается, теперь прижимаясь грудью к её спине. Не удержавшись, Гермиона вздрагивает от неожиданности, и он, почувствовав это, тихо шипит и моментально отдёргивает руку. — Нет! — яро останавливает его она и замолкает, вжав голову в шею. Тишина вновь повисает между ними, и это неловкое мгновение растягивается в вечность. И вот наконец Гермиона слышит едва заметный, короткий и тихий смех за спиной, небольшую ухмылку, скользнувшую по губам. Гермиона ждёт язвительного комментария или издёвки, но Малфой молчит и пару секунд спустя возвращает руку на место. Вторую он просовывает Гермионе под шею, прижимаясь ещё крепче к её спине. — Давай спать, Грейнджер, — шепчет он ей в затылок. Гермиона замирает. Она наслаждается теплом, смущается своего поведения, пугается собственной реакции, чувствует при этом странное умиротворение… Столько эмоций накрывают её, и она просто не сводит глаз с ладони Малфоя перед своим лицом, которая спокойно лежит на подушке. Его пальцы подрагивают в полумраке. Гермиона заворожённо смотрит на них, ощущая спиной, как движется его грудная клетка при каждом вдохе и выдохе, и неосознанно подстраивается под дыхание Малфоя. Дышит с ним в унисон и чувствует тепло. Тепло и твёрдость его тела, и спокойствие. И безопасность от его присутствия. И что-то ещё. Всё так, как она и задумывала. Мысли постепенно замедляют свой ход. Малфой чуть сильнее сжимает Гермиону в объятиях, перемещая руку на её живот. Она улыбается уголками губ, снова бросая взгляд на ладонь перед собой, а затем протягивает левую руку и переплетает свои пальцы с его.***
Малфой напряжённым взглядом наблюдает, как она переставляет стул поближе к нему. Он почти не шевелится, лишь голова поворачивается, когда Гермиона садится сбоку от него и глубоко вздыхает. Она не уверена в том, что делает. Поза неудобная: Гермиона сидит лицом к нему, в то время как Малфой не может толком развернуться; не позволяют кандалы. Но ей всё равно. Он хмурится, когда она поднимает руку и молча тянется к его лицу. Гермиона дотрагивается до его шрама прямо как в Паучьем тупике перед тем, как он поцеловал её второй раз. Она проводит пальцами по скуле и вдоль линии челюсти, задерживаясь около подбородка. Его кожа, отвыкшая от солнечного света, посеревшая и сухая, и всё лицо чётко очерченно из-за проступающих костей. Малфой глядит прямо на неё с подозрением, но не отстраняется. — Я ведь делала так раньше, — шепчет Гермиона и смотрит на его щёку, на ухо, на пряди волос на висках — куда угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом. — И не раз, — срывается с его губ, и она видит, как Малфой тотчас прикусывает щёку изнутри. Она быстро смотрит ему в глаза; они темнеют. — Эти шрамы… Почему ты не избавился от них? — Я не смог, — Малфой слегка качает головой. — Да и не только я. Снейп хороший колдомедик, но косметические процедуры у него выходили средне. — Да, я знаю, я помню, — Гермиона протягивает вторую руку и кладёт ему на грудь. Она знает, что в этом месте под его тюремной мантией — россыпь тех шрамов, что остались после магического кнута. Малфой вздрагивает. Гермиона медленно опускает обе руки, не глядя ему в лицо. — Ты как-то сказал, что Снейп понимал, что его подозревают. — Что? — от неожиданной смены темы Малфой слегка теряется. Его голос звучит хрипло. — Ты рассказывал, что Снейп подключил тебя, чтобы перепроверять информацию. Теперь я знаю, что это была совсем не главная причина. Может, он и использовал тебя, но в первую очередь он… помогал тебе. — Всё так, Грейнджер, но я не понимаю, к чему ты ведёшь. Гермиона слегка поджимает губы и откидывается на спинку стула. Сцепив ладони, она переплетает пальцы, подбирая слова. — Как ты думаешь, он знал, что Лорд раскрыл его? Она видит, как дёргается его кадык, когда Малфой сглатывает. Он мрачнеет. — Думаю, да. Гермиона рассеянно кивает. — Я тоже, — она тихо хмыкает, выдохнув через нос. — Я думаю, что он мог спастись, но не стал делать этого. Из-за Гарри