***
— Мама, — залетает в комнату парень, светясь всем своим видом и желая как можно быстрее поделиться новостью. — Арсений, что-то случилось? Выглядывает из кухни мама, видя, как её сын скачет на одной ноге, пытаясь выпутаться из кроссовок, весь наполненный радостным нетерпением. — Мама! Я нашёл его! — наконец получается освободиться, и Арсений подбегает к матери, чтобы крепко её обнять. — Кого, дорогой? — улыбается женщина, радостно сжимая в объятьях своего неугомонного ребенка и вдыхая запах его одеколона. — Родственную душу! В больнице, ты представляешь? — мальчик отстраняется, чуть ли не прыгая на месте от восторга. — Оу, — теряется мама. — И как его зовут? — Семен! Мы в больнице столкнулись, — мальчик обрывает слова, застывая на мгновение, понимая, что сказал. — Ты же не против, да? Ну, что он мальчик? — О, нет, конечно, нет, — выходит из ступора женщина. — Просто очень неожиданно. И как он тебе? — Что значит, как он мне? Он моя родственная душа, я ждал его всю жизнь, конечно же он прекрасен! — не может сдержать радости в груди Арсений, желая прямо сейчас поделиться ею со всем миром. — Дорогой, ты же помнишь, что мы говорили, что родственная душа — это еще не все, ты должен выбирать сам, вы только познакомились, ты не можешь знать наверняка, будет ли он тем самым, — женщина говорит низким, вкрадчивым голосом, так, словно она отчитывает своего пятилетнего сына, уверяя его, что нельзя трогать всех кошек и собак в округе, точно зная, что её сын после этого пойдет заниматься именно этим. — Но он хороший, красивый, в кафе работает, — начинает перечислять плюсы Арс, желая защититься. — Но это не значит, что он будет для тебя, что ты полюбишь его! — вбивает мысль в голову сыну мать, внутренне проклиная себя за то, что так мало акцентов делала именно на этом аспекте связи. — И вообще, сколько ему лет? — Девятнадцать, он не поступал в этом году, решил взять год на подготовку. — Ты же теперь не собираешься так делать? — уточняет женщина. — Нет, мама, я не буду. — Вот и хорошо, знаешь, на самом деле это прекрасно, что теперь вы вдвоем будете, два Сени, лучше, чем один. — Мама, не начинай, не будь как Антон! — дуется парень, прекрасно понимая, что мама знает, как ему не нравится это прозвище. — Кстати, а где Антон? — Антон? Не знаю, домой вроде пошёл, — вспоминает Арсений, он, честно говоря, слегка потерял голову и не совсем зафиксировал, что именно сказал ему друг. — С ним все в порядке? — заминается на мгновение женщина, опуская глаза в пол. — Конечно, с ним все хорошо, почему должно быть нет? — не понимает Арсений, его мама, конечно, всегда любила Антона, словно он был его братом, а не другом, но прямо сейчас он эгоистично хотел, чтобы она разделила с ним момент счастья, не отвлекаясь. — Да, конечно, я просто спросила, — выдыхает женщина и в одно мгновенье, вернув себе всю уверенность, приосанивается. — Пойдем выпьем чаю с конфетами, поболтаем. — Да, пойдем.***
Арсений, как обычно, приходит вовремя, полный намереньем обратить всё своё внимание на стоящую в расписании математику и чуть глубже уйти в общество, так как, если он все же решит идти в маркетинг, ему понадобятся эти предметы для сдачи. И если с обществом все было хорошо, и законная пятёрка стояла во всех четвертях, то вот математику нужно было подтянуть. Может Антона попросить помочь, тот хоть и сильными знаниями не отличался, всегда умудрялся вникать в глубь упражнений, словно чувствуя, как именно извлечь из них ответ. Он даже на олимпиады раньше ездил, ему нравилась их нестандартность и из всего мероприятия он скорее получал удовольствие, чем реальные результаты. Но, так как все знали, что он не списывал и решал все сам, его результатами хвалились и восхищались. Кстати, об Антоне. Парень ввалился в класс обычной неспешной походкой за несколько минут до звонка и выглядел даже по своим меркам помятым. Он явно решил, что одного дня в неделю для классического стиля будет достаточно и надел мягкое худи и джинсы, сливаясь с толпой таких же подростков нарушителей. Ну почти сливался. Все же длинные ноги и хмурое лицо никуда не денешь. Арсений же все сильнее становился воздушным шариком, у которого внутри вместо воздуха было желание рассказать Антону о вчерашней встрече, так что, как только тот уселся рядом с ним, Арс выпалил. — Он такой хороший. — Прям настолько? — приподнимает бровь Антон, но Арсений видит лишь красноту его глаз, из-за которой его легко можно спутать с вампиром. И что-то во всем этом помятом виде так сильно кричит о тоске, что Арсений на мгновение забывает все, что крутилось в его голове, на место воспоминаний становится волнение. — Что с тобой? — он смотри в эти зеленые леса и видит лишь защитную стену, что не дает увидеть их получше. Антон прячется от него. — Ничего, — отмахивается Антон, в очередной раз делая вид, что ничего не происходит, и Арсений знает, что ему не добиться правдивого ответа, его друг порой скручивался в клубок, выпячивая колючки наружу, и никого не подпускал. — Лучше расскажи мне про Семёна. — И как бы Арсению не хотелось вытянуть у Антона хоть немного правды, он не может этого сделать. Лучше быть пассивным наблюдателем, чем врагом. Так что он просто вздыхает и начинает свой рассказ, уже не так воодушевленно, как до этого.***
В течение дня Антон стал выглядеть более живым, краснота из глаз потихоньку ушла, а его привычное бормотание и проклинание мира вернулась. И Арсений никогда бы не подумал, что сможет так сильно по этому соскучиться. Прямо сейчас у них должна была быть последняя математика, предмет, на котором они обычно уходят в конец кабинета, чтобы скучать на предмете хоть на каком-то расстоянии. Но сегодня у Арсения были немного другие планы, и пока Антон ушёл добывать им пирожочки на большой перемене, не боясь быть задавленным толпой, не обладающий навыком распугивать толпу одним взглядом, Арсений уселся за самую первую парту в ожидании начала. Антон вернулся в класс, держа сок и пирожки в руках, и уже собирался по инерции пройти мимо, когда затормозил в самый последний момент, заметив друга, спотыкаясь в проходе, и при этом недовольно смотрел на Арсения, будто это он виноват, что тот чуть не упал. — Ты чего тут уселся? — недовольно. — Нас что, опять Ирина Алексеевна решила по-своему рассадить? — парень окидывает взглядом комнату. — Нет, просто я решил подтянуть математику, а в конце класса ее бормотание практически не слышны, — пожимает плечами парень, нагло вытаскивая из рук друга свою долю еды. — Да ее и тут не слышно, мне вообще иногда кажется, что она просто рот открывает с умным видом, а издавать звуки не умеет, — Антон падает на стул рядом с парнем, но тут же понимает, что с их с Арсом ростом, всему ряду будет видно примерно ничего, а вот его будет видно прекрасно. — Пойдем давай назад, у тебя и так все нормально по матике, не пять, так четыре, не сдавать тебе же её в конце концов. — Ну вообще-то мне нужно сдать профиль, чтобы пройти на бюджет, — уточняет Арсений, начиная жевать, вот-вот должен прозвенеть звонок. — С каких пор в театральном нужна математика, мне казалось, что там русский и литература только, — складывает руки на груди Антон, его голову покрывает темно-бежевый капюшон, и от этой картины Арсений невольно умиляется. — Ёжик, это для маркетолога, — Арсений слегка опускает взгляд, подозревая, что другу такой расклад может не понравиться, и несмотря на это замирает, ожидая, так ли это на самом деле. — Чего? Какого еще толога? Ты, что совсем с ума сошёл? — его гнев прерывает звонок на урок, пока Арсений отмечает для себя, что давненько не видел, чтобы что-то вызывало у Антона такие сильные эмоции. Огонь горит в его глазах, и Арсений на мгновение замирает, понимая, как это красиво, но зная, что долго смотреть на пожар нельзя. — После поговорим, — бросает Антон, уходя за парту подальше, садясь рядом с Димой и приветственно пожимая ему руку. Все сорок пять минут Арсений чувствует, как его спину прожигает взгляд.***
Арсений собирается неспешно, прекрасно зная, что его уже ждут около двери. Он складывает учебники и тетради, распределяя их по своим строго выделенным в рюкзаке местам, понимая, что в какой-то момент остался один в кабинете под строгим взглядом учительницы, которой давно пора закрыть дверь и идти по своим делам. Приходится немного ускорить темп. Антон действительно стоит около двери, но если раньше в его глазах горел огонь, то теперь там присущее ему спокойствие и апатия. Арсению не нравится. — Что-то понял? — первое, что спрашивает парень. — Не-а, — честно признается Арсений, он пропустил прошлую тему, а без нее нынешняя выглядит, как простой набор букв и цифр, больше букв, конечно, это же математика. — А знаешь почему? — Почему? — Потому что оно нахуй тебе не нужно! — рычит Антон, и вот он, тот самый огонь вернулся, и Арсений берет свои слова обратно, ему нравилось до этого. — Антон, ну ты же понимаешь, что меня либо на вступительных раздавят, либо когда учиться буду, либо уже после вуза никому нужен не буду, а так хоть профессию получу полезную, — без особой уверенности говорит Арсений. — Эй, что с тобой? — заглядывает в самую душу Антон. — Это же не твои слова, ты бы никогда так не сказал! Ты мечтал об этом столько же, сколько о родственной душе, и если ты получил одно, то почему не можешь получить другое? — Антон, я просто не уверен, — начинает парень. — Конечно, ты не уверен, Арс, это твое будущее, но то, что ты тут пытаешься мне втереть про маркетинг, это полная чушь! Ты же там от скуки зачахнешь, ни одним удобрением не спасти будет, Арс. Арсений, кто сказал, тебе эту чушь?! — Антон яростен в своих словах и почему-то они звучат как правда, как что-то живительное, что помогает уверенности, что потерпела крах вновь поднять голову внутри Арсения. Он смотрит на этого человека, на своего лучшего друга и видит в нём то, чего ему так сильно не хватало. Веру. Антон верит в него, верит, что тот сможет, верит, что ничего другого не может заменить его мечту, и от осознания хочется плакать. — Ты прав, я идиот, если решил, что смогу уйти от своей мечты, — шепчет Арсений. И тогда Антон улыбается ему, и его улыбка подобна первым лучам солнца, проникающим в город, яркому рассвету, сияющему вокруг. Но он не обжигает, он нежный, светлый, ласковый, играет лучиками у зеленых глаз, посылая теплоту в его, Арсения тело, согревая. Прямо сейчас Арсений понимает, как улыбка может ослепить, и он готов ослепнуть навсегда, если Антон продолжит дарить ему такие улыбки. Лишь бы тот никогда не останавливался.