Себестоимость доверия

- Людям свойственно ошибаться. Это нормально. – Людям свойственно закрывать глаза на очевидное и тешиться самообманом. Иллюзиями. – Что мешает взглянуть широко открытыми глазами и увидеть? – Природная слепота. – Я знаю, что вы делали этим летом, – победно заявил Артем, плюхаясь рядом с Антоном. – Я тоже знаю, что я делал этим летом, – в тоне звучала мягкая ирония, которую раньше Артем не слышал. Или не замечал. Он собрался разразиться более пространной речью, но вошел преподаватель и пришлось беседу поставить на паузу. Чувство жалости преподу было не свойственно, поэтому продолжать начатое смысла не имело даже шепотом. А со звонком в аудиторию внесло барышню, которая заведовала организацией досуга и отдыха. Из ее стрекотания, которое сливалось с гулом недовольных, жаждущих перекура, можно было понять следующее: внезапно, совершенно неожиданно для основной массы студентов, подкрался юбилей факультета. Может, и не самая грандиозная дата, но деканат озаботился. Видимо, торжество должно поражать и впечатлять, поэтому без бальных танцев никуда. По две пары от каждого курса. Добровольцы приветствуются. И в этом месте случился напряг: доброволки нашлись, а добровольцы мужественно пытались слиться с интерьером, чтобы не быть заподозренными в противоестественных желаниях. – Артем! Макаров! А ты чего отсиживаешься? – Естественно, завсегдатая общажных вечеринок знали все, а эта организаторша даже глазки как-то строила – точнее, после бутылки мартини пыталась их собрать. Чем там дело кончилось, история умалчивает, но, видимо, сейчас Артема настигло возмездие. – Слушай, занят я, – скривился красавчик, – ну реально дел зашкаливает. Давай без меня, а? – Если не ты, то кто же? – такое ощущение, что парню упорно припоминали прошлые огрехи. – В общем, первая репетиция сегодня, актовый зал второго корпуса, семь вечера. А, второй-то кто? – Да вон Антон горит желаньем, – Артем как бы невзначай положил руку на плечо приятелю, подтверждая слова действием. Тот протестующе рыпнулся, но Артем только сильнее сжал пальцы. – Ты ж не думаешь, что я один там буду мензурку выписывать? – Мазурку, Макаров, а не мензурки с пробирками. В общем, молодцы, и чтоб без опозданий! И отчалила искать жертв дальше. – Ты сбрендил? Я не умею танцевать от слова “совсем”. Мне это, медведи уши отдавили. – Тоша, ты расслабься. Петь не требуется. Пока, – мрачно уточнил Артем. – И это, плохому танцору не уши мешают. Антон против воли покраснел, а друг уже переключился на обсуждение деталей с предполагаемыми партнершами – те мысленно делили жертву, прикидывая, как забрать главный приз. Потом Артем подхватился, скороговоркой пояснив, что необходимо уладить кое-что, чтобы вечером с чистой совестью отдавливать ноги другим, и просто поговорить так и не удалось. Ладно, философски пожал плечами Антон, дальше будет видно. *** Репетиция была ужасна – это если опустить подробности. Если же принимать во внимание отдавленные ноги партнерши, которой оказалась совсем не девочка с курса, а очень милая первокурсница, смущение Антона, каждый раз торопливо извинявшегося за собственную неуклюжесть, то было еще хуже. Всякий раз девушка прятала гримасу под улыбку, стойко выдерживая натиск партнера на свои конечности. Постановщиком этого безобразия была еще одна милая барышня, пытавшаяся из таких же слонопотамов сотворить порхающих бабочек. Она явно страдала отсутствием адекватного восприятия действительности или была неисправимым оптимистом, потому что не прекращала попыток достучаться до подопытных. Шел второй час издевательств над их телами и мозгами, и хотя никто нижний брейк не выписывал, спины у большей части были мокрые, а содержимое черепных коробок кипело. – Раз, два, три, – неутомимо считала руководительница, не обращая никакого внимания на кислые лица, – легко, изящно, с улыбочкой, – и… Получалось у единиц, среди которых был – даже не удивительно! – Артем. Он насмешливо поглядывал на друга, и каждый раз, когда их взгляды встречались, партнерша неуклюжего Антона снова морщилась, то есть радостно улыбалась от боли. В конце концов руководительница смилостивилась, махнув ручкой. – Следующая репетиция завтра, – ангельским голоском обрадовал этот изверг. Народ тут же вяло начал возмущаться, но организаторша, бывшая неподалеку, одним гневным воплем прервала прения. Начав пространную речь о значимости предстоящего события, о роли, которую предстояло сыграть собравшимся в этом мероприятии, об ответственности, возложенной на них... Короче, это было долго, занудно, однообразно, и всем стало ясно, что проще согласиться и расползтись, сохраняя остатки времени и разума. На улице, по сравнению с душным залом, было прохладно. Под вечер осень вовсю заявляла о себе, и горячее дыхание, вырываясь на прохладный воздух, рождало белые облачка. Антон надеялся, что у друга найдется время на посиделки с бутылочкой пива, но Артем пожал руку и, кинув: "До завтра!" – скрылся за горизонтом. Антон пожал плечами – в прошлом году приятель не был таким занятым, и уж в любом случае нашел бы время на развлечения, тем более что всех звали еще перед началом лекций. Но нет так нет. *** Следующий день облегчения не принес – напротив, преподы начали страдать навязчивой идеей, что их предмет единственный, а потому требует усиленного изучения и соответственно необъятной подготовки. Репетиция началась с опозданием, да пока раскачались – закончили позднее, чем вчера. И опять Артем стремительно исчез, ограничившись парой дежурных слов. На переменах он тоже умудрялся быть занятым по самое не хочу – Антон видел его то набирающим что-либо на телефоне, то внимательно слушающим невидимого собеседника, поэтому разговоров за жизнь так и не получалось – обрывки фраз не в счет. Наверное, как думалось Антону, на этом дружбе и пришел конец. Он бы однозначно не стал навязываться, хоть и жаль было, но еще через пару учебных дней и танцевальных вечеров наметился некоторый просвет в вечной Артемовой занятости. – Ну что, может, по пиву? – предложение прозвучало неожиданно, когда Антон уже занес руку, предполагая привычно скорое прощание. Он несколько удивленно посмотрел на спутника, тормозя с ответом. – А то все некогда да некогда. А? – А сегодня есть когда? – нотки уже знакомой иронии опять проскальзывали в голосе. – А хрен знает, – прозвучал не самый уверенный ответ, и Артем почесал нос. – Но пока вроде свободен. Идем? – Угу. А чем ты теперь все время занят? Не одной же учебой? – Да так, кручусь помаленьку. Тут немного, там по чуть-чуть. На жизнь хватает. И на пиво тоже. Прихватив по паре бутылок, студенты устроились в лучших традициях безденежного братства – в ближайшем парке на скамеечке. Листья уже вовсю завалили и асфальтовые дорожки, и клумбы, да и сами скамьи, поэтому парни восседали на спинках, как попугаи на жердочках. Воспитанный народ уже разбрелся, а остальные присутствующие сидели точно так же. Антон прихлебывал из горлышка, привычно ожидая, что друг начнет рассказывать о себе и своих подвигах в профессиональной и личной жизни, но тот молчал, прикрыв глаза и вдыхая прохладный воздух. – Что-то ты молчаливый, не похоже на тебя, – заметил Антон, когда алкоголь начал расставлять приоритеты за него. – Да устал чего-то, танцы эти бальные-ебальные еще. – Ты хотя бы понимаешь, что надо делать, – мрачно сказал собеседник. – А, было б что понимать. Просто такое количество времени на это убивается. Одно и то же. – Ну у меня не получается, – признал Антон очевидное. – А ты что, раньше занимался? – Тош, да этот шаг-поворот ко всем выпускным разучивают, а у нас еще и всякие литературные балы были. Лыбишься как идиот, и раз-два-три, раз-два-три… Херня, одним словом. О себе лучше расскажи. Что творил, кого клеил? – Обои, – Антон покраснел, а Артем неприкрыто заржал и толкнул друга в бок. – Да ладно, не хочешь – не говори, скромняга. Поди уже вся общага на тебе повесилась. – Нет, тебя ждут. Не хочешь, кстати? Там сегодня снова бухают. – Удивил, там всегда бухают, – Артем потянулся, – но сегодня без меня. Еще по одной? Негромкое жужжание виброзвонка заставило сбросить состояние расслабленности. Артем напрягся и молча слушал собеседника, прерываясь только на угуканье в трубку. – Блин, "еще по одной" обломали. Побежал я. А ты давай, в общагу. Темная фигура стремительно растворялась в темноте, которую местами пробивали тусклые фонари. Вот так и появляются новые традиции. Так и исчезают старые друзья.