и его преданности Лили, — она заминается и неуверенно добавляет, искоса следя за реакцией Малфоя. — И из-за тебя. Руки Малфоя сжимаются в кулаки, и он прикрывает глаза, будто она сделала ему больно. — Снейп всё-таки дал Непреложный обет моей матери. — Не думаю, что дело только в этом. — Грейнджер, почему мы вообще говорим о Снейпе и его мотивации? Его глаза сверкают, и Гермиона тушуется. — Я просто много думала об этом. Губы Малфоя изгибаются в язвительной ухмылке. — Ты много думаешь о многих вещах. Если бы мы разговаривали обо всём, что происходит в твоей голове, то я был бы не в Азкабане, а в Мунго. Малфой осекается, видимо, понимая, что прозвучало слишком жёстко. Гермиона на мгновение встречается с ним взглядом и тут же опускает глаза, смотря на свои коленки. Сжав губы, она старается удержать ответ, который крутится на языке. — Это было грубо. Я не должен был так говорить. Гермиона обхватывает колени ладонями, так и не глядя на Малфоя. — Возможно, в Мунго окажусь я, если не смогу вспомнить всё в ближайшее время. — Грейнджер… — Неважно, — обрывает она его. Гермиона несколько раз моргает, стараясь собраться с мыслями. Разговор пошёл не так, как она планировала, и теперь вместо того, чтобы найти общий язык, ей хочется уколоть Малфоя. Сбить его так же, как он сбивает её. Они начинают говорить одновременно: — Расскажи, что ты… — Я говорила с Гарри. — Что? Малфой отшатывается от неё, всё его тело напрягается. — Я говорила с Гарри Поттером о тебе. Щека Малфоя дёргается, и он выглядит настороженным и испуганным, когда пытается совладать с голосом: — Он… Что он тебе сказал? — Ничего, — Гермиона качает головой. — Только просил не ходить к тебе больше. Она видит, как Малфой ещё больше меняется в лице, и узнаёт выражение: он злится, он пугается, он на грани паники, но тут же пытается закрыться, скрыв все эмоции за бесстрастной маской. Но спустя столько воспоминаний Гермиона осознаёт, что кое-что знает о Малфое, поэтому стремится воспользоваться этими знаниями, чтобы не позволить ему отстраниться. — Драко, послушай, — твёрдо и немного строго произносит она. Он вскидывает на неё взгляд, удивлённый такой сменой тона. Гермиона расправляет плечи, чтобы почувствовать себя увереннее. — Я вспомнила про нападение на Ракушку. И про нашу атаку на лабораторию в поместье Лестрейнджей. И я помню, как… осталась с тобой после этого. Слова легко срываются с губ, но Гермионе всё ещё непривычно думать о них в подобном ключе, эти мысли не до конца уложились в голове. Малфой молча наблюдает за ней, его губы плотно сжаты, и всё лицо каменеет, но в глазах плещутся чувства. Он слушает. — Я вспоминаю всё больше. Как мы и обсуждали, твои подсказки помогают, но, — Гермиона переводит дыхание, глубоко вдохнув. Она старается не спешить, но слова вырываются изо рта почти бесконтрольно, будто бы она боится, что он перебьёт её, не дав закончить. Воздух обжигает лёгкие. — Но… я устала спрашивать тебя, что случилось, потому что знаю, что ты не расскажешь, — она сжимает руки, стараясь справиться с собой. Ей важно донести до него то, что она хочет сказать. — Но я хочу знать. Я не могу полагаться только на свою память, когда она так нестабильна. Это… тяжело. Я хочу не только вспоминать, но ещё и получать ответы, и… мне это важно. Один вопрос, Драко, пожалуйста. — Грейнджер… — Один вопрос за встречу! — она приподнимает руку, останавливая его жестом. Малфой неотрывно смотрит на неё. — Ты можешь ответить на него расплывчато, чтобы не стриггерить мою память. Мне просто… нужно хоть что-то. Пожалуйста. Он ничего не отвечает, лишь смотрит на неё несколько долгих мгновений. Гермиона старается применить все знания о нём, чтобы угадать его ответ. Она почти понимает, когда Малфой вдруг обессиленно опускает голову. Его лицо выражает непривычное смирение. — Хорошо. Гермиона неверяще смотрит на него. — Хорошо? — Один вопрос. И ты не будешь придираться к моему ответу. Она еле сдерживает улыбку и несколько раз