Раб моего мужа

Заметив в толпе Билла Брауна, Джеймс кивком подманил его к себе. — Отведи черномазого в сарай! — приказал он. — Слушаюсь, сэр! — отчеканил Браун. Он стал пробираться сквозь окружавшую Самсона толпу, на ходу вытаскивая из кобуры револьвер. Элизабет невольно проследила за ним, и вздрогнула, столкнувшись с пронзительным взглядом Самсона. Тот смотрел на нее с таким отчаянием, что на миг показалось, будто он вот-вот бросится к ней, расшвыривая в стороны зевак. Но в следующий момент Джеймс уже затащил ее в вестибюль. — Пусти меня! — Она попыталась вырваться, но муж поволок ее по лестнице наверх. — Что ты себе позволяешь, безмозглая сука? — цедил он, заставляя ее подниматься по ступеням. — Как ты смеешь влезать в мужские дела? Это мой раб, и только мне решать, как с ним поступить… Точно так же, как и с тобой, дорогая. От зловещих ноток в его голосе по спине пополз холодок. — Куда ты меня тащишь? — пролепетала Элизабет. — Хочу преподать тебе урок. Он распахнул дверь своей спальни и втолкнул Элизабет внутрь. За все время их брака это был второй раз, когда она переступила ее порог. — Кажется, ты забыла простую истину, дорогая, — сказал Джеймс, прикрывая за собой дверь. — Какую истину? — дрожащим голосом пробормотала Элизабет. — «Жена да убоится мужа своего». С этими словами он поволок в угол, где она увидела торчащее из стены железное кольцо. С него свисала веревочная петля. Не успела Элизабет и глазом моргнуть, как Джеймс задрал ее руки и засунул их в эту петлю. — Обязанность добродетельного мужа — учить жену кротости и смирению, — пробубнил муж, затягивая узлы. Элизабет оказалась привязанной за руки лицом к стене, словно у позорного столба. И тут ей стало по-настоящему страшно. — Ты с ума сошел? — Она дернулась, но веревки только сильнее врезались в кожу. — Отпусти меня! Я закричу! Я разбужу твою мать! — О, не переживай, дорогая, под «Лауданумом» ее из пушки не разбудить, — ухмыльнулся Джеймс. Он отошел, и Элизабет услышала, как за спиной скрипнул ящик секретера. Она повернула голову и скосила глаза, пытаясь понять, что делает Джеймс, но запястья были туго притянуты к стене, и увидеть ничего не удалось. — Развяжи меня! — пролепетала она. — Я буду кричать! — Не будешь. Джеймс приблизился, и что-то мягко скользнуло у нее по лицу. Его пальцы сдавили ей челюсти по бокам, вынуждая разомкнуть зубы, а вслед за этим Элизабет ощутила скомканную тряпку у себя во рту. Она попыталась вытолкнуть ее языком, но Джеймс крепко связал концы лоскута у нее на затылке. Теперь Элизабет могла только мычать и протестующе мотать головой. Ее потряхивало, на лбу выступил пот. Что задумал Джеймс? Похоже, он сошел с ума! Снизу донесся взрыв хохота, разбавляющий оживленный гомон толпы. Никто не услышит, даже если муж будет ее убивать! Никто не придет ей на помощь! Джеймс снова приблизился к ней. Что-то уперлось в поясницу и поползло вверх вдоль позвоночника. Элизабет напряглась. Давление на ребра стало слабеть, и она поняла, что муж разрезает на ней платье и шнуровку корсета. — Не дергайся, дорогая, а то лезвие может нечаянно соскользнуть, — шепнул он ей на ухо, и у нее встали дыбом волосы на загривке. Господи, он точно свихнулся! Разрезав корсет, Джеймс рывком стянул с Элизабет всю одежду вместе с бельем, оставляя ее совершенно голой. Обнаженная грудь и живот коснулись холодной стены, и по коже пробежали мурашки. Джеймс провел рукой по спине, огладил