***
Антон смотрит на залитое дождём стекло, чувствуя чужое дыхание на своей шее и боясь опустить взгляд. Арсений сидит слишком близко, и Антон уверен, что, если опустит голову, их губы с лёгкостью встретятся. А он не мог этого допустить. Честно говоря, хотелось разрыдаться, просто свернуться в небольшой комочек нервов и не подпускать к себе никого. Но нет, он устал страдать, устал ждать чудес, пора возвращаться. Может ему найти новую подработку и стать в конце концов другом, а не… даже названия этому не подобрать. Ну что, новый Антон, новая жизнь. Но получится ли?***
— Арсений, Арсений, — его расталкивают движения крепких рук, заставляя покинуть сладкий мир, в котором лошадки скачут через облака. — Да, что? — он протирает глаза, чувствуя, что тепло под боком исчезло и его грела куртка без её владельца. А с переднего сиденья мама Антона смотрела на него зелёными глазами. Этот взгляд заставлял вздрогнуть. Её глаза так сильно похожи на глаза Антона, что сейчас, не видя в них привычной мягкости и нежности, он впервые понимает, что они там были и как сильно ему их не хватает. — А где Антон? — с губ срывается вопрос. — Пошёл машину заправить, — и только теперь парень замечает, что они остановились, а звук дождя прекратился. — А как же куртка? — Арсений чувствует себя в ней, как в мягонькой берлоге, и не хотел бы отдавать, но Антону же наверняка холодно. — Не хотел тебя будить, — пожимает женщина плечами, заставляя Арсения нахмуриться. Идиот самоотверженный. — Тогда зачем вы это сделали? — Хотела задать вопрос. — Какой? — ещё сильнее хмурится Арсений, чувствуя, как от этого на его лице зарождаются первые морщины. — Ты нашёл родственную душу, верно? — женщина смотрит на него своим пронизывающим взглядом, заставляя сильнее зарыться в одежду, словно в укрытие. — Д-да, — запинается он, желая, чтобы Антон быстрее вернулся. — Ты же понимаешь, что это неважно, что, если ты примешь человека только из-за этого, ты совершишь самую огромную ошибку в своей жизни? — её голос твёрдый, а слова создают напряжение, которое уже можно нарезать ножом. — Как Вы? — звучит резче, чем он хотел, но прямо сейчас он чувствует, что защищается. — Как я, — не обращает внимание на дерзость женщина, отворачиваясь. В этот момент Антон распахивает дверцу, подсаживаясь к Арсению и протягивая ему пачку сока и булочку, удивительно похожую на ту, что он берет в школьном буфете. Арсений всегда говорил, что лучше неё ещё мир не придумал и всерьёз рассматривал педагогический университет, как место поступления только для того, чтобы вернуться в родную школу и всю оставшуюся жизнь питаться ими. — Поешь, голодный теперь, — Арсений на мгновение теряет умение говорить. Антон всегда знал, что ему было нужно, чем он только его заслужил? — Спасибо, ёжик.***
Квартира встречает их ночной тишиной и тихим тиканьем часом в гостиной. — Может мне правда пойти домой? — замирает на пороге Арсений, обнимая себя за плечи, поглядывая на пустоту квартиры. Он бывал здесь довольно редко, его квартира была место сбора, а не Антона, и как только мама поверила во всю эту идею с ночевкой? Как только Арсений задаёт этот вопрос, он тут же о нем жалеет, внутренне моля, чтобы Антон не позволил ему это сделать. — Ты что, с ума сошёл? Пять утра, какой домой? — его подталкивают вперёд сильные руки, и Арсений внутренне выдыхает. Антон никогда его не разочаровывал. Они решают лечь на кровати Антона, ведь та была двуспальной из-за того, что парень просто обожал спать на ней звёздочкой, да и с обычной зачастую сваливался. — Держи вещи, переоденься, — Арсению вручают набор вещей «спальный» и отправляют в ванну, чтобы тот спокойно мог сменить одежду. На удивление, Арсений с каждой минутой чувствует себя все менее напряжённым, груз сваливается с его плеч, а глаза сами собой пытаются закрыться. Раньше в этом доме он чувствовал давление, будто вот-вот должна разорваться бомба и сейчас, когда семья Антона спустя столько лет разрешила все свои проблемы, дом словно выдохнул. Уже не хотелось спрятаться в ближайшем углу, скорее наоборот, руки чесались, открыть пыльные, длинные занавески, чтобы впустить внутрь солнце. Не сейчас, конечно. Арсений натягивает на себя одежду, с улыбкой подворачивая низ штанины лёгких хлопчатых штанов и специально оставляя длинные рукава в таком же положении, чтобы было удобно заворачивать в них руки. Антон уже лежит на кровати, когда тот возвращается, и впервые Арсений видит что-то большее в этом простом сне рядом друг с другом. Раньше это была простая, детская забава, теперь же это было чем-то более интимным. И от того, что Арсений с лёгкостью может представить себя, каждый день засыпающим в этих медвежьих объятьях, ему одновременно становится и хорошо, и плохо. Чувства — это слишком сложно.***