кивает, а после прочищает горло, прежде чем спросить: — Когда ты начал мне доверять? Малфой неловко закашливается и закатывает глаза. — Мерлин, забыл, с кем имею дело… — В смысле? — Ты умеешь задавать вопросы, — он приподнимает бровь, и уголок его губы насмешливо дёргается, но в глазах застыло ожесточённое выражение. Он замолкает. — Ты не скажешь? — когда тишина затягивается, робко спрашивает Гермиона. — Я хотел поверить тебе, когда мы разговаривали после смерти Снейпа, — сквозь зубы выдавливает он. — Но не смог. — Не смог. Он кивает. Гермиона ёжится, когда Малфой обводит её взглядом с головы до ног. Что-то в его глазах меняется. — Но потом ты не воспользовалась информацией про Ракушку так, как я сказал, — его брови изгибаются, когда Малфой хмурится. — И я рассердился, но понял, что ты говорила серьезно. — Ты думал, что я сделала это специально, — вдруг понимает Гермиона и ахает. Её глаза расширяются. — Настояла на операции, чтобы ты не раскрыл себя, — она дожидается его скупого кивка и неловко поясняет: — Я готова была дать тебе время, но не ценой Ордена. Решение попробовать отстоять Ракушку было не моим… Я просто поддержала его. Ей тяжело признавать это, глядя ему в глаза, но он лишь грустно усмехается: — Всегда в первую очередь была победа, а во вторую моя жизнь. Гермиона вздрагивает от его слов и тона, с которым он их произнёс. Ей хочется снова протянуть руку и дотронуться до него, но она сдерживает себя. Может быть, зря. Гермиона медленно произносит: — Я… Я переживала об этом. Но я не могла так поступить со всеми. — Я знаю, Грейнджер, тебе не нужно объяснять. Выражение его глаз смягчается. — Я ведь правда хотела тебе помочь. — А я не верил и пытался держаться от тебя подальше. — Но не получилось. Он сухо поджимает губы на мгновение, а когда отвечает, голос полон горечи: — Ты даже не представляешь насколько. Гермиона думает, что ей показалось, что его глаза метнулись к её рту. Она вспыхивает, чувствуя, как смущение обжигает щёки и спускается по шее на грудь. Она краснеет. Малфой явно видит это, и на его лице застывает загадочное выражение. Он неотрывно смотрит на неё. Гермиона нервным жестом тянется поправить волосы, впрочем, желая скорее скрыться под ними, а не убрать с лица. Когда она в редкие минуты перестаёт задаваться бесконечными вопросами, обдумывать все воспоминания и гадать, что ещё случилось с ней в прошлом, — в эти моменты Гермиону накрывают неловкость и замешательство, связанные с этими странными отношениями между ней и Малфоем. Ей нужно больше времени, чтобы переварить и обдумать всё произошедшее. Но она сама же желает поторопить события, чтобы вспомнить больше. Гермиона заправляет несколько кудряшек за ухо, а затем поднимает вторую руку, чтобы широким жестом уложить пряди на макушке. И в этот момент Малфой срывается так резко, что она не сразу понимает, что случилось. Одним выпадом он крепко хватает Гермиону за предплечье, притягивая к себе, а затем пытается неловко ткнуть её локтем в живот. — Пусти! — от неожиданности вскрикивает Гермиона. Она дёргается назад, вырываясь, и его руки, сдерживаемые цепями, падают, пока он провожает Гермиону взглядом. Она вскакивает с места и замирает, тяжело дыша. Ей требуется около минуты, чтобы сообразить, что произошло. Когда она подняла руку, чтобы поправить волосы, её свитер задрался, и Малфой мельком углядел что-то такое, что хотел рассмотреть поподробнее. Но оковы не позволили полноценно пользоваться руками. Гермиона поражённо опускает ладонь на живот, пока Малфой на миг прикрывает глаза и шумно втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы. — Грейнджер, подними свитер. Голос на тон ниже, чем обычно, и звучит так гулко, словно Малфой сдерживает рык. — Малфой, какого… — Не спорь и просто… — Что ты творишь? — Просто подними чёртов свитер! — Да что ты себе позво… — Грейнджер! Его голос заставляет всё в груди замереть, а сразу после сердце начинает биться с удвоенной силой. Гермиона