ягодицы. Его ладонь была теплой, но Элизабет задрожала еще сильней. Она всхлипнула и замотала головой, чувствуя себя совершенно беспомощной. Муж навалился сзади, прижимая ее к стене. — Тише, дорогая! — его дыхание опалило висок. — Запомни, во всем, что сейчас произойдет, виновата только ты сама. Он отступил на шаг. В горле пересохло, сердце гулко и тяжело стучало в груди, и не верилось, что все это происходит наяву. Что-то свистнуло в воздухе, и спину обожгло нестерпимой болью. Элизабет взвыла и вжалась в стену так сильно, будто пыталась протиснуться сквозь нее. Она судорожно вздохнула, и на нее тут же обрушился новый удар. Элизабет конвульсивно дернулась и вцепилась зубами в кляп. Спина горела огнем, нервы скрутились в тугой комок. Неужели то же самое испытывают рабы, когда их истязают кнутом? Следующий удар вновь припечатал ее к стене и выбил все мысли из головы, не оставляя ничего, кроме испепеляющей боли. Элизабет вся сжалась, ожидая продолжения пытки, но Джеймс медлил. Он подошел поближе, и она вздрогнула, ощутив, как он коснулся ее спины. — Надо же, как четко на белой коже отпечатываются следы, — глумливо заметил муж. — А ведь это всего лишь плетка. Даже не кнут. Он медленно провел пальцем по полосе от удара, и Элизабет показалось, будто по коже тянется пылающий след. Она выгнулась, вцепившись в веревку, чтобы отодвинуться от мужа, но тот прижался к ней, и она ощутила, что он возбужден. — Какая же ты дура! — промурлыкал Джеймс ей на ухо. — Неужели ты и впрямь подумала, что я бы продал этого черномазого старику? О, нет, дорогая, ни за какие сокровища мира. У меня на этого ниггера грандиозные планы. Зря он не дал Малышу Джонни себя убить. Теперь ему придется умирать долгой, мучительной смертью. И ты, любимая, будешь на это смотреть. Элизабет оцепенела от ужаса, а рука Джеймса скользнула по ягодицам и нырнула ей между ног. Она задергалась, пытаясь освободиться. — Успокойся, тварь! — рявкнул муж. Прильнув к ней сзади, он провел рукой по ее лобку. Неспешно, почти ласково огладил живот, а потом вдруг сжал пятерню с такой силой, как будто пытался вырвать из чрева плод. Элизабет замычала от боли. Джеймс отстранился. Вновь просвистела плеть, и ягодицы обожгло как огнем. Элизабет взвизгнула и дернулась, прижимаясь к стене. Джеймс размахнулся и хлестнул ее между лопаток. Спину пронзила жгучая боль, а по коже поползла щекочущая струйка крови. — Шлюха! — Проститутка! — Блудливая тварь! Плетка свистела в воздухе и вгрызалась в спину режущими осколками боли. Перед глазами надувались и лопались пылающие круги. Элизабет извивалась на веревках, мыча и вздрагивая при каждом ударе, а Джеймс, войдя в раж, размахивал плетью с бешеной быстротой. Элизабет уже ничего не соображала от боли, лишь только скулила и подвывала как раненый зверь. Весь мир исчез, и все вокруг поглотили адские языки всепожирающего огня. Вдруг сквозь звон в ушах ей почудилось, будто скрипнула дверь. Послышался чей-то взбудораженный голос, но Элизабет не разобрала слов. Все было как в тумане, и она просто висела на веревке как безвольная марионетка, мучительно ожидая новый удар. — Какого черта! — заорал Джеймс. — Я же велел Брауну посадить тебя на цепь! — Что вы творите, масса Джеймс! Немедленно отпустите ее! Самсон? Элизабет не поверила своим ушам. Не может быть! Как он сюда попал? — Убери от меня свои лапы, черномазый урод! — рявкнул муж. — Назад, или я буду