***
Отто Хайтауэр отказался от такой бесполезной вещи, как дружба, много лет назад. Разумеется, все считали его лучшим другом Визериса, а его контакты распространялись на каждого человека в Британии, да и за её пределами, имеющего хоть какое-то влияние и связи. Приятелей и собутыльников ему хватало за глаза, но удовлетворить потребность в общении можно и за столом переговоров, или на поле для гольфа, или в арендуемых для своей содержанки апартаментах на худой конец. Нередко Отто улаживал свои дела и дела компании в джентльменском клубе на Сент-Джеймс-стрит. С той же регулярностью его можно было найти в башне «Валирии» или одной из резиденций Таргариенов. Он бы ничуть не слукавил, если бы сказал, что эта семья стала для них с дочерью роднее собственной: его нанимал на работу сам старина Джей, Визерис возмужал и занял председательское кресло на его глазах, ну а дети — Деймон и Рейнира — выросли и теперь, кто бы мог подумать, заседали рядом с ними в совете директоров. Времена менялись, но Отто умел адаптироваться. Что отличало трезво мыслящего и продуктивного человека от всех прочих, так это знание собственных слабостей, но ещё важнее — способность извлечь из них выгоду. Он завидовал Визерису сколько себя помнил. В чём именно? О, всего и не перечислишь! Его дорогому другу повезло иметь чистые руки и крепкий безмятежный сон: власть и богатство сами пришли к нему, он вёл дела открыто и не запятнал совесть, даже когда подсидел Рейнис на посту главы — все подковёрные игры брал на себя Отто. Но что задевало гораздо сильнее: Визерис нравился людям. Он был популярен у простого народа, его любили партнёры по бизнесу и уважали конкуренты. Возможно, Отто хотел того же для себя. Грелся в чужих лучах, ведь сам не умел светить. Так или иначе, ему хватало ума расположить к себе любого, будь то предприимчивый старина Джей или простодушный Визерис. Отто мог бы служить под любым начальством, и в этом заключалось его главное преимущество: иметь собственное мнение, но держать его при себе до удобного случая. Его личные убеждения не имели значения, куда важнее были деньги и возможность занять сильную сторону. Политика компании и прочая лабуда — лишь лирика. Визерис был ему другом и желал ему только добра, но это не ограждало того от ненависти. Чувства, привязанности, идеалы — с возрастом всё это стало вторичным. Постылым ненужным рудиментом. Визерис и ему подобные никогда не узнают его истинного отношения к себе, ведь он говорил и будет говорить только то, что они хотят от него слышать. Тому же он учил и Алисенту: твои желания — это твоя слабость. Потакать своим прихотям — прерогатива Таргариенов, и пускай так остаётся впредь. Ты всегда была и будешь Хайтауэр, какую бы фамилию ни взяла. Как бы там ни было, свадьба подвела жирную черту под их с дочерью тревогами и надеждами за все последние годы: Алисента больше не была просто любовницей, тем более сиделкой или гувернанткой, но стала полноправной госпожой и членом семьи, а значит влияние Хайтауэров крепло. Леди по праву рождения, она никогда ни в чём не нуждалась, но грош цена была бы его амбициям, если бы Отто не выжимал максимум из своих инвестиций. Никогда раньше он не запускал руки в дела Таргариенов настолько глубоко. Его слово было твёрдой валютой. А вот кому уже припекало задницу, так это Деймону. Визерис явно имел далеко идущие планы на свою дочь Рейниру, поэтому крайне важно было действовать на опережение — пока дурное дядюшкино влияние не превратило её в очередную помеху. Пятого ноября, перед Ночью Гая Фокса, Визерис организовал семейный ужин в тесном кругу: барбекю, костёр и приготовленная во дворе коробка фейерверков. Все были в домашней одежде, простых дутых куртках и шапках, девочки оделись в спортивные костюмы и грели ладони стаканами глинтвейна. В воздухе пахло дымом и осенним увяданием. Пока Визерис готовил на решётке куриные крылышки и сосиски, а Алисента его развлекала, покачиваясь на садовых качелях, Отто наблюдал из тёмной беседки за тем, как парочка неразлучников подсовывает завёрнутую в фольгу картошку под угли: справившись с задачей, они так и зависли у потухшего костра спиной к нему, и от внимательного взгляда не ускользнуло, как Рейни украдкой сунула Деймону ручонку, а тот очень естественно сжал её в своей руке. Когда ужин был готов, а стол накрыт, компания собралась в беседке, и под откупоренную бутылку вина разговор пошёл легко и весело. Барбекю и печёная картошка пахли шикарней ресторанных блюд, позже прислуга вынесла яблоки-тоффи с сиропом. В сумерках дворовые фонари, стилизованные под старинные свечные, разливали мягкий уютный свет, стол и беседку нарядили традиционными украшениями. Отто вспомнилось, как раньше они вот так же сидели с его женой и Эйммой, светлая ей память, — те были хорошими подругами. Наконец животы были полные, Деймон вытряхнул последние капли из бутылки, а Отто задержал на дочери говорящий взгляд, и та моргнула ему в знак согласия. Он выждал несколько минут благодатной тишины, наполненной шёпотом подступающей ночи. Затем взглянул на служанок, выстроившихся в конце дорожки шагах в двадцати, и кивнул одной из них: та немедленно оживилась, глядя на него во все глаза. Алисента взяла обмякшую на столе руку мужа и принялась ласково её поглаживать. — Я искал подходящий момент, когда мы впятером соберёмся вместе без третьих лиц, — начал Отто, тщательно подбирая слова. — Жаль портить прекрасный вечер, но Визерис должен узнать кое-что важное, и я хотел, чтобы это было в вашем присутствии. — Ты уходишь на пенсию? — зыркнул исподлобья захмелевший Деймон и глянул в полупустой бокал, который бездумно болтал в руке. — Два месяца назад, когда мы посещали службу в День Святого Креста, ваша горничная, Кейт, собирала в стирку вещи Рейни и нашла в карманах её школьного пиджака пять пакетиков кокаина. Когда вы вернулись домой, она отдала их Алисенте, поскольку она гувернантка Рейни, а дочка в свою очередь передала их мне. В одном из особняков на удалённых от замка участках прогремел салют на далёкие мили окрест, и воздух между ними пятерыми словно прихватили резкие заморозки. — Что? — выпалил Визерис тоном поднятого ото сна человека. — Алисента… Потрясённый, сам ещё не понимая, чем, он повернулся к жене. Рейни, у которой мгновенно сошли с лица красные пятна от выпитого вина, покосилась на Деймона большими испуганными глазами, а тот в замешательстве посмотрел на неё. — Чтобы не быть голословным. — Отто достал из внутреннего кармана завёрнутый в бумажный пакет, в какие складывали сэндвичи для Рейни кухонные работницы, расфасованный белый порошок и вытряхнул его на стол перед Визерисом и остальными. — Это кокаин, я проверял. — Втирал в дёсны или провёл лабораторный анализ? — недоверчиво ощетинился Визерис, чем вызвал у Деймона дёрганую усмешку. — Ты принёс мне какую-то дрянь и говоришь, что моя дочь наркоманка? Отто хладнокровно выдержал на себе убийственные взгляды. Выглянул из беседки, подозвав служанку: — Кейт, будь так любезна, перескажи лорду Таргариену то, что рассказала нам с Алисентой. — Хорошо, — та сцепила руки, вытянувшись по струнке, и, глядя поверх голов, заученно оттарабанила. — Когда хозяева уехали в церковь, я зашла в спальню молодой леди сложить её переодетые вещи и отнести в стирку грязное. Обычно я вытаскиваю всё из карманов, и в пиджаке лежали эти пакетики. Сначала я хотела отдать их старшей горничной или господину Визерису, но очень переволновалась, а когда увидела леди Алисенту, я подумала, она ведь отвечает за леди Рейниру и знает, как лучше для неё. — Ты подтверждаешь, Алисента? Та кивнула и окинула всех присутствующих распахнутым прямодушным взглядом, остановившись на муже: — Да. Я тут же посоветовалась с папой, как правильней поступить. Он сказал, что сам сообщит тебе, когда будет подходящее время. — Рейни, это правда? — спросил помертвевшим голосом Визерис. — Пап… Девочка была в тупике. К этому моменту стало понятно, что Деймон не собирается брать вину на себя: очевидно, он взял остатки самообладания в кулак и молча наблюдал за развитием ситуации с присущим ему любопытством хищника в засаде. — Позволь мне развеять твои подозрения, — вмешался Отто. — Я не верю, что Рейни наркоманка. И наркотики, определённо, не её. — Тогда за каким хером ты устроил весь этот балаган, Отто?! — раскипятился Визерис. — Затем, что все мы прекрасно знаем, кто в твоей семье сидел на наркоте ещё со школьной парты. — Вот куда ты завернул, старый ты мудень, — наконец-то сломался Деймон и расплылся ядовитой улыбкой. Но его брат был слишком взбешён, чтобы заметить это: — Деймон прошёл реабилитацию тринадцать лет назад — ты сам поместил его в лечебницу. — Всё правильно, Визерис, тринадцать лет. Он не сопляк, чтобы я следил за каждым его шагом. — Но именно этим и занимается сраный гендиректор: устанавливает слежку за ней и мной. — Деймон впился ногтями в край деревянной столешницы, судорожно поворачивая голову то к брату, то к Рейни, то к самому Отто. — Визерис, я давно тебе говорил вышвырнуть эту гниду на мороз. — Не спеши, брат. Скажи мне это в глаза: ты всерьёз покончил с наркотиками? — неожиданно твёрдо спросил Визерис. — В этот конкретный момент — ты чист? И тут с Деймона будто спали все покровы, с треском повылетали все скрепы — он размяк буквально на глазах. — Сука… А это имеет значение? Как же меня это достало, если б вы только знали! Слушайте, я не буду записываться в «Программу 12 шагов» и заниматься всей этой тупой хернёй. — Ты не станешь отрицать, что дал моей дочери наркотики? — Он обещал бросить, — у бедняжки Рейни горели слёзы в глазах и покраснел кончик носа. — Я должна была их выкинуть, но не успела, — она презрительно глянула на его дочь. — Большое спасибо, Алисента. — Это не всё, — вновь включился Отто. — Весь год с тех пор, как Деймон вернулся, они ездили на вечеринки без охраны: последний раз это было кабаре, где танцоры выступают наполовину обнажёнными, ещё там подыскивают себе партнёров для публичного секса. — Ты настолько подавлен, что жена с любовником выкрутили тебе яйца, грёбаный импотент? — прошипел Деймон. — Так ты компенсируешь свои никчёмные проблемы? Отто сглотнул пересохшим горлом. Конечно, тот не мог не знать, что его жена ушла из семьи и прихватила с собой львиную долю их состояния, лишив их с дочерью практически всех накоплений. — Хватит! Визерис подхватился на ноги, и Деймон поднялся одновременно с ним по ту сторону стола. — Ты больше не подойдёшь к ней, Деймон. Ты уволен. Можешь навсегда забыть о компании: ты её не получишь даже через мой труп. Пошёл вон из моего дома. Отто предчувствовал, что искра непременно вызовет детонацию, и не ошибся: озверевший Деймон перегнулся через стол и взял его за грудки обеими руками. Зазвенела посуда, покатились на пол украшения, Алисента закричала сделать что-нибудь. До того, как Отто протащили лицом по столешнице, несколько человек охраны успели оттащить Деймона из беседки и не без сопротивления согнуть пополам, выкрутив ему руки назад. — Предупреждаю в последний раз! — гаркнул Визерис и отчеканил предельно твёрдо и беспощадно. — Бери манатки и езжай к своей жене, Деймон. Сейчас! Если мои люди узнают, что ты в Лондоне или где-то здесь, тебя пристрелят на месте, попомни моё слово. Это моя дочь, сукин сын. Так что забудь сюда дорогу, иначе наживёшь такие проблемы, которых больше не выгребешь. Выведите его. — Деймон ещё пытался отбиваться, так что охране пришлось волочить его по земле и серьёзно попотеть, чтобы повернуть недоумка на выход. Вышедший из беседки Визерис крикнул ему вслед. — Скажи, чего тебе не хватало, за что ты рушишь мою семью? — Мы ничего плохого не сделали, папа! Голос Рейни тут же сорвался в истеричный полурык, она бросилась к отцу, но тот жёстко указал ей место: — Разговор окончен, Рейни, больше ты его не увидишь. Девочку в слезах увёл в дом её телохранитель Кристон. Деймон уехал на своей машине, как надеялся Отто, очень далеко и надолго.***
Он гнал вперёд по пустой дороге от замка до М25 практически на пределе скорости. По обе стороны мелькали громадные глухие стены деревьев. Ночь опустилась внезапно, и не было ни единого фонаря, а небо словно затянуло чёрным крепом. В нагнетающей тишине ревел движок. В голове был туман, и Деймон чувствовал, как кровь пульсирует в мозге, а руки до онемения сжимают руль. Работающие фары прокладывали путь в кромешном мраке, отделяя свет от тьмы, как в первичном хаосе. Два луча отделяли его от полной слепоты. От беспросветной погибели. Деймон погасил фары, и всё, что было за пределами кабины, исчезло. Он думал, что страх возьмёт вверх, но нечто сильнее страха подстёгивало двигаться дальше, утапливая педаль газа. Будто комета, преодолевающая десятки километров в секунду наощупь, без всяких ориентиров. Он ехал так секунды, может быть, минуты, когда машину тряхнуло от ощутимого удара в капот. Сердце перевернулось. Деймон нажал на тормоз до пронзительного визга и ещё одного толчка, когда машина резко остановилась. В мигающем свете авариек он вернулся пешком по обочине, где нашёл сбитую лисицу, по-видимому, с переломанным позвоночником — она была уже мертва. Отдышавшись на морозном воздухе, он сел обратно за руль и спокойно доехал до кольцевой, где свернул не привычным путём в сторону Лондона, а другой дорогой, которую надеялся забыть уже как десять лет. Рунстоун. Чёртова глухомань, никак не желающая его отпускать. Идея женить Деймона на Рее Ройс принадлежала его бабке по линии матери Алисанне, и тому было несколько причин. Отто Хайтауэр закрыл его в нарколечебнице на год с лишним, а когда пришло время выписываться, старина Джей слёг, и никто в семье понятия не имел, во что им встанет это освобождение на сей раз, а главное — что делать с такой обузой. Алиса, которая всегда больше любила младшего, и та опустила руки: Деймон был безнадёжен. Тогда-то Алисанна и взяла ситуацию под свой контроль, твёрдо отказавшись ставить крест на восемнадцатилетнем внуке. Если мальчика необходимо было укротить, то кто справился бы с этой задачей, как не толковая жена? Это было старое доброе предложение, от которого нельзя отказаться. Откинувшийся с рехаба Деймон представлял собой овощ с многократно прочищенными мозгами и кровью, коротко стриженный, с впалыми щеками и глазами и в уродских шмотках из молла, в которые его обрядили санитары, — словом, тупое безвольное существо. Он остался ни с чем, и бабушка единственная подала ему руку помощи: «Ты вернёшься в семью и заживёшь нормальной жизнью, но на этот раз всё будет иначе. Ты станешь хорошим человеком, ведь мы все так по тебе скучали, радость моя». Она усаживала его подле себя и долго урезонивала, что этот путь единственно возможный: он получит новый статус и средства, чтобы в будущем не зависеть ни от деда, ни от старшего брата, а со временем, если захочет, займёт должность в «Валирии». Всё, что нужно было сделать, — это жениться на богатой ровеснице из верхов. Поначалу переговоры между двумя знатными домами проходили без участия Деймона и Реи: с одной стороны Джей и Алисанна, с другой — лорд и леди Ройс. Конечно, как в любой крупной сделке, не обошлось и без армии юристов и консультантов всех мастей: на кону были миллиардные активы, и каждый стремился заполучить справедливую долю. Самому Деймону едва ли светило богатое наследство: компания отходила Визерису по праву старшинства, и бабушка Алисанна как дальновидная женщина не могла не позаботиться о благополучии своего шалопая. Рея же, напротив, наследовала всё состояние Ройсов, не говоря о высоком положении. Такой союз не только давал Деймону обширные владения в речных землях с прилагающимся к ним титулом графа, но и укреплял капитал самих Таргариенов. Кузен Реи Геральт претендовал на место в совете директоров «Валирии», а Ройсы, в свою очередь, становились крупнейшими её инвесторами и акционерами наряду с Ланнистерами, Хайтауэрами и Веларионами. Что касается брака, он выступал гарантией лояльности для обеих сторон. Однако сколь бы расчётлива ни была Алисанна, уж она-то знала, как важно найти согласие со своей второй половиной. Возможно, юная Рея напоминала её саму в молодые годы, а личные встречи лишь подкрепили уверенность в том, что бойкой и волевой девушке по силам справиться с таким как Деймон. До свадьбы их общение проходило в официальной обстановке — за общим столом или во время утиной охоты. Выставочным зверушкам полагалось быть вежливыми и помалкивать, пока хозяева устраивали их будущее. Их обвенчали в фамильной церкви по всем канонам, Алисанна устроила показушное празднество в отеле «Риц»: главное в инициации — это видимость, спектакль, шик и блеск. Что находится за кулисой — корпоративная тайна. Примерно так конезаводчики случают породистых лошадей. Деймон сказал об этом Рее во время одной из их немногочисленных бесед тет-а-тет, зная о её любви к лошадкам. Та была профессиональной наездницей: обожала верховую охоту, скачки, сама покупала и выставляла скакунов, поднимала хорошие деньги на разведении жеребят, делала ставки. Впрочем, только на ипподроме её и можно было встретить. Первый год супружества Деймон провёл в поместье Ройсов в долине вместе с женой, тёщей и тестем. На то время в числе наследников Джейхериса ему приходилось блюсти светские приличия, хотя он с радостью предпочёл бы компании службу в ВВС (и в этом ему здорово помог отец Реи и его связи). Жизнь в особняке была сонной и безрадостной. Идеально вписанной в общие представления о загнивающей английской аристократии — баснословно богатой и не отсвечивающей. Естественно, когда Деймон понял, на что подписался, тут же поднял бунт, но молодая жёнушка подавила его в зародыше. О, эта бронзовая сучка и впрямь была как бабка Алисанна, вот только если та в нём души не чаяла, эта вывалила ему в лицо всё, что о нём думает, в первую же брачную ночь (вкратце: её интересовал исключительно бизнес и любимое хобби, и пока родители не лезли в её дела, она стерпела бы даже такого пришибленного торчка в качестве мужа). Деймон решил, что она лесбиянка. Честно говоря, у него и до этого не было поползновения на эту бронзовую манду: он потерял девственность в тринадцать лет с замковой камеристкой и с тех пор не жаловался на недостаток секса. Окончательно не слететь с катушек ему помогла лётная школа, а там и перевод на авиабазу, где его ждала неограниченная свобода, новые друзья и старые привычки. Понабрался ли он мозгов хоть немного после пережитого дерьма? Что ж, по части притворства, возможно: теперь он употреблял с умом — только качественный кокс, чтобы не палиться, знал, как сохранить лицо перед начальством и общественностью, но главное — перед семьёй. Его настоящей семьёй. И он правда старался как только мог. А потом ушёл старина Джей, ушла бабуля. Деймон попросился назад в Лондон: хрена с два ему позволили развестись, но, во всяком случае, больше он не скрывался, ни от кого. И ведь не поспоришь: зачастую он сам не знал, что им движет и чего он хочет. Пытался сублимировать ярость внутри себя, но не находил якоря, способного его заземлить. Возможно, Мисария была права насчёт того, что он петушился перед Рейни. Лучше бы это было так. Иногда на него просто находило желание кого-то грохнуть — по правде говоря, уже очень давно. В глубине души Деймон знал, что рано или поздно так и сделает. И даже не один раз.***
