Раб моего мужа

Самсон несет Элизабет на руках через вестибюль. По сторонам от лестницы выстроились рабы, надсмотрщики, муж и свекровь. Все они смотрят на Элизабет, и она вдруг осознает, что на ней нет одежды. Она стыдливо прячет лицо на груди у Самсона и понимает, что он тоже в чем мать родила. «Это же неприлично! — думает Элизабет. — Надо одеться». Тут Самсон целует ее, и она, забыв обо всем на свете, стонет и задыхается, жадно ловя губами его рот. Вот они уже в спальне. Самсон укладывает ее на постель, Элизабет обвивает руками его за шею, притягивает к себе и… просыпается. Она лежала в кровати и не хотела размыкать веки, все еще пытаясь удержать приятный флер этого сна. Но настырное солнце и звонкое чириканье птиц заставили открыть глаза. Анна подала кофе и яичницу с ветчиной. Из-за недомогания Элизабет завтракала в постели. Хорошо, что не надо подстраиваться под свекровь и подниматься ни свет ни заря, а можно подольше понежиться среди мягких перин. Но сегодня она хотела поехать на поле, посмотреть, как собирают хлопок. Слепящее небо за окном предвещало знойный день, а значит нужно поторопиться, пока не стало слишком жарко. Наскоро перекусив, Элизабет оделась и села ждать Самсона. Они договорились, что он явится к девяти. Вечером она, как и обещала, дала ему карманные часы с треснутым стеклом, стащив их из кабинета мужа. Когда служанка открыла дверь, и на пороге появился он — высокий, плечистый, с ослепительной улыбкой на лице — сердце ухнуло куда-то вниз. Элизабет вспомнила свой сон и покраснела. Сейчас Самсон возьмет ее на руки, прижмет к своей могучей груди… От этой мысли почему-то свело низ живота. — Доброе утро! — сказала она, едва отважившись поднять на него глаза. — Доброе утро, мэм. — Ну что там? Браун взялся за ум? — Пытаясь побороть смущение, Элизабет решила перейти на деловой тон. — Вроде бы так. — Самсон улыбнулся еще шире. — По крайней мере, на работу всех выгнал на час позже обычного. — Проследи, чтобы сегодня вечером он выдал свинину. Если он этого не сделает — я вправлю ему мозги. — Обязательно, мэм. Знаете, весь поселок гудит, о том, как… — Он на секунду замялся. — Простите… «Как ловко маленькая миссис утерла нос этому кровопийце». С губ Элизабет сорвался смешок. — Ладно, идем, — сказала она. Самсон подошел поближе и склонился над креслом. Протянув руки, Элизабет обняла его за шею. Он привлек ее к себе, чтобы поднять, и когда она прижалась к его телу, ее бросило в жар. Самсон понес ее по лестнице, а Элизабет, опасаясь, что он заметит, как покраснело ее лицо, отвернулась, делая вид, что смотрит вперед. Выйдя на улицу, он усадил ее на Снежинку и, взяв лошадь под уздцы, повел в сторону полей. «Да что ж со мной такое! — с досадой думала Элизабет, покачиваясь в седле. — Почему я прихожу в такое смятение, стоит ему дотронуться до меня? Да еще и этот дурацкий сон…» И пусть своими выходками Джеймс убил в ней все добрые чувства, это не значит, что она имеет право ему изменять. Даже невинное кокетство с другим мужчиной способно напрочь погубить репутацию замужней леди. Максимум, что ей дозволено — тайно вздыхать по вымышленному герою дамского романа, да и то так, чтобы никто не догадался. Подъездная аллея закончилась, и теперь, докуда хватало глаз, белели хлопковые поля. Негры шеренгой шли по рядам, как гребень по волосам, оставляя за собой голые коричневые кусты. Дружный хор гортанных голосов выводил: «Кати свои воды, Иордан». Самсон подвел Снежинку к краю поля, и Элизабет увидела Брауна. Тот, сидя на лошади, угрюмо наблюдал за работой, а его подручные бесцельно шатались вокруг. Никто не орал на негров, не понукал их, не размахивал над головами кнутом. Тем не менее, рабы слажено и споро продвигались вперед. — Добрый день, — поздоровалась Элизабет. Управляющий мрачно посмотрел на нее и буркнул что-то невразумительное в ответ. — Как идут дела? — спросила она. Билл Браун презрительно сплюнул под копыта Снежинки табачную жвачку. — Это вы называете делами? — проворчал он. — Бьюсь об заклад — эти ленивые скоты не соберут и половины нормы. — Разве? — Придержав шляпку, Элизабет окинула взглядом поля. — А мне кажется, без вашей брани им работается куда веселей. — Ниггеры здесь не для того, чтобы веселиться. Они должны пахать на износ. — Это — ниггеры моего мужа, и пока его нет — я решаю, как они будут пахать. — Вот пускай мистер Фаулер и наводит порядок, — с недовольной миной процедил управляющий. — А мне за споры с полоумной бабой не платят. «С полоумной бабой? Да как он смеет, грубиян!» — Но прежде, чем Элизабет успела раскрыть рот, вклинился Самсон. — Мистер Браун, кажется вы забыли, что разговариваете с леди. Он стоял перед лошадью Брауна, сжав кулаки. Управляющий вытаращил на него мутноватые глаза. — Ты что-то вякнул, черножопый? Как ты смеешь влезать в разговор белых господ! Ну держись, я тебя сейчас проучу! Он схватился за кнут. Самсон не шелохнулся, но весь напрягся как сжатая пружина. — Мистер Браун, немедленно прекратите! — вмешалась Элизабет. — Вы переходите все границы. Если я услышу еще хоть одно оскорбление, или если вы ударите хоть одного негра, я тотчас же расскажу миссис Фаулер о ваших грешках, и напишу мужу. Вы что, хотите в тюрьму? Браун замер, судорожно сжимая кнутовище в руке. Его рябая щека нервно дернулась, а губы искривил презрительный оскал. Самсон стоял, не двигаясь и не отступая назад, а управляющий буравил пристальным взглядом его лицо. Элизабет с бьющимся сердцем наблюдала за этим безмолвным противостоянием. Наконец, Браун перевел глаза на нее. — Ладно, мэм, воля ваша, — процедил он, сворачивая кнут. — Пусть ваши ниггеры творят все, что им вздумается. Только потом не жалуйтесь, когда этот черномазый вас… — Браун! — рявкнула Элизабет. Управляющий вскинул руки. — Молчу-молчу. Делайте, что хотите, мне плевать. — Рада, что вы, наконец, это уяснили, — холодно произнесла она. — И не забудьте, сегодня вечером вы должны выдать неграм копченое мясо. — Я помню, — злобно буркнул он. — Хорошо. Я проверю. — Элизабет повернулась к Самсону. — Давай подойдем поближе, хочу посмотреть, как собирают хлопок. Тот кивнул, взял Снежинку под уздцы и повел ее по борозде. Они приблизились к неграм. Элизабет увидела, как те выдергивают из хлопковых коробочек комки белой ваты и складывают их в огромные мешки-фартуки у себя на груди. Заметив Элизабет, рабы с радостными возгласами столпились вокруг нее. Мужчины сняли шляпы, женщины поклонились. Лишь одна негритянка продолжала усердно собирать хлопок, делая вид, что не замечает ничего вокруг. Это была Люси. Она хмурилась, а ее и без того толстые губы надулись еще сильней. Каким-то женским чутьем Элизабет догадалась, что рабыня обижена. На нее — за то, что «украла» ее мужчину, и на Самсона — за то, что прохлаждается с хозяйкой, пока Люси гнет спину от зари до зари. «Она ревнует его ко мне, — подумала Элизабет, и ее охватило странное чувство неловкости и вины. — Что за чушь! Я же не собираюсь с ним…» Взгляд упал на Самсона, который о чем-то беседовал с кучкой рабов. Солнце искрилось на его выпирающих скулах, белозубая улыбка то и дело озаряла лицо. Элизабет снова вспомнила сон и покраснела. Конечно же она не собирается делать с Самсоном ничего непристойного… Нет, это совершенно исключено! Но глупо отрицать, что он весьма недурен собой, хоть и негр. — Сними меня с лошади, — попросила она, когда Самсон перехватил ее взгляд. Он подошел к ней и взял ее на руки. Люси искоса зыркнула на них и продолжила дергать пух. Остальные многозначительно переглянулись. — Куда вас отнести, мэм? — осведомился Самсон, не обращая внимания на реакцию своих собратьев. — Вон туда. — Элизабет указала на границу между обобранными и нетронутыми растениями. — Хочу посмотреть поближе. Он отнес ее на нужное место и поставил на землю. Опираясь на его руку, Элизабет наклонилась к хлопковому кусту. Из лопнувших коробочек выпирали комки пушистого белого волокна. Она потянулась к ним. — Осторожней! — предупредил Самсон. Но было уже слишком поздно: не прикрытые митенками пальцы оцарапались о сухую колючку. — Ай! — Элизабет отдернула руку. Взглянув на пальцы, она увидела, что поранилась до крови. — Больно? — встревожено спросил Самсон. — Ничего, — поморщилась она и растерянно оглянулась по сторонам, ища, чем бы вытереть кровь. Самсон сорвал клочок хлопка и протянул ей. — Держите. — Спасибо. — Элизабет стиснула в ладони пушистый комок. Рабы смотрели на нее со снисходительными усмешками. Разжав кулак, Элизабет взглянула на кровь, алеющую на белоснежном волокне. — Как вы вообще умудряетесь собирать хлопок? — спросила она. — Он ведь жутко колючий. — Приноровились, мэм, да и шкура загрубела, — пояснил один из рабов. Он продемонстрировал ей заскорузлые ладони, покрытые болячками и коростой. — Вам нужны перчатки, — решительно сказала Элизабет. Негры лишь недоуменно переглянулись и вновь принялись за работу. Немного понаблюдав, Элизабет заметила, что рабы дергают хлопок хоть и проворно, но с опаской. Придерживают колючие стебли одной рукой, чтобы не поранить вторую. Пожалуй, с перчатками дело бы явно продвигалось быстрей. — Куда теперь, мэм? — поинтересовался Самсон, вновь посадив Элизабет в седло. Она взглянула на небо. Солнце еще не достигло зенита, судя по всему сейчас около десяти утра. Возвращаться домой не хотелось: там скучно, и нечем заняться кроме чтения книг. — Не знаю, — задумчиво протянула она. — Может, посидеть в беседке… — А хотите к реке? — Тут есть река? — Да. А вы не знали? Мы там купаемся и стираем одежду, — сообщил Самсон и, уловив ее замешательство, заверил: — Не волнуйтесь, в это время там никого нет. — Что ж, пойдем, — сказала она. Самсон повел Снежинку к негритянскому поселку. Там он ненадолго заглянул в свою хижину, а когда вернулся, Элизабет увидела в его руках удочку. — Вы же не против? — поинтересовался он в ответ на ее вопросительный взгляд. Она покачала головой. Неизвестно, разрешает ли Джеймс ловить рыбу, но ей на это плевать. Негры и так голодают из-за ворюги Брауна, так что разнообразие в рационе им не повредит. Миновав поселок и тенистую ореховую рощу, Элизабет и Самсон оказались на обрывистом берегу. Вековые деревья раскинули узловатые ветки, и с них до самой воды свисала седая бахрома испанского мха. Самсон привязал Снежинку и подхватил Элизабет на руки. Ведущая к реке тропинка упиралась в мостки. Он ступил на деревянный настил, и с воды, крякая и шумно хлопая крыльями, взлетела парочка уток. Усадив Элизабет на грубо сколоченный стульчик, Самсон сел прямо на мостки и свесил ноги к воде. Он достал из кармана завернутый в тряпицу вареный кукурузный початок и, отщипнув несколько зерен, бросил их в воду. Еще одно зернышко он нанизал на крючок. Элизабет с любопытством наблюдала за его действиями. Она частенько видела рыбаков на берегах Делавэра, но ей не приходилось рыбачить самой. — Хотите попробовать? — спросил Самсон, перехватив ее заинтересованный взгляд. — Хм… Почему бы и нет? Что надо делать? Он поднялся на ноги и вручил ей удилище. — Посильнее размахнитесь и забрасывайте на глубину. Вон туда, видите, где круги на воде? Элизабет взмахнула удочкой, но крючок плюхнулся недалеко от мостков. — Попробуйте еще раз. Позвольте? Он перехватил удилище, завел удочку ей за голову и размахнулся. Кончик описал в воздухе широкую дугу, и крючок бултыхнулся в реку как раз там, где по воде расходились круги. — Теперь смотрите на поплавок. — Самсон указал на торчащий из воды кусочек пера. — Как занырнет — подсекайте. — Как это? Большая теплая ладонь легла на ее руку. — Вот так. — Самсон резко дернул удочку в сторону. — Чтобы рыба поглубже заглотнула крючок. Сердце учащенно забилось, к лицу прилила кровь. Самсон был так близко, что Элизабет ощущала жар его тела. Она сидела на низком стуле, а он стоял боком к ней, и его бедра, обтянутые тонким бежевым сукном, находились на уровне ее глаз. Элизабет невольно покосилась на внушительную выпуклость у него между ног, и тут же стыдливо отвела взгляд. Надо бы отодвинуться, не позволять Самсону стоять вплотную к ней… но ее непреодолимо тянуло к нему. Хотелось прижаться щекой к его бедру. Одной рукой стиснуть крепкие ягодицы, а вторую положить ему на… — Клюет! — воскликнул Самсон. Элизабет вздрогнула и уставилась на поплавок, который то уходил под воду, то выныривал на поверхность. Удилище повело вбок. Оно вырвалось бы из ее рук, не успей Самсон его перехватить. Он дернул удочкой, подсекая добычу, а затем указал на катушку, сделанную из старой жестянки. — Медленно подкручивайте леску, — посоветовал он. Элизабет принялась осторожно крутить рукоятку, подтаскивая рыбу к берегу, и вскоре заметила темную спинку в мутной воде. Рыба тянула так сильно, что кончик удочки изгибался дугой. — Аккуратней. — Самсон снова схватился за удилище. — Давайте я вытащу! Он дернул удочку вверх. Сверкнули брызги, рыбина мелькнула в воздухе и забилась на мостках, играя на солнце серебряной чешуей. Элизабет взвизгнула от восторга. Охотничий азарт ударил в голову, пьяня как молодое вино. Самсон поднял рыбу и взвесил ее в руках. Она была почти с его предплечье длиной. — Отличный улов, мэм! Он ловко извлек крючок из рыбьего рта, но тут добыча вывернулась у него из рук и шлепнулась на мостки у самой воды. — Держи ее! — воскликнула Элизабет. Она оттолкнула от себя стул и, упав на колени, попыталась схватить рыбу. Самсон кинулся ей на подмогу. Со смехом и нечленораздельными возгласами они ловили добычу, но рыбина так и выскальзывала из ладоней, и вместо нее Элизабет и Самсон хватали за руки друг друга. — Стой! — Хватай ее! — Поймал! Самсону почти удалось схватить рыбину, но тут она совершила отчаянный скачок, плюхнулась в воду и, вильнув на прощание хвостом, скрылась в зеленоватой глубине. — Черт! Разочарованно проводив добычу глазами, Элизабет посмотрела на Самсона. Их взгляды встретились, и сердце забилось сильней. Они сидели на мостках напротив друг друга, так близко, что она уловила его дыхание у себя на лице. Она увидела, как его взор опустился к ее рту, а затем ощутила, как он проводит шершавым пальцем по ее нижней губе. — Чешуйка прилипла, — хрипло пояснил он. Элизабет и сама не поняла, как это произошло. Какая-то неведомая сила толкнула ее вперед. Миг — и она, позабыв обо всем на свете, целует Самсона, жадно вбирая его большие мягкие губы в рот. Он не остается в долгу. Языки сталкиваются и сплетаются в жаркой пляске, пробуждая сладкие спазмы внизу живота. Никто ее