Во сне Антон пододвигается ближе, а его мягкие руки захватывают Арсения в подобие сладкой ловушки, крепко прижимая к себе. Арсений расслабляется, тепло парня согревает все его клеточки, кажется, что только где-то в глубине сердца остаётся прохлада. У Арсения не получается уснуть, словно ожидая чего-то другого, мозг не желает пускать целебный процесс сновидений. Не нужно было в машине спать. Сначала он даже не замечает, как это происходит, просто в один миг все меняется, и он чувствует, как тёплые губы проводят по его затылку лёгкими поцелуями. От этого действия даже намёк на сон пропадает окончательно. И он замирает, не желая спугнуть желаемые прикосновения. Тем временем губы становятся настойчивей, постепенно переходя на его уши, и Арсений чувствует внутреннюю дрожь. Юркий язык начинает вылизывать его раковину, аккуратно прикусывая мочку, и Арсений просто не может сдержать стон, вырвавшийся из глубины его горла. Его уши всегда были слишком чувствительны. — Антон? — шепчет Арсений, пытаясь понять, что именно происходит. — Да? — крепкие руки резко разворачивают его на кровати, заставляя лечь на спину. И в этот момент Арсений видит, как его друг нависает над ним, в знакомых глазах горит огонь, на губах играет усмешка. От одного этого вида член Арсения начинает заинтересованно твердеть. — Что ты делаешь? — находит в себе слова Арсений, хотя сейчас бы предпочёл совсем не говорить. — То, что ты хочешь, — улыбается Антон и тут же впивается в его шею, начиная с лёгких как крылья бабочки поцелуев и переходя на более грубые укусы-посасывания. Арсений запрокидывает голову, сжимая руками края одеяла и закусывая губу, чтобы хоть как-то контролировать стоны, которые так и хотят вырваться. Получается так себе. Он наслаждается тем, как руки Антона начинают блуждать по его телу, пробегаясь по рёбрам и играясь с сосками. Нижнее белье причиняет боль, и Арсений жаждет продолжения. Жаждет освобождения. Его мысли туманны, но все, чего он хочет, это Антон, руки Антона на его теле и губы на его губах. — Поцелуй меня — молит он, желая попробовать их на вкус и чем дольше они тянут, тем сильнее его желание разгорается в самом его существе. — Конечно, — Антон начинает приближаться, и именно в этот момент все заканчивается.***
— Арс, Арс, — Арсений ошарашенно открывает глаза, подскакивая на кровати. Он тяжело дышит, а перед глазами все ещё стоит картина из сна. Сна. Это был всего лишь сон. Арсений чувствует, что стояк за это время стал весьма настоящим, и его лицо заливает яркая краска. — Что такое? — он видит озадаченный взгляд напротив и мечтает, чтобы там был тот самый огонь. Мир слишком несправедлив. — Ты стонал во сне, я подумал, тебе приснился кошмар, — о, нет, стонал он, видимо, не только во сне, да ещё и Антона разбудил. — Да ничего, ёжик, не переживай, — Арсений подрывается с кровати, пытаясь не поворачиваться к другу лицом, его проблему слишком очевидно распознать. — Я в ванну. Он пробегает через всю квартиру, не желая случайно встретить маму или отца Антона, он больше не сможет смотреть им в глаза. Дверь громко захлопывается на замок, и Арсений прижимается к ней спиной, наконец выдыхая. Он впервые попал в такую ситуацию. Да, у него были эротические сны, сопровождаемые поллюциями, как и любого нормального парня. Но никогда это не было так реалистично. Арсений снимает с себя белье, забираясь в душ и рассуждая над тем, что делать дальше. По-хорошему, нужно было включить холодную воду, но отголоски сна словно давили на него, побуждая к дальнейшим действиям. Так что Арсений настраивает тёплую воду, согреваясь. Его возбуждение уже слегка спало, но он несколько раз проводит по всей длине члена, пока в голове вновь начинают играть моменты из его сна. Что бы было дальше? Антон, излучающий похоть, его длинные пальцы, которые могли бы спустить ниже, обхватить его член и пройтись большим пальцем по головке, растирая капельки смазки. Арсений проводит рукой по всей длине, представляя, что это делают чужие руки. Руки Антона заставляют его дрожать, давя стоны. Его губы шепчут имя Арсения и это приносит двойное удовольствие. Арсений начинает ускоряться, его гормоны шалят, а неопытность не добавляет терпеливости. Он переходит на быстрый темп и громко кончает через несколько секунд. Ноги подгибаются, и он садится на пол душевой кабины, пока вода смывает все следы его преступления.***
Мама Антона готовит блинчики. Блинчики! Это точно та же женщина, что несколько лет назад вместо того, чтобы высушить промокших под дождём подростков и дать им тёплого чая, просто отправила их обратно на улицу, так как они мешались бы её делам. Тогда им пришлось тащиться к Арсению домой под тем же дождём и делать все самим, так как родителей Арса дома не было. Не удивительно, что тогда хихикающие и брызгающиеся водой ещё не взрослые после этого заболели. И вместе отлеживались, попивая тёплый чай, чтобы не травмировать больное горло. Именно эта женщина сейчас суетилась на кухне, доставая из шкафчиков сладости и заваривая чаёк, чтобы те могли насладиться поздним завтраком в тишине и уюте. Отец Антона уже давно ушёл и, как сказал сам Антон особо здесь и не жил, он переезжал и ночевал здесь лишь до тех пор, пока в квартире не доделается ремонт. Но Арсению, честно говоря, было не до того, все его мысли заполонила одна единственная мысль: он любит Антона. Действительно любит этого мальчишку с зеленью в глазах и хмуростью на лице. Парня, что всегда был его опорой и поддержкой, человеком, что никогда не подводил и делал все как можно лучше. Какой же он идиот, если не сделал этого раньше. Но как? Ему даже в голову не могло прийти смотреть так на лучшего друга. Но не теперь. Именно в этот момент все его мысли заполнены страстными картинками и яркими фантазиями. Он чувствует, как его сердце всполошено бьется, а недостаток слюны осушает горло. Чувствует ли то же самое Антон? Его хмурый ёжик никогда не славился публичным проявлением эмоций. У него никогда не было первых влюбленностей, или же он просто не хотел о них говорить. Поэтому сейчас для Арсения загадка, является ли тепло и забота Антона чем-то большим, чем дружбой. — Антош, я хотела в среду подружек в гости позвать, поболтать, чаёк попить, — начинает мама Антона, присаживаясь рядом с ними. — Можешь погулять где-то денёк? — Арс, можно я у тебя потусуюсь, только вещи после школы из дома заберу и к тебе, что думаешь? — Да, конечно, — отвечает парень, не вслушиваясь в смысл слов. Он всегда так отвечает Антону и от осознания его накрывает ещё сильнее. Как давно он любит парня? Возможно ли, что так было всегда, а он просто не понял? А как же Семён, парень, которого он ждал все эти годы. Может ли он его отпустить? Вот так, просто. Ответ только один: может и должен.***
Среда наступает довольно быстро, и она далеко не радостная. Небо заполнено злобными, серыми тучами, которые вот-вот должны извергнуть из себя поток дождевой воды. Но, на удивление, это не может испортить Антону настроение, сегодня годовщина их с Арсом знакомства, а значит, дружбы, и он просто не может дождаться вечера, чтобы отметить праздник и подарить Арсению те самые очки, на которые он угробил достаточное количество подработок. Всё это немного отягощается тем, что он решил понемногу отпускать Арсения из своего сердца. Но сегодня же день дружбы, лучшего дня, чтобы начать, просто не будет! В школе уроки тянутся все медленней и медленней, а Арсений выглядит задумчивым, утопающий в своих мыслях так сильно, что предпочитает внимательно выслушивать очередную байку обежешника вместо того, чтобы поболтать с другом. — Ну, ничего, — думает про себя Антон, сегодня вечером он точно сможет разболтать своего приятеля. Он много размышляет над тем, что ему подарят сегодня, Арсений умел делать хорошие подарки. Парень словно чувствовал, чего людям действительно хочется, и преподносил это в красивой упаковке. Так что предугадать было практически невозможно, но поразмышлять-то никто не запрещал. Из размышлений Антон выпрыгивает на моменте, когда он дошёл до такого варианта, как шокер для собак. Антон однажды сказал, что хотел бы попробовать, какого это, когда тебя бьют током, вдруг Арсений совсем с ума сошёл и решил исполнить его хотелку. — Антон, вставай, домой пора, — тормошит Дима, в то время как Арс хихикает рядом. — Ну да, вытекла немного слюна, что такого, необязательно ржать, — пыхтит Антон, складывая вещи в рюкзак. — Ёжик, хватит фырчать, — хихикает Арсений, когда они идут домой. По дороге домой они пинают осеннюю листву, болтая о школе и толкая друг друга в разные стороны, смеясь на всю улицу. Они не обсуждали юбилей, но озорно поглядывали друг на друга, пока не дошли до развилки меж их домов. — Мне нужно забрать вещи, не теряй, — прощается Антон, убегая к себе и не замечая, что Арсений смотрит на него с непониманием на лице, словно желая окликнуть, но отвлекается, когда звонит телефон. Все мысли Антона были заняты вечером, и он чуть ли не летел, желая как можно быстрее забрать вещи и дать маме отпраздновать долгожданный развод. Мама сегодня была одета в яркое, шелковое платье, на котором красовались алые розы, пока на устах она носила самую красивую улыбку. Антон до сих пор не простил её полностью, но постепенно начал привыкать к тому, что в сердце больше не было ненависти. Они становились кем-то вроде приятелей, и это было гораздо лучше, чем все остальное раньше. Так что он был счастлив за неё в этот день и, пожелав всего наилучшего, пообещал вернуться следующим утром, ушёл. Только вот уже стоя у квартиры парня, он почувствовал, как улыбка спадает с его лица. Дверь была заперта, а на громкий писк звонка никто не отвлекался. Что случилось за этот короткий промежуток времени? Антон набирает телефонный номер, видя, как на подъездных окнах оседают первые капли дождя. Но далёкие гудки так и не приводят к ответу. Антон наблюдает за тем, как мелкие капли превращаются в мощный поток воды, через который трудно рассмотреть улицу, и ему ничего не остаётся, кроме как присесть на ступеньку около двери, положив коробку рядом с собой, ожидая. Может, Арс просто пошёл в магазин и вот-вот вернётся. Но время идёт, а парень не появляется. Антон чувствует, как вместе с грозой растёт его внутреннее разочарование. Молнии сверкают раскатами электричества, а гром яростно звенит в серых тучах, заставляя Антона сжаться, дрожа от холода и обиды. Он хочет домой, впервые в жизни хочет домой. Хочет согреться, хотя никогда раньше не мёрз. Впервые он не хочет узнавать, что же случилось, он просто хочет кричать и драться. Отстаивать себя. Впервые он чувствует, что отдал больше, чем сможет получить, и слезы начинают течь по его замерзшим щекам. Пальцы немного подрагивают, когда Антон пишет Диме, узнавая, сможет ли он побыть сегодня у него. Ответ положительный. Антон тяжело поднимается, оставляя подарок лежать около двери, чувствуя, как от усталости дрожат колени. Он размазывает слезы по лицу и поднимает взгляд, желая идти только вперед. Дверцы лифта открываются, и Антон вздрагивает, когда ловит непонимающий взгляд Арсения. — Антон, что ты тут делаешь? — парень выглядит действительно удивлённым, и это ломает сердце Антона пополам. Он просто забыл. Забыл про него. — Где ты был? — рычит Антон, желая знать ответ. — У Семёна, — и это так очевидно, что Антон только усмехается про себя, злясь все сильнее. — Антон, почему ты здесь? — Арсений явно потерян. — Да так, ждал, когда мой когда-то лучший друг придёт, и мы отпразднуем годовщину, как и собирались, — выпаливает Антон, сжимая руки в кулаки. — Что? Нет, Антон. Когда мы договорились? — Арсений хмурится и пытается подойти ближе, но тормозит, видя глаза друга. — Антон? — Пошёл ты к черту, Попов, вали обратно к своему Семену, которому на тебя плевать, — Антон проталкивается мимо застывшего на месте Арсения, заходя в лифт и нажимая нужные кнопки. Когда двери сходятся, он видит лишь боль и отчаяние в чужих глазах. Он впервые не делает ничего, чтобы это исправить.