стрелять! Повернув голову, Элизабет краем глаза увидела, что Джеймс наставил на Самсона револьвер. — Отпустите ее, масса Джеймс! Женщин бить нельзя! — Почему же? — голос мужа вновь обрел привычный насмешливый тон. — Бить женщин очень легко и даже приятно. У них такая нежная кожа. Хочешь попробовать? Помнишь, как она стегала тебя, Самсон? Пришло время ей отплатить. — За что вы с ней так, масса Джеймс? — А ты не догадываешься? Она наставила мне рога! — Нет! Это неправда! — Я же не слепой, Самсон, и не дурак. Но я тебя не виню. Ты раб, и делал то, что тебе велели. Во всем виновата она, эта лживая сука. А лживых сук надо наказывать, не так ли? — Мисс Элизабет ни в чем не виновата! — А знаешь что? Накажи ее, и я тебя отпущу. Ты сражался достойно и заслужил свободу в честном бою. Осталось лишь маленькое препятствие. Высеки эту потаскуху, и я подпишу тебе вольную. Элизабет замычала, пытаясь пошевелиться. «Не верь ему, Самсон! Он не отпустит тебя! Он собирается тебя убить!» — Гляди, как задергалась тварь! — презрительно бросил Джеймс. — Чувствует заслуженную расплату. Она обманула нас, Самсон. Притворялась ангелом, а на деле — она исчадие ада. Знала ведь, чем ты рискуешь, но все равно заставила тебя лечь с ней в постель. Это ведь она вынудила тебя? Не так ли? Самсон молчал. Элизабет не видела его лица. Не видела, кивнул ли он или покачал головой… Но даже кивни он, она бы его поняла. — Свобода, Самсон. Ты станешь свободным, — вкрадчиво увещевал муж. — Сможешь делать все, что пожелаешь. Женишься, построишь дом, заведешь кучу детишек… А будешь противиться — продам тебя Криппсу, и он увезет тебя туда, откуда пути назад уже нет. Заставит драться с другими ниггерами. Убивать их ради забавы. Ты же этого не хочешь? Неужели ты упустишь свой шанс? «Нет, Самсон, не верь ему! Он убьет тебя!» — кричала Элизабет, но получалось лишь: — М-м-м! Краем глаза она заметила, как Джеймс протягивает Самсону плетку. Тот колебался. — Ну же, Самсон! Свобода! Она ждет тебя. Самсон взял плеть. Элизабет съежилась и замерла. Неужели он сделает это? — Хорошо, молодец. Я всегда знал, что ты толковый малый. Давай. Всего десять плетей — и я тебя отпущу. Самсон отошел на шаг. Размахнулся. Элизабет зажмурилась, прижимаясь к стене. Вжух! — Сукин сын! — заорал Джеймс, и что-то со стуком шлепнулось на ковер. Скосив глаза, Элизабет увидела у своих ног револьвер: ударом плети Самсон выбил его у Джеймса из руки. — Ублюдок! — проревел муж и, рухнув на четвереньки, потянулся к оружию. В следующий миг он скрылся из поля зрения: видимо Самсон оттащил его назад. За спиной послышались звуки возни. Револьвер соблазнительно поблескивал на полу. К нему потянулась рука — черная, с розовыми ногтями. Но она тут же исчезла, и на ее месте возникла белая. Элизабет с ненавистью покосилась на эту руку. Еще секунда — и будет поздно! Стиснув зубы, она извернулась так сильно, что веревка намертво впилась в запястья, и отшвырнула ногой револьвер в дальний угол. — Сука! — прорычал Джеймс. По телу пробежала судорога боли, и Элизабет обмякла. Сзади слышалась брань и возня: Джеймс и Самсон катались по полу, натыкаясь на мебель. Перед глазами сгустился туман, и Элизабет поняла, что вот-вот лишится чувств. Вдруг что-то хрустнуло, и шум прекратился. В повисшем молчании было слышно, как внизу галдят подвыпившие гости. Через несколько секунд, Элизабет ощутила, как кто-то приблизился сзади, и вжала голову в