***
Чимин провёл все дни течки в объятьях Чонгука и не пожалел об этом, так как альфа очень старался удовлетворять все его потребности. На время удавалось избавлять его от голода по плотскому наслаждению, но после приёма пищи омега снова нападал на волка, просил ласки и тепла. Не сказать, что король вообще ничего не соображал, он контролировал, чтобы Гук не повязал его узлом, иногда обнюхивал альфу, когда тот выходил в туалет по нужде, ибо чувства у омеги обострились стократно, подсознание вышло на передний план и вызывало чувство ревности, вдруг волк может быть с кем-то, кроме него. Все дела, естественно, были отложены, так как король был не в состоянии принимать у себя дипломатов, проводить собрания и разбираться с документами. Сокджин занялся организацией дальнейших дней в расписании Чимина, они вместе с Хенли просили прощения у послов, что Его величество не может их принять, переносили даты приемов. Тем не менее, всё имеет свойство заканчиваться, вот и течка у Чимина закончилась, ясность ума проявилась и теперь он был готов продолжать нести бремя правителя этой огромной страны. Пока Чимин подписывал важные приказы, распоряжения, Чонгук принимал у себя портных с готовыми нарядами, достойными супруга короля. Королевскую спальню вычистили, проветрили, заменили бельё, навели идеальный порядок. После течки Чонгук не виделся с Чимином три дня, потому что королю было некогда совершенно. Даже обедали и ужинали они в разное время, не успевая пересечься. Тем временем, весь гарем стоял на ушах. Все яро шептались, обсуждая то, что король провёл свою первую течку после свадьбы со своим супругом, а так делают немногие. Алекса дразнили, что он теперь не может похвастаться особым к нему расположением Его величества. Тот старался держать себя в руках и не идти на поводу у забияк. Однако, в сторону Юнги он стал недобро поглядывать, потому как видел, что неделю тому назад Мин заходил к Чимину в гостиную на приватный разговор. Сам Юнги вообще почти ни с кем не общался, только с Кевином, который часто бубнил о том, что без Чонгука в гареме стало хуже. Наложники строили козни и обсуждали, как однажды утопят Чона в реке. Теперь Чонгук обитал в королевском корпусе дворца, занимался своими делами, более ответственными, чем у них. Кевин очень скучал по их совместным прогулкам. Драк не было, так как Рик пристально следил за порядком, а ещё надзора добавилось со стороны Хосока, который стремился выполнять все свои обязанности с чистой совестью. Если были какие-то распри, то они обрубались на корню благодаря хранителю дворца. Но вот когда управляющий пришел в гарем и объявил, что король изволит отужинать со всеми своими фаворитами в королевской столовой, тогда начались косые взгляды со стороны тех, кто не удостоился такой чести. Алекс, Юнги и Оливер приняли ванну с душистыми травами, оделись соответствующе, надели лучшие украшения, и уже наряженные спустились на первый этаж. Оливер с гордостью трогал кулон в виде грозди винограда на своей шее, глядя на тех несчастных альф, что сидели на мягких подушках за столами и ели миндальный суп. — Вырядился-то как, смотри, не перепутай ложку с вилкой, дурачина, — фыркает кучка наложников. — Зависть плохое чувство, — вздергивает подбородок Оливер. Его чувство собственного «я» так возросло, что он буквально светился изнутри, мол, Его величество никак не может без него обойтись. Он верил в то, во что хотел верить, и пытался убедить в этом других, вот только те над ним смеялись, хоть и жутко завидовали. Один из наложников озвучил то, о чем многие думали: — Эх, как бы мне выбиться в фавориты? — со вздохом опустил он плечи. — Тоже бы сейчас сидел с королем за одним столом и ел бы печеную утку с яблоками, а не этот противный суп. — Раз такой недовольный, то иди туда, откуда тебя вытащили. Будешь снова задом крутить в борделе с протянутой рукой. — Что ты сказал?! Альфы начали галдеть, но тут Рик громко топнул ногой, и все замолкли. Алекс лишь закатил глаза и кивнул Рику, что готов идти. Остальные тоже подтянулись и молча отправились в королевский корпус. Весь путь до туда они молчали. Юнги пребывал в своих мрачных мыслях, так как думал совершенно не о том омеге, к которому сейчас направлялся. Оливер беззаботно улыбался, а Алекс ломал голову над тем, как вернуть себе внимание короля, вот только боялся наговорить лишнего, ибо злость и ревность травили ему душу, стоило только вспомнить о том, что свою течку Чимин провел не в одиночестве, как это порой бывало, а вместе с Чонгуком. Неужели у них всё серьезно? Брак ведь нужен был лишь для порядка в государстве, не более. В столовой горели свечи, а красные розы в вазах добавляли таинственности. Штат прислуги стоял ровно по стеночке, а как увидел фаворитов короля, то тут же начал приглашать их за стол. Юнги и Алекс сели на одной стороне стола с видом на незашторенное окно, за которым сиял месяц в небе, Оливер же сел с другой стороны стола. Рядом с ним место пустовало, и он догадался, что там должен сидеть ещё один альфа, который в следующую секунду вошел вальяжной походкой в сопровождении своих камергеров. — Ваше высочество, — кланяется Рик, встав перед Чонгуком, а затем указывает на стол: — Прошу, садитесь за стол. Вот ваше место. Чонгук подходит ближе и опускается на свободный стул рядом с Оливером. Сами наложники, по правилам, должны были поклониться, когда Чон только зашёл сюда, но никто этого не сделал, лишь Юнги кивнул ему. Тем не менее, Рик не успел отчитать их за это, потому как Чонгук махнул рукой, его подобные выходки никак не трогают. Лео и Венсан, которые пришли с Чоном, поклонились своему господину и отошли к противоположной стене. В воздухе ненадолго повисло молчание и весьма ощутимое напряжение. Чонгук на фоне собравшихся альф выглядел роскошно, весь его вид выделял его, говорил о его высоком положении. И пусть даже рубиновое колье на шее, шелковая рубашка и золотые браслеты на руках демонстрировали его статус, но вот взгляд чёрных глаз и аура сильного волка подчёркивали его превосходство над всеми ещё больше. — Что ты здесь вообще делаешь? — первым не выдержал Алекс, глянув Чонгуку в глаза. — Его величество изволил отужинать со своими фаворитами. — Ты прав, — улыбается Чон, не уступая в гляделках. — Я не наложник короля, однако, главный альфа в его гареме, а также законный супруг. Меня тоже пригласили на ужин. Так что придется нам весь вечер лицезреть друг друга. Давай постараемся не ссориться хотя бы сегодня. Ты ведь не хочешь огорчить повелителя? — Алекс кусает губы и тяжело выдыхает. — Вот и славно, — всё ещё тянет улыбку Чонгук. Остальные же не вступали в диалог. Юнги был погружен в свои мысли, а Оливер с нетерпением поглядывал в сторону двери, ожидая прибытия короля, так как желудок уже урчал от вида вкусной еды, расположенной на столе. Они не смеют приступать к трапезе, пока за стол не сядет хозяин вечера. Все сидели с ровными спинами и