Раб моего мужа

Прошло несколько дней. Жизнь текла своим чередом, и Элизабет понемногу привыкала к роли жены. Благо, муженек не особо рвался делить с ней супружескую постель. Он как-то заявился к ней в спальню, но у Элизабет как раз начались женские недомогания, о чем она, едва скрывая радость в голосе, не преминула ему сообщить. Джеймс брезгливо скривился и покосился на ее губы, явно прикидывая, не попытаться ли получить удовольствие извращенным путем. Но видимо решил, что игра не стоит свеч, и ушел. Как-то раз после обеда семейство собралось в гостиной. Дома Элизабет любила играть на рояле, и сейчас, истосковавшись по музыке, села за фортепьяно. Пальцы привычно забегали по клавишам, наигрывая «Лунную сонату». Некоторые аккорды резали слух. Видимо пианино давно не настраивали, и оно здесь стоит, скорее, для красоты. Снаружи донеслось громыхание повозки и топот копыт. Элизабет перестала играть и прислушалась. Джеймс оторвался от газеты, а свекровь — от шитья. — Кого там принесла нелегкая? — буркнул муж. Через минуту в гостиную вошел Цезарь. — Масса Джеймс, прибыл масса Мерфи, — с поклоном доложил он. — Говорит, у него для вас есть товар. — И на кой черт мне сдались новые ниггеры? Своих девать некуда, — проворчал Джеймс. — Впрочем, ладно, погляжу, кого он там приволок. Отложив газету, он встал с дивана и направился к двери. Элизабет и свекровь, снедаемые любопытством, поспешили за ним. На подъездной площадке стоял запряженный парой мулов решетчатый фургон. В нем, набитые как сельди в бочку, сидели негритянки. Рядом маячили двое охранников на лошадях, а позади фургона выстроилась вереница негров, скованных между собой. На козлах сидел пузатый коротышка в зеленом сюртуке. Завидев Джеймса, он спрыгнул на землю и приподнял несуразно высокий для его роста цилиндр. — Доброго денечка, мистер Фаулер. — Обросшее рыжими бакенбардами лицо расплылось в широкой улыбке. — Добрый день, мистер Мерфи. — Джеймс пожал ему руку. — Какими судьбами в наших краях? — Да вот, везу новый товар. Не желаете ли взглянуть? — Признаться, у меня и так полно ниггеров, но из уважения к вам гляну одним глазком. — Джеймс подошел к фургону и уставился на пленниц. — Девки красивые есть? — Увы, на этот раз ничего достойного вашего внимания, — вздохнул коротышка. — Но имеется кое-что получше. — И что же это? — недоверчиво усмехнулся Джеймс. — Одна птичка мне напела, что вы интересовались неким ниггером ныне покойного Чарльза Бэйли. — Неужто миссис Бэйли все-таки решилась продать рабов? — Что поделать? Достопочтенный мистер Бэйли, как многие джентльмены, не знал счета деньгам. Когда он отдал богу душу, оказалось, что у него сплошные долги. Теперь все имение пойдет с молотка. Вдова дала мне нескольких особо ценных рабов, чтобы я отвел их в Саванну, на аукцион. А я краем уха слыхал, будто бы вы изъявляли желание купить у него ниггера по имени Самсон. Если вы все еще заинтересованы — он здесь. Мерфи направился к веренице рабов. Элизабет с любопытством взглянула на них, и в глаза ей сразу бросился молодой негр. Высокий рост, прямая спина и добротная, хоть и запылившаяся одежда выделяли его из общей массы невольников — понурых, сгорбленных, облаченных в лохмотья из мешковины. «Наверное, это он», — решила Элизабет и оказалась права. Работорговец остановился напротив него и приказал: — Эй, животное, шаг вперед! Негр с высоты своего роста смерил коротышку уничижающим взглядом и выдвинулся из шеренги, насколько позволяла цепь. Джеймс подошел к нему с таким преувеличенно-скучающим видом, что Элизабет догадалась: муж крайне заинтересован в этом рабе. — Ну что ж, здравствуй, Самсон, — с издевкой в голосе произнес он. — Здравствуйте, мистер Фаулер, — ответил негр, глядя