***
Арсений и Серёжа, с которым первый познакомился ещё в школе, сидят на скамье, а Попов думает о том, что обидел лучшего друга несколько дней назад. Хотя обиды и колких слов не было. Тем не менее, в груди скрежещет. Прохладный ветер нежно проходится по коже, проникая в лёгкие, где стирает все полученные феромоны из университета. — Серёж, я хотел извиниться, — выдыхает Арсений, перебивая Матвиенко, который живо рассказывал о Димке. Попов поворачивает голову на друга, заглядывая в карие глаза, что видели многое. — Прости, что тогда убежал. Честно, не знаю, что со мной тогда было. Арсений пахнет сейчас все тем же ромашковым полем, но уже с хмурым небом, словно вот-вот пойдёт дождь. Матвиенко соединяет брови, пытаясь вспомнить тот день. На Арсения Серёжа никогда не обижался, а если что-то и было, то не получалось злиться долго. — Просто... Ты тогда спросил про истинных и так далее, — прикусывает губу, смотря в сторону. Ему хочется, наконец, признаться, что натворил делов, которые сами собой не пройдут. Может, Серёжа как-то поможет? — Серёг, — переводит взгляд на друга. — Я с горяча родителям сказал, что у нас с Антоном отношения и скоро свадьба. — Что ты сказал? — округляет Матвиенко глаза, а тот разочарованно кивает. — Зачем? — Да отец хотел, чтобы я и какой-то альфа — сын его друга — поженились. А меня это разозлило. Ну, я и ляпнул, что у меня с Антоном любовь и он мой жених. Ах, да, ещё про детей дал. Короче, пиздец, — быстро и спокойно рассказывает Арсений, повергнув в шок друга. Серёжа не ожидал, что Арсений мог сказать это, пусть и в гневе. Говорят, на эмоциях мы говорим правду, не контролируя речь. — У меня один вопрос. Почему Антон? — Серый, если бы я знал, — вздыхает Арсений и опирается локтями о колени, зарывая пальцы в волосы. Ему стыдно, что из-за него Антон должен будет либо выполнить условие, либо отвергнуть и разочароваться в омеге. Только к этому альфе Арсений испытывает самые красивые чувства, но не обращает внимания на них, думая, что не достоин его. Правильно. Антон статный, красивый и добрый, альфа, который обязательно найдёт своего истинного и женится, а после станет отцом. Становится неприятно, что у него появится кто-то другой, и будет он любить только своего настоящего, перестав заботиться об Арсении. — Может, потому что уже мозг тебе кричит, что тебе нужен Антон, а ты выделываешься? — фыркает Матвиенко, а Арсений поднимает голову, бегая глазами по деревьям и асфальту. — Думаешь? — поворачивает голову на друга, прекрасно зная все ответы. — Арс, за все годы нашей дружбы я много слышал от тебя рассказов об очередном альфе, который тебе руку и сердце предлагал, но ты отказывался, потому что сам не любил. А теперь? Не спроста ты вспомнил тогда именно об Антоне, поверь, такое просто так не говорят. — Все они были не настоящими, что ли. А другие хотели моё тело, а не мою душу, понимаешь? Антон, же, рядом со мной из-за меня, а не тела. Он другой. — Делай что хочешь, но я тебе скажу: ты ещё вспомнишь мои слова, что вы созданы друг для друга. Арсений не отвечает, а только кивает и поджимает губы, опечаливая взгляд. Антон часто занимал мысли омеги, заставляя тонуть в зеленых глазах и голосе. Это нравится Попову, но разрушить дружбу надо и хочется.***
Арсений заперт в комнате по собственной воле. Он настолько убивал себя мыслями о разговоре, что не чувствовал никаких болей и симптомов перед течкой. Вся комната пахнет ромашками. В этот период он просил Антона уйти на несколько дней, чтобы их дружба осталась прежней, и Шастун выполнял. — Слабый дурак, — ругает себя Попов, ударив кулаком в стену. В нем горит каждая частичка, хочется вкусить альфу и отдать всего себя, да только не даёт один пункт: дружба. Если он сейчас выйдет, то получится секс по дружбе? Но по-прежнему уже не будет. — Хочешь? Иди. Но потом не вини никого кроме себя, — дышит глубоко омега, желая открыть дверь и выйти к Антону. До этого альфа спрашивал, уйти ли ему, на что получал чёткое «нет». Попову надоело стабильно на время течки жить одному и сгорать. Арсений отпирает дверь, наполняя квартиру своим ярким запахом, что не может не скрыться от Антона, который все ещё себя контролирует, хотя сложно. Течный омега находит Антона на лоджии, выйдя к нему во всем домашнем. — Арс, тебе лучше побыть в комнате, если меня не отпускаешь, — строгим голосом говорит Шастун, стоя спиной. Хоть окно и открыто настежь, но все равно лёгкие дышат только ромашками. Попов мнется на месте и уходить никуда не хочет. — Я прошу тебя, иди в комнату. От тебя несёт этими чертовыми ромашками за версту. И если ты здесь пробудешь ещё хотя бы минуту, то я не сдержусь. — И не надо. Я ведь сам пришёл, — тихо отвечает омега, сделав шаг к альфе. У второго плечи поднимаются с грудью, до такой степени аромат омеги смешивается с его. Антон понимает, что у него гон, причём всегда, на этого омежку, в которого безудержно влюблен, но сотворить непоправимое не может. — Я не хочу делать с тобой что-то только из-за сумасшествия, — чувствует он чужое прикосновение. — Арсюш, не трогай, не надо. — Антон, пожалуйста, я каждый раз умираю, — нежным голосом просит Арсений, продолжая касаться альфу, зная как он влияет на него. Словно соблазняет, хотя доля правды в этом есть, но хочет, наконец, сделать то, о чем мечтает последний год. В то время как внутренний альфа Шастуна горит огнём и кричит, чтобы не упускал момент и взял. Антон сдаётся. Он тянет омегу к себе и переворачивает лицом, заключая в крепкие объятия. Феромоны Арсения усиливаются, и, что не удивительно, влияют на альфу. Он вдыхает родной и любимый запах, чувствуя, как кровь приливает к члену, отчего тот твердеет. — Арсений... — тянет Антон, после чего осторожно, а потом уверенно касается тонких губ, о которых грезил все годы. Сжимает тонкую талию, делая и больно, и приятно. Арсений же, стонет в поцелуй, обнимая альфу. Ему до жути ласковы поцелуй и объятия, хочется скорее прикоснуться к желанному телу, пройтись по кубикам пресса. Антон подхватывает омегу, кладя ладони на ягодицы, после чего относит на раскладной диван, ведь время ночь. Он осторожно кладёт Попова на поверхность, не отрываясь от манящих губ. — Только не уходи, — просит Арсений, шепча, а после тот впивается снова, показывая, что никуда он не уйдёт и даже не думает. Альфа намеренно трется возбужденным органом о бедро течного омеги, находит ладони того и переплетает их пальцы. Попов выгибается в спине, постанывая в поцелуй от горячего тела. Когда губы приятно покалывают и опухают, Антон стягивает всю одежду с омеги, желая войти прямо сейчас, но сдерживается. Он опускается губами к шее, выцеловывая и посасывая, далее ведёт к ключицам, груди, языком играясь с сосками, не оставляет без внимания родинки. Омеге чертовски хорошо и хочется проникновения, а Шастун терроризирует. Антон целует и член Арсения, вставляя несколько пальцев в анальное отверстие, раздвинув его ноги. Растянут. Арсений простанывает имя альфы, отчего тот срывается, раздевается и подставляет головку своего члена к анусу омеги. Последний расслаблен и закатывает глаза, когда Антон входит до конца, нависая. Естественная смазка вытекает по внутренним стенкам, даря эйфорию от всего процесса. Шастун начинает двигаться грубее, услышав просьбу. Всегда нравилось омежье тело, что было скрыто под одеждой, но он знал, что однажды получит желаемое. Хрупкие ладони Арсения лежат на сильных плечах, он впивается короткими ногтями, когда член входит раз за разом по основание. Из уст вырываются стоны и мольба о том, чтобы Антон не останавливался и ускорялся. Арсений не думал, что секс бывает настолько приятным, что забываешь обо всем, включая и собственное имя, но имя альфы голову не покидает. Арсений получает оргазм и кончает на собственный живот, не трогая себя. Сцепка происходит до того, как Антон хочет выйти. Попов собирается было что-то сказать, но не получается — от чувства горячей спермы в нем. Антон припадает к тонким губам, целуя уже нежнее. Он желает прижать хрупкое тело к себе и не отпускать, действительно, никогда. Антон влюблен во все: глаза, руки, родинки, губы, ямочки, голос, волосы, запах. Плевать, что они были друзьями, что потом будет стыдно, что могут быть последствия. Антон выходит из омеги, переворачивает так, что Арсений оказывается на нем. Омега, найдя в себе новые силы, подставляет головку члена к анусу, выгнувшись в спине. Он стонет, когда садится полностью на орган, держа руки на прессе сильного альфы. Откидывает голову назад и пытается вдохнуть больше кислорода, ведь сердце бьётся сильно-сильно, не успевая ничего. Омега ложится животом на Антона, в то время как тот начинает двигать бёдрами, держа ладони на ягодицах Попова. Их губы соединяются в грязном поцелуе, тепло бежит по венам, вплетается в них и больше не уйдёт никогда. Оргазм приближается, потому Арсений на ухо шепчет: — Не бросай меня, прошу. А ведь Шастун не собирался никогда покидать этого омегу, как можно бросить того, кого любишь всем сердцем? — Ни за что, — шёпот. Арсений закрывает глаза, касаясь губами его шеи, когда сам кончает. Антон груб и не жалеет Арсения, так как тот сам не просит нежности. Вся квартира пропитана уже единым ароматом течного омеги и альфы, у которого на него гон. Арсений почти умирает, не сдерживая себя и давая волю голосу, когда Шастун изливается в него, впившись в тонкие губы. Они не расстанутся. Сегодня, завтра, на время течки, не в состоянии контролировать свои желания и тела. Парни не оставляют друг друга ни на минуту, исключая нужды. Спят вместе, а утром Антон просыпается от изящества: — По-настоящему доброе утро? — игриво спрашивает Попов, сидя на альфе, как кошка. Они полностью оголены, потому-то омега трется ягодицами о член Шастуна. — Мой хороший, — улыбается Антон, приняв сидячее положение и поцеловав так, что Арсению не хватает кислорода. Антон прижимает омегу к себе, пока тот выгибается в спине, подставляя головку члена к анусу. Снова стоны, крики, грязные поцелуи, объятия и горячие тела. Никто не думает о будущем, наслаждаясь только настоящим. Водопад эмоций забирает с собой Антона — любви. Так давно ему хотелось прикоснуться к идеальному, для влюблённого, телу, а теперь Арсений сам проявляет инициативу, шепча, что хочет ещё. Возможно, это течка, возможно, резкое изменение и желание быть ближе к Антону, а, возможно, есть иные причины.***
Осознание всего произошедшего приходит в голову омеги, только когда течка заканчивается и туман в голове рассеивается. Но все равно наутро он обнимает альфу, который сопит, видя десятый сон. Арсений улыбается, проходясь подушечками пальцев по русым волосам, что на свету становятся золотистыми. Розовые губы чуть разомкнуты и в ранках, которые возникли по вине омеги в порыве жаркого секса. Кажется, за три незабываемых дня они запомнили каждый изгиб, изъян тел друг друга. Отныне ароматом ромашек и родниковой воды пахнут оба. Антон открывает глаза от мягких прикосновений, когда пальцы Попова скользят по его щеке. От этого он улыбается, как и Арсений. Если раньше они спали порознь и в разных комнатах, то теперь не отпускают друг друга. — Ты похож на солнце, — тихо говорит Арсений, вглядываясь в зелёные глаза. Тот сползает вниз и пододвигается к омеге, утыкаясь кончиком носа в шею, в попытке запомнить цветочный аромат. Омега поглаживает ладонью макушку альфы, кладя голову на неё, в то время как Шастун нежно проходится рукой по голой спине. — Антон, нам пора вставать. — Пожалуйста, дай мне насладиться тобой, — нежно просит альфа, вдыхая запах Арсения. Последний обнимает и даёт несколько минут для умиротворения. Дышат друг другом. Антон бы все отдал, чтобы никуда не идти и валяться в кровати с любимым человеком. — Мне и тебе ещё собираться нужно, — высвобаждается Попов, а альфа вздыхает, показывая недовольство. — Ну, все вставай. Шастун отпускает, поднимается с постели и надевает штаны, бросая: — А недавно ты просил не уходить, — и уходит в ванную. Арсений опускает глаза, сидя на кровати, потому что альфа прав. Неужели он теперь вернёт дружбу и будет вести себя как прежде? Парень подходит к окну, лучи утреннего солнца не отрезвляют, светя в голубые глаза. Зеркала души стали серыми, похожие на туман. — Дурак ты, Арсений, — ругает себя омега, начиная ненавидеть свое нутро за все содеянное. Поддавшись страсти, он отдался Антону. Позволял делать с собой абсолютно все, не стесняясь ничего. Когда течка закончилась, то и испарилась «любовь»? Арсений округляет глаза, вспомнив, что ни о какой контрацепции и речи не было за эти дни. Вероятность, что он уже беременен равна максимальному проценту. Как и обещал.