плечи. — Потерпи, моя хорошая! Сейчас я тебя отвяжу. — Она узнала голос Самсона и разрыдалась. Самсон торопливо освободил ее запястья, и Элизабет без сил упала в его объятия. Он сорвал с кровати покрывало и набросил на ее плечи. Содрогаясь всем телом, она плакала и прижималась к теплой груди. Самсон поглаживал ее по волосам, что-то ласково нашептывая на ухо. Элизабет понемногу приходила в себя, морок развеивался. — Что с ним? — прошептала она. Она подняла голову и оглянулась. В серебристом квадрате лунного света на полу темнел силуэт. Муж лежал ничком, раскинув руки и ноги, а его голова была неестественно вывернута вбок. — Он м-мертв? — застывшими губами выдавила Элизабет. Выпустив ее из объятий, Самсон присел на корточки возле Джеймса. Потрогал его за плечо, пощупал на шее пульс. Элизабет с колотящимся сердцем наблюдала за ним. Самсон обернулся. В полумраке его глаза ярко сверкали на черном лице. — Похоже на то. — Он поднялся и подошел к Элизабет. — Я не хотел, Лиз, поверь. Не рассчитал силы. С ее губ слетел истеричный смешок. Не верилось, что жестокий и беспощадный Джеймс Фаулер распростерся бездыханным у ее ног. — И что теперь? — сдавлено пробормотала она. Самсон молчал, опустив глаза. Его лицо распухло от побоев, вокруг носа и рта запеклась черная кровь. — Ты иди к себе, — наконец вымолвил он, — а я скажу всем, будто убил хозяина, потому что он хотел меня продать. Ты не должна быть замешана в этом деле. Элизабет молча посмотрела на тело мужа. Перевела взгляд на плетку, выпавшую у него из руки. Израненная спина отозвалась мучительной болью. Самсон признается в убийстве, и его повесят. А она останется здесь совсем одна… — Нет! Я им тебя не отдам! — твердо сказала Элизабет. — Слушай внимательно, сделаем, как я скажу…. *** Через полчаса Элизабет величественно и грациозно спускалась по лестнице, придерживая пышные юбки. На ней было другое платье. Вместо жемчужного, которое разрезал Джеймс, она надела кроваво-красное, кричащее, с глубоким, почти непристойным декольте. Гудение голосов утихло, и все взоры обратились к ней. Изувеченная спина болела так сильно, что хотелось визжать, но Элизабет улыбнулась. Улыбнулась всем и каждому из собравшихся в вестибюле мужчин. Она должна их отвлечь. Должна захватить их внимание, чтобы никому не пришло в голову поглядеть, что творится на черной лестнице и заднем дворе. Сойдя со ступеней, Элизабет села на диван. Она сделала это очень осторожно, но все равно, жестким корсетом разбередило раны, и по спине поползла кровь. Пришлось выпрямиться, чтобы не испачкать светлую обивку. Хорошо, что она надела красное платье, и пятна на нем не видны. В пересохшем горле драло, и Элизабет залпом опустошила бокал шампанского. — Спасибо, что посетили нас, — проворковала она мистеру Максвеллу, потягивающему в кресле коньяк. — Боюсь лишь, что эта вечеринка не идет ни в какое сравнение с тем великолепным пикником, что устроили вы. — Ах, ну что вы, миссис Фаулер! — Максвелл кокетливо подкрутил усы. — Ваш прием тоже хорош. А бой был просто великолепен. Признаться, я даже испытал некое удовлетворение от того, что непобедимый ниггер нашего мистера Криппса потерпел неудачу. Сидящий рядом Криппс досадливо фыркнул, и Элизабет тотчас поспешила утешить его: — Ваш Малыш Джонни держался на высоте, любезный мистер Криппс, — сладко пропела она. — Ему просто не повезло. — Благодарствую, мэм, — кивнул тот. — И все же, мне хотелось бы заполучить вашего ниггера. Ручаюсь, из него выйдет отличный боец. Надеюсь, упомянутое вами недоразумение быстро разрешится, и я смогу его купить. — О да, я в этом уверена. — Кстати, а где ваш супруг? — поинтересовался Максвелл. — Я бы хотел перекинуться с ним парой слов. — Супруг? — Элизабет энергично замахала на себя веером. — Понимаете, мы с ним слегка повздорили… Временами я бываю немного несдержанна… — Она глупо хихикнула. — Ах, ну что вы, мадам! Вы само очарование! — заверил ее мистер Максвелл. — У нас иногда бывают разногласия… Мы оба такие упрямцы! — прощебетала Элизабет. — В таких случаях Джеймс обычно уезжает верхом чтобы, как он говорит, «проветрить мозги». — Вы хотите сказать, что мистер Фаулер ускакал? Ночью? — переспросил мистер Криппс. — Ну да. Он все время так делает… То есть… «время от времени», я хотела сказать. Она приосанилась так, чтобы казалось, будто грудь вот-вот вырвется из декольте. Рассеченную спину словно обдало кипятком, но Элизабет до хруста стиснула веер и изобразила самую обворожительную улыбку. — Что за глупец! — Глаза мистера Максвелла сально блеснули. — Будь у меня такая прелестная супруга, я бы от нее ни на шаг. — Я тоже, — поддакнул Криппс. Элизабет жеманно хихикнула и завязала с почтенными джентльменами светскую болтовню, а ее взгляд тем временем рыскал по затянутому сигарным дымом вестибюлю. Почти сразу ей удалось найти Томаса и Чака. Они сидели в темном углу под лестницей и надирались дармовым виски. Билла Брауна нигде не было видно. И Элизабет знала почему. Самсон успел ей впопыхах рассказать, как ему удалось сбежать. После боя управляющий повел его в сарай. Чак вызвался помочь шефу, но, к удивлению Самсона, Браун отмахнулся. — Сам справлюсь, — буркнул он. На Самсона не надели цепей, и, бредя по дорожке, он подумывал о том, чтобы попытаться сбежать. Правда, уткнувшееся между лопаток дуло револьвера не позволяло особо рассчитывать на успех. Когда они оказались в темном уголке сада, Билл Браун велел остановиться. — А теперь, черномазый, вали отсюда, чтобы духу твоего здесь не было! — приказал он. Самсон в изумлении уставился на него, а Браун добавил: — Дуй туда, куда отвозил хлопковые тюки… Только не спрашивай меня, что это, мать его, означает!.. — Я сперва ничего не понял, а потом до меня дошло! — поведал Самсон. –Это же плантация мистера Паркера! Ну я и припустил как ужаленный. Боялся, правда, что Браун сейчас пальнет мне в спину, а всем расскажет, будто я пытался сбежать… но пронесло. Как ни была Элизабет шокирована происходящим, она догадалась: Брауна подкупил Алекс Паркер. Почему же он не пошел законным путем? Наверное, это было бы слишком долго или сложно… Но, черт побери, как же вовремя! И кто бы мог подумать, что Браун предаст хозяина! Хотя, по большому счету, чему удивляться? Чайник уплыл из его рук, а, кроме того, Джеймс собирался вычесть из его жалования стоимость Квимбо и Кэнди. Брауну пришлось бы пару лет горбатиться на плантации бесплатно, вот он и предпочел взять денежки Алекса и испариться. — Но как же ты очутился здесь? — поинтересовалась Элизабет. — Да разве мог я оставить тебя в лапах этого подлеца? — вспылил Самсон. — Я переждал в кустах, пока Браун уйдет, и вернулся… Итак, управляющий больше не опасен, его подручные на виду, а домашние негры во главе с Цезарем бегают с подносами среди гостей. Значит, никто из них не помешает Самсону осуществить задуманное. Гости пили, курили сигары, разводили политические дебаты и время от времени подходили к Элизабет, выразить свое восхищение и поинтересоваться, куда подевался Джеймс. Она говорила всем одно и то же: у них с супругом вышла небольшая размолвка, и он решил проехаться по окрестностям, чтобы «освежить мозги». Время перевалило за полночь, а Джеймс все не возвращался. Впрочем, джентльменам было на него наплевать. Их больше занимала новость месячной давности, о том, что в Конгрессе все-таки продавили закон, содержащий кучу уступок рабовладельческим штатам. Чесать языками о том, как «здорово мы утерли нос этим янки!» было гораздо увлекательней, чем выяснять, куда подевался хозяин дома. Мужчины хмелели, их шуточки становились все непристойней, а взгляды, которыми они пожирали Элизабет — все откровенней. Но она продолжала самоотверженно играть роль пустоголовой кокетки, умирая от страха в глубине души. В разгар всеобщего веселья отворилась входная дверь, и на пороге показался Самсон. Бдительный Цезарь помчался к нему, словно завидевший соперника петух. — Эй, черномазый! Пошел прочь из дома! — заголосил он, но Самсон, не обращая на него внимания, кинулся к Элизабет. — Мисс Элизабет! Мисс Элизабет! — затараторил он, бешено вращая глазами. — Можно вас на два слова? — В чем дело, Самсон? — с деланым неудовольствием поинтересовалась она. Он мигом оказался у дивана, где она восседала в окружении кавалеров. Элизабет с показной неохотой отставила бокал. — Ну, что еще стряслось? Говори быстрее! Видишь, я занята? Самсон опасливо обвел взглядом окружающих ее мужчин. Как хорошо он играет свою роль! Ни дать ни взять, туповатый раб, не способный ни шагу ступить без указки хозяев. — Э-э-э… Мисс Элизабет, дело в том, что масса Джеймс велел оседлать для него Уголька. — И что? Ты оседлал? — Ну да, мисс Элизабет. Масса Джеймс злой был, жуть! Так стеганул Уголька, что тот аж на дыбы встал. Перемахнул через изгородь — а она, между прочим, с меня высотой — и был таков. Самсон говорил не слишком громко, но Элизабет с удовлетворением отметила, что все в зале затихли и прислушиваются к его словам. — И что дальше? — нетерпеливо спросила она. — Джеймс уже вернулся? — Нет, мэм… Дело в том, что Уголек вернулся один. — Один? — Уголек прискакал обратно, а массы Джеймса на нем нет. Элизабет в показном ужасе открыла рот. Растерянно хлопая ресницами, она взглянула на мистера Максвелла. — Не беспокойтесь, дорогая, — утешил ее тот. — Думаю, с вашим супругом все в порядке. В худшем случае, он сломал себе ногу. Я сам столько раз падал с лошади, и как видите, до сих пор жив. — Давайте все вместе пойдем его искать, — предложил мистер Легри. — Возьмем факелы, прочешем окрестности. Не волнуйтесь, мадам, мы в два счета его найдем. На том и порешили. Мужчины, те, кто был еще не слишком пьян, вооружились факелами и отправились на поиски Джеймса, а Элизабет осталась в компании перепуганных рабынь и парочки прикорнувших на диванах перебравших гостей. Не прошло и получаса, как за стеклянной дверью замельтешили огни и послышались взбудораженные голоса. Створки распахнулись, и в холл вошли Максвелл, Легри, Томас и Чак. Они несли на плаще тело Джеймса. Потом была истерика безутешной вдовы со слезами, причитаниями и заламыванием рук. Заходясь в рыданиях, Элизабет поглядывала на восковое лицо мужа, на его заострившийся нос, на стеклянные остановившиеся глаза, и душа ее ликовала. — Свободна!