***
Через несколько часов я снова был пьян и впервые в жизни совершенно счастлив. Мы с Ариной танцевали, целовались, я познакомился со всеми остальными. Чувак с дредами в рваных джинсах — Макс, студент-третьекурсник с архитектурного, лысый, как коленка, обладатель здоровенных колец в мочках ушей Артём, из-за потёртых голубых джинсов и белой майки, похожий на скинхеда, оказался безработным электриком, а Лёху я знал и так — похожий на бульдога бармен тоже был в этой шайке. Поначалу показавшиеся мне стрёмными типами, они плавно превратились в весёлых и душевных ребят, я и сам не понял, в какой момент оказался сидящим рядом с Богданом и орущим во весь голос вместе с остальными какую-то песню. В глазах плыло, я беспрестанно улыбался и мусолил крепкую сигарету, которая невесть как оказалась в моих руках. Дым обжигал лёгкие, но я не кашлял, хоть горло и саднило с непривычки. Кажется, приезжали менты, но наша вечеринка не закончилась, а только набрала обороты после того, как за ними закрылась дверь. В очередной раз прижимая к себе извивающуюся в танце Арину, я прикрыл глаза и вдруг услышал её голос возле самого моего уха: — Пошли отойдём? Не дожидаясь моего согласия, она ухватила мою руку и повела куда-то вглубь квартиры. Заглянула в какую-то комнату и, видимо, удостоверившись, что там всё нормально, игриво втолкнула меня туда и зашла следом, закрывая за собой дверь. Свет от фонарей и луны за окном позволял мне разглядеть Аринин силуэт, становящийся все чётче, по мере того, как мои глаза привыкали к темноте. Она сделала пару шагов в мою сторону и плавным движением стащила с себя водолазку вместе с футболкой. Маленький золотой крестик блеснул в ложбинке между прикрытых кружевным белым бюстгальтером грудей. — Арин?.. — я сделал шаг назад и наткнулся на стоящую позади меня кровать, оказавшись сидящим на ней. Во рту пересохло, а мысли путались, Арина с грацией дикой кошки приблизилась ко мне и опустилась на мои колени, зарывшись руками под воротник моей рубашки и слегка царапая длинными ногтями кожу на моей спине чуть ниже шеи. Наши губы встретились, и меня окончательно захлестнула волна возбуждения, мои руки безостановочно скользили по телу Арины, я трогал её везде, где мог дотянуться. Та немного выгибалась, когда я очёрчивал пальцами её позвоночник, вздрагивала, когда мои ладони сжимали её грудь, от чего лямки белья спадали с изящных плеч, призывно раздвигала ноги, когда моя рука скользила под юбку и сжимала внутреннюю сторону её бедра. Я целовал её тонкую шею, наверняка оставляя багровые следы, всё вокруг было словно в тумане. Кровь шумела в ушах, я едва слышал её тихое похныкивание и негромкие стоны, моё же собственное сердце едва не останавливалось от дикого напора, с которым оно долбилось в рёбра, грозя проломить их и вырваться наружу. Пальцы дрожали, когда я расстёгивал крючки на мешающем мне прикоснуться к своей девушке бюстгальтере, но мне удалось это сделать, и деталь одежды отправилась на пол, а я припал к слегка влажной от пота пышной груди с возбуждёнными сосками, которые я сминал губами и ласкал языком, вырывая из Арины всхлипы и стоны. Она уже успела расстегнуть мою рубашку, и я кожей чувствовал жар, исходящий от неё. Рывок — и Арина оказалась беспомощно лежащей на кровати, а я нашарил под поясом юбки резинку от колготок и стянул их вместе с трусами. Арина лежала в одной только задранной юбке, закусив палец и подрагивая всём телом, я взялся за её округлые коленки и несмело развёл их в стороны. Даже в таком полумраке я мог видеть, как влажно блестит её смазка на пухлых, гладко выбритых половых губах. Не веря в происходящее, я легонько прикоснулся пальцем к набухшему клитору и провёл вниз с небольшим нажимом, от чего Арина скульнула и вздрогнула, тем самым выводя меня из некого транса. Брюки слетели с меня вместе с боксерами, член готов был взорваться, я навис над Ариной и, дрожа от возбуждения, впился в её шею поцелуем, одновременно подхватывая длинные ноги под коленями так, что её промежность оказалась в полном моём распоряжении. Головка члена прикоснулась к сочащемуся смазкой влагалищу, и меня снова бросило в жар. Арина тихо пробормотала: — Будь аккуратнее, зай… — её слова прервались громким болезненным стоном, когда я вошёл в неё и сам не сдержал стона, опустив лоб на её ключицу. Внутри было до безумия тесно, я смог вставить в неё только головку, и теперь Аринино влагалище жарко пульсировало, сжимая меня почти до боли, но мне не хотелось, чтобы это заканчивалось. Я приподнялся и толкнулся глубже, вырывая из Арины новый вскрик и утопая в снова захлестнувших ощущениях. Со следующим рывком мне удалось проникнуть в Арину полностью, так, что лобком я чувствовал обжигающее тепло кожи её промежности, измазанной смазкой. Арина дрожала и тихо хныкала, цепляясь за мои плечи и жмурясь, но не останавливала меня. Я слегка отстранился и снова толкнулся, от чего она опять вскрикнула и сжалась так, что у меня потемнело в глазах. Мои руки тряслись, я сбивчиво поцеловал её в губы и продолжил двигаться, заглушая рвущиеся из Арины звуки поцелуями. В ушах стучали молоточки, я брал её на всю длину, чувствуя, как горячие стенки сжимаются вокруг моего члена, словно засасывая его и пульсируя. Толчок, всхлип в мои губы, ещё толчок… Я едва успел вытащить, когда мир взорвался вокруг меня, и без сил рухнул на Арину сверху, тяжело дыша и чувствуя, как от яиц по всему телу расползается до одури приятное ощущение пустоты. — Зай. Ты тяжёлый, — голос Арины вернул меня к реальности. Я сполз с неё и распластался на кровати, чувствуя, как постельное бельё холодит мою разгорячённую вспотевшую спину. Арина села, и я уставился на неё, сидящую с ещё более растрепанными волосами, смущённо прикрывающуюся одеялом. За окном уже забрезжил рассвет, и я мог видеть её пунцовые щёки и слегка размазанный под глазами макияж. Разглядев на подоконнике пачку сигарет и зажигалку, я зачем-то закурил и, тоже укрывшись одеялом, приоткрыл окно, чтобы дым выветривался. Арина легла на мою грудь, я перебирал пальцами спутанные локоны и курил. Из кухни доносились пьяные голоса, музыка, топот, в окно задувал прохладный ветерок, несущий в себе запах осени и ночного города, смешиваясь с сигаретным дымом превращающийся в единое целое, скрывающее в себе что-то одновременно прекрасное и до боли грустное. Словно это был запах чего-то нового. Взрослой страницы моей жизни. Нашу идиллию прервал пьяный Артём. Он ворвался в комнату с ноги, от чего Арина, взвизгнув, спряталась под одеяло с головой, и захохотал: — Эй, кролики, давайте живо трусы надевайте и пошли бухать, мы вас потеряли уже! Мне в лицо прилетел спутанный комок из Арининых колготок и трусиков и дверь захлопнулась. Последняя вылезла из-под одеяла, пару секунд посмотрела на меня, и мы оба весело рассмеялись.***
Пьянка продолжалась до семи утра. Уже когда мы с Ариной, шатаясь и едва ворочая языками, спустились на мой этаж, и я открывал дверь ключом, держа девушку буквально на себе, она промямлила что-то вроде «Ялблутбя». Меня же хватило только на то, чтобы кинуть её на кровать и упасть рядом, забывшись мёртвым пьяным сном. Утро встретило меня головной болью и диким желанием пить. Похмелье было у меня впервые, и я был неприятно удивлён гаммой новых ощущений, которых ранее не испытывал. Ещё кошмарно хотелось ссать, поэтому я вылез из объятий Аришки и беззвучно проскользнул за дверь туалета, мысленно благодаря проектировщиков квартиры за собственный толчок. Когда же я вернулся, Арина посапывала на подушке рядом, и я невольно улыбнулся, вспоминая события ночи. Однако, пора было будить девушку и отправлять домой, сегодня должна вернуться мать и мне никак нельзя допустить, чтобы она увидела в нашем доме Арину — скандал будет невероятных масштабов. — Эй, малыш, — я потрепал спящую школьницу по щеке, — просыпайся. Та приоткрыла глаза и зевнула, садясь на кровати и потягиваясь. — Голова болит… Который час? Я потянулся за телефоном, но обнаружил, что он снова безнадёжно разряжен. — Хрен знает, у меня батарея села. — У меня тоже, — мрачно констатировала Арина, безрезультатно потыкав пальцем в белый айфон, обтянутый прозрачным чехлом с розовыми стразиками. — Давай я поставлю их заряжаться, а мы пока чаю попьём и я тебя провожу? — предложил я Арине, и та, угукнув, скрылась в туалете. Минут через десять, когда она привела себя в порядок, заплетя волосы в косу и умывшись, а я скинул вчерашнюю одежду в стирку и надел домашние клетчатые шаровары и футболку, мы вышли из комнаты и направились на кухню. — Малыш, может, кофе хочешь? Папа недавно купил кофемашину, так что… — слова застряли у меня в горле, а Арина негромко ойкнула и спряталась за моей спиной. За кухонным столом с мрачными лицами пили чай мои родители. Оба. — Доброе утро, молодые люди. Не стоим, присаживаемся. Кофе, чай, опохмелиться? — делано радушный отцовский голос заставил мои волосы встать дыбом. Сколько же мы спали? И Арина, и я прятали глаза, сидя за столом. Мать сверлила взглядом то меня, то её и задумчиво кусала конфету. Тишина стояла такая, что в ушах звенело. — Ну давайте знакомиться, что ли. Семëн, представь, что ли, свою… э… даму? — мамин тон не сулил вообще ничего хорошего. Я собрал в кулак всё своё мужество. — Мам, пап, это Арина. Она тоже из моей школы, мы встречаемся. — Прекрасно, — процедила мама сквозь зубы и обратила свой взгляд на пунцовую Арину, перед которой папа поставил чашку с зелёным чаем. — Арина, меня зовут Лариса Степановна, а моего мужа Родион Дмитриевич. — Очень приятно, — выдавила из себя улыбку та и вцепилась в мою руку под столом. Я же пасмурно молчал, глядя в свою кружку. — Я смотрю, вы девушка яркая, красивая, наверняка более чем искушенная в этой чудесной жизни, — продолжала мама, отложив в сторону надкусанный шоколадный батончик. Арина полным непонимания взглядом уставилась на неё. — Простите? — Всё очень просто, — вмешался папа и тоже сел за стол. — Семён человек из совершенно другого теста. У него большие планы на будущее, и всё своё свободное время сейчас у него занимает учёба, он просто не может себе позволить распивать с вами спиртное и заниматься непотребствами. Вы ведь наверняка знаете, что он положительный во всех отношениях, так оставьте его в покое, милая, найдите себе человека своего круга. У меня пропал дар речи, а уши, а за ними и щёки, вспыхнули огнём. Арина вскочила из-за стола, опрокинув чашку с чаем, и ринулась в коридор, хлопнула входная дверь, и ко мне вернулась возможность разговаривать. — Вы зачем это делаете? — я ошарашенно смотрел то на мать, то на отца и еле шевелил губами. — Чё вы вообще припёрлись в такую рань? — А ты время видел, алкаш малолетний? — мама брезгливо подцепила пальцами уроненную Ариной кружечку и отправила её в мусорное ведро. — Твоя мать вчера мне позвонила и сказала, что едет за город. Я возвращался домой и заехал за ней по пути, уверенный, что дома нас ждёт примерный сын, занятый подготовкой к завтрашнему учебному дню. И что в итоге мы видим? Перегар на всю квартиру, раскиданную грязную обувь, а наш сын спит пьяный с какой-то шалавой, от вещей несёт табачищем. — Арина не шалава! — на мои глаза наворачивались слёзы, из-за чего я ужасно хотел ударить сам себя. — Ты притащил в наш дом грязную шлюху и уложил на простыни, которые я гладила собственными руками! Для тебя, единственного сына, а не для этой уличной девки! — мать перешла на ультразвук, я закрыл лицо руками, словно стараясь спрятаться от разъярённых родителей. Голова кружилась, мне было плохо от выпитого, от ситуации, от собственной беспомощности, от визга матери. Окончательно же меня выключил тяжёлый отцовский подзатыльник, свет померк. Пришёл в себя я в собственной кровати. Постельное бельё было сменено, а окно открыто, от чего в комнате было довольно холодно. Я завернулся в одеяло с головой и не смог сдержать слёз, перед глазами то и дело вставало покрасневшее лицо Арины и её блестящие от слёз глаза. В комнату кто-то вошёл. — Эй, балбес, хватит сопли размазывать, — голос отца звучал глухо из-за одеяла. — Она всему твоему окружению даст. Получишь образование, найдём тебе жену хорошую, приличную, скромную, на этой пробу ставить негде. Будешь у неё первым и единственным, как полагается. Но когда время придёт, сейчас тебе надо думать об учёбе. Понял? Я лишь шмыгнул носом, ничего не отвечая ему. Да и что я мог ему сказать? Опять повторить, что Арина не такая? Что сам несколько часов назад лишил её девственности и точно знаю, что всё, что они с мамой говорят, это полная хуйня? Но тогда меня потащат сдавать всевозможные анализы, я не переживу такого позора. — Спокойной ночи, сын. — Щёлкнул выключатель, и дверь закрылась.