***
В их взрослую компанию по неизвестной причине хорошо вписалась Чонми — девятилетняя девочка, гибрид лисички, плохо умеющая контролировать трансформацию. Маленькая и задорная, она не потеряла себя в безумии и сбежала сюда с мамой, чудом спасшейся от влияния апокалипсиса. Поначалу она скромничала и боялась при Чимине слово лишнее сказать, но быстро поняла, что он не обидит, и прикипела к нему. Даже больше, чем к Тэхёну, который вообще-то обожает детей и долго обижался на Чимина. Чонми слишком много внимания стала уделять новенькому в деревне, постоянно цепляясь за его штанину или руку. Чимин был равнодушен к детям, сколько себя помнит. Ему не нравились их крики и всяческий шум, что они издавали, а их плач погружал в состояние паники. Его не тянуло улыбаться младенцу в коляске, которому он чем-то понравился, на прогулке в каком-то парке. Чимин не знал, как общаться с детьми, поэтому просто позволял Чонми делать, что она хочет. В пределах разумного. Но эти пределы расширяются с каждым днем. Хитрая лисичка довольно щурила глазки, почему-то глядя с толикой высокомерия, сидя на руках Пака, на обиженного такой несправедливостью Тэ и только на вид безэмоционального Гука. Друзья Чимина дуются и на неё, и на него, ведь раньше все внимание единственного ребенка в деревне принадлежало им, как самым молодым. А тут Чимин… (И Чимину было не понять, что друзья больше дулись на малышку, нежели на него. Им тоже хотелось его внимания.) Чонми Чимину нравилась. Эта девочка могла быть и тихой, и громкой. Она слету усваивала всю получаемую информацию и быстро подстраивалась под атмосферу. Добрая и ласковая, может быть скромной, но и уверенности в ней достаточно, чтобы уметь постоять за себя. Чонми не отлипала от него со второй встречи, хотя Чимин, правда, не сделал ничего, чтобы удостоиться такого пристального внимания к своей персоне. — Оппа! — девочка прыгнула к нему в объятия, стоило ему выйти из дома, плотно закрывая дверь. Чимин искренне улыбается, осторожно, чтобы не растрепать собранные в красивые косички каштановые, гладит её по макушке. Пушистые рыжие с черными кончиками треугольнички сразу выскакивают наружу, выдавая детское счастье от такой незамысловатой ласки. — Чонми, ты сегодня рановато. Маме помогала? — Чимин привычно подхватывает малышку на руки и идёт в сторону дома Тэ и Чонгука. Обычно Чонми выходит после обеда, когда поможет маме с домашними делами. Ещё нет и двенадцати, а лисичка уже на улице, хорошо закутанная в жёлтую курточку на размер больше. — Да, сегодня нужно было не так много сделать. Хотя мама сказала, чтобы я надолго не задерживалась. Уроки надо делать, — очаровательно надула губки Чонми, складывая руки на груди. Парень удивлённо вскидывает брови. — Ты учишься сама? — Иногда с мамой, но чаще — с Чонгуком-оппой. Он хорошо объясняет математику! — после девочка увлекается пересказом одного из домашних уроков с Чоном, а Чимин молча изумляется новому знанию о друге. По первому впечатлению нельзя сказать, насколько мягким и вовсе не мрачным оказывался Чонгук, когда он рядом с друзьями. А то, что он ещё и хорошо учит детей, и вовсе в ступор вводило. Ну вот как можно, глядя на этого зайца в чёрном, заметить в нем нежную натуру?! Чимин хихикнул в ответ на одну забавную историю о том, как Гук ругался на современное образование и сложные для понимания даже взрослых задачек. Они как раз подходили к домику друзей, когда из леса по тропе вышел Юнги. В руках у него два зайца, а вид помятый. Видимо, охотился в животной форме. Чимин замечает свежую царапину на виске — скорее всего, пока бежал за добычей, не видел веток. Чонми затихает, чуть крепче обычного обнимая за шею Чимина и почему-то настороженно следя за движениями Мина. Чимин не понимал её реакции, но сам улыбнулся старшему, приветственно кивнув головой. — Удачная охота, хён? — Чонми неровно вздыхает, выпятив нижнюю губу. Чимин видит это боковым зрением, но не думает об этом. Возможно, некоторые дети точно так же думают о Юнги, как о хмуром человеке. И Чонми входит в эту категорию. Юнги усмехается в ответ, остановившись чуть поодаль от них. Мужчина, похоже, увидел, как отреагировала на его появление Чонми, и не стал пугать её ещё больше. Чимину было немного обидно за него. Он же ничего плохого не сделал. Просто молчаливый и скрытный, в этом нет ничего ужасающего. — Гуляете? А где ещё двух мелких потеряли? — Чимин спускает Чонми с рук (к её неудовольствию) и подходит сам близко к Юнги, рассматривая ранку. Чистая, кровь уже остановилась. — Чимин-а? — Надо бы её обработать, хён. Вдруг заражение или ещё чего, — вспоминая про личное пространство, неловко отодвигается Чимин спустя мгновение. Щеки наливаются жаром; Чимин списывает это на холод, зная, что обманывает сам себя. Юнги улыбается и слегка наклоняется к нему, лукаво прищуривая глаза. Чиминовому воображению не составляет никакого труда дорисовать темно-серые волчьи уши среди черноты волос и шаловливо вьющийся сзади хвост. Младший незаметно сглатывает, но глаз не отводит. — Поможешь, Чимин-а? — это обращение когда-нибудь убьёт Чимина, честное слово. Шапка моментально поднимается из-за вставших торчком рыже-бурых ушек, а хвост поджимается сзади от холода. Поднявшаяся в районе поясницы одежда отвратительно прогоняет от него все тепло. — Может дома пофлиртуете? Совсем про ребёнка забыли, бесстыжие хёны, — щёлкает языком осуждающе стоящий в дверях дома Чонгук. Он уже накинул куртку и обулся. У его ноги стояла Чонми, сжимая темно-синюю ткань джинс. Её рыжий хвост вертелся из стороны в сторону. Чимин загорается ещё больше, пытаясь закопаться поглубже в шарф, а Юнги фыркает и машет рукой с зайцами (он это специально, чтобы подразнить Чонгука?). — И тебе доброе утро, наглый мелкий, — Чонгук на оскал волка только раздражённо поджимает губы. Он тоже понял, что Юнги насмехался над ним. Искры между этими двумя так и блестели. Прервал их гляделки, к неожиданности всех, Тэхён. — Чон Чонгук, ты либо выходишь, либо возвращаешься в дом! Прекращай выпускать тепло! — от тёплого, миролюбивого Тэ остался только медведь, показавшийся на пороге в домашней одежде, закрученный в гусеницу пледа. Тэхён выглядел злым. И Чимин, и Чонми расширили глаза от шока. — Тэ-хен, не ворчи, иди спи. Больше не буду открывать, — повернувшись к другу, Чонгук мягко подтолкнул его вглубь дома, приобнимая за плечи. Чонми увязалась за ними, помахивая кончиком хвостика; дверь закрылась. Чимин переглянулся с Юнги и прикрыл ладонью рот, пытаясь сдержать смешок. Если, по мнению Чонгука, они флиртовали, то что с ним стало при появлении Тэхёна? Сам же размяк, как булка. Пак издалека видел, как губы Гука дрогнули в преддверии улыбки, когда он коснулся Тэ. — Так что там насчёт помощи раненому мне? — ставшее человеческим ухо обжег шёпот Юнги, заставляя отскочить от него. Чимин почти готов зарычать от того, как сильно его смущают вот такие приближения Мина. Ну сколько можно? — Сомневаюсь, что они выйдут в ближайшее время, так что можно пока вернуться домой, — старается не выдать своего состояния младший и, схватив Юнги за свободную руку, потянул к их дому. (Ох, если бы он знал, как замерло у Юнги сердце на слове «домой».) В каждом доме есть маленький ящичек с медикаментами. Они были собраны у всех по-разному: кому-то удалось захватить всю домашнюю, а кому-то пришлось совершать набеги на разрушенные аптеки до прихода сюда. У Юнги это была старая коробка, на которой нет ни одного обозначения, что это аптечка. Он достал её из шкафа в спальне и отдал в распоряжение Чимину, садясь на стул возле стола. — Лечите, доктор Пак, — закрыв глаза, приподнял уголки губ Юнги. Он немного согнулся, расслабив плечи. Чимин вздохнул, беря в руки перекись и ватку. Он уже смирился с тем, что Юнги временами не понять. Встав сбоку, парень аккуратно прикладывает намоченную вату к ранке. Юнги даже не дёргается, лишь глаза приоткрывает и смотрит на Чимина из-под ресниц. От его внимания снова хочется спрятаться хотя бы за стеной. — Тебе тепло у меня? — вдруг спрашивает Юнги. По его дергающимся уголкам губ понятно, что он с трудом сдерживает не то улыбку, не то усмешку. Уши горят, а мозг подкинул пару ночных воспоминаний. Да, ему было очень тепло после того, как он вжимался в соседний одеяльный кулёк. Он ни за что об этом не скажет вслух. — По ночам бывает прохладно, — буркнул младший, отвлеченно убирая бутылочку с перекисью и неиспользованную вату назад в ящик. — Дополнительного одеяла нет, — невозмутимо жмёт плечами мужчина. По его интонации Чимин пытается предугадать, что он скажет дальше. Точно же что-то смущающее! По глазам хитрющим видно! — Но мы можем использовать два. Просто накроемся твоим и моим. Из рук чуть ли не выпадает ящик. Румянец змеей ползёт по всему лицу, к шее. Глаза становятся шире тарелок от наглости этого волка. До этого Чимин старался избегать пересечения их взглядов, а сейчас пялится как баран на новые ворота. На голове уже торчком стоят рыже-бурые «треугольники», а на хвосте дыбом встала шерсть. — Вдвоём же теплее, не так ли? — Юнги подпирает подбородок рукой, а сам улыбается так, что сразу понятно: он помнит все чиминовы ночные поиски тепла и теперь пользуется этим фактом. Дразнит, з-зараза! Чимин выбирает меньшее из зол: просто уходит, сжав кулаки и порыкивая себе под нос. Этой ночью он точно оденется теплее и не будет лезть к Юнги. Если понадобится, он возьмёт у кого-то из соседей верёвку и сам себя свяжет в одеяле перед сном.***
Чимин наблюдательный. Иногда он, того не желая, видит в людях то, чего они не замечают сами. Ещё в универе он смотрел на пляски разных парочек вокруг друг друга и предвидел начало их отношений. Он молчал, не вмешивался, но со стороны это выглядело забавно. И сейчас мало что изменилось. Он ничего не говорит, просто смотрит. Тэхён лепит с Чонми снеговика (на голове того почему-то заячьи уши, но ребёнок довольно хлопает в ладошки, а Тэ гордо упирает руки в бока), а Чонгук таскает под стену их домика бревна на растопку. Чимин сидит на корточках в сторонке, не мешает. Изредка посмеивается над тем, как Гук издалека улыбается, косясь на парня и девочку. В его улыбке проскальзывают намёки на нежность, кроме веселья. Чимину интересно. Он встаёт с сугроба, в котором просто помешивал снежок, не зная, что слепить (только у Тэ такая богатая фантазия, Чимину по-белому завидно). Подойдя к парочке, он рассматривает получившуюся пузатую фигуру. — Тэ, а как вы с Гуком познакомились? — младший отрывается от лепки крупноватого носа (за неимением морковки) и приоткрывает рот на неожиданный вопрос от нового друга. Чимин улыбается, глядя на его растерянность. — Мы учились в одном универе. Он приехал в мой город, чтобы учиться. Столкнулись буквально на входе, я случайно облил его кофе. Долго извинялся, — чуток нервно хихикает Тэ, возвращаясь к своему делу. Чонми пыхтит снизу, прикатывая маленькие шарики к туловищу снеговика, делая из них ноги. — Он тогда ещё скромным таким был, миленьким. Заикался через слово и сам просил прощения за свою невнимательность. Но я все равно в обед выхватил его из потока перваков и угостил кофе. После мы ещё несколько раз виделись, я помогал ему с домашкой и знакомил с устройством нашего универа. Так и стали друзьями. Трудно поверить, что Чонгук когда-то был невинным мальчиком, не способным без запинки поговорить с кем-то незнакомым. Нынешний Гук кардинально отличался от того мальчишки, вырос и научился язвить в ответ. Тэхён наверняка до сих пор видит в нем безобидного зайчика, пусть тот и стал выше, крепче и заострил язык. — А ещё он тогда частенько терял контроль над собой. У него такие милые ушки, ты не поверишь, — Господи, такие очевидные чувства проглядит только слепой. Чимин фырчит в перчатку, пока Тэ задумчиво смотрит на результат своих трудов. — Это сейчас он хорошо держит себя в руках. Почти не вижу его красивых, пушистых ушек. По сути, они уже должны были сменить окрас на серый. Зима же. В голосе слышно тоску. Чимин прикусил язык, чтобы не вырвалась какая-нибудь шуточка. Видно, что другу тяжеловато проявлять открытую симпатию к их тонсену. Чимин не знает, каково это — влюбиться в лучшего друга. Но Тэ явно не огорчён своим положением. Осознает ли он свои чувства? — А как вы с Юнги-хеном познакомились? — следом задаёт вопрос Тэхён, поворачиваясь к нему. В нем тонна любопытства и ни грамма скромности. Улыбка тает на губах Чимина быстро. — Мы… Что ж, — неловко прочищает горло Чимин, косясь на Чонми. У лисички заинтригованно задергались ушки. Мило, — Мы тоже учились в одном универе. Он на последнем, я на втором. Познакомились… Наверное, когда я поступил только. Я уже тогда был наслышан о нём и его успехах. Преподы делали из него бога, потому что Мин Юнги — черт... Тот ещё перфекционист, все делает идеально. — Оо, да. Его дотошность не знает границ, как по мне. Он, пока все не сделал, как ему надо, не успокоился и продолжал работать над мебелью для нас, — смеётся Тэхён, погладив по голове Чонми. Та удовлетворённо зафырчала. — Меня тогда это бесило. Я же тоже, в какой-то степени, такой. Мне все надо было вырваться вперёд, занять первое место. В общем, когда мы пересеклись лично, я уже имел о нем свое мнение. И по-детски начал с ним соревноваться в успеваемости, — Чимину сейчас стало смешно с себя-прошлого, который делал все, чтобы утереть нос старшему волку. Из-за этого он не замечал, как его порой заносило на поворотах. И как сильно он выматывался тогда — тоже. — Мы на самом деле никогда не были друзьями. У нас были общие знакомые, но мы были в разных компаниях. По большей части мы просто цапались. — Хмм, но по вам не скажешь, что вы никогда не были близки. Мне даже сначала показалось, что ты — его утерянный в этом всём парень. Он так сильно за тебя переживал, все места себе не находил, — Тэхён берет одну из веток, сложенных у них под ногами, и крепит в бок снеговика. Чимин внимательно слушает его, узнавая новые детали своего появления здесь. — Когда все здесь обустроились, он начал частенько уходить в город рядом. Один раз мы его не видели неделю, а потом он вернулся уставшим. Отнекивался, типа «все хорошо», но я-то не слепой, видел, что его что-то беспокоит. Чимин не знал об этом. Что же искал Юнги? И зачем уходил в город? — Перед твоим приходом к нам он снова туда сунулся. Вернулся злой, как черт, ворчащий больше обычного, — Да, ворчание родилось вперёд Юнги, кажется, мысленно хихикает Чимин, но не прерывает Тэ. — Я у него спросил, в чем дело. Он ответил, что нашёл очень упрямого гибрида, который не захотел почему-то с ним идти. Подозреваю, он говорил о тебе. Вполне вероятно, кивает Чимин. Только почему Юнги злился? Он уже тогда знал, что под тощим станом койота был Чимин? Конечно, койоты не водятся в их регионе, но даже в их университете их было три штуки. А сколько в городе? Предостаточно. Так почему… — Я действительно не хотел с ним идти, — тихо говорит Чимин, утыкаясь взглядом в ботинки. Он знает, что Тэхён слушает его, и этого было достаточно. Наверное, надо хоть кому-то высказаться. — Честно говоря, я тогда не помнил его. Вспомнил, когда уже у него очнулся после болезни. А до этого… Я потерял все, Тэ, — Чимин чувствует объятия с двух сторон. Тэхён обнимает его одной рукой, а Чонми со слезящимися глазами обхватывает его ноги. — Я не хотел идти с ним, потому что незачем. Я ушёл далеко от города, где жил долгое время с семьёй, не понимал, что мне делать и куда податься. Когда мы столкнулись в том городе, я просто… Не видел смысла. Глаза печёт, и он жмурит их, чтобы предотвратить поток горячих слез. Это больно: вытаскивать из себя обломки прошлого, оставленные апокалипсисом, и преобразовывать их в облегчающие слова. Но становится легче. Он не говорил Юнги о том, как хотел расстаться с жизнью. Чтобы его пристрелили, как собаку. Он тогда много думал о смерти и желал ее. Он скучал по родителям, по старому образу жизни, по друзьям, от которых теперь ни весточки. Он очень хотел назад свою нормальную жизнь, но понимал: как раньше уже не будет. — Почему ты пошёл за ним в итоге? — когда Чимин немного успокоился, Тэхён завёл его и Чонми в дом, чтобы они могли отогреться. Лить слезы на морозе — такое себе. Пока их отпаивали чаем, успел прийти и Чонгук, стряхивающий снег с капюшона и подошв ботинок. Тэхён сидел напротив них, придерживая ладонями бока кружки со сколотым краем. Чонми досталась розовая чашка, непонятно как уцелевшая, а Чимин пил из белой с треснувшей ручкой. В доме Тэ и Гука было так же комфортно, как у Юнги, но обжито по-другому: больше всяких мелочей, валяющихся вещей и разнообразия цветов. Уже по жилищу можно отметить, что в нем живёт как минимум неординарная личность. Тэхён — творческий человек, и это заметно. Чимин не задумывался, почему он пошёл за Юнги. Его сюда привело скорее истосковавшееся по общению и социуму, в целом, нутро. Он же не может в одиночестве. Ему надо если не быть, то хотя бы знать, что он не будет один в любом случае. — Я не знаю. Наверное, соблазнился его рассказами о еде и доме, — усмехнулся Чимин, делая глоток. Удивительно, но запаренный в листьях дикой смородины чай намного вкуснее городского. Или, может быть, Чимин просто уже забыл вкус того. Тэхён хохочет, чуть не проливая свой чай на стол. Чонгук скрывает усмешку, очень явно желая как-то пошутить над Паком. А Чонми жмётся ближе к Чимину и заглядывает в глаза преданным щенком. — Чимин-оппа, но ты же останешься с нами? Не уйдёшь никуда? — и нижнюю губу выпячивает, как будто сладкое просит. Чимин улыбается и обнимает ребёнка, наслушавшегося от взрослых за сегодня. — Останусь. Куда я пойду, когда тут вкусно кормят и заботятся, — усмехается койот. Чонгук садится рядом с Тэ, чему-то ухмыляясь. Похоже, он наконец придумал шутку. — Хён ещё и спать укладывает, наверное, — Чимин замирает и тут же отводит глаза. Тэхён поддаётся вперёд, сияя ярче солнца, чуя новую сплетню. — Кстати, мне нужна верёвка, — переводит недалеко тему Чимин. Тэхён все ещё выжидающе пилит его глазами. — Хён такой буйный, что ты хочешь его связать? — в притворном ужасе хлопнул себя по губам Чонгук, получив от Тэ тычок в ребра. Не то чтобы это как-то повлияло на их мощного зайца. — Чонгук, не при детях, — шикнул Тэхён, дергая младшего за ухо. — Для домашних целей, — серьёзно заявил Чимин, чувствуя себя великим лгуном на свете. Но его вранье вскрылось мгновенно двумя взрослыми, засмеявшимися после его слов. — Интересно, конечно, какие такие могут быть «домашние цели», но допустим, — успокоившись, проговорил Тэхён с улыбкой. — К сожалению, верёвки у нас нет, — немного подумав, он отпил ещё чая. Чонгук резко перехватил его руку и тоже сделал глоток. Тэ это никак не смутило. Чимину все ещё забавно за этим взаимодействием наблюдать. — Нет, мне таки очень любопытно, что там за домашние цели. Рассказывай, Чимин-а, не стесняйся. — Тэхён! Не при детях!***
Закрыв за собой дверь, Чимин шумно вздохнул. Желание провалиться сквозь землю преследовало его с утра, не уходя ни на миг. Эти тэгуки сведут его с ума, точно. Хорошо хоть Чонми маленькая, наивная и не понимала, о чем они говорят. Было бы ещё хуже, если бы девочка осознала, что они обсуждают. — Вас сегодня не было видно. У Тэ и Гука сидели? — из спальни вышел Юнги в домашней одежде. Он удивлённо смотрел на абсолютно вымотанного Чимина. — Или по лесу бегали? Что-то ты очень уставший. — Лучше бы бегали, — бурчит парень и медленно раздевается. В голове только мысли о быстром душе и кровати. Юнги больше не трогает его, позволяя уйти в свои мысли и сделать все необходимые процедуры перед сном. Чимин с уже закрытыми глазами добирается до кровати и ложится, утыкаясь носом в подушку. Он настолько устал от душевных разговоров с друзьями, что готов отрубиться прямо сейчас. И как-то подзабыл он про план по утеплению себя родимого, чтобы ночью снова не замёрзнуть. Сон схватил его быстрее, чем он об этом вспомнил. (Юнги со вздохом, полным молчаливого ворчания, укрывает слишком стеснительного Чимина и своим одеялом, придвигаясь ближе к соседнему кульку. Чимин во сне немного приподнимает голову, утыкаясь носом в грудь старшего. Юнги улыбается, незаметно целуя темноволосую макушку, и тоже засыпает, обнимая одной рукой Чимина.)***
Тепло. Чимин не до конца проснулся, но ему настолько тепло, что он хочет ещё немного поваляться. Он хочет потянуться, хоть как-то размять затекшие конечности, но ему почему-то тяжело. Сонно щурясь, парень в полумраке видит в опасной близости от своего лица лицо Юнги. Это срабатывает хлеще громогласного будильника. Ещё слишком рано, понимает он, осматривая едва ли светлую спальню. Юнги крепко спит, тихонько сопя, хмурит брови, будто ему снится что-то неприятное. А ещё… Юнги укрыл его все-таки своим одеялом. Чимину кажется это нечестным: то, как Юнги своей заботой о нем выводит из строя его разум, доводя до грани. Юнги не подумал о себе в эту ночь, стараясь, чтобы Чимину было теплее. Это так подкупало. Чимину непривычно. Аккуратно освободившись из своего кокона, Чимин чувствует на своей талии юнгиеву руку, упавшую с его одеяла. Так вот почему было так тяжело. Чимин, краснея щеками, кое-как укрывает и Юнги тоже (половина другого одеяла сползла с мужчины, оставаясь только на Чимине; и как Юнги не замёрз с прикрытой только футболкой спиной?). Позднее он будет краснеть ещё сильнее, а пока можно поспать. В тепле, под двумя одеялами. И с Юнги.***
Чимин открывает глаза от яркого, назойливого луча. Тонкие занавески не мешают утреннему солнцу проникать в комнату. Выныривать из-под тёплых одеял не хочется ни в какую, но и вытянуться по привычке не получается. Парень смаргивает сонную пелену и изумленно смотрит перед собой. Волки, если его не подводит память, сдержанные и никому не позволяют увидеть свою истинную сущность. У них редко бывают моменты, когда они не контролируют свою трансформацию, их учат этому с рождения. Они хорошо сливались с людьми, выделяясь только чётким ароматом, которого нет у обычного человека. Чимин глубоко вдыхает мандариновые нотки, не смея как-то пошевелиться, нарушить чужое спокойствие. Юнги все ещё крепко спит. У него расслабленное лицо, а рука так и лежит на чиминовой талии, словно притягивающая ближе и не желавшая его отпускать. Чимин, к своему же удивлению, не смущается подобного. Это кажется… Уютным по-своему. Ему это даже нравится. Но не это заставило всплыть в памяти факты о гибридах волков. Среди чёрных, спутанных после сна волос виднеются темно-серые уши. Чимин долго на них смотрит, подавляя желание потрогать. Они, наверное, дернутся, если он слегка коснётся их пальцем. Чимин обычно во сне много ворочается, но сегодня он проснулся в той же позе, в которой и заснул. Только ноги переплелись с чужими. И вот тут щеки предательски краснеют: чужой пушистый хвост мягко лежит на его бедре, щекоча голую кожу. Юнги очень комфортно — вот что понимает Чимин, следящий за ним. Если бы не было, не показалась бы частичная трансформация. Юнги славился своим самоконтролем и вообще не показывал своих гибридных признаков во времена учёбы. Это сбивало с толку. Почему сейчас..? — Не убежишь? — шёпот врезается в уши. Чимин слишком углубился в раздумья и не застал пробуждения Юнги. Тот смотрел на него спокойно, без усмешки. Серьёзно. С тех пор, как он здесь, Чимин не раз думал о своих новых чувствах к Юнги. А новые ли они? Он всегда скрытно им восхищался. После увиденной другой стороны старшего Чимин не понимал, как ему себя вести с ним. Вчерашние разговоры с друзьями и нынешние обстоятельства немного помогли в этом. Чимин не может больше игнорировать знаки. То, как Юнги выпускает при нем свой яркий аромат и его частичная трансформация, указывает на симпатию. Юнги не напрягает его, делает все для его комфорта, заботится… Разве Чимин может после всего этого не поддаться? Он прикрывает веки и двигается ближе. Ему не нужно видеть, чтобы почувствовать удивление Юнги его жестом. Волчий хвост, дернувшийся мимолетно на его бедре, все говорит за своего владельца. — Не убегу. И этого достаточно.