***
В той огромной юрте каждый из присутствующих был напряжён. Одни лишь Субэдэй и Бату выглядели даже спокойней чем обычно. Гуюк молча сел подле брата. Решив до последнего сохранять молчание, хан обратил всё своё внимание на угощения для гостей. - Здравствуй. - с слегка заметной улыбкой сказал Бату. В ответ на подобную любезность Гуюк одарил родственника оценивающим взглядом и, увидев вновь безупречного сына неба, продолжил рассматривать шатёр. - Здравствуй. - Ты хорошо спал? Не замёрз? Видимо старший нарочно задавал такие вопросы, на которые отвечать Гуюку совершенно не хотелось. Притворная вежливость, которую так ненавидел хан, была явственно ощутима в каждом слове, в каждом звуке. Желание как-то задеть Бату было даже больше, чем в прошлый раз, но поскольку вокруг было много слуг, а Гуюк до сих пор не знал кто сообщил отцу об его выходке, приходилось отвечать с наигранной вежливостью. - Вы ждёте от меня слова благодарности за ваш вчерашний подарок или же вы просто проявляете братскую заботу? - А ты сам-то что хочешь чтобы эти слова означали? - Благодарить я вас не буду. Это за меня сделают послы урусов, сегодня вы услышите про себя много хороших слов. Видимо Бату задела болтовня младшего братца, поэтому он отвернулся, напоследок лишь бросив короткое: "Посмотрим". Стоило упомянуть вражеских посланцев, как в помещение тут же вбежал воин и сообщил, что они стоят снаружи и ждут позволения войти. Бату махнул рукой в знак приглашения. Через мгновение шатёр наполнился перешёптываниями находящихся в нём монголов. От урусов прибыло два десятка людей. Одеты они были разнообразно, видимо из-за разных сословий. Понять кто из них князь было не сложно. Поразило Гуюка то, что правитель вражеского народа был совсем юным, может чуть старше самого хана. Вперёд вышел крупный мужчина, одетый в яркий кафтан. Чужеземные слова Гуюк не понимал, поэтому ему только и оставалось, что ждать, когда толмач переведёт их на понятное наречие. - Великий хан великой орды.. - Их хаан. - Князь Юрий повелел нам передать сы... - тут он запнулся и осторожно посмотрел на Гуюка, хотя всё это время обращался исключительно к Бату. - новьям неба низкий поклон. - Ханхүү Юрий биднийг тэнгэрийн хөвгүүдэд намхан нум хүргэхийг тушаав. Посол повернулся к своим людям, после чего все они склонились в поклоне. Как Гуюк заметил не в таком уж и низком. - И просит принять эти скромные дары. - с этими словами урус открыл привезённые сундуки. - Мөн эдгээр даруухан бэлгийг хүлээн авахыг хүсч байна. Цогт осторожно подошёл ближе к подношениям и, в чём-то для себя убедившись, кивнул Бату в знак одобрения. - Пусть сядут. - отчеканил хан. Толмач перевёл приказ своего повелителя, после чего гости послушно направились к столу. Как только все заняли свои места один из слуг поставил перед ними сосуд с кумысом. Было забавно наблюдать за тем, с каким недоверием урусы пробуют предложенное им питьё. От этого зрелища на лице Гуюка даже, на какой-то момент, появилась лёгкая усмешка. Но она тут же растворилась из-за прокатившегося шёпота врагов. - Только не плюйтесь. По какой-то причине эти слова рассмешили Бату. Непонимание чужой речи раздражало хана больше всего, именно поэтому Гуюк небрежным взмахом руки подозвал к себе Цогта. - Цогт, что они сейчас сказали? - шёпотом спросил монгол. Баскак на мгновение как будто задумался, хотя на самом деле решал, стоит ли отвечать на заданный вопрос. Наклонившись ниже, Цогт нерешительно и также тихо, как и сам хан, произнёс: - Что-то на русском. - Представь себе, я понял, что не на монгольском. - раздражённо прошипел хан. Гуюк резко повернулся в сторону слуги и заглянул в его глаза. Не найдя в них и намёка на издевательство, хан вдруг растерялся. Предположение казалось сейчас таким правильным, но таким нежеланным, что Гуюк боялся произнести его вслух. - Ты знаешь их язык? - Нет, мой хан. - запинающимся голосом ответил слуга. - Тогда какой от тебя толк? - Я могу спросить у толмача что... - Ты должен был быть моим толмачём. Баскак опустил взгляд вниз, руки его стали подрагивать. Ещё немного и он потеряет сознание прямо здесь. Гуюк не мог позволить этому произойти. - Пошёл прочь и не попадайся мне на глаза. Но не успел монгол занять своё прежнее место, как из-за стола поднялся говоривший ранее мужчина. - Великий хан, дозволь узнать, чего ты хочешь от рязанцев? - Их Хаан, Би Рязань ард түмнээс юу хүсч байгаагаа асууж болох уу? После этих слов Бату поднялся. Поднялись и все присутствующие монголы, кроме Гуюка. К счастью статус позволял ему не соблюдать принятые обычаи. Батый быстрым шагом пересёк разделявшее его и послов расстояние и с насмешливым интересом принялся разглядывать представителей вражеского народа. - Би юу ч хүсэхгүй байна. Хэн ч чамайг дуудаагүй. Та өөрөө ирсэн. - Гуюк вслушивался в каждое слово, внимательно наблюдая за малейшим изменением в лице брата. Поэтому он заметил, как Бату слегка приподнял брови, когда говорил это. - Великий хан сказал, что ничего не хотел. Он вас не звал. Вы сами пришли. - Би чамайг харах сонирхолтой байна. - дотронувшись до лица одного из воинов, он пристально всматривался в его черты. Прикосновение было осторожным и, в какой-то степени, даже не лишённое нежности. Подобные действия приводили Гуюка в ярость. Секундное желание подойти к Бату и ударить по этой руке отразилось во взгляде хана. Именно в ту секунду, когда Батый посмотрел на брата. По неведомой Гуюку причине хан тут же одёрнул руку и на мгновение усмехнулся, после чего направился к своему трону, на котором лежало множество шёлковых подушек. - Рязань бол миний Оросын анхны хот байх болно. От сказанных Бату слов Гуюк скривился. Всё-таки его мать была права, когда говорила, что он не будет воспринимать их с Мунке равными себе. - Рязань станет первым русским городом Великого хана. Расположившись на подушках, Бату продолжил говорить. - Танай нутагт эзэн хэрэгтэй. - Вашей земле нужен хозяин. Взглянув на стол, хан произнёс: - Ид. Ид. - Ешьте. - Хэрэв чи миний өмнө бөхийвөл өлсгөлөнг мэдэхгүй болно. - Бату вновь приподнял брови. - Великий хан сказал, кто будет стоять перед ним на коленях, тот будет хорошо кушать. От слов толмача Батый слегка поморщился. Для всех присутствующих это осталось незаметным, но Гуюк это увидел. Хан рассчитывал на немое исполнение его приказа, но вдруг тишина шатра разбилась о твёрдый голос рязанского князя. - Гляди, как бы ты сам на колени не встал. Толмач широко распахнул глаза. Видимо урус сказал такое, за что переводчика можно было спокойно казнить. Но Гуюка жизнь слуги мало волновала, поэтому он с большим раздражением выкрикнул: - Что он сказал? Толмач молчал. Он осмелился говорить только когда Бату вновь поднялся и направился в сторону стола. - Отвечай, когда твой хан задаёт тебе вопрос. - Батый произнёс это спокойным, но при этом жёстким тоном. Слова прокатились по всему шатру. От них люди в страхе опускали взгляд. - Я не знаю, мой хан. Я плохо расслышал. - толмач весь сжался и сделал едва заметный шаг назад. - Я не расслышал. Повторить. - этот приказ был обращен к урусам. Было хорошо заметно, как русский князь напрягся, не найдя достойного ответа и не решаясь повторить сказанные им же самим слова. Но вдруг тот самый воин, которого недавно так внимательно изучал хан, поднялся и, смотря Бату прямо в глаза, сказал: - У нас на Руси есть такая поговорка. - ОХУ-д ийм үг байдаг. - Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Толмачь крепко задумался, видимо подбирая подходящие слова. Но Бату перевод вражеского наречия был ни к чему. По его реакции Гуюк понял, что хан похоже знает их язык. Батый презрительно рассмеялся. Смех казался намного громче, чем был на самом деле. Виной всему была мертвенная тишина, царившая в юрте. После этого хан жестом руки приказал воину подойти ближе. Когда урус встал напротив Батыя, монгол медленными шагами принялся обходить его, с интересом рассматривая каждую часть прибывшего гостя. Теперь и Гуюку удалось по-лучше его увидеть. Особое внимание привлекал сильно заметный шрам на виске. В остальном это был точно такой же человек как и другие урусы, и такой живой интерес Бату стал для Гуюка загадкой. - Та нарын хэн нэг нь миний өмнө өвдөг дээрээ бууна гэж бодож байна уу? - Вы думайте, что Великий хан встанет перед кем-нибудь из вас на колени? Как бы Гуюк не старался, но представить себе такую картину он не мог. Стоящий на коленях хан, казался ему чем-то немыслимым. Не то что перед врагом, монгол не мог поверить в то, что Бату склонится даже перед Великим ханом. - Я думаю, что всё вашим станет, только когда нас не будет. - воин говорил решительно, но очень спокойно. Батый подошёл к урусу совсем близко и что-то сказал ему, тихо, что бы никто больше его не услышал. От этих слов, мужчина напрягся, а лицо, которое до этого момента было совершенно безразлично ко всему, исказилось в лёгком волнении. Отчётливый щелчок пальцев, которые украшали множество дорогих перстней, и вдруг заиграла музыка, а в центре наложницы хана в яркой одежде и с рисунками на лицах начали исполнять какой-то диковинный танец. Но Бату даже не посмотрел в их сторону. Вместо этого хан направился к выходу из юрты. Гуюк тут же последовал за ним. Когда они очутились снаружи, то до хана донеслись крики и шум. С непониманием в глазах он посмотрел на Бату, но тот даже не удостоился взглянуть на него в ответ. Молчание могло продлиться долго, но Гуюку уже не было до брата никакого дела, ведь на его глазах в этот же момент разворачивалось кровопролитное сражение между урусами и ханскими воинами. С разных сторон летели стрелы, но ни одна не достигла цели. Тот самый воин, заинтересовавший Бату, сражался двумя мечами, что поразило Гуюка. Бессилие собственных стражников выводило хана из себя. Мимолётный страх за собственную жизнь заставил старшего сына Угэдэя выхватить лук из рук ближайшего монгола. Долго целиться было нельзя. Натянув тетиву до щеки, Гуюк выпустил стрелу, которая вонзилась в плечо уруса. Через несколько мгновений он узнал в нём князя. - Я вижу ты научился метко стрелять за эти годы. В последний раз, когда мы виделись, ты едва ли мог попасть в неподвижную мишень. - Бату говорил это, по-прежнему не смотря на брата. В голосе чувствовалась насмешка, но сейчас она не казалась чем-то плохим и жестоким. Однако Гуюк всё равно был задет подобной похвалой. - А я вижу бессилие твоей орды перед кучкой русских воинов. Стоило хану выплюнуть эти слова, как перед ним на колени рухнул тот воин, который был ранен его стрелой. Субэдэй тут же оказался за его спиной. Быстрым и точным движением он отрубил голову урусу. Несколько капель крови попали Гуюку на лицо. Тут же появился ещё один человек. Он что-то кричал на своём наречии, но хан его не слышал. Отрубленная голова молодого князя полностью завладела его вниманием. Гуюк не знал сколько он смотрел на мёртвое тело врага. Из собственных мыслей его вывел взволнованный голос Цогта: - О, Великий Тэнгри! Великий хан, у вас на лице кровь, позвольте я... Но монгол перехватил его руку. На баскака хан не обратил никакого внимания. Всё что его сейчас заботило, так это слова старшего брата. - Погони не надо. Пусть их убьёт метель. Слова Бату поражали и возмущали. Неужели он не понимает всей опасности, которая скрывается за жизнями этих воинов? - А если они выживут? - неожиданно даже для самого себя выкрикнул Гуюк. - Здесь суровые зимы. У них нет шансов. - бесстрастно ответил Батый. - Они всю жизнь прожили в этих суровых зимах! - Смеешь перечить моим приказам? - тут голос хана исказился. От привычного спокойного баритона не осталось и следа. Вместо этого Бату говорил раздражёно, умело держась на грани крика и громкого разговора. Кулаки его сжались до белых костяшек, а глаза широко раскрылись. В этот момент Гуюк замялся, но отступать было уже поздно. - Да, смею. Потому что я тоже хан, как и ты. И у тебя нет права повышать на меня голос! - Гуюк упустил тот момент, что сам он позволял себе при всех кричать на брата. Бату встал к брату вплотную и заглянул ему в глаза. Выдержать взгляд разъярённого хана было сложно, но уверенность в том, что хан не посмеет при всех ударить его, придавала Гуюку сил. - Какой же ты... - эти слова хан скорее прорычал, нежели внятно сказал. Это была победа. Когда ещё представится возможность увидеть Бату без этой маски спокойствия и уверенности. Не дожидаясь, когда мужчина придумает подходящее оскорбление, младший, с особым ехидством поинтересовался: - Какой? Но ответ Гуюк так и не услышал. Вместо этого Бату с надменностью отвернулся и направился прочь от брата. Перед тем как сесть на своего коня хан приказал стоящему рядом Субэдэю: - Готовь орду. Это было последнее, что Гуюк расслышал, перед тем как направиться в собственный шатёр.***
- Сильнее натягивайте тетиву Гуюк-хан. Ваша стрела так не долетит до цели. - монгол средних лет, который занимался обучением стрельбе отпрысков Великого хана вновь сделал замечание старшему ребёнку. Несколько часов упорных тренировок, а всё напрасно. Как бы хан не старался, а попасть в мишень ему не удавалось. Смотря на то, с какой лёгкостью его младшие братья справлялись с этой задачей, невольно возникала мысль, что вся проблема в луке, который просто не хотел, чтобы его владелец отличился выдающейся меткостью. Гуюк был старшим сыном, первенцем, а значит и результаты у него должны быть лучшими. Быть всегда и во всём первым - вот чему с рождения учила его мать. Но все ожидания разбивались о жестокую реальность, в которой обязательно находился тот, кто был сильнее, быстрее и умнее наследника престола. Очередная выпушенная стрела улетела дальше мишени и Гуюк молча побежал за ней. Нашёл он её в столбе, недалеко от поля на котором проходили тренировки. Однако дотянуться до нужной ему вещи хан не мог. Неожиданно чья-то рука потянулась к стреле и лёгким движением вытащила её. Посмотрев на этого человека, Гуюк увидел молодого человека одетого в военную форму. Волосы были собраны в тугой узел, полностью открывая лицо. Воин слегка улыбнулся взглянув на старшего сына Угэдэя и, присев на одно колено, протянул ему оружие. - Мне показалось, что это принадлежит вам, Гуюк-хан. Ребёнок с недоверием взглянул на протянутую руку но спустя некоторое время всё же решился забрать свою стрелу. - Ты неправильно стоишь. Из-за этого не можешь попасть. - Откуда тебе знать как я стою? - напряжённым голосом спросил хан. - Я увидел как ты стреляешь. - бесстрастно ответил воин. - Ты следил за мной? - от возмущения Гуюк даже немного покраснел. - Конечно нет, мой хан, но должен признаться, что, когда вы злитесь, на вас трудно не обратить внимание. - монгол сказал это без единой запинки. Уверенно и чётко. Немного помолчав, юноша сказал. Теперь он говорил очень осторожно, дабы не разозлить молодого хана. - Если вы позволите, я могу помочь вам в стрельбе из лука. Из Гуюка вырвался укоризненный смешок. - То есть ты хочешь сказать, что у меня ничего не получится? - Да. До тех пор, пока не исправите свои ошибки. Ответ показался хану слегка грубоватым, но не лишённым правильности. Поэтому, вспомнив насмешки своих младших братьев, мальчик с решимостью в голосе произнёс: - Что мне нужно делать? Ответ вызвал на лице воина довольную улыбку. - Для начала нужно правильно встать. Ноги ставить чуть шире. - с этими словами монгол подтолкнул правую ногу Гуюка чуть вперёд. - Затем надо натянуть тетиву до щеки, но не больше. - своими руками он помог мальчику выполнить его наставления. - Не щурься, когда стреляешь. И не целься так долго. Выстрелив в один из ближайших столбов, Гуюк пришёл в восторг от того, что стрела попала точно в цель. От радости он даже вскрикнул. Но отблагодарить воина тот не успел, ведь к ним подбежал ещё один человек. В нём Гуюк смог узнать третьего сына Джучи - Берке. Тот выглядел запыхавшимся и весьма недовольным. - Бату, тебя где носит? Орда с ума сходит, найти тебя не может. - лицо хана исказила злость. - Я же сказал Орде, что хочу прогуляться. - безразлично отозвался Бату. - Угэдэй-хан нас уже ждёт, а ты ещё даже не переоделся. Давай быстрее. - Что не так с моей одеждой? - Ты выглядишь как солдат после битвы. Мне до твоего внешнего вида дела нет, но ты обещал Орде, что постараешься произвести на Великого хана хорошее впечатление. И, упаси Тэнгри, если ты разочаруешь брата. - Берке схватил его за руку и потащил за собой. Бату. Имя показалось Гуюку знакомым, но откуда он мог его услышать? Вроде бы матушка незадолго до этого, упоминала некого человека, который прославился во время военных столкновений близь Китая. Решая не думать об этом, хан направился на тренировочное поле.***
- Гуюк-хан, с вами точно всё в порядке? В последнее время вы слишком невнимательны. Часто погружаетесь в собственные думы. - взволнованный голос баскака заставил хана повернуться в его сторону. - Что ты сказал? - рассеяно переспросил Гуюк. - Это всё из-за вашей ссоры с Бату-ханом? - С чего ты взял? - возмущённо воскликнул хан. Стоило только упомянуть имя ненавистного родственника, как в этот же миг на пороге шатра появился слуга. - Бату-хан просит вас, Гуюк-хан, явиться в его шатёр. Невероятно. На несколько дней всеми любимый хан забыл о существовании Гуюка, а теперь посылает слугу, чтобы что-то сообщить. От злости монгол подскочил с места. - Передайте Бату-хану, что я не собираюсь выполнять все его прихоти. Если ему что-нибудь нужно, то пусть говорит об этом лично! А теперь пошёл прочь! Слуга незамедлительно удалился, но хана это никак не успокоило. - Да кем он себя возомнил? Сначала выставляет меня ничтожеством на глазах у всех воинов, а теперь делает вид что ничего не случилось! - Гуюк по всей видимости решил себя не сдерживать. Цогт терпеливо слушал своего повелителя, никак не отвечая на всё то бессчётное количество оскорблений, которое было произнесено в сторону второго сына Джучи. - Моё единственное желание, чтобы он умер! Или уж лучше я умру, чем проведу с ним лишнюю минуту! И... - тут Гуюк обратил внимание на испуганное лицо баскака. Предположение вырвалось само собой. - Он стоит у меня за спиной, так? Обернувшись, Гуюк убедился в своей правоте. Лицо Бату не выражало ничего. - И давно ты тут стоишь? - как ни в чём не бывало поинтересовался хан. - Достаточно, чтобы понять, как ты меня ненавидишь. - А зачем ты пришёл? - Хотел извиниться, за то, что наговорил тебе два дня назад. Но, раз я тебе так противен, скажу лишь то, что завтра на рассвете мы двигаемся дальше на запад. Рязань теперь принадлежит нам.