молчали, потому что говорить было не о чем, только если плеваться ядом в сторону друг друга. Хотя Оливер уже начал думать о том, что не стоит ему ругаться с супругом короля, иначе это может обернуться катастрофой. — Дорогу! Его королевское величество, Пак Чимин! Все альфы тут же поднялись со своих мест, чтобы должным образом поприветствовать короля. Они низко поклонились, сложив руки на поясе. Чимин с легкой улыбкой на лице вошел в столовую и остановился около своего стула во главе широкого стола. Омега был одет в узкие черные брюки и белую блузку с овальной брошкой на горлышке. Стоящий позади короля фрейлина Хенли кланяется и отходит вместе с другими фрейлинами к камергерам Чонгука, дабы не мешать господам ужинать. — Рад вас всех видеть сегодня. Прошу, присаживайтесь, — Чимин садится на своё место и пристальнее оглядывает всех альф. Улыбается, видя их красоту. — Мы тоже очень рады видеть вас, мой господин, — подаёт голос Оливер, выглядывая из-за Чонгука, который сидел ближе к королю. По правую же руку омеги сидел Алекс и не сводил с него взгляда. — Вы прекрасно выглядите, ваше величество. — Благодарю, — кивает Чимин. Прислуга начала суетиться, подавать первые блюда господам, наполнять их тарелки угощениями, а бокалы – вином. Чимин поднимает бокал и предлагает выпить за этот прекрасный вечер. Все поддерживают его с улыбками и делают первые глотки терпкого напитка. Пока они все едят печеную утку, украшенную лесной ягодой, Чимин интересуется, как проходит обучение у альф. — У нас всё замечательно, ваше величество, — отвечает Алекс с тенью улыбки. Его голос вполне ровный и спокойный, что удивляет Чонгука, так как буквально десять минут назад он говорил так, будто хотел ему шею свернуть. Перед королём же он изображает само очарование. — Лично я делаю успехи в верховой езде, учитель Хван меня очень хвалит. — Я рад это слышать, Алекс, — с улыбкой кивает Чимин и продолжает орудовать столовыми приборами в своей тарелке. Омега пробует кусочек мяса, прикрывает глаза от вкуса, а потом поглядывает искоса на Чонгука. Тот спокойно ест свою порцию, вот только снова слышно напряженное рычание его волка. Чимину это кажется странным, потому что остальных волков собравшихся альф он не слышит, не ощущает, лишь альфью суть, не более. Мигель так до сих пор не может дать ему ответ на вопрос, почему запах крови Чонгука избавил его тогда от мучительного приступа боли, так как его человек всё ещё не вернулся из экспедиции, которую, кстати говоря, оплачивает Чимин, ибо разгадать эту тайну он желает всем сердцем. Чонгук же настороженно поглядывал в сторону Юнги. В связи с последним серьёзным разговором с супругом, Чон боялся, что между Юнги и Чимином всё ещё что-то есть, вдруг у них есть ещё какие-то чувства друг к другу. — Чонгук, — внезапно зовёт король, не отрывая взгляда от тарелки. Все тут же напряглись, а Чон вопросительно взглянул на омегу: — Да, ваше величество? — С тобой всё хорошо? — Вполне, — растерянно отвечает альфа, не совсем понимая, к чему такие вопросы. — У тебя тут что-то, иди сюда. Король тянет к нему руку, Чон неловко поддаётся корпусом вперёд и вдруг чувствует мягкое прикосновение пальцев омеги к задней стороне его шеи. Чимин делает вид, что поправляет воротник, хотя сам лишь поглаживает кожу альфы, успокаивая его своими феромонами, без слов просит его быть спокойным. От этого прикосновения волк внутри только тявкнул как щенок, подставился под ласку и закрыл глаза. Мысли невольно возвращают супругов в то время, когда они оба упивались собственной страстью в течку. Восхитительное время горячих ласк, мокрых поцелуев и сумасшедшего жара по всему телу. Когда Чимин убирает руку, они возвращаются в первоначальное положение и продолжают трапезу под злостные взгляды Алекса и Оливера, которые стали невольными свидетелями взаимной ласки супругов. Было видно невооруженным глазом, что от притяжения этих двоих искры летят как от костра. И конечно же, не всем это нравилось. Спустя пять минут всё возвращается в относительно нормальную атмосферу. Оливер хвастается своими успехами в обучении танцам, даже просит позже посмотреть короля на его одиночное выступление. Чимин интересуется, как дела у Юнги, тот лишь учтиво кивает, что у него всё в полном порядке, учителя на него не жалуются. По правде, Чимина беспокоило состояние Юнги, так как альфа ходит хмурый после их разговора-скандала. Однако, омега надеется, что Юнги переосмыслит всё и больше никогда не посмеет заставить своего повелителя усомниться в своей верности ему. Ужин продолжался под оживлённые беседы о жизни, о дальнейших планах, ведь близится суровая зима. Наложники интересуются, кого выберет Чимин в качестве альфы, который удостоится чести согревать его холодными ночами. Ведь раньше таким занимался только Юнги, но в связи с последними событиями он мог лишиться данной привилегии, а значит, у других альф появился шанс. Оливер тут же рвётся вперёд, чтобы убедить короля в своей силе и просит омегу разрешение на обращение, дабы показать, какой у него неплохой волк. Алекс лишь закатывает глаза и успокаивает молодого сорванца, потому что сейчас не место и не время просить о подобном. — Не понимаю, к чему такие вопросы, когда всё уже решено, — как бы между делом говорит Чонгук, продолжая разделывать мясо в своей тарелке. Все подняли на него глаза, а Алекс вздёрнул подбородок: — Кем решено? Чимин тоже ожидал ответа, глядя на мужа. — Его величество буду согревать я, — спокойно отвечает Гук, пожав плечами. Казалось, его вообще не волнует то, что некоторые из присутствующих могут быть с этим не согласны. — С чего вдруг? Ты всего лишь муж короля, у которого и так двадцать альф в гареме с тремя фаворитами. — Вот именно, — повышает голос Чонгук, уже в упор смотрит на Алекса. — И весь гарем у меня в подчинении, так что прикуси язык, если не хочешь его лишиться. — То, что ты сидишь за одним столом с королём, не делает тебя равным ему. Алекс одними глазами метал молнии в сторону Чонгука, однако тот не сдавался. Они оба сейчас сгущали ауру вокруг себя, их волки рычали и уже готовы были броситься в атаку, как вдруг Чимин повысил голос, привлекая к себе внимание. — Что вы себе позволяете в моём присутствии? Немедленно прекратите этот балаган! Алекс опускает глаза в пол: — Простите, ваше величество. Чонгук же опустил глаза, но не извинился. Дух бунтарства у него в крови, его не переделать и просить прощения за то, что он не даёт своего омегу в чужие лапы, он не будет. Напряжение между Алексом и Чонгуком можно ножом резать. Фаворит до сих пор не может простить Чону то, что он отнимает у него последние крохи возможности побыть рядом с Чимином хоть ненадолго. А ещё эта течка не даёт покоя, для Алекса подобная выходка была словно пощёчина, означающая, что повелитель больше не нуждается в его обществе, так как у него есть такой замечательный супруг. Алекс же не может понять, что Чимин нашёл в Чонгуке, что в нём особенного. Почему союз на благо государства превращается в настоящий брак любящих супругов? Даже произносить вслух то, что между Чонгуком и Чимином зарождаются настоящие чувства, невыносимо, это раздражает, доводит до истерики и желания убивать. Чимин прикладывает пальцы к пухлым губам, задумчиво глядя на Чонгука и Алекса, которые продолжают борьбу за первенство. Каждый из них хочет занять место в его сердце, но дело в том, что сам Чимин ещё не знает, сможет ли он отдаться чувству любви полностью, как он сделал однажды с Юнги. Однако, если посмотреть на Алекса, то сердце не ёкает, в груди лишь тепло, а вот глядя на Чонгука, сердце стучит как на барабане и заставляет чувствовать трепет в районе солнечного сплетения. — Я не хочу, чтобы вы ругались, — после продолжительного молчания говорит Чимин. — По поводу зимнего периода я сообщу о своём решении чуть позже. Такой ответ всех альф вполне устроил, и они заметно выдохнули, сбросив с себя оковы сильного напряжения. Вскоре Чимин просит Хенли подойти ближе, у того на подносе разложены небольшие деревянные коробочки с печатью династии. Перед всеми четырьмя альфами на стол положили по одной коробочке, которую им разрешили сразу же открыть. — Это вам от меня подарок, — поясняет Чимин и улыбка трогает его губы, когда от вида содержимого Оливер удивлённо ахнул. — Благодарю, мой повелитель. Вы самый щедрый омега на этом свете! Алекс тоже улыбается и вместе с Юнги благодарит Его величество за подарки. Внутри коробочки фаворитов лежали кулоны с синим драгоценным камнем, и все альфы так и думали, что у всех одинаковые подарки, что они все равны для Чимина, однако, Алекс положил глаз в коробку Чонгука и заметил, что кулон хоть и такой же по форме и размеру, но с бордовым камнем. Фаворит рычит от досады, что снова к Чону лучшее отношение. Тем не менее, устраивать сцены сейчас не время, поэтому Алексу приходится проглотить обиду. — Благодарю вас за этот вечер, — подводит итог Чимин. Все тут же понимают, что ужин подошёл к концу и им пора возвращаться в свои комнаты. Оливер и Юнги кланяются Чимину, потом Чонгуку (порядки церемоний в присутствии короля никто не отменял) и покидают столовую. Алекс же остаётся сидеть на своём месте и просит омегу уделить ему пару минут для разговора. Чимин устало вздыхает, его этот день и так вымотал, и фаворит, похоже, хочет добить его новыми упрёками. Нет ничего хуже, чем выслушивать жалобы альфы. Чимину это совершенно не нравится, он лучше будет стремиться обуздать нрав альфы, как например, в ситуации с Чонгуком, который совершенно не хочет подчиняться. — Иди отсюда, несчастный, — усмехается Чонгук, откинувшись на спинку своего стула и сделав глоток вина. Он, по идее, тоже должен отправиться к себе в покои, однако, не стремится этого делать, оттого Алекс ещё больше злится. Что этот альфа себе позволяет? — Алекс, давай поговорим завтра, хорошо? — Чимин тянется к Алексу, чтобы пожать ему руку, но тот пользуется возможностью и целует тыльную сторону ладони омеги, желая спокойной ночи. От взгляда Чонгука данное действие, конечно же, не ускользает, но он делает вид, что его это никак не трогает. Пусть надеются, всё равно Чимин принадлежит только ему. Чонгук, по крайней мере, пытается в этом убедить самого себя. Фаворит забирает свой подарок и уходит с натянутой улыбкой, обращённой в сторону короля. Ненадолго повисает тишина, затем прислуга осторожно подходит к повелителю и спрашивает, могут ли они убирать со стола. Фрейлины готовятся сопроводить его до спальни, однако Чимин прерывает всех взмахом руки, продолжая при этом неотрывно смотреть на Чонгука. — Оставьте нас, — приказывает Чимин и тянется к своему бокалу, чтобы полностью опустошить его. Прислуга, камергеры и фрейлины в это время уходят по стеночке за двери, оставляя супругов наедине. Теперь в столовой только они вдвоём и мешок невысказанных слов. — У всех был синий камень, — говорит Чонгук негромким голосом, глядя в пустоту перед собой. Чимин усмехается, пожимая плечами: — Тебе идут рубины, а им нет. Нравится? Альфа вытаскивает кулон из шкатулки и пропускает цепочку сквозь пальцы, любуясь украшением: — Поможете надеть, ваше величество? Омега встаёт со своего места, забирает цепочку и встаёт позади Чонгука, успевшего всё снять с шеи, чтобы медленно прикоснуться холодным камнем горячей медовой кожи и застегнуть цепочку на чужой шее. Чимин опускает ладони на мускулистые плечи и постепенно ведёт ими вниз, пока на них не ложатся руки альфы. Чонгук поднимается со своего места и мигом притягивает омегу к себе, положив руки на талию. Пальцы ощущают тепло сквозь блузку, от которой хочется тотчас избавиться. Чимин неровно дышит, сложив руки на крепкой груди Чонгука. Он кусает губки и поднимает взгляд на альфу, чей аромат каждый раз вызывает желание упиваться им до беспамятства. — Я чувствую себя неловко, когда ты делаешь мне такие подарки, — снова Гук переходит на неформальное общение. Они ведь одни здесь, наедине они могут быть собой. — Правда? Разве на твоей родине омеги не балуют альф? — Балуют, но немного иным способом, — тут Чон вызывает хихиканье у омеги, когда щекочет его, намекая на конкретный способ, чтобы порадовать альфу. Когда они успокаиваются, брюнет утыкается лбом в лоб Чимина, на секунду прикрыв веки. — Знаешь, иногда я задаюсь вопросом, что я могу дать тебе взамен. И пока не могу найти ответа. Чимин задумчиво трет пальчиками складочку на блузе Чонгука, а затем поднимает взгляд на альфу: — Не предавай меня. Это всё, что мне нужно. Тут Чонгука словно по голове ударили, и ещё разок в солнечное сплетение, вызвав дрожь по всему телу. Он должен быть верен клятве, что отомстит династии Пак за своих предков, отберёт у Чимина трон, который принадлежит Чонгуку по праву рождения. И для достижения своей цели ему придётся рано или поздно предать Чимина. От этой мысли Чонгуку больно. Он ведь не знал, что тем, кому он будет мстить, окажется его омега. — Верность не купить деньгами и драгоценностями, Чимин. Омега нахмурился: — Что же тогда делать? — Будь моим омегой. Только моим. Чимин некоторое время молчит, затем его губы трогает улыбка: — У меня ещё никогда не было такого собственника. Король тянется на носочках и вовлекает альфу в сладкий поцелуй с привкусом сливового вина. Близость Чимина всегда гипнотически действует на Чонгука, он словно тает в его нежных объятьях, от медленных поглаживаний коротких пальчиков по голове. Чимин одна сплошная мягкость и сладость. Они завершают поцелуй крепкими объятьями. Чонгук обнимает омегу так крепко, до невозможности дышать, потому что отпускать и предавать своего омежку совсем не хочется. Обманывая Чимина, Гук уже чувствует себя последним подонком. Его разрывает на части от противоречивых чувств. Он не знал, что его путь к трону будет таким тяжёлым.***
Время шло своим чередом и неумолимо приближало холодную зиму, которую боялись больше, чем пожара. До злополучных дней оставалось полторы недели, все усиленно готовились к непростому периоду – мариновали мясо, капусту, убирали мешки с засушенными травами, наполняли погреб и кладовки всем необходимым, а также закупали шкуры животных, кололи кубометры дров и утепляли свои избы, дабы мороз не продувал сквозь щели. Чонгук успел передать через доверенных лиц тайное письмо, адресованное Намджуну. Он писал о том, что Чимин ещё не беременный, тем более, близятся холода, в этот период беременеть омегам Полиандрии опасно. Взамен, Гук обещал разузнать о численности войск в самом Аргосе, чтобы они были готовы к штурму и выиграли большинством. Также Чонгуку предстоит выучить все тайные и явные ходы во дворце, что очень пригодится в будущем. * В данный момент Чимин подписывает документы о ведении хозяйства во дворце, которые ему подаёт Рик. Далее подходит Хосок и тоже просит расписаться в бумагах с необходимыми распоряжениями для усиления охраны и прочих дел. Рик кланяется и выходит из кабинета короля, где проводятся заседания Совета, а Хосок остаётся, чтобы получить инструкции и просьбы Чимина, если таковые имеются. — Как у тебя дела, Хосок? — спрашивает король, не отрываясь от бумаг. — Наверное, все недовольны тем, что на такую должность назначили альфу, да? Тебя кто-нибудь обижает? Хосок прокашлялся, не в его правилах жаловаться: — Я не обращаю внимания на тех, кто судачит обо мне, ваше величество. А недовольные взгляды и разговоры за спиной я как-нибудь переживу. — Мне нравится твоя стойкость, Хосок. И правильно, не обращай на них внимания, а просто выполняй свои обязанности должным образом. — Слушаюсь, ваше величество, — альфа кланяется и забирает документы с поставленными печатями. — Будут ли ещё какие-либо распоряжения? — Всех придворных омег обеспечили альфами для зимовки? — Да, повелитель. Все альфы из числа жителей дворца и стражей клятвенно обещали не вредить омегам в обличии волка, пока будут оберегать их от холода. Во всяком случае, я всем хорошенько напомнил, какое наказание они получат, если совершат оплошность. Чимин усмехнулся: — Могу себе представить, — аура Хосока при случае может быть опасной, тяжёлой, но он отлично демонстрирует свой профессионализм и перед самим королём держит себя и своего волка ровно. Это достойное поведение. Чимин задумчиво трогает свои губы, а потом оборачивается на Хенли, что стоит позади: — Хенли, ты ещё, кажется, не нашёл себе альфу для зимовки. Позволишь Хосоку согреть тебя? Фрейлина поднимает глаза на смутившегося Хосока и нервно сглатывает. Этот альфа ему нравится, но не настолько, чтобы падать в его объятья. — Если вы сочтёте необходимым, ваше величество, — растерянно отвечает Хенли, прижав ежедневник к груди. — Сочту, — кивает Чимин. — Хосок, ты ведь не против? — Почту за честь, ваше величество, — кланяется Хосок. Да уж, такого поворота событий он никак не ожидал. Он думал, что зимой будет следить за порядком во дворце, так как любимого омеги у него ещё нет, но похоже, придётся всю ночь посвящать дрожащему от морозов омеге, аромат лаванды которого временами балует нюх Хосока. — Тогда подготовься, потренируйся в обращении вместе с наложниками, они последние дни только этим и занимаются. — Как прикажете, ваше величество. Я могу идти? — Ступай, — кивает Чимин, вернувшись к ещё одной грамоте, которую необходимо изучить. Хосок кланяется королю, потом фрейлине, задержав на нём внимательный взгляд. Этот омега с русыми волосами очень даже привлекательный, но Хосок с его военным воспитанием не умеет оказывать знаки внимания омегам, у него не было в этом опыта. Однако, он готов рискнуть и уже сейчас мчаться на волчью тренировку, какие устраивают альфам перед зимовкой. Позже в двери стучат, и в кабинет входит стражник, докладывая о том, что пришёл Чон Чонгук. Хенли тут же подрывается, мол, альфам нельзя сюда входить (Хосок был исключением, как глава безопасности). Однако Чимин просит Хенли успокоиться и разрешает стражнику впустить Чонгука. В кабинет тут же входит разгорячённый альфа с радостной улыбкой на устах. От него несёт ароматом свежести, как если бы он пришёл только из хаммама, а перед этим гулял по лесу. — Что такое, Чонгук? Удалось почувствовать снег под лапами? — улыбается в ответ Чимин, откладывая бумаги в сторону. — Ещё как! — воодушевлённо говорит Чонгук, ему столько хочется рассказать, но тут он видит рядом Хенли и заметно приходит в себя, добавляя: — … ваше величество. Эм… я вам не помешал? — Нет, мы уже закончили. Чимин захлопывает папку с документами, отдаёт её Хенли и взмахом руки просит оставить их одних. Фрейлина с опаской косится на альфу, которого в этих стенах быть не должно, ведь в этом кабинете решаются вопросы государственной важности, на стеллажах находятся важные документы, но омега делает вывод, что Чонгук не похож на того, кто будет вредить повелителю, красть ценные бумаги, поэтому он слушается своего господина и собирается уходить. Чимин вдогонку просит приказать слугам принести ему брусничный морс, спрашивает, что хочет Чонгук, тот просит стакан молока. Омега поднимается со своего места, подходит к супругу вплотную и радостно вздыхает, когда альфа обнимает его, прижимая к себе. Он не спрашивает разрешения, потому что видит, как Чимин сам этого хочет. Чимин тянется вверх, чмокает губы Чонгука, чувствуя приятный трепет в груди. — Вижу, тренировка в лесу удалась, — замечает омега, опустив ладони на мускулистые плечи. Кожа под одеждой горячая, дыхание частое. — Да, меня и всех наложников вывезли, наконец, в лес и мы здорово там побесились в обличии волков. Кевин заскулил, когда Файт случайно отдавил ему лапу. Ха-х, все смеялись, когда у Самсона не получилось обратиться с первого раза и он лишь слабо тявкнул. У меня же получилось всё идеально с первого раза, учитель меня хвалил. Теперь я чувствую бодрость и силу, словно могу гору сдвинуть с места. Кровь в жилах кипит, а дышать очень легко. — Я рад. Мой волк должен быть сильным и тёплым, когда будет меня согревать зимними ночами, — Чимин только вчера объявил всему гарему, что в качестве волка для зимовки он выбирает своего супруга, что, естественно, не понравилось наложникам, судя по их недовольным лицам. Раньше их устраивала кандидатура Юнги, к нему они как-то привыкли, да и были уверены, что тот не занимается сексом с королём, а лишь согревает ночами. Теперь Чонгук и досюда добрался. Омега задумчиво ведёт ладонями вниз, останавливаясь на груди альфы: — Я чувствую его. Твоего волка. — Он тебя тоже, — Чонгук берёт одну ладошку омеги и целует тыльную сторону, позже прижав её к своей щеке. Его волк и вправду с упоением вдыхает аромат розы своего омежки, чувствует его нежные ручки, виляет хвостом и выпрашивает лакомство. — И что же он хочет сейчас? — Тебя, — горячо выдыхает альфа и набрасывается на губы омеги. Они такие мягкие и вкусные, что оторваться от них сродни самоубийству. Чимин отвечает своему супругу со всей страстью, отдаёт ему на секунду бразды правления, отчего Чон уверенно проталкивает свой язык в его рот и подхватывает омегу под попу. Чимин взвизгивает от неожиданности, не чувствуя пола под ногами, цепляется за шею Гука, а потом не на шутку заводится, оторвавшись от чужих губ и поняв, что он сидит сейчас на столе заседаний, по которому разложена огромная карта мира. — Чонгук, только не здесь, нет, — протестует Чимин, мягко толкая альфу в плечи. Взгляд туманится от нарастающего желания. Чонгук же нависает сверху, целует в шею, горячо дышит, хватает губами чужие губы, оттягивая: — Почему же? Смотри, весь мир под тобой, — и толкает омегу в плечи, заставляя улечься на карту. Он пользуется временной заминкой Чимина и вытаскивает полы его блузки из брюк, задирая её кверху, целуя место около пупка, отчего омега издаёт стон наслаждения. Чимин выгибается дугой, он запрокидывает голову и едва успевает выхватывать глотки кислорода, пока Чонгук намеренно мнёт его член и яички сквозь ткань чёрных брюк, спускаясь пальцами к месту между ягодицами. Возбуждение вмиг распространяется по всему телу и скапливается внизу живота. Ещё никто не смел так просто заваливать Чимина на столь непредназначенные для секса поверхности. Смелость Чонгука подкупала. Сводила с ума. Вызывала желание узнать, что же будет дальше. — Чонгук, не надо… — Ты уверен? Чимин приподнимается на локтях и уже с растрёпанной челкой впивается диким взглядом в Чонгука. Он хочет. Хочет! Чимин слышит томное дыхание волка, его рычание от предвкушения. Чимина очень умиляет, что он так сильно нравится волку Чонгука. Альфа усмехается, закусывая нижнюю губу, дёргает ремнём на брюках омеги так, чтобы его раздвинутые ноги лучше облепили бёдра Чона. — Хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я буду тебя трахать. Чимин прикрывает веки от услышанного. Чёрт, это звучит очень горячо. Ещё никому Чимин не позволял с собой так разговаривать, даже Юнги не был таким развязным. А Чонгук… какого хрена он всё ещё не в темнице за свои действия? Почему Чимин позволяет ему всё это? Почему так хорошо от его действий? Кто кому подчиняется вообще? И дабы поставить альфу на место, Чимин вертит головой и сквозь протесты внутреннего омеги, отталкивает от себя мужа: — Не надо, не здесь. И не забывайся в своих высказываниях, Чонгук. — С тобой это невозможно. Я будто выпадаю из реальности на несколько минут. Чонгук сжимает кулаки, оттягивает языком щёку, но послушно отходит от омеги, дав ему возможность сесть ровно на краю стола и поправить на себе блузку. В этот момент в двери стучатся, и вскоре здесь появляется слуга в белом фартуке с подносом в руках. — Морс и молоко, ваше величество, — оповещает низкорослый бета. Он кланяется и не поднимает глаз, заметив, что супруги не в самом лучшем виде сейчас. — Поставь здесь, — отдаёт приказ Чимин, махнув рукой в сторону края стола, где нет карт. Пока Чонгук, запрокинув голову ходит вдоль кабинета, осматривая интерьер просторного помещения, отделанного под дорогое дерево, и пытаясь избавиться от стояка в штанах, Чимин отсылает слугу, сказав, что больше им ничего не нужно. Он соскакивает со стола, поправляет на нём карту, которая чудом не порвалась от их страсти, затем поправляет свои волосы и макияж. В какой-то момент омега цепляется взглядом за карту, наклоняется ближе к землям Алой Орды, которые хочет заполучить уже давно. Он задумчиво водит глазами по рекам, озерам, горам, в голове выстраивая маршрут, которым было бы выгоднее всего повести армию, но пока Полиандрия, к сожалению, не готова к войне. — Видишь эту карту? — спрашивает Чимин, не отрывая взгляда от рисунков крепостей. Чонгук, немного успокоившись, подходит ближе и опускает глаза на карту. Похожую он видел во дворце Орлеана, но вот в кабинет самого короля вхож не был. — Это мир, который создали мои предки, — поясняет Чимин, расставив руки по краю стола. — Сотни лет они воевали, проливали кровь, расширяли территории. Порой я задумываюсь, что есть мир? — Я повидал мир. Он жесток, — серьёзно отвечает Чонгук. — Готовясь к смерти, человек думает о том, а чего он достиг. Что будут говорить обо мне в будущем? Будут считать философом, воином, тираном? Или запомнят королем, возвысившим Полиандрию. Эта страна мой дом. Расскажи мне про свой дом, Чонгук. Альфа засовывает руки в карманы брюк и подходит ближе, незаметно всматриваясь в расставленных на границах Полиандрии солдат. Ему надо знать, через какие холмы будет удобнее провести армию отца. — Ну, мой дом в Архи, столице Орлеана. Там стоит усадьба среди холмов, — Чонгук мысленно возвращается туда, где он всегда чувствовал себя спокойно, и вдруг его голос дрожит. — Камни греются под солнцем, пряности одурманивают, а вечером пахнет жасмином. Цветут яблони, а земля черная как мои волосы. Это то время, когда мой папа был ещё жив. Я не помню его лица, но помню его нежные руки. А потом… отец сказал, что папы с нами больше нет. Он стал водить меня с собой на службу, начались тренировки, затем военное дело, одно сражение в Северной битве. — Знаешь, у тебя был хороший дом. — Я бы хотел, чтобы ты был в нем, — Чонгук сам удивляется своим желаниям. Чимин молчит. Он тянется рукой за стаканами, отдаёт тот, что с молоком, Чонгуку, а сам пьет морс. Чонгук улыбается, почувствовав вкус любимого напитка, подходит к Чимину ближе, дабы убрать между ними недовольство от несостоявшегося секса на столе. — Хочешь попробовать? Чимин хихикает, отталкивая стакан с молоком: — Нет, не хочу пока. — Как знаешь. Мне больше достанется. Чонгук выпивает молоко залпом, опустошая стакан. Он делает пару вздохов, глядя на Чимина, потом возвращается глазами к карте, хочет получше рассмотреть, но картинка перед глазами почему-то начинает внезапно расплываться. Он моргает несколько раз, потом хватается рукой за голову, которая вмиг стала невыносимо тяжелой, тело не слушается, пошатывает в разные стороны. Чон делает шаг в сторону, вдруг чувствует непомерную слабость и падает на пол. Стакан выпадает из его руки и разбивается о каменный пол вдребезги с громким звуком. — Чонгук!!! Чимин кричит, что есть мочи, когда подлетает к Чонгуку, опускается рядом с ним на колени. Альфа лежит на полу и пытается дышать открытым ртом, хватая воздух. Его словно душат, не дают возможности вдохнуть полной грудью, глотку словно обжигает изнутри. Зрение пропадает. — Ч… Чимин… кхм… кхм… — Чонгук, что с тобой? — Чимин хватается пальцами за его шею, приподнимает голову, с ужасом наблюдает за происходящим. — Ты слышишь меня? Подожди, я … я… Стража! Стража! На крик короля в кабинет врываются стражники и слуги. Хенли с ужасом видит, как Чонгук умирает на руках Чимина, задыхается в кашле, фрейлина тут же бежит за лекарем, приказывая слугам оказать помощь Его высочеству немедленно. Тут вскоре прибегает Хосок, приказывает усилить охрану, приготовиться защищать короля и его мужа. Чонгука поднимают на руки и стремительно уносят в лазарет к лекарям. Альфа уже без сознания и едва дышит. Чимин вырывается из рук фрейлин и бежит за теми, кто уносит Чонгука. Лекарь Мигель вместе с Хосе действуют быстро. Они укладывают Чона на койку в лазарете, снимают с него обувь, мигом осматривают его, оценивая состояние, проверяют зрачки, цвет лица. — Это яд, его отравили, — выносит вердикт Мигель, затем просит Хосе срочно найти настойку из редких трав. Он был бы плохим лекарем, если бы не готовился к таким случаям и не имел противоядия. — Что?! Какой яд?! Кто посмел?! Мигель, вы спасёте его? Спасите его! — кричит Чимин, на глазах которого уже появились слёзы. Все столпились в лазарете, Хосоку пришлось применить силу, чтобы вместе с Хенли удерживать Чимина на месте, они не дают ему рвануть к мужу, чтобы не навредить, пока ему помогут только лекари. — Точно, какой именно яд, я не могу определить, похоже, новая диковинка, но у меня есть хорошее средство, которое может помочь, однако никаких гарантий нет, — сбивчиво говорит Мигель. Он и сам весь на нервах, потому что на его веку пока никто не осмеливался травить мужа короля. Чимин, никого не стесняясь, плакал, вдруг осознав, как при одной только мысли, что Чонгук умрёт, грудную клетку сдавило колючей проволокой, протыкающей кожу до крови. Всё ведь было хорошо. И тут вдруг их идиллию, их чувственное уединение нарушают, разрубают топором. Сердце очень болит, пока Чимин выкрикивает имя Чонгука. — Спасите его, иначе я устрою массовую казнь! Присутствующие жутко перепугались за свои жизни, но понимали, как сейчас Чимин растерян, подавлен и разозлён. "Кто вообще додумался до такого?", – шептались придворные, что собрались тут. Хосок затыкает их, стражу приказывает усилить около лазарета и никого сюда не впускать. — Закрыть всех наложников в гареме и не выпускать оттуда, — шипит Хосок, слуги слушаются и бегут исполнять распоряжения. Тут в лазарет врывается Сокджин, спрашивает, что случилось, потом находит Чимина и заключает его в свои объятья, отталкивая всех. Король начинает плакать пуще прежнего на груди дяди, когда Хосе говорит, что Чонгук не дышит. Мигель открывает ему рот и капает настойкой, пытаясь вызвать у него глотательный рефлекс. На койке сейчас лежал совершенно бездыханный альфа с бледным лицом. Этот образ отпечатывается в памяти Чимина, он напуганными глазами сквозь мокрую пелену смотрит на умирающую красоту его альфы, ноги подгибаются от ужасающей картины. Сокджин с Хенли подхватывают его и говорят, что всё будет хорошо, но Чимин вертит головой в разные стороны и не верит ни единому слову. Король вырывается из чужих рук, отталкивает Хосе и садится на край кровати, берёт лицо Чонгука в свои ладони и трясёт, капая слезами на его щеки. — Чонгук, открой глаза! Мальчик мой, пожалуйста, — от таких речей все омеги приложили руку ко рту и сами начали плакать. Слишком трогательным было всё происходящее. — Я ведь омега твоего волка, помнишь? Умоляю, открой глаза! Я спасал тебя тогда не для того, чтобы ты вот так оставил меня. Никто не понимал, о чем конкретно сейчас говорил король. Это только их с Чонгуком история. Чимин берёт руку Чонгука и прикладывает к своей щеке, потираясь об нее: — Ты чувствуешь меня? Прошу, очнись! — Ваше величество, отойдите, пожалуйста… Но Чимин ничего не слышит вокруг, он концентрируется лишь на тускнеющем запахе своего альфы. Омега не слышит волка Чонгука, совсем нет его ауры и голоса, значит, тот либо впадает в спячку, либо умирает. — Мой маленький, Гуки, пожалуйста, открой глаза, — скулит Чимин раненным зверем, он хочет слышать своего волчонка. — Если ты выживешь, я станцую для тебя, только очнись, прошу. Все присутствующие удивленно охнули, переглянувшись между собой, потому что видеть танец самого короля Пак Чимина сродни дару небес. Видно, Чон Чонгук очень много значит для повелителя Полиандрии. С другой стороны койки Мигель прикладывает к носу Гука смоченную в зелёной жидкости палочку. Едва уловимый вдох, и Чонгук дышит всё чаще, потом с закрытыми глазами поворачивается в сторону подоспевшего Хосе, и альфу тошнит прямо в подставленное ведро. Его рвёт всем, что он съел до этого, в особенности белой субстанцией молока, затем сгустки крови орошают его губы. Яд постепенно выходит из его организма, и когда Чонгуку становится заметно легче, Хосе помогает ему прополоскать рот чистой водой, вытирает ему губы, и Гук возвращается в лежачее положение с закрытыми глазами. — Хорошо, яд не успел проникнуть глубоко, поэтому организм вывел его естественным путём, — с тяжелым вздохом поясняет Мигель, вытирая платком пот со своего лба. Он и сам безумно перенервничал. — Волк Его высочества весьма сильный. Неожиданно. — Он будет жить? — спрашивает Сокджин, вытерев щёки ладонями. Он тоже не на шутку испугался. Он ещё никогда не видел Чимина таким слабым и беспомощным. Лекарь кивает, пока Хосе уносит ведро на улицу: — Да, всё обошлось. Теперь Его высочеству необходим покой. Пусть поспит, полежит пару дней под моим наблюдением. Мне нужно убедиться, что его организм не сильно пострадал. — Хорошо, — кивает Сокджин, а потом обращается к Чимину: — Что у вас случилось? Чимин всё ещё отходит от шока, продолжая гладить заснувшего Чонгука по взмокшим волосам. Омега целует его в лоб, всхлипывая от радости, что его губы чувствуют горячую кожу. Значит, всё хорошо, и его альфа будет жить. — Нам принесли напитки, — сбивчивым голосом отвечает Чимин, вздрагивая от всхлипов. — Чонгук выпил молоко, а потом упал на пол, начал задыхаться. — Его отравили, — замечает придворный омега из толпы. Чимин сжимает челюсти до скрипа, затем обращается к суетящемуся с лекарствами Мигелю: — С ним точно всё будет в порядке? — Да, ваше величество. Ему надо поспать, чтобы организм отошёл от шока и нагрузки. Жар будет ещё пару дней. Это хороший знак, организм борется с заразой. Чимин целует Чонгука в щёку, гладит его по груди, а потом встаёт в полный рост, сжимает кулаки и выпрямляет спину: — Головой за него отвечаешь, — строго цедит в сторону лекаря, а затем обращается к Хосоку: — Усилить охрану вокруг лазарета, даже мышь не должна проскочить сюда. И проверять всю еду и напитки, которые сюда будут приносить. — Да, ваше величество. — Ты обязан найти мне того, кто это сделал. Кто посмел лишить меня моего волка?! Я казню всех, кто к этому причастен! Найдите того слугу, что принес нам напитки. Все тут же начали разбредаться, дабы исполнять поручения короля. — Дядя, останься с ним, я больше никому не могу доверять. Сокджин часто кивает, обнимает племянника и обещает, что не отойдёт от Чонгука ни на минуту, если Чимин так сильно волнуется за его безопасность. Сам Чимин выходит из лазарета, удостоверившись, что Чонгука охраняют должным образом порядка двадцати стражников по периметру, а затем направляется в сторону гарема. Вместе со стражей король идёт по коридорам, затем в корпусе гарема перед ним открывают огромные двери в главную гостиную, и он бурей врывается туда, напугав всех присутствующих своим внезапным появлением. Тут же Рик подбегает к нему, чтобы рассказать, что узнал, Чимин грубо отталкивает его, видит всех своих наложников на первом этаже, выстроенных в две шеренги. — На колени! Все на колени! — громко рявкнул Чимин. Никто доселе не знал, что нежный голос этого омеги способен издавать дикое рычание. Наложники испуганно опускаются на колени, склоняют головы в знак подчинения. Чимин же подходит к одному из стражников, выхватывает у него из-за пояса длинный кожаный хлыст для лошадей, который тот всегда носит с собой, омега замахивается и бьёт им по полу, отчего все подпрыгнули. — Кто это сделал?! — орёт на всех король. Все молчат. И следующий удар наносится прямо по наложникам, рассекая их рубашки, оставляя на коже краснеющие полосы. Снова замах, от которого все подскакивают, и с другой стороны четверо наложников тоже вскрикивают от боли хлыста. Гостиная постепенно заполняется криками, шипением и мольбами прекратить массовую порку, но Чимин и не думает останавливаться. — Кто посмел отравить моего мужа?! Какая тварь возомнила себя богом?! — орал король, замахиваясь для нового удара и полосуя кожу на этот раз у Кевина и Юнги. Он не щадил никого. Сам Чимин от собственных криков и кипящей ярости задыхался, но не останавливался и снова бил хлыстом теперь уже Алекса. — Как вы смеете посягать на жизнь моего мужа?! Рука, поднятая на Чонгука, поднята и на меня! — король задыхался от собственных чувств. — Я буду избивать вас до тех пор, пока тот, кто это сделал, не признается в содеянном! Наложники пугливо переглянулись между собой, все были в шоке от услышанного. Кто смог пойти против самого повелителя и сотворить такое? Все смотрели друг на друга, кто-то орал, чтобы уже признался тот, кто это сделал. Однако, ещё никто не поднял руку, чтобы признаться. Все тряслись от страха, не знали, чего ожидать, каждый боялся, что, похоже, это последний день, который он видит сегодня. И снова пошли выкрики от боли, потому что Чимин продолжал безжалостно лупить их всех хлыстом. Ещё никогда он не был настолько зол. — Ваше величество… может, это не наложник сделал, — сбивчиво говорит Файт с разбитой губой. — Не наложник? — переспрашивает Чимин и трет свободной рукой свою мокрую чёлку. — Вы только спите и видите, как бы поубивать друг друга, чтобы иметь возможность обладать мной. Но запомните, только я могу давать и отбирать жизнь в этом государстве. Это решать только мне! Чимин замахивается для нового удара, но тут его останавливает влетевший Хосок и просит не торопиться с ударами. Вид напуганных и истерзанных альф до жути напугал его, но он вернул всё внимание королю и поклонился ему, после прошептав на ухо: — Нашли бету, который принёс вам напитки. Тот слуга уже ожидает вас в гостевом кабинете. Лучше провести личный допрос по отдельности каждого из наложников, это будет эффективнее. Чимин сбивчиво дышит, опускает руку с хлыстом и отдаёт его стражнику. Он оглядывает всех наложников, которые так и сидели с опущенными головами и вздрагивали от боли на коже. Чимин не знал, что способен сотворить такое со своим гаремом, но его уже порядком достали эти войны между альфами за право быть с ним. Король не потерпит убийств в стенах своего дворца. Он выходит из гостиной и отправляется в названный кабинет, где проводят встречи министры с послами. Сейчас эта комната пустовала. Чимин садится в кресло по центру, отказывается от воды, потому что опасается что и та может быть отравлена, и принимается наблюдать за тем, как стража выворачивает руки несчастному бете, который принёс то злополучное молоко Чонгуку. — Говори, — строго произносит Хосок, действуя угрожающе. — Я ничего не знаю, ваше величество, — вскрикивает слуга, корчась от боли в суставах. Потом его руки отпускают, но хватают за волосы сзади. — Говори. — Я не знаю, — противится бета. Тут стражник вытаскивает меч и грозится отрезать ему руку, если тот не скажет правду. — Клянусь, я ничего не знаю! Богом молю, отпустите меня! Я лишь слуга. Я забрал поднос с напитками из кухни с раздаточного стола. Мне сказали отнести их в ваш кабинет и всё. — Кто сказал? — Господин Рик. Тут Хосок выходит за двери, хватает за предплечье названного омегу и вталкивает в кабинет. Рик шипит, а узнав, что он под подозрением, падает в ноги и умоляет разобраться во всем. — Его сиятельство Хенли передал мне, что вы просили принести морс и молоко в кабинет, — поясняет Рик дрожащим голосом. — Я отдал распоряжение на кухню, при мне налили молоко и морс, я отвлёкся на секунду, переговорив с шеф-поваром, а потом пришел Дилан, — указывает он на заплаканного бету, — и я сказал ему отнести напитки к вам. Видать, когда я отвлёкся, кто-то незаметно добавил яд в молоко, зная, что только ваш супруг любит его пить. Простите мне мою оплошность, ваше величество! — Рик несколько раз падает корпусом вниз, в ноги короля. — Я готов понести любое наказание за свою халатность. Сделаю всё возможное, чтобы больше подобного не произошло. Простите меня, ваше величество! Чимин всё это время молчит. Глядя на присутствующих, он верит в искренность их слов. Похоже, и вправду кто-то на кухне незаметно добавил яд в стакан. Но кто? Хосок говорит, что успел опросить всех на кухне, и никто ничего не видел, так как каждый был занят своим делом, забот сейчас много, ведь близится зима. В конечном счёте, Чимин приказывает отправить бету на самую грязную и тяжелую работу во дворце, отчего тот кланяется и благодарит за то, что ему сохранили жизнь. Рик клянется в своей верности династии и обещает вместе с Хосоком разобраться в произошедшем. После этого, очередь доходит до наложников. И первым Чимин приказывает привести Алекса. Русоволосый альфа заходит в сопровождении охраны, его ставят на колени перед королём, давят на плечи и заставляют склонить голову. Чимин смотрит на него как хищник, наклоняет голову в бок, выискивает хотя бы намёк на признание, признак раскаяния, но ничего пока не находит. Алекс, имея красные полосы на коже плеча, поднимает глаза на омегу и ровным голосом отвечает на вопросы Хосока. — Я ничего не знаю. — И про свадебный костюм Чонгука ничего не знаешь? — задаёт вопрос Чимин. Он не верит ни единому его слову. А когда-то он всецело доверял ему и хотел, чтобы Алекс стал его мужем, да только Чимин не знал, какую змею на шее пригрел. — Знаешь, тот слуга сказал, что это ты велел отравить Чонгука. Да, Чимин решил смухлевать и вывести Алекса на чистую воду обманом, вот только альфа не поддаётся на провокации. — Не понимаю, зачем он клевещет на меня, — пожимает фаворит плечами. Король впивается в него глазами, изучает, потом в кабинет входит один из помощников Хосока и что-то говорит ему на ухо. Хосок тут же подходит к королю и сообщает: — Только что нашли омегу, который работал на кухне. Он перерезал сам себе горло. Свидетелей пока не обнаружено. Алекс только на секунду повернулся в сторону Хосока, а потом выпрямился с невозмутимым выражением лица. Только Чимин заметил тень улыбки на губах наложника. Чимин вздыхает, затем поднимается с кресла, подходит к Алексу и садится на корточки, чтобы видеть его глаза на одном уровне. Омега вытаскивает кинжал из-под своего пояса и приставляет острие к горлу. Все замерли, ожидая кровавую расправу. Алекс заметно занервничал, когда почувствовал холод металла под подбородком. — Я почему-то уверен, что это твоих рук дело, — хриплым голосом говорит Чимин, постепенно надавливая кинжалом на кожу альфы. Тот не смел шелохнуться, ведь тогда его ждет смерть. — Скажи правду и я пощажу тебя, лишь отправлю на десятилетнюю каторгу с возможностью вернуться. Алекс поднимает глаза на Чимина и молчит. Тишина давит на виски, напряжение витает в воздухе, а во рту привкус крови. Омерзительно. — Я ничего не знаю, — твердит своё альфа. Он храбро выдерживает тяжелый взгляд короля. Чимин убирает кинжал обратно в ножны, поворачивается ко всем спиной и отходит подальше. — Уберите его с глаз моих, — кидает он через плечо. Алекса поднимают за плечи и уводят обратно в гарем. Хосок отдаёт страже распоряжение позвать следующего фаворита. Чимин же ходит из угла в угол. Он уверен, что это был Алекс. Он видел ярость в его глазах. Он ревнует Чимина и пойдёт на всё ради того, чтобы быть с ним рядом. Но Чимина безумно злит бессилие, что у него нет доказательств, он не может наказать Алекса, не имея против него, по сути, ничего, ибо он король, топящий за справедливость. Что тогда о нем скажет народ, если он будет идти против собственных правил? Разве после такого его слово будет иметь вес? Но рано или поздно Чимин докопается до правды, он уверен. Следующим в кабинет входит Юнги. На нем была разорвана белая рубаха. Вдоль его руки теперь красовалась большая красная полоска от хлыста. На секунду сердце Чимина сжалось, стоит только вспомнить, что Юнги уже испытывал подобные истязания. Когда-то Чимин спасал Юнги, а теперь сам причиняет ему боль. Тем не менее, альфа с нечитаемым выражением лица опускается на колени и ждёт дальнейших указаний. — Это вы приказали отравить Его высочество Чон Чонгука? — спрашивает Хосок, на что Юнги ровно отвечает: — Нет. Чимин смотрит прямо в глаза альфе и не видит фальши в его словах. — Скажи правду, — хочет убедиться Чимин. — То, что я сегодня сделал с тобой, могу сделать и с Тэхёном. Говори! Юнги вскидывает голову. Чимин давит на больное. Сыпет соль на кое-как затягивающуюся рану. — Не сможешь, — смело отвечает Юнги, собрав всю волю в кулак. — Потому что он нужен тебе. Юнги только после понимает, что позволил себе в присутствии других людей разговаривать с королём неформально. — А может, тебе тоже всё ещё нужен, м? — злится Чимин, подходя ближе к альфе. — Я могу уничтожить его и тебя, поверь, у меня хватит на это сил и влияния. — Давай! Вперёд, ну же! — не выдерживает Юнги и повышает голос. Когда дело касается Тэхёна, он уже не может сохранять маску невозмутимости. — Мало тебе меня истязать, так теперь ты готов вредить невинным людям?! Не становись тираном, Чимин. Твой папа не хотел бы этого. — Не смей говорить о моём папе, — рявкает Чимин. Потом зажмуривается, чтобы не заплакать. У него и так нервы не к чёрту из-за срыва, а тут ещё воспоминания о родителях слишком болезненные. — Да ты посмотри, что ты вообще творишь, чёрт возьми! — рычит альфа на коленях. Чимин поднимает голову к потолку, пытаясь сдержать нарастающую истерику. Ему и жаль, что он так избил своих наложников, и одновременно нет, потому что им это будет хорошим уроком, потому что тянуть свои руки к его альфе не смеет никто. — Знаю, что это не ты, но я так хочу найти хоть какую-то зацепку. Омега ходит из угла в угол ещё минуту, затем тяжело вздыхает и просит сопроводить Юнги в его комнату и позвать ему лекаря, чтобы перевязать раны. Допрос остальных наложников и тех, кто нашёл того слугу с перерезанным горлом, Чимин поручает Хосоку. Сам же омега выходит за дверь и под уговоры Хенли уходит к себе в покои, чтобы поспать немного, ибо голова ужасно болела, а тело чувствовало слабость. Сокджину ближе к вечеру передали, что он тоже может идти отдохнуть и не сидеть около койки Чонгука, а с лазаретом и так было полно охраны. Да и после такого шума вряд ли кто-то вознамерится пойти добить спящего альфу.***
Утром следующего дня Чимин чувствует себя получше, хоть и спал он неспокойно. С трудом королю удалось запихнуть в себя немного завтрака, он умылся, переоделся и пошёл решать вопросы с произошедшем вчера. Наложников так и не выпускали из гарема до особого распоряжения повелителя. Хосок пришел с докладом, он опросил всех свидетелей, которые нашли того омегу-самоубийцу, они клянутся, что не видели кого-то подозрительного рядом. Чимин отчитал Хосока, что это его вина, так как его обязанность заключается, прежде всего, в обеспечении безопасности во дворце. Позже Чимин пошёл в лазарет. Там тихо суетились Хосе и Мигель, они сказали, что Чонгуку становится лучше, но тот пока не просыпался. Чимин медленно подходит к кровати, на которой спит его муж. Омега замечает румянец на щеках альфы, как его грудь вздымается, руки сложены на животе поверх одеяла. С признаками жизни Чонгук прекрасен. Взмахом руки Чимин отсылает всех вон из комнаты, а сам садится в кресло недалеко от кровати. Хенли порывается побыть рядом с королём, чтобы тому от разговоров стало морально легче, но Чимин и его отсылает, он хочет побыть наедине со своими мыслями. Он просит принести вино, и когда слуга наливает ему напиток в бокал, Омега приказывает сначала ему отведать из его кубка. Слуга теряется, но послушно делает пару глотков, потом кивает, мол, всё в порядке, и уходит. Чимин опасается, неужели, ему теперь придется быть ещё более осторожным и бояться за свою жизнь, просто употребляя пищу. Мысли об избиении гарема, о самоубийстве омеги, жизнь которого дороже, чем жизнь альфы, мысли о том, что Чонгук чуть не умер на руках Пака, одолевают Чимина, вызывают тяжесть в голове и теле. Он размеренно пьёт вино из бокала, с серьезным лицом наблюдая за спящим мужем. Чимин предполагал, что быть королем тяжкое бремя, весьма ответственное и опасное, но все волнения почему-то начались после того, как Чонгук появился в его жизни. Чонгук просыпается спустя час, когда он разлепляет глаза, жмурится от солнца, бьющего сквозь щели зашторенных окон, а потом видит солнечные лучи, падающие на стройную фигуру омеги. Чимин сидит в кресле с опущенной головой, поставив локти на колени, зажав пальцами бокал с вином. Аура от омеги шла как от тяжелой глыбы льда. Альфа сглатывает и приподнимается на локтях. — Чимин, — тихо зовет он мужа, прочищая саднящее горло. Король медленно поднимает голову, встречается с ним глазами и молчит. Это молчание настораживает Чонгука. Что произошло, пока он был без сознания? Чимин выпрямляется, откидывается на спинку кресла и с нечитаