Позолота

Вечер пятницы и суббота пролетели незаметно. И что ни на есть счастливо. В том, что мама потеряла работу, были свои плюсы. Она всё больше времени находилась дома. А, следовательно, могла больше отдыхать и проводить время с семьёй. Тэхён чувствовал себя окрылённым. Хотя он бы и не заметил, что улыбался в телефон, как дурак, если бы сестра, сидящая рядом, не обратила на это своё «фи»: — Ты такой сопливый, что зубы сводит! — возмутилась она, кидая в него кубиком для «Монополии». Соён позаимствовала игру в школьном клубе, но теперь была этому не рада. Тэхён умело проводил махинации, скупая выгодные предприятия, и обдирал сестру и маму. Девушка очень показательно злилась, а Тэхён с мамой вместе смеялись. Искренне, не зажимаясь. Возможно, этому также поспособствовал Чонгук, которому юноша комментировал процесс игры. Именно из-за того, что он не переставал поглядывать на экран, Соён его дразнила. — Кто бы говорил, сестрёнка. О своём Ромео ты и не переставала трещать. Соён поджала губы, и на секунду что-то странное промелькнуло на её лице, но Тэхён не придал этому значения. — Сколько можно повторять! Это оригинальная постановка, и у меня не главная роль. — Все будут смотреть на мою прекрасную дочь, даже если она будет играть дерево, — подала голос мама, которая закончила пересчитывать оставшиеся деньги, перед тем, как решиться на покупку здания. — Мааам, — протянула она, закатив глаза. Выпендривалась, но уши покраснели, — там есть девочки гораздо красивее меня… — произнесла она немного погодя. Тэхёну могло показаться, но она что, оскалилась? Интересно, что творится у неё в голове? Где та уверенная в себе девочка, что красовалась перед зеркалом и не могла от него отлипнуть? Тэхён ничего не смыслил в человеческих взаимоотношениях. Судя по телефонному разговору, что он подслушал, новоиспечённый парень пытался поддерживать её самооценку. Тогда какого, спрашивается, чёрта она так себя вела? — Соён, дорогая, если что-то хорошее ты и унаследовала от отца и меня, так это свою внешность. Так что в чём в чём, а в ней сомневаться не стоит. И Тэхён, и Соён одновременно опешили. Переглянулись и посмотрели на маму. Её настолько поглотила игра, что она впервые за долгое время сама заговорила об отце. Она упомянула его с такой лёгкостью, словно рассказала о том, что ела на завтрак. Они снова переглянулись. С лица Соён сошло то выражение. Наверное, они сейчас друг друга копировали. Шок, облегчение, лёгкая грусть. Отец у Тэхёна всегда вызывал только злость, но то, что мама немного ослабила узел в сердце, обнадёживало. Она так долго его затягивала, что наверняка, как и сын, забыла каково это — просто жить. Тэхён в который раз подумал, что их сделка с Чонгуком правильный выбор — он очень скоро расправится с долгами, и больше маме даже думать о них не придётся. Тревожило другое. Сделка казалась правильной для его семьи, но с точки зрения того, что Чонгук стал ему намного ближе, она всё больше походила на ошибку. Тэхён разрывался между долгом и чувствами. Чонгук сбивал его с намеченного пути или всё же рисовал другую дорожку? Тэхён стоял на перепутье и не мог сделать шаг.

***

Рано или поздно ему нужно было с этим столкнуться. Однако он не думал, что даже настроиться не успеет, как откроет калитку и встретит Намджуна. Тот ждал его у своей новомодной машины, прислонившись к двери, коротая время в телефоне. Тэхён не смог быстро скрыть эмоции. А когда понял, что стоит с открытым ртом, быстро захлопнул его со стуком зубов. Это ли, или что-то другое привлекло внимание, но Намджун вскинул голову. В отличие от Тэхёна, на его лице была улыбка. Бесит. Когда-то на неё нельзя было насмотреться, а теперь она вызывала только зависть. — Что ты здесь делаешь? — с ходу начал Тэхён, подходя ближе и пряча руки, сжатые в кулаки, в карманы куртки. — Хотел подвезти тебя, ты же без машины. Намджун сделал к нему шаг, но Тэхён не дал сократить расстояние. От абсурдности метафоры хотелось истерически смеяться. — Раньше ты тоже был без машины, — бросил он и, обойдя высокий поджарый силуэт в бежевом пальто, сел на переднее сидение. Машина Намджуна выглядела такой же, как и у Чонгука. Он в них не особо разбирался. Тот же бардачок, рычаг передач, сиденья. Отсутствие комфорта заключалось в человеке, что уже занял водительское место. Удивительно, как же повернулась жизнь. Два года назад он думал, что их ничто не может разлучить. А теперь они сидели в одной машине, но были чужаками. Намджун был спокоен. Завёл двигатель, и вместе с ним завибрировали все внутренности Тэхёна. — Хорошо выглядишь. Тэхён хмыкнул. Серьёзно? Они будут вести подобного рода разговоры? — Я всегда хорошо выглядел, моя проблема обнаружилась в моей чрезмерно соображающей голове, — обманывался ли он, когда думал, что не хочет говорить об их прошлом? Видимо да, ведь колючий сарказм вырвался изо рта неосознанно. — Тэхён, — на выдохе произнёс Намджун. — Что «Тэхён»? — тут же рявкнул на него тот, но быстро опомнился. Взял себя в руки, вдохнул и выдохнул. Перед этим успел заметить, как Намджун вздрогнул. Каким был ссыклом, таким и остался. Розовые очки превратились в те, что для зрения с толстенным стеклом и миллионом диоптрий, чтобы можно было разглядеть все косяки. — Я сожалею. Тэхён верил этой грусти в его голосе. Даже словам верил. Но у него было право не принимать эти сожаления лишь бы облегчить страдания чужой душонке. — Рад за тебя, — он в ответ был так же честен. Намджун покачал головой, а дальнейшие его действия Тэхён уже не видел. Он прислонился лбом к стеклу и предпочёл игнорировать объект раздражения. Точнее сказать субъект, расстроенно, как старое пианино, вздыхающий на каждом светофоре. Так продолжилось до самой остановки. Намджун не мог быть более предсказуемым. Конечно, он привёз его в ту маленькую кофейню, куда они бегали за булочками во время уроков. Они были дешёвыми, но вкусными. Тэхён с Намджуном складывали малочисленные карманные и делили мучное пополам. За то время, что они проучились в университете, это место разрослось. Стало больше посетителей, но убавилось уюта. Больше столиков, застоявшиеся булочки на прилавке, а не как раньше только из духовки. Тэхён в очередной раз закрепил в своей ностальгической голове, что те времена прошли. Люди, места, события уже не будут прежними. Но это не должно значить, что настоящее будет хуже, чем прошлое. — Подумал, что лучше не приносить тебе пирожные, а привезти тебя к ним, — голос Намджуна слегка охрип, а на губах застыла печальная улыбка. Он прокашлялся и стёр её, как будто уничтожил потёртую плёнку. Её уже было не восстановить, а он всё пытался. Тэхён пожал плечами, делая вид, что его ничего не волнует. Прошёл к дальнему столику, чтобы не мешать посетителям, когда они будут обсуждать проект. Намджун пошёл покупать пирожные, и Тэхён не был против. Раз уж вновь стал чёртовым чеболем, пусть пользуется предоставленными ему благами. Когда он вернулся, огромные кипы бумаг, которые Тэхён с трудом запихнул в рюкзак, уже валялись на столе. За неимением ноутбука в цифровую эру приходилось довольствоваться бумажными носителями. Многие проходившие мимо него в библиотеке или на парах в университете бросали насмешливые взгляды. Тэхёну так и хотелось предложить им скинуться ему на ноутбук. Намджун предсказуемо ничего на это не сказал. Просто отодвинул бумаги немного в сторону, чтобы поставить пирожные с ярко-красным кремом сверху и две кружки дымящегося какао. Тэхён сразу же потянулся к напитку, чтобы согреть руки, но не повезло. Он обжёгся. — Осторожнее, — Намджун насупился, словно и сам почувствовал эту боль, и хотел было взять его ладони в свои, но остановился. Правильно. Времена, когда он мог позволить себе такие вольности, закончились два года назад. — Садись. Давай быстрее начнём, чтобы быстрее закончить. Не было никакого желания затягивать неприятную встречу. Бесило то, что Тэхён вообще реагировал на Намджуна. Тело ещё помнило неловкие прикосновения, от которых только у него сносило крышу, те невинные чувства, вспыхнувшие огненным сгустком. Тогда Тэхён осмеливался мечтать о большем, но таил нужные слова внутри. В том прошлом терпеть суровую жизнь было легче. Но оно прошло, так же, как исчезло доверие. Чувства тоже прошли, остались лишь отголоски. Хотелось бы стереть и их, но так просто не получится. Намджун спокойно жил два года и внезапно решил вернуться в его жизнь. Будто она уже не была испорчена. Одно радовало — помощь Намджуна и впрямь не помешает. Те идеи и доработки, что он предложил, звучали весьма убедительными. Ещё бы, не просто же так они с ним вместе получили особую ограниченную стипендию, ставшую яблоком раздора. Прошёл примерно час. Тэхён не специально поглядывал на время, просто он так успокаивался. Знал, что насилие над его чувствами не закончится к конкретному времени, сначала они должны всё обсудить. В итоге это заняло меньше, чем рассчитывалось в голове. — Мы закончили? — невозмутимо произнёс Тэхён и, не дожидаясь ответа, принялся собирать бумаги. Их стало меньше, ведь некоторые забрал Намджун. — Подожди, я тебя отвезу. Он схватил Тэхёна за запястье, и тот отдёрнул его, будто прикоснувшись к палящему солнцу. Оно могло быть красивым, но приблизишься — ты труп. Чонгук на такие мысли обязательно пошутил бы что-нибудь про тягу подсолнуха к солнцу. Тэхён вышел на улицу и подставил лицо холодному ветру. Первые зимние деньки выдались по-настоящему морозными. Но он всё равно любил это время года. С ним связаны лучшие из детских воспоминаний. Как бы он не хотел это признавать, они ниточками тянулись к человеку, что как раз вышел из кофейни. — Ещё помнишь, как мы пытались слепить снеговика? Конечно, он помнил. Из-за этого было и приятно, и больно. — Помню, — без малейшей щепотки дерзости ответил он. Тогда мягкое белоснежное покрывало впервые за несколько лет укутало землю Сеула. Для всех взрослых жителей день стал волнующим событием, что уж говорить про детей? Однако Тэхён запомнил тот день из-за другого, ведь вышел из него с разбитыми носом и губой. Он бежал и задыхался из-за морозного воздуха, что забирался в лёгкие. Тэхён прятал нос в красный шарф, чтобы от него скрыться. Рука сжимала чужую, на удивление тёплую. Давно они не оказывались в такой ситуации. Казалось, они уже четыре года не были никому интересны в качестве потенциальных жертв для насмешек. По всей видимости, он заблуждался. Они довольно быстро оторвались. Да и, собственно, за ними никто не гнался, просто инстинкты и желание остыть взяли своё. Они остановились лишь когда увидели знакомый поворот к маленькому дому Намджуна. Тот был ещё меньше, чем дом Тэхёна, оставшийся после смерти отца одновременно и благословением, и бременем на маминых плечах. Время близилось к вечеру, а потому позолоченные лучи находили себя в их взъерошенных волосах. Тэхён пытался отдышаться, а, скосив глаза на друга, застыл как вкопанный. Намджун несмотря на усталость и взлохмаченность весь светился. На его волосы и ресницы опадали снежинки, вызывая желание дотронуться до них пальцем, лишь бы почувствовать их мягкость на ощупь. Взгляд кофейно-карих глаз устремился вверх, на небо, что дарило природную магию. Щёки покраснели от бега и холода. На одной из них разливался синий кровоподтёк. Но его это не волновало. Как и разбитая губа. Его улыбка с этими глубокими ямочками была посвящена первому снегу зимы. Он выглядел счастливым, а у Тэхёна сердце не находило себе места. Оно металось, и уже не от злости на говнюков, которые вякнули что-то про семью Намджуна, а стоило ответить, накинулись с кулаками. Нет. Тэхён не мог отвести взгляда от своего друга. — Снег пошёл, — сказал Намджун очевидную вещь, заметив, что на него смотрят, — очень красиво. — Я вижу, — еле выдавил из себя ответ Тэхён. На него волной нахлынули неудержимые эмоции. Намджун был красивее снега. Совсем не в гетеросексуальном смысле этого слова. В свои четырнадцать Тэхён уже был достаточно начитанным, чтобы осознать, что это за чувство в груди. — Слепим снеговика? — предложил Намджун, оглядываясь по сторонам. Они стояли на детской площадке. Друг выставил руку вперёд, пытаясь поймать снежинки, а Тэхён чуть было не потянулся, чтобы захватить его ладонь в свои. — У нас не получится, — ответил он, стряхивая настойчивое желание прикоснуться совсем не по-дружески. Тэхён отнекивался, но уже шарил глазами по земле в поисках участков, где снег лёг плотнее всего. — Прелесть снеговика не в итоге, а в процессе его создания, — глубокомысленно изрёк Намджун, не переставая ярко улыбаться. Тэхён знал, что не сможет ему отказать. — Сначала обработаем твою рану. Тэхён моргнул, и иллюзии исчезли. Он посмотрел в сторону. Туда, где стоял уже не тот Намджун, которому он верил безоговорочно. Причуды которого выполнял по первому же зову. Которого защищал и… любил. — Но это в прошлом, — сказал он, не скрывая грусть, — пойдём. Тэхён поспешил вернуться в машину, но вскоре после него на водительское сиденье сел и Намджун. Он ничего не сказал, лишь вздохнул с такой тяжестью, словно лёгкие налились свинцом. Они так и молчали до самого дома Тэхёна. Тот уже было подумал, что легко отделается: они так и остановятся на чисто профессиональном сотрудничестве, но Намджуну нужно было всё испортить. — Прости меня, — два слова как ножом в печень. — Нет. Стоило произнести это, как Намджун резко повернулся и уставился своими красивейшими карими глазами. Раньше в них была привязанность, теперь яркими всполохами мерцала злость. Похоже, он долго сдерживался. — Ты можешь прекратить? Я знаю, что виноват, но ты преувеличиваешь! Это была чёртова случайность! — если в начале фразы он ещё пытался говорить спокойно, то в конце перешёл на крик. Намджун правда не понимал в чём причина. Оглядываясь назад, Тэхён осознал почему: большая часть их дружбы была сосредоточена на нём одном. Намджун хоть и был добр к нему, благодарен, но всё же по-прежнему не считал их равными на все сто процентов. Иначе не поступил бы так, как поступил. — Я не могу простить тебя, Намджун, хотя бы потому, что ты даже не понимаешь, в чём причина моей злости, — Тэхён проговорил на автомате. Он, то сжимая, то разжимая кулаки пытался выровнять дыхание и унять подступающую то ли панику, то ли ответную ярость. Жаль, Намджун не способствовал его успокоению. — Так может скажешь? Ты даже объясниться мне не дал, а после два года меня избегал. — Ты обманываешься, Намджун, — фыркнул Тэхён на его смехотворное заявление. — Это не я тебя избегал, а тебе не было до меня никакого дела. — Почему ты ведёшь себя как типичный обиженный гей? — проворчал тот в ответ. Тэхёна прямо-таки молнией ударило, или пощёчиной, или какие там ещё есть сравнения с непередаваемым шоком и разочарованием? Не такого он ожидал от человека, с которым провёл значительную часть своей жизни. Его улыбка уголком губ заставила Намджуна отпрянуть. Он понял, что сморозил. — Чёрт, Тэхён, прости меня, я не хотел, — его белки стали красными, а руки мелко тряслись. — Не хотел чего? Опуститься до их уровня? — усмехнулся Тэхён и вперил взгляд в своего бывшего друга. — Что ж, уже поздно. Ты давно с ними, как бы ни пытался стоять в сторонке. Хочешь узнать, почему я злюсь? Нет, не так. Почему я обижен. Как типичный гей, веду себя как баба, так же они говорят? Я знаю, что та ситуация была простым недоразумением, в ней ты не виноват. И можно было закрыть на неё глаза, если бы ты не предал меня в другом. Ты же уже знаешь, ответ, верно? На Намджуне лица не было. Вечернее небо потемнело, в машине автоматически включились лампочки, и в их свете его бледность была особенно видна. Мышечная глыба вжалась в сиденье. Намджун смотрел на свои руки и не поднимал глаз. — Ты же знаешь, что у меня не было выбора, — мямлил он совсем тихо. — Выбор есть всегда, и ты сделал свой. Просто выбрал не меня, сделав разменной монетой на пути к былому величию вашей семьи, — Тэхён сделал прерывистый выдох и заметил, что его и самого трясёт. Он больше не мог этого выдержать, не был готов. Даже с ремнём, придавливающим к сиденью, в этом месте он не чувствовал себя в безопасности. Тэхён отстегнул его и понадеялся, что на лице бегущей строкой не отразились все болезненные эмоции. Пришлось за несколько секунд собрать себя по кусочкам, чтобы повернуться к Намджуну, тем самым обратив его внимание на себя, и с натянутой улыбкой произнести: — Классная машина, кстати. Можешь передать «привет» своим родителям. Даже в хлопке двери сквозила не то чтобы злость, но печаль. Он, наконец, высказал то, что держал в себе так долго. Ткнул Намджуна носом в то дерьмо, что он заварил. Думать об этом всё ещё было тяжело, но воздух остужал влажные щёки. Чёрт. Только этого ещё не хватало. Мало того, что сам раскис, так ещё и слёзные железы жили своей жизнью. Он на автомате зашёл в дом, снял обувь, куртку, увидел в зеркале свои покрасневшие глаза. Но, услышав голос Соён, подал признаки осознанной жизни и поспешил стереть все следы слёз. Мама, судя по всему, была на работе, поэтому сестра расположилась на диване перед выключенным телевизором. Она без стеснения разговаривала по телефону, но было похоже, что разговор не из приятных. Тэхён не стал слушать, быстро прошёл в свою комнату и, заперев дверь, плюхнулся на кровать морской звездой. Наконец удалось развязать этот узел в середине груди. Он почувствовал себя спокойнее. Хотя дом никогда на сто процентов не был его комфортным местом. При мыслях о комфорте рисовалась картинка лишь одного человека. Тэхён с какой-то непередаваемой надеждой доставал из кармана телефон. С осторожностью печатал такие правдивые слова. подсолнушек: я скучаю. Но всё не мог признаться себе и человеку на другой стороне мессенджера в очевидном. подсолнушек: по подсолнушку и утёнку. Тэхён спокойно принял тот факт, что, замерев, ждал ответа. И Чонгук никогда не заставлял его долго ждать своего внимания. Теплом отдавался тот факт, что специально для Тэхёна ему удавалось выкраивать время в своём забитом графике. скрудж-хён: значит во вторник встретимся Облегчение. Вот как называлось то ощущение, пробежавшее от кончиков пальцев на ногах до макушки. Мысленно Тэхён вновь вернулся к Намджуну, к их неприятному разговору и долгой истории, осознал, что рано или поздно ради проекта им встретиться всё равно придётся. Но даже так бушующая по телу неудержимыми волнами тревожность превратилась в штиль. Как будто Чонгук был его чёртовым антистрессом. Тэхён перечитывал их внезапно увеличившуюся в размерах переписку перед сном, как самую лучшую сказку. Отсчитывал минуты до назначенной встречи и верил в счастливый конец.