еще так не целовал. Ни Джеймс, ни поклонники до него. Она даже не подозревала, что это может быть так возбуждающе и приятно. И как во сне, она стонала и задыхалась, с упоением отвечая на поцелуй. Не помня себя от страсти, она еще сильнее подалась вперед. Самсон сгреб ее в охапку и завалился на спину, увлекая ее за собой. Его ноги накрыло ворохом ее юбок, а Элизабет, лежа на нем, продолжала ненасытно его целовать. Лишь ощутив под собой большой твердый бугор, она, наконец, пришла в себя. — О, господи! — Элизабет в ужасе отпрянула, села на мостки и принялась панически озираться по сторонам. К счастью, вокруг никого не было, но она испытала такой жгучий стыд, что казалось, будто от ее щек вот-вот пойдет дым. Самсон вскочил на ноги и принялся торопливо оправлять на себе одежду. Его ширинка топорщилась от мощной эрекции, и, заметив это, Элизабет в смятении закрыла руками лицо. Боже, что она натворила! Что теперь Самсон о ней подумает? Потеряла голову как течная кошка. Поцеловала его, повалила на доски, чуть не запрыгнула к нему на… — Простите, мэм, — послышался его сдавленный голос. Убрав ладони, Элизабет увидела, что Самсон сидит перед ней на корточках. Бархатный взгляд, притяжение красивых губ — и у нее опять сладко заныло между ног. Она невольно протянула руку и погладила его по щеке. Самсон накрыл ее ладонь своей и потерся об нее словно кот, щекоча пальцы короткой курчавой бородой. И поцелуй, и эта невинная ласка обещали так много, а Элизабет так истосковалась по нежности и любви, что она больше не могла этому противостоять. — Приходи ко мне сегодня ночью, — вырвалось у нее прежде, чем она успела прикусить язык. Увидев, как изумленно расширились его глаза, Элизабет замерла. «Боже! Какая я дура! Что я несу!» — промелькнуло у нее в голове. Она глубоко вдохнула и уже открыла рот, чтобы отшутиться, но тут Самсон тихо сказал: — Я мечтал об этом с той самой минуты, как увидел вас. Дыхание перехватило, по телу пробежала дрожь. Мир стремительно катился куда-то в пропасть, и Элизабет уже никак не могла это предотвратить. Омут черных глаз затягивал на глубину, лишая воли и разбивая вдребезги здравый смысл. Все, чему ее учили, к чему призывала религия и мораль, сдуло словно осенние листья, и остался лишь древний как мир плотский зов. Самсон помог ей подняться с мостков и, подхватив на руки, понес к лошади. Он ступал твердо, уверенно, нес Элизабет будто свою добычу, крепко прижимая к себе. А она льнула к его груди, лаская пальцами шею там, где гладкая кожа переходила в затылок, поросший крохотными жесткими завитками. Усадив ее в седло, Самсон взял Снежинку под уздцы. Копыта мягко ступали по красной земле, а Элизабет бездумно глядела по сторонам. Ей не верилось, что это происходит наяву. И поцелуй, и ее приглашение казались продолжением того сна. Ведь не могла же она и в самом деле целоваться с рабом своего мужа, а потом еще и позвать его ночью в свою постель. Может, ей все померещилось? Напекло солнцем голову? Она взглянула на измятые юбки, потрогала языком прикушенную во время поцелуя губу. Нет. Не померещилось. Она и вправду собирается сегодня ночью изменить Джеймсу с рабом. Впереди забелели колонны Большого Дома. Еще не поздно передумать. Не поздно сказать Самсону, чтобы он к ней не приходил. Ведь это безумие! Она не может так поступить! Глаза скользнули по ладной широкоплечей фигуре. Самсон, словно ощутив ее взгляд, обернулся, и ласковая улыбка пробежала по его красивым губам. «К черту Джеймса! — Элизабет до боли вцепилась в луку седла. — Он-то себе ни в чем не отказывает… Вот пускай теперь и сам примерит рога!»