ему прямо в глаза. Элизабет не сразу поняла, что именно показалось ей странным. Лишь через пару секунд до нее дошло, что Самсон, в отличие от остальных рабов, которых ей доводилось видеть, при разговоре с белым не опустил взгляд. Она заметила, как у Джеймса дернулась щека. Подобная дерзость пришлась ему явно не по нутру. Он повернулся к работорговцу. — Не то, что бы мне были нужны новые рабы… — с деланым безразличием протянул он. — Но чисто из любопытства: сколько вы просите за этого наглеца? — Самсон — весьма ценный раб, — заявил Мерфи. — Вы же сами видите — он молод и силен… Ну-ка, ниггер, раздевайся! Тот не шелохнулся, глядя на коротышку сверху вниз. — Ты оглох, черномазый? — Работорговец потянулся к висящему на поясе кнуту. Негр едва заметно прищурился и стиснул зубы. Он сбросил жилет, опустил подтяжки и принялся неторопливо расстегивать пуговицы рубахи. Это происходило так издевательски медленно, что в конце концов работорговец не выдержал. Он подскочил к рабу и сорвал с него рубаху, обнажая мускулистый торс. В глаза бросился висящий на груди талисман — изогнутый клык какого-то хищника на кожаном ремешке. — Полюбуйтесь, мистер Фаулер, он силен, как бык. — Мясистые пальцы Мерфи вцепились Самсону в плечо. — Посмотрите, какие бицепсы! Потрогайте. Джеймс с нарочитым безразличием подошел поближе. — Открой рот, черномазый! — приказал работорговец, и когда Самсон нехотя подчинился, стиснул его щеки с боков: — Смотрите, все зубы на месте. Затем он оттянул пальцами верхние и нижние веки, демонстрируя белки глаз. — Тут тоже все в порядке. Ну-ка, подпрыгни на одной ноге! Негр подпрыгнул, насколько позволяла цепь, сковывающая его с остальными. — Вот видите, мистер Фаулер? Молодой, здоровый и сильный раб. Кроме того, как вы сами знаете, он — лучший объездчик лошадей во всей округе. Очень выгодная покупка. Берите, не пожалеете. Таких ниггеров — один на миллион. Я предлагаю только самый качественный товар. Мерфи чуть не выпрыгивал из штанов, набивая цену, но Джеймс с напускным раздражением отмахнулся. — Покупать черномазых с плантации Бэйли — все равно, что швырять деньги на ветер, — пренебрежительно бросил он. — Бьюсь об заклад, этот любитель ниггеров так их избаловал, что они уже ни на что не годны. На кой черт мне сдалась эта ленивая обезьяна? — Вы же меня знаете, мистер Фаулер, — затараторил коротышка, теребя свои бакенбарды. — Да разве я бы предложил вам ниггера, с которым бы вы не управились? Держу пари, вы укротите любого зверя. Джеймс только хмыкнул на эти слова. Он вальяжно расхаживал перед Самсоном, заложив руки за спину, и Элизабет каким-то чутьем понимала, что муж заинтересован в покупке гораздо больше, чем пытается показать. Странно, почему он так хочет купить именно этого раба? Взгляд невольно скользнул по статной фигуре. Широкие плечи, сильные руки, развитые грудные мышцы темной бронзой отливали на солнце, и Элизабет вдруг ощутила, как по жилам, словно после бокала вина, растекается густое тепло. Она поняла, что краснеет, и стыдливо отвела глаза. — Так сколько же вы хотите за этого ниггера? — равнодушно поинтересовался Джеймс. Румяная физиономия работорговца расцвела в довольной ухмылке. — Только для вас, сэр! За это великолепное животное я прошу смехотворную цену… Три тысячи долларов. Джеймс замер с открытым ртом, но через секунду делано рассмеялся. — Вы, должно быть, шутите, мистер Мерфи. За такие деньги я могу купить трех первоклассных рабов. На черта мне этот избалованный ниггер, с которым еще придется повозиться, чтобы из него вышел прок? — Вы же сами видите, что этот ниггер стоит десятерых, — невозмутимо парировал коротышка. Он повернулся к Самсону и приказал: — Снимай штаны! Элизабет обомлела. Неужто они разденут его догола? Понятно, что человеческое достоинство раба для них пустой звук, но ведь приличия никто не отменял. Она растерянно посмотрела на свекровь. Неужели та не вмешается? Но миссис Фаулер, облокотившись на парапет, с таким жадным интересом таращилась на Самсона, что Элизабет с удивлением поняла: а старуха-то не прочь поглазеть на то, что скрывается у него в штанах. Неожиданно на помощь пришел Джеймс. Он озадаченно посмотрел на мать и сказал: — Не стоит. Здесь дамы. Миссис Фаулер поспешно выпрямилась и чопорно поджала губы. Элизабет прикрылась веером, чтобы спрятать смешок. Какая досада! Сынуля испортил маменьке удовольствие. Работорговец подошел к Самсону, отрешенно смотревшему вдаль, и оттянул пояс его штанов. — И все же, взгляните, сэр, какая оглобля! Он не кастрирован, а значит, вы сможете спаривать его со своими девками. От такого производителя получится отличный приплод. Даже за сосунка дадут долларов двести. Вы просто озолотитесь! Элизабет изумленно распахнула глаза. С ума сойти! Он говорит так, словно речь идет о породистых лошадях. И эти варвары называют себя цивилизованными людьми! — У меня и так есть кому покрывать моих кобыл, — отмахнулся Джеймс. Тем не менее, он подошел к Самсону и сунул руку ему в штаны. Тот безучастно глядел в небо, видимо смирившись с происходящим. Джеймс кивнул, оттопырив нижнюю губу, затем зашел негру за спину. — Ни шрама, ни клейма, — скривился он. — Да этого ниггера, небось, ни разу и не секли. Признавайся, черномазый, бил тебя твой хозяин? — Нет, — буркнул тот. — Что «нет»? — взъелся Джеймс. — Нет, сэр. — Вот видите? — вклинился Мерфи. — Этого ниггера даже не нужно бить, чтобы он работал. — Таких ниггеров не бывает, — отрезал Джеймс. — А с ленивого раба хоть всю шкуру сдери, толку не будет. Даю за него полторы тысячи. — Две восемьсот, — возразил работорговец. — Тысяча шестьсот. — Две семьсот. Только ради вас, сэр, себе в убыток. — Тысяча восемьсот. Это мое последнее слово. Коротышка окинул Джеймса пытливым взглядом и, видимо прикинув, что слово далеко не последнее, заявил: — Коль так, мистер Фаулер, то поведу-ка я этого ниггера в Саванну. Знаете, сколько плантаторов мечтает его заполучить? Зуб даю, на аукционе за него и все четыре выложат. Он направился к козлам фургона. Пару секунд Джеймс провожал его растерянным взглядом, затем решился: — Постойте! Даю тысячу восемьсот и… — Он огляделся по сторонам. — …Вон того сопляка в придачу. Его палец указал на лужайку. Проследив за жестом, Элизабет увидела маленького Майка, с любопытством выглядывающего из-за куста. — Эй, малец, поди-ка сюда! — Джеймс поманил ребенка, и тот с опаской направился к нему. Нет! Он же не собирается отдать Майка работорговцу! Этого нельзя допустить! Ноги сами понесли Элизабет с крыльца. — Джеймс, послушай! — воскликнула она. — Ты ведь не всерьез? Муж, работорговец и охранники как по команде уставились на нее. — Что? — Джеймс недоуменно поднял бровь. — Ты же не собираешься отдавать Майка этому господину? — Собираюсь. — Он повернулся к Мерфи. — Вы согласны? — Ну… — Тот посмотрел на Элизабет, затем перевел взгляд на ребенка. — Похоже, ваша супруга против… — Забирайте тогда и ее, — усмехнулся Джеймс. Он схватил Элизабет за локоть и подтолкнул к работорговцу. — Сколько дадут за такую кобылку? — Ты с ума сошел?! — прошипела она, выдернув руку из его хватки. Коротышка фальшиво рассмеялся, делая вид, что шутка Джеймса пришлась ему по душе. — За такую красавицу тысяч пять, не меньше. Вы счастливчик, мистер Фаулер, — льстиво произнес он. — Это вы ее еще голой не видели. Хотите взглянуть? С этими словами муж дернул Элизабет за вырез платья. Несильно, просто чтобы ее припугнуть, но она, уже не зная, чего от него ожидать, судорожно схватилась за лиф. — Ты спятил… — пробормотала она, пытаясь разжать его пальцы. — Перестань! — Это ты перестань совать свой нос в чужие дела! — Он выпустил платье и отпихнул ее от себя. — Я сам решаю, кому и когда продавать моих рабов. Элизабет беспомощно оглянулась по сторонам. Миссис Фаулер по-прежнему стояла на крыльце, с явным интересом наблюдая за происходящим. За стеклянной дверью виднелись черные лица лакеев, а на балконе маячили Роза и Сара с метелками в руках. Похоже, челядь тоже не прочь поглазеть на бесплатное представление. Охранники работорговца пялились на Элизабет, не скрывая ухмылок, и только рабы в фургоне и возле него не решались поднять на нее взор. Все, кроме одного. Самсон смотрел на нее, не таясь. Их взгляды встретились, и она как будто уловила сочувствие в блестящих черных глазах… Да нет, должно быть почудилось. Сочувствие от раба, которого самого осматривают как скотину перед продажей? К ней — жене господина? Что за чушь! Хотя, по существу, она такая же собственность Джеймса, как и его рабы. Она не может покинуть его дом, не может распоряжаться своим имуществом. Ее тело должно удовлетворять его прихоти, а утроба — вынашивать его детей. Да у нее даже имени своего больше нет! Горькие мысли вихрем пронеслись в голове и улетучились, вытесненные тревогой за Майка. Мальчик переминался с ноги на ногу и испуганно таращил глаза. — Подойди-ка сюда, негритенок! — велел ему Мерфи, но тот остался стоять. — Ты оглох? Живо выполняй приказ белого господина! — рявкнул Джеймс. Майк на секунду поднял умоляющий взгляд на Элизабет, от чего у нее сжалось сердце, и подошел к работорговцу. Тот принялся вертеть его, осматривая со всех сторон. — Мулат? — поинтересовался он. — Да, — кивнул Джеймс. — Еще чуть подрастет, и за него дадут хорошую цену. — Я не выращиваю ниггеров на продажу, мистер Фаулер, — пробормотал коротышка, придирчиво разглядывая ребенка. — Впрочем, в Саванне есть одно заведение, где на таких щенков неплохой спрос. Велите ему раздеться! — Какое еще заведение? — вклинилась Элизабет, не в силах больше молчать. — Боюсь, это не для дамских ушей, — осклабился работорговец. — Элизабет! Иди в дом! — сердито приказал Джеймс. Она набрала воздуха в грудь, чтобы возразить, но муж грубо схватил ее за локоть и поволок за собой. — Ты — моя жена, и обязана мне подчиняться! — прорычал он, не ослабляя хватки. — Не смей отдавать ребенка этому скользкому типу! — процедила она. — Это не твое собачье дело, моя дорогая! — Он втолкнул ее в дом и потащил на второй этаж. — Все на этой плантации, включая и твою прелестную задницу, принадлежит мне. Я буду делать что захочу, и никто мне не указ. Джеймс пинком распахнул дверь ее спальни и впихнул Элизабет внутрь. — Посиди взаперти, подумай о своем вызывающем поведении, — бросил он. — Мне осточертело, что ты вечно защищаешь черномазых. Еще раз полезешь… — И что ты сделаешь? — огрызнулась Элизабет. — Убьешь меня? — Захочу — убью, — спокойно ответил Джеймс. — Места здесь глухие, никто тебя не найдет… На его губах играла улыбка, но Элизабет догадалась, что он не шутит. Мороз пробежал по коже, ноги стали ватными, и она без сил опустилась в кресло. Джеймс вышел и закрыл за собой дверь. Когда в замке провернулся ключ, Элизабет в очередной раз ощутила себя в ловушке. Джеймс Фаулер имеет здесь безграничную власть. И негры, и она сама с потрохами принадлежат ему. Она измученно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. На грудь навалилась такая тяжесть, будто ее придавило могильной плитой. Бесполезно. Все бесполезно. Она ничего не сможет сделать для рабов. «Джеймс скорее убьет меня, чем изменит свое отношение к ним, — подумала она. — Негры для него — рабочий скот. Он выжимает из них все соки, и его не терзают ни малейшие угрызения совести… если у такого человека вообще есть совесть… Как можно продать маленького ребенка этому алчному торгашу? Что это за заведение, о котором он говорил?..» С полчаса она просидела в кресле, гоняя по кругу невеселые мысли, как вдруг за окном раздался пронзительный женский крик: — Не-ет! Господи! Что еще стряслось? Элизабет в смятении выбежала на балкон. Фургон как раз выезжал на аллею. Скованные цепью рабы понуро следовали за ним. Со стороны полей наперерез этой унылой процессии неслась негритянка, размахивая руками и что-то нечленораздельно вопя. Маленький Майк протянул ручки сквозь ржавую решетку и закричал: — Мама! — Сынок! — Негритянка издала истошный вопль и, подбежав к повозке, уцепилась за прутья. — Тпру! — Работорговец осадил мулов и оглянулся на Джеймса. — Сэр, уберите свою скотину, пока ее не переехало колесом. — Люси, черномазая идиотка! — рявкнул Джеймс. — Сейчас же вернись к работе, или я задам тебе трепку! Негритянка обернулась, не выпуская решетку из рук. — Масса Джеймс! Масса Джеймс! Умоляю! Не продавайте Майка! Пожалуйста, масса Джеймс! — с рыданиями и всхлипами заголосила она. — Ты оглохла, мразь? — гаркнул подоспевший Билл Браун. — Хозяин велел тебе возвращаться в поле! Пошла прочь, или отведаешь моего кнута. Он бросился к ней, на ходу разворачивая кнут. Несчастная мать продолжала цепляться за тянущегося к ней сына. У Элизабет от жалости стиснуло грудь. Но она ничем не могла помочь, оставалось лишь смотреть на душераздирающую сцену, до боли сжимая кулаки. Надзиратель подскочил к Люси и полоснул ее кнутом. Она вскрикнула, а Майк зарыдал. Браун продолжал хлестать рабыню, пока ее пальцы не разжались, и она не повалилась на дорогу, закрывая голову от сыпавшихся на нее ударов. Мерфи стегнул мулов, и фургон с дребезжанием покатился прочь. Негритянка порывалась вскочить, но Браун сек ее каждый раз, когда она пыталась встать на ноги. Лишь когда повозка скрылась из виду, он прекратил избивать Люси. Она тяжело поднялась. Ее платье из мешковины потемнело — то ли от пыли, то ли от крови. Пошатываясь, она побрела к Джеймсу. Тот, скрестив на груди руки, стоял у ступеней и с самым невозмутимым видом смотрел на нее. Приблизившись к нему, негритянка вскинула голову. — Будьте вы прокляты, масса Джеймс! — с ненавистью бросила она. — Вы же обещали! — Что я тебе обещал, рабыня? — насмешливо спросил тот. — Обещали, что никогда не продадите Майка. Он ведь ваш сын! Плоть от плоти… Как вы могли продать собственного сына? — Заткнись, тварь! Джеймс с размаху ударил ее по лицу. Негритянка упала и скорчилась на светлом гравии у его ног. Элизабет остолбенела. Колени подогнулись, и она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Корсет так сильно сдавливал грудь, что потемнело в глазах. Она на ощупь вернулась в спальню и рухнула на кровать. Сердце колотилось как сумасшедшее, а в голове билась мысль: «Не может быть! Джеймс продал собственного сына? Не может этого быть!» Возможно, негритянка солгала! Но зачем? Кожа Майка гораздо светлее, чем у нее. Выходит, его отец белый. Но кто? Управляющий? Заезжий проходимец? Или действительно Джеймс? Если это правда, то он — настоящее чудовище, способное на любую мерзость. Подонок! Исчадие ада! И как рожать от такого детей? Надо поговорить с этой Люси. Узнать, сказала ли она правду. Дождавшись, когда в голове немного прояснилось, Элизабет встала с кровати и вышла на балкон. Но ни на подъездной площадке, ни на аллее уже никого не было. Только борозды от колес и вмятина на светлом гравии там, где Браун избивал рабыню, напоминали о том, что все случилось наяву, а не привиделось в дурном сне.