глубоко вздыхает, чувствуя, как расширяются лёгкие в попытке набрать побольше воздуха, и окидывает Малфоя внимательным взглядом. Он застыл, уставившись ей в живот, и всё его тело напряжено и натянуто: руки в кулаках, предплечья прижаты к столу, ноги с силой упираются в пол, а на стиснутых челюстях гуляют желваки. Гермиона не видит его глаз, но всё равно может представить выражение, и её пробивает лёгкая дрожь. — Грейнджер, просто сделай это и… — Хорошо, — неловко перебивает она, и он на мгновение смотрит ей в глаза, но тут же возвращается взглядом к животу. Гермиона тяжело сглатывает и медленно тянет край свитера, слегка оголяя кожу. Ей некомфортно от сложившейся ситуации и выражения лица Малфоя, тем более она без особо труда может предугадать, какую реакцию вызовет увиденное. Всё-таки она правда знает его. Она приподнимает ткань лишь до нижних рёбер и вздрагивает, чувствуя неестественную прохладу тюремного воздуха. Тишина лишь на мгновение окутывает их плотным коконом. А после Малфой смачно выругивается, кулак звонко бьет по столешнице, и Гермиона от неожиданности разжимает пальцы. Ткань опадает, вновь прикрывая шрамы. Она знает, что зрелище ужасное. Она не могла смотреть на себя первые несколько недель. Теперь она понимает: то, во что превратилось её тело, было лишь иллюстрацией того, что сделали с её разумом. Кожа была изранена, а из головы вытащены важные воспоминания. Она пострадала дважды и даже не была уверена, где изранена больше. Гермиона не помнила случившегося и почти не пыталась подступиться к тем воспоминаниям, каждый раз сталкиваясь с мучительной болью, обжигающей сознание. Её живот, грудь, бёдра, спина были исполосованы в той же манере, что и тело Малфоя. В конце концов, у них был один мучитель с фирменным стилем. Гермиона знает, что тяжело перенесла пытки, но научилась жить со всеми оставленными шрамами и следами. В конце концов, они напоминали, что всё закончилось. Гермиона несколько раз моргает, чтобы не дать прорваться вдруг подступившим слезам, и глядит на Малфоя, не зная, куда себя деть. Его лицо в мгновение бледнеет, будто ему стало дурно. — Я не знал… — он хрипит, голос срывается. — Не знал, что всё так, — слова тяжело оседают в воздухе. Его передёргивает, и Малфой вдруг крепко сжимает голову ладонями, и Гермионе кажется, что он сейчас начнёт выдавливать собственные глаза голыми руками. Его скулы и лоб немного краснеют, а вена на шее бьётся с удвоенной скоростью. — Малфой, это дела прошлого, — сипит обескураженная Гермиона. Она опирается о край стола, крепко сжимая пальцы. Ей нужна опора. — Грейнджер, — надломленно тянет он, — мне очень жаль, это не должно было случиться… — Я всё равно не помню, как они появились, — неловко перебивает Гермиона. — С какого-то момента битвы за Хогвартс я будто отключилась, — внезапно она осекается, вспоминая отрывки из снов. Она бежит, кто-то несётся рядом с ней, они тяжело дышат в унисон, каждый шаг отдаётся по всему телу. Но она падает. Она без палочки, но готова драться за свою жизнь голыми руками и бежать, пока не откажет сердце. Однако в грудь прилетает заклинание. Она в непроглядной тьме, руки вывернуты в неудобном положении, и вокруг раздаются неразборчивые звуки, полные страданий. Она не одна, но чувствует себя невообразимо одинокой. Ох, это что-то новое… Гермиона слегка покачивается, но это ускользает от вечно внимательного взгляда Малфоя. Он убирает руки от головы, но всё ещё пребывает не в себе, растерянно уставившись в пространство. — Да, вы с Уизли попали в ловушку. Он говорит только это, и Гермиона знает, что выяснять подробности бессмысленно. Она исчерпала свой единственный вопрос, поэтому остальное либо вспомнит, либо узнает в следующий раз. Она старается не думать о том, что имеет в виду Малфой. Вместо этого она снова концентрируется на его виде и голосе: такие горечь и тоска окружают Малфоя, пронизывая пространство вокруг, что Гермионе хочется обнять его. Но она сдерживается.