Неделя молчания прошла как будто в горячке. Рийни колбасило беспрерывно, даже если внешне она казалась уравновешенной. Отец устроил ей ещё не один выговор, грозился поувольнять всю её охрану — перепало даже Алисенте: уж она должна была знать, где путается её подружка. Всё, что Рейни было известно: он начал плотно общаться с юристами и занимался какими-то документами. Позднее он сам поставил её перед фактом, что собирается оформить на неё наследство: компанию и активы, то есть десятки миллиардов долларов. Хайтауэр уговаривал его повременить годик-другой, но размолвка с братом подействовала на отца как шоковая терапия и явно придала ему решимости, если не сказать бескомпромиссности. От Деймона не было никаких вестей. На заседании совета подняли вопрос о назначении нового начальника по безопасности: работающая на них охранная компания — Gold cloaks — по совпадению меняла владельцев, так что требовалось время для включения нового человека в команду. Рейни понятия не имела, что ей делать. Деймон кинул её перед всеми, и она ужасно злилась на него, но ничуть не меньше — на саму себя за свою дебильную неосмотрительность: как можно было вот так тупо оставить пиджак у всех на виду? Если разобраться, она же его и подставила, ведь Деймон рисковал гораздо больше неё — и в итоге всё потерял. В отличие от Рейни, которая сорвала куш в виде папочкиного наследства. И чем не повод её возненавидеть? Отцу не нужно было её формальное согласие, но Рейни боялась, что если Деймон останется ни с чем (а именно этого отец и добивался), их отношениям окончательно и бесповоротно придёт конец. Она отметала эту мысль как только могла — сука, у неё даже не было моральных сил думать о подобных вещах! Хоть как-то отвлечься помогала стажировка в «Валирии» и встречи с Лейной и Лейнором (уж к ним-то отец её отпускал, явно стремясь подмазаться к Корлису и Рейнис): помимо тусовок с их компанией они втроём частенько выбирались на аэродром, и Лейнор даже летал с ней вторым пилотом на «Сиракс». А через неделю пришла первая весточка от Деймона. Всего пара слов, но даже это чуть не вызвало у неё сердечный приступ (и возгорание пониже живота). На расспросы где он и как он дядя написал, что отправился в Рунстоун, как и велел ему Визерис. Никакого тёплого приёма, естественно, не было, но и выгонять с порога Рея его не стала: всю прошлую неделю, пока он был в запое, они с женой старались вообще не пересекаться, благо тысяча акров их поместья с прилегающими угодьями и столь же солидных размеров особняк им это позволяли. Пока Деймон шатался по дому, пугая прислугу и жениного кота своим озлобленным видом, Рея днями напролёт торчала в конюшне, каталась по холмистым ветреным склонам над заливом, стреляла уток и лесную дичь, которую им подавали на ужин. В остальном же Рунстоун, как и раньше, навевал дичайшую тоску. Идеальное место для погружения в житейские проблемы. Рейни старалась его шутливо подбадривать: уединённое поместье, как в каком-нибудь «Грозовом перевале», долгие вечера у камина, прогулки, чтение романов — чем тебе не романтика? Деймон на это отвечал, что охотно послушает её рассказы о том, как прошёл день, нежели станет зарываться в книжки, вспоминая подростковые годы. Ему нравилось, когда она отправляла голосовые («Хочу услышать твой птичий голосок»). Вскоре назрел разговор об их будущем. «Без тебя стало пусто, — изливала душу Рейни в бесконечных переписках. — Как думаешь, сколько это продлится?» «От нас ничего не зависит. Может, месяцы. Может, и всю жизнь». «Я не могу ждать всю жизнь!» «О чём ты думаешь?» Рейни на долгие минуты впала в ступор с телефоном в подрагивающих руках. Её опять бросило в жар, а сердце тяжело заколотилось. «Как мы уедем с тобой далеко, где отец нас не найдёт, может быть, к морю. И я прижмусь к тебе, а ты меня обнимешь крепко-крепко, словно вот-вот задушишь, и больше никогда не отпустишь». Деймон терзал её ожиданием минут пять, хотя сообщение прочитал. «Так это будет на пляже? Мне нравится». «В смысле?? Что ты себе напридумывал?» «Я думал, ты мне расскажешь, — пока она лихорадочно собиралась с мыслями, Деймон настрочил ещё. — Хотя, знаешь, пляж в ноябре — это не так заманчиво. Тут разве что не раздеваясь, а мне такое не по душе. Не хватает тактильности». Каждый раз, с каждой новой строкой они заходили дальше и дальше на запретную территорию. Ей буквально рвало крышу от того, что её чувства не односторонние, и это было даже слишком — гораздо больше, чем она просила. Нелегко признаваться себе в подобном, но ей было проще осознавать, что Деймон отошьёт её, как влюблённую малолетку: сейчас она понятия не имела, что со всем этим делать и где проходит черта, которую нельзя переступить (или можно?). Во всяком случае, Рейни дала себе полную свободу в переписке, раз уж видеться они больше не могли. А скоро это перешло и в откровенный секстинг. Она и до этого знала, что у Деймона грязный рот и напрочь отсутствует стыд, но он выдавал ей такие перлы, от которых любая бы сгорела — что уж говорить о девственнице? Он в открытую признавался, что она была знойной малышкой, ещё когда они только начинали ходить по тусовкам и Мисси давала ей свою одежду: уже тогда, в первый день, в нём зашевелилось что-то. «Может, на долю секунды промелькнула мысль отвести тебя в служебное помещение, развернуть спиной, стянуть те обтягивающие брюки и оттрахать стоя. Кстати, ты ещё носишь те высоченные каблуки?» Он писал, что запомнил, какие у неё обалденно нежные губы и язычок, как жалеет, что до сих пор их не попробовал, а ещё ему не терпится почувствовать их на члене. И вообще, она уверена, что снова хочет увидеться? Потому что, если они встретятся… уф-ф, он боится, что пробитой целочкой она не отделается. Наконец настал тот день, когда Рейни больше не могла держать это в себе и вывалила всё Лейне как на духу: сначала делала вид, что познакомилась с новым парнем, но довольно быстро её догадливая подруженька всё просекла, да и Рейни, честно говоря, нуждалась хотя бы в одном доверенном лице, не считая Деймона, кто понял бы её страдания. Что тут скажешь, если все её дни протекали как в трансе, и он мерещился ей повсюду: его голос, его шаг, его черты в лицах незнакомых мужчин. Они тусовались у Веларионов, когда Рейни позволила взять свой телефон Лейне и написать Деймону что-нибудь, на что у неё самой не хватало смелости. Та шустро набрала короткое сообщение, после чего разразилась своим неповторимым смехом оперной дивы. Рейни как током ошпаренная уставилась в экран, высунувшись у неё из-за плеча: — Лейна, твою мать! А написала она: «С меня нюдсы, но взамен ты накидаешь мне своих фоток». Ответ был ещё хлеще: «Я могу тебе накидать только спермы за щёчку». И пока Лейна покатывалась со смеха, тот присовокупил: «Так не пойдёт. Я хочу видеть их вживую». Лейна с азартом защёлкала по клавиатуре: «Их?» «Твою грудь». «Что насчёт остального?» «Ты так хочешь меня завести?» «Окей. Буду импровизировать. Но с тебя фотки». И добавила смайлик с поцелуйчиком. «На дикпики меня ещё не разводили». — Ну, что я могу сказать, — повернулась к ней сидящая на полу Лейна, закинув смартфон назад на кровать, где лежала Рейни. — Тут одно из двух. Он реально тебя хочет. Ли-ибо он так развлекается: многие женатики секстятся с молодыми девчонками в том же Тиндере — без продолжения. Я бы на твоём месте сильно на него не рассчитывала. Во рту резко пересохло, а в груди стало тесно, будто Рейни бежала километр. Даже немного заложило уши, а, может, ей попросту не хотелось слушать. — У него типаж… непостоянный, я бы сказала. Хотя не вижу ничего такого в секс-переписке. Так, невинная шалость. — Что значит «буду импровизировать»? Какие нюдсы, что ты задумала вообще? — не успела она толком распалиться, как её осенило догадкой. — Он тебе нравится. Лейна так охотно слушала все её россказни про Деймона, потому что сама на него запала. Ведь это было ясно с самого начала! — Да, а что такого? Брось ревновать, Рейни, он твой дядя, а я как раз свободна. Подруги всем делятся, — для Лейны это был повод для шуток, но Рейни будто тронули ледяной рукой под одеждой. — Давай так. Я тебе сделаю сногсшибательную фотосессию, а ты мне скинешь Деймоновы фотки, идёт? Пока не зашло солнце и в комнате был подходящий свет, Лейна уломала её раздеться и поставила к стенке: первые фото они сделали со спины в одних трусиках бразильяно. Получилось вполне инстаграмно и очень даже эстетично. Ещё лучше вышли кадры с силуэтом Рейни на стене: откинутые назад распущенные волосы, изгибы шеи и талии, очертания груди с выраженным соском. Пришлось также попозировать анфас, сидя на полу так, чтобы скрещенные ноги и руки частично прикрыли наготу. Рейни давно себя не чувствовала настолько изящной и сексуальной. — Если папа, не дай бог, узнает, он с нас обоих три шкуры спустит. И с тебя, между прочим, тоже. Лейна беззаботно пожала плечами: — Ну так что, отправляем?***
Они продирались Студёным морем вот уже полторы луны, когда их «Ледяной волк» намертво затёрло паком. В Заливе людоедов, как объяснял им капитан, воды замерзали буквально на глазах, будто по чьей-то коварной прихоти — эдак поверишь и в магию Иных! Предания древнего Вестероса рассказывали о белых ходоках — всадниках на мёртвых лошадях, приходивших, когда опускалась ночь. Впрочем, люди Деймона гораздо больше прислушивались к моряцким байкам про людоедов, охотящихся в этих бескрайних мёртвых пустошах в надежде поживиться человечиной, а заодно накормить своих жён и детишек. На ночь команда выставила дозорных. Рейни спала в своей каюте, когда её разбудил крик многих голосов и как будто лязг стали. Выйдя на палубу, она застала Деймона и золотых плащей аккурат в разгар битвы: дозорных за бортом взяли в окружение и перебили первыми. Эти твари выходили из непроглядного тумана войны. Вихты — живые трупы, которых она видела в книжках сказок, — взбирались на палубу верхом на громадных белых пауках. Вокруг царила мгла и кровавая неразбериха. «Миссия «Залив людоедов» получена». — Держись за мной! — кликнул её принц. — Тёмная сестра из валирийской стали — она их превращает в кучу льда! Огненная смазка — вещь! Но когда он обернулся, выдернув меч из груди очередного мертвеца, Рейни уже ухнула за борт и вскочила на спину Сиракс. Во второй фазе полезло ещё больше пауков — с наездниками и чуть помельче, больше похожих на стаю гончих. Рейни летала кругами, обстреливая их из лука. Сверху открывался отличный вид на то, как Деймон бегает по большому радиусу вокруг элитного моба с внушительным запасом здоровья и выносливости, периодически снимая ему пару-тройку хитов после мощной атаки. Мувсет у Тёмной сестры в основном состоял из рубящих косых ударов — его визитная карточка, как и тяжёлый чёрно-красный доспех: крылатый шлем (забытый в спешке), огромные наплечники, к одному из которых крепился плащ цветов Таргариенов, и прочие латы. Когда жирный вихт наконец был повержен, Деймон махнул ей спускаться: — Есть идея, как завалить этих тварей! Подхватишь меня? Она вдавила ручки седла вниз, и Сиракс, прижав крылья к бокам, прошла бреющим полётом над самой ватерлинией так, чтобы Деймон спрыгнул с борта точно Рейни за спину: — Летим в ту сторону, откуда они появились. Дважды ему повторять не пришлось. Вскоре они достигли места респауна, поджаривая попадающихся мимоходом врагов, и Рейни развернула Сиракс практически стоймя так, что Деймон едва успел схватиться за её талию: — Дракарис! «Миссия «Залив людоедов» завершена». «Уровень питомца Сиракс повышается до 25». Вихты горели долго и зрелищно, но они с Деймоном решили взлететь повыше и как следует осмотреть Белую пустошь в надежде, что драконам не придётся размораживать им путь сквозь паковые льды огненным дыханием до самой верхушки Вестероса. — Ты замёрзла? — Деймон заботливо провёл руками ей по плечам до локтей и обратно. — Нет. У неё был бонус к защите от холода на нагруднике. — Хорошо. Рейни почувствовала, как он поменял положение в седле: — Что ты делаешь? И вдруг её нагнули к седельной луке твёрдым нажатием ладони, заставив охнуть от неожиданности. — Расслабься. Держи прямо и не отвлекайся. — Деймон, ты прикалываешься? — А похоже? Мне показалось, ты меня хочешь после того, как мы поджарили пару десятков мертвяков, — он огладил её бока круговыми движениями, спускаясь руками до напряжённо раздвинутых бёдер, властно и вместе с тем приглашающе. Зарылся носом в её развивающиеся на ветру волосы. — У тебя очень сексуальный «дракарис». — Но не в воздухе? На драконе! — опешила Рейни, выворачивая шею назад. Вместо ответа одну её ногу овеяло холодом, но тут же широкая тёплая ладонь заползла ей под юбку, заставляя кровь в жилах помалу закипать: — Когда ещё будет такая возможность? До того, как она начала бы ерепениться, Деймон бесхитростно задрал подол её платья, очевидно, успев разделаться со шнурками на собственных брюках, до упора нагнул её вперёд, приподнял за бёдра, облапал её промежность аж до самого пупка и вошёл одним махом. Как говорят, в дверь с ноги. Она жалобно тонко простонала, едва не расшибив лоб о луку. Их резко увело вниз, из-за чего Деймону пришлось одной рукой перехватить управление и выровнять Сиракс обратно, второй же он крепко обнял голое бедро Рейни и продолжил выверенно размашисто двигаться. — Kessa! — она не узнала собственного искажённого возбуждением голоса. С каждым толчком хотелось всё сильнее, быстрее, глубже. — Drējī sȳz. Kelīs daor. «Достижение «Пять лиг над уровнем неба» разблокировано».***
Рея имела сомнительное удовольствие наблюдать за Деймоном несколько недель, что он околачивался в Рунстоуне. Дальше придомового участка он носа не казал: какие-то приятели привезли чемодан с его вещами и пару ящиков пива, которые он вылакал за считанные дни, после чего присоседился к их винному погребу, откуда таскал дорогущие бутылки многолетней выдержки, осушая их чуть ли не с горла. И всякий раз, как Рее приходилось его лицезреть, тот постоянно залипал в телефон: когда ел, когда валялся на диване внизу, когда выходил курить на террасу и, естественно, когда отправлялся дрочить в туалет — в старом ветшающем особняке она слышала каждый его шорох и знала каждый его шаг, если не лично, так со слов домашних работников. Они не виделись долгие десять лет — к её превеликой радости, — но на Деймона это было не похоже. Неужто проворачивал сделку века или снова играл на бирже? Когда она вежливо поинтересовалась за обедом, как у него выходит совмещать наркоту с алкоголем, Деймон ответил, что завязал, чем заставил её удивлённо округлить глаза. Его любимым местом была гостиная на первом этаже, поближе к кухне. Она знала, что он иногда засиживается почти до утра, а светало в эту пору года довольно поздно: Рея уже просыпалась, когда слышала скрип поднимающихся в одну из верхних спален шагов. А как-то ночью её разбудил шум орущего вовсю телевизора, так что пришлось набросить поверх пижамы тёплый халат, влезть в тапки и спуститься вниз — заодно налить себе попить. Красавец лежал на диване в тусклом свете телевизора. Когда Рея подошла и убавила звук до минимума, телефон у того в руках бухнулся ему прямо на лицо, тут же выдернув бедолагу из дрёмы. — Ты впал в детство, муж? — спросила Рея с изумлённой насмешкой. — Это что-то новенькое! После чего ушла спать, прихватив с собой кота. Изо дня в день повторялась одна и та же история: Деймон сидел в телефоне, пока его не вырубало. Так, в один из своих ночных обходов Рея обратила внимание, что муж дрыхнет как убитый, пока телефон лежит у него под боком разблокированным дисплеем вверх. На нём мелькали сообщения — одно за одним. В ту ночь она просто нажала на кнопку блокировки и ушла к себе. Но через пару дней застала ту же картину, и в этот раз её глаз случайно зацепился за имя отправителя. Рейни. Рейнира Таргариен — кто ещё из их знакомых имел столь редкое имя? Уже это заставило насторожиться. Рея, возможно, и не стала бы сунуться в чужую личную жизнь, но, задержав взгляд на экране чуть дольше обычного, увидела часть текста и просто не смогла удержаться. Взяла телефон в руки, пролистала вверх и обомлела. В последних сообщениях не было ничего такого. «И чем ты был занят, что так долго не отвечал?» «Проворачиваю одну сделку». Или: «Ты продолжаешь летать на «Сиракс»?» «Да, раз в неделю. С Лейнором». Но дальше… Она скроллила и скроллила вверх, пробегая по диагонали длиннющие колонны текста. Затем, когда ноги начали гудеть, села в большое кресло у окна, а опомнилась, уже когда небо забрезжило бледно-голубым: её сон будто рукой сняло. Их переписка была огромной. Рея осилила лишь часть за последнюю неделю с лишним. Деймон проснулся с бодуна в одиннадцатом часу: к тому времени она успела выпить кофе, позавтракать и принять душ. С верхнего этажа было слышно, как он шатается по дому, звенит посудой, включает кофемашину: немного понаблюдав с лестницы, Рея всё-таки спустилась в любимом махровом халате и тапочках. — Ты ничего не ищешь, муженёк? Тот поднял на неё угрюмый взгляд, застыв у кухонного острова. Его бледное лицо припухло, а волосы, футболка и домашние спортивки выглядели неряшливо со сна. Рея выудила из кармана его айфон и демонстративно покрутила в руке. Реакция Деймона, как и ожидалось, была бесценна. — Я прочла твои писульки. Ты только не кипятись. Я всё понимаю. Честно. Не одного тебя возбуждают девочки-подростки — да даже племянницы. Ну, подумаешь, посекстились немного, обменялись парой фоток, зашли чутка дальше позволенного — с кем не бывает? — она сделала озадаченную гримасу и развела руками. — Нет, это всё, конечно, веселит и немножко шокирует… Но главное, что дело не дошло до секса. — Верни мобильник, и я сделаю вид, что прослушал твой трёп, — Деймон угрожающе обошёл остров и замер, вытянув руку, под лестницей, где она стояла на пару ступенек выше. Рея сделала шаг к нему и уже протянула было айфон, как её рука в последний момент отпрянула в сторону: — Я её понимаю, серьёзно. Девочка влюбилась. К тому же, другого такого мужика у неё не будет, ведь так? Ты не сдержался перед её чарами, но ты ведь тоже живой человек. — Да ну? — недоверчиво ответил Деймон, но всё же пробурчал. — Спасибо за понимание. — Животное, — она прижала телефон к груди, и с её лица спал малейший намёк на добродушную иронию. — В тебе правда не осталось ни грамма человеческого достоинства? Там было всё, в его мобильнике. Вся грязь, какую только можно вообразить: и фоточки, и видосики, и взаимные откровения во всех подробностях. В числе прочего Рея впервые в жизни заценила хер своего благоверного. Деймон сделал выпад в её сторону, но она лишь поднялась на ступеньку выше: — О нет, дружок. Ты ни черта мне не сделаешь. А это я конфискую у тебя в качестве компромата. — Рея сунула телефон обратно в карман халата и навалилась рукой на перила, — Я вижу тебя насквозь и все твои гнусные планы. И мне абсолютно ясно, чего ты этим добиваешься, дорогой. Это всё ради власти. Пытаешься запудрить девочке мозги, совратить её, подмять под себя, чтобы она уступила тебе компанию. Хочешь полностью разрушить её репутацию, потому что, в отличие от тебя, они с отцом репутацией дорожат. Я, конечно, не знаю всего твоего плана, но очевидно, что это попытка очернить ребёнка и ввести её в такое отчаянье, что власть сама придёт к тебе в руки. Вот и весь твой коварный замысел, и скажи мне, что я не права. Деймон смачно прошипел «сука», но остался холоден и молчалив, по крайней мере, внешне. Она его не боялась, хоть эта его инертность имела что-то общее с тем, как замирает хищник перед нападением. — Я поражена степенью твоей беспринципности, испорченности, твоего цинизма, Деймон. До какой низости надо пасть, чтобы уничтожить невинную девочку, даже если она дурочка и искренне на тебя повелась, — это делает тебя даже хуже! Вот что. У нас обязательно будет серьёзный разговор с Рейнирой, не сегодня так завтра. Я долго тебя терпела. Ты отравил мою жизнь, но я не позволю тебе разрушить и её жизнь тоже. Конечно, такого как ты не исправишь и не переделаешь. Но что я могу, так это посадить тебя на цепь: ни хрена ты мне не сделаешь и будешь слушать, что я тебе говорю. С этой минуты я не желаю слышать твоего хамства и терпеть твою наглость. Ты, Деймон, никуда не поедешь. Телефон будет при мне. С Рейнирой ты больше не видишься и не общаешься, прекращаешь любые контакты. И будешь вести себя послушно, — лишь теперь она позволила себе перевести дух. — В противном случае последствия тебе известны. — Лучше б ты навернулась с лошади и разбила башку о камень, — сказал Деймон, не отводя от неё глаз и даже не моргая. — Не в этой вселенной. На этом Рея развернулась и пошла в гардеробную надеть свой жокейский костюм. Было слышно, как внизу Деймон швыряет вещи, но его гнев проходил так же быстро, как и вспыхивал. За себя она не переживала: этому козлу просто не хватит духу поднять на неё руку, прекрасно зная, что молчать она не будет, а её родные и подавно сотрут его в порошок упади хотя бы волос с её головы. В конце концов, так ли много ей было нужно? Иметь нормального добропорядочного мужа, с которым они будут иногда появляться на мероприятиях — вместе, как и приличествует людям их положения. Который больше не станет её позорить в глазах общества бесконечными жёлтыми статейками и унизительными разговорами бизнес-партнёров за её спиной, а будет играть свою роль точно так же, как она всю жизнь играет свою. Всё честно. Даже если единственное, что держит их в браке, — совместное имущество и перспектива многолетнего кровопролитного развода. В конечном итоге даже на таких выродков найдётся своя управа.***
— Кажется, у тебя всё наладилось? Мне приятно это видеть. Читтеринг, как всегда, поставила её в неловкое положение на ровном месте: у этой старушки была совершенно нечитаемая манера держать себя с клиентом, а вот Рейни, судя по всему, и впрямь выглядела беспричинно весёлой. И не странно — эйфория, хоть и с привкусом горечи, не покидала её, где бы она ни находилась — даже во сне. Нервное перевозбуждение не давало нормально сосредоточиться ни на работе с «Сиракс», ни в школе, где она большую часть уроков витала в облаках на воображаемом драконе. — Я вроде как начинаю втягиваться в папины дела. Он решил передать мне компанию после своего ухода. В большом бизнесе я по-прежнему полный ноль, ясное дело, но, знаете, с каждым днём мне всё больше нравится летать. И Лейнор отличный второй пилот — он многому меня учит. Мы начали больше общаться с тётей Рейнис. Когда я освою всё, что касается «Сиракс», надеюсь, она не будет против стать кем-то вроде моей наставницы… — У вас с отцом была крупная ссора из-за твоего дяди, я слышала. Рейни откинулась на спинку дивана, старательно разыгрывая незаинтересованность. — Да, но это было аж в начале ноября. — Должно быть, тебя сильно это ранило? — То, что мы с папой поругались? — Нет, я скорее об отъезде Деймона, — опять этот взгляд поверх очков. — И твоей к нему глубокой привязанности. Вот тут Рейни действительно лишилась дара речи. — Не буду ходить вокруг да около. Ты позаимствовала одну вещь из моего кабинета. Смею надеяться, она всё ещё при тебе и не побывала больше ни в чьих руках — я бы хотела получить её назад, Рейни. — Вы про… — Блокнот. С записями из терапии Деймона. — Читтеринг сложила руки на столе, поигрывая перьевой ручкой, и её морщинистое лицо по-доброму посветлело. — Всё в порядке, я обещаю, что у тебя никаких проблем не будет. Это было моё осознанное и контролируемое решение. — В смысле контролируемое? — ещё больше похолодела Рейни. — Скажем так, я хотела проверить одну догадку. Конечно, с этической точки зрения мой поступок некорректен. Но, мне кажется, он дал толчок нашему с тобой общению. Ты стала лучше понимать Деймона, а я стала лучше понимать тебя. Уверена, у тебя остались вопросы и мысли после прочтения. Не хочешь поговорить об этом? Рейни прерывисто выдохнула, диван под ней неприятно заскрипел. Док сочувствующе наклонила голову к плечу и посмотрела особенно проницательно: — Наверняка, мучительно держать в себе такие сильные чувства.***
План Реи мало-помалу начинал давать плоды. Деймон, как ни странно, был тише воды ниже травы: по сути в их совместном проживании ничего не поменялось, кроме его вынужденного цифрового детокса, который, кстати говоря, только шёл ему на пользу. Он перестал беспробудно пить, стал чаще выходить на улицу, болтал с мужчинами из прислуги, даже наведывался в библиотеку, перебирая богатую коллекцию Ройсов. Они ели за одним столом трижды в день, иногда могли перекинуться парой слов — без ругани и обмена колкостями. Когда градус неприязни между ними упал до рекордной отметки, Рея набралась мужества и предложила ему посетить вместе Виндзорский замок, куда её пригласили на предстоящую церемонию посвящения в рыцари: он мог бы щегольнуть любимой парадной формой, пообщаться с коллегами-военными, развеяться, в конце концов. Она видела, как у Деймона заблестели глаза, хоть он и держал пресную мину. Так состоялся их первый за многие годы выход в свет как женатой пары. Позже были и другие закрытые мероприятия, однако Рея позаботилась, чтобы они и там регулярно попадали в объективы фотографов, — больше из личных интересов, но, если это поможет смягчить Визериса и как-то наладить отношения в семье Таргариенов, она была только за. Что её изумило больше всего — Деймон стал захаживать к ней в манеж и на конюшню, вдруг заинтересовавшись лошадьми. Рея дала ему выбрать одну для прогулок, и тот быстренько положил глаз на вороного шайра — тяжеловеса 190 сантиметров в холке, с длинной волнистой гривой и белыми щётками на ногах, закрывающими копыта. Любимицей Реи, которую она седлала чаще других для поездок по окрестностям, была гнедая норфолькская хэкне, невысокая изящная рысачка, чья блестящая шёрстка, чёрная грива и хвост были всегда ухожены и аккуратно подстрижены. В тот день они впервые отправились вдвоём на конную прогулку. С тех пор, как они разъехались десять лет назад, Деймон научился прилично держаться в седле и метко стрелять: Рея показала ему любимое место для охоты на уток, и в следующий раз он сам вызвался составить ей компанию. Они взобрались на крутой каменистый холм, отпустив лошадей пастись подальше, а сами заняли высочайшую точку, откуда отстреливали прилетающих на место кормёжки птиц. Её чёрно-белый пятнистый сеттер шнырял внизу с далёким заливистым лаем, едва заметный на фоне проглядывающей из-под снега земли. С утра стоял лёгкий морозец, и Рея не пожалела, что надела свою шерстяную шляпу с козырьком наподобие жокейского шлема. Правда, от шейного платка толку было чуть. — Рея. Где мой айфон? — Всегда при мне, — она весело глянула на Деймона через плечо. — Соскучился по своей крошке? — Ты ей что-то сказала? Муженёк явно не был настроен на шутливый лад. — Знаешь, мне вот что интересно. — Рея свистом подозвала к себе лошадь и ловко запрыгнула ей на спину, закинув ружьё в седельную кобуру. — А если бы она была не племянница, а сестра? Или дочка? Ты бы тоже её трахнул? — Деймон поднял сосредоточенный взгляд от открытого ствола, в который только что вогнал два патрона. — Хотя правильней сказать изнасиловал. Почему-то считается, что дочерей, падчериц, племянниц растлевают маргиналы из бедных семей. Ан нет, оказывается, у элиты это тоже в ходу. Ты правда уверен, что тебе всё сойдёт с рук? Деймон как ни в чём не бывало вернулся к перезарядке. Защёлкнул ствол и навёл на неё без единого слова — даже бровью не повёл. — Что, пристрелишь меня? Тот помедлил пару секунд и опустил ружьё. Трусливое ничтожество. А потом раздался хлопок. Она видела дым. Голову своей лошади, вставшей на дыбы: он целился ей под ноги. Рея сорвалась назад до того, как успела что-то сообразить, — и падала, падала так долго, будто мгновенье стало вечностью, пока основание её шеи не раздробил с хрустом невидимый молот — до белой вспышки в глазах. Она катилась по длинному склону до самого подножья, налетая на камни и кочки, ссаживающие её кожу. А когда над ней вместо неудержимой круговерти утвердилось небо, белое, как пустой лист без единого изъяна, она ощутила тепло. Рея видела, как поднимается пар от пропитывающей снег крови. Её позвоночник… Она должна была испытывать дикую боль, но не чувствовала ничего ниже головы. В глазах темнело. Она не могла пошевелиться, даже позвать на помощь: губы двигались, но мозг будто забыл, как произносить слова. Деймон неторопливо спустился по холму на своём коне и спешился около неё. Присел на корточки и сперва обыскал её бриджи и зимний жакет, затем расстегнул его и выудил из внутреннего кармана свой айфон. — Живая? Сколько пальцев? — он поводил указательным пальцем туда-сюда у неё перед носом. К ним подбежала собака, подняв обеспокоенный лай, но Деймон привлёк её к себе и потрепал с радостным возбуждением за шёрстку. — Ш-ш-ш, хороший мальчик. Рея тяжело сглотнула. Зашевелила губами, но так и не выдавила из себя ничего, кроме нечленораздельных звуков. Деймон наклонился к её лицу почти вплотную и распахнул глаза, внимательно читая по губам: — Сволочь, — он чуть отстранился назад, и его мягкая улыбка огрубела и пропала совсем. — Да. Ты и не представляешь, какая. Я возьму своё, Рея. А моё — это всё, на что я положу глаз, — он сдвинулся поудобней, уперев колено в землю, и нагнулся к самому её уху, приглушив голос до шёпота. Рея чувствовала, до чего обжигающее у него дыхание. — Ты будешь медленно подыхать, пока я приведу эту крошку в твой дом, который, кстати, скоро станет моим, и буду трахать каждый день в твоей постели, дожидаясь моего наследства. И когда ты наконец окочуришься на больничной койке, я буду стоять прямо над тобой и смотреть тебе в глаза, — и он снова навис над её лицом, щекоча его длинными выбившимися прядками, — как сейчас.***
Рейни была на уроке, когда мобильный в её кармане завибрировал. На экране появилось окошко уведомления с коротким текстом «выйди во двор». Отпросившись в туалет у учителя, она миновала этажи, лестницы и коридоры в полной тишине, не считая гулкого звука её шагов: кроме уборщицы и гардеробщицы на входе, ей не встретилась ни одна душа, и весь путь она будто прошла босиком по битому стеклу. Тело начинало трясти от озноба, руки и ноги стали ватные, а сердце вылетало. На парковке у школы стояли машины, но не было ни одной знакомой, как и людей, если не считать дворников и случайных прохожих. Несколько минут она промёрзла в муторном ожидании, крутя вспотевшими руками умолкший телефон: белые шерстяные колготы под юбкой и рубашка с пуловером, считай, что не грели, волосы на ветру лезли в рот и глаза. Должно быть, это был такой жестокий пранк. Но потом она увидела белый «мерседес» лакшери-класса, заехавший на стоянку, и всё тут же встало на свои места: интуиция подталкивала идти туда, и Рейни несмело двинулась через двор, припорошенный тонким слоем снега. За окном водителя сидел, постукивая по рулю пальцем в крупной печатке, её дядя в тёмных очках и с перехваченными резинкой волосами: он повернулся к ней и жестом велел садиться вперёд. Рейни робко оглянулась к школе. Рисковая затея. Но мяться снаружи было бы вдвойне опасно, так что в машину она всё-таки села. В нагретом салоне играла драйвовая попса. И пахло Деймоном: его сигаретами и одеколоном, которые она узнала бы за секунду, хотя не слышала этот запах вот уже месяц. Грёбаный месяц разлуки и несколько недель полной тишины. Он был одет в тотал блэк: классическое пальто, цепочка в глубоком вырезе горловины, дорогущие часы. Рейни не помнила, когда видела его настолько красивым. А, может, ей просто снесло крышу от того, что он здесь. Это не могло быть реальностью. Он вернулся к жене — об этом говорили все. Рейни думала, что окончательно перегорела и её полторы нервные клетки просто не способны на бурные переживания. Но, господи, он был здесь. На долбаном белом «мерседесе». Дышал так шумно и горячо, что запотели окна. — У меня мало времени, поэтому скажу прямо. — Деймон развернулся к ней, снял очки и посмотрел ей в глаза с такой животной серьёзностью и одновременно так трепетно, почти задыхаясь от волнения, что мурашками пробирало. — Ты спрашивала, хочу ли я быть твоим первым. Да. Хочу. И я буду. И, чёрт возьми, он не шутил. — Так поспеши. Я не могу больше ждать. Боже, она правда это сказала? Деймон на несколько мгновений задержал на ней тяжёлый взгляд с поволокой, от которого физически становилось дурно, и до того, как давление в кабине достигло критической отметки, пронзительный школьный звонок катапультировал их из ситуации. — Они нас увидят, — спохватилась Рейни. — Иди. Как только она захлопнула дверь машины, он тут же уехал. Рейни осталась на парковочном месте и крепко обняла себя обеими руками. Уткнулась в них лицом, всхлипнула и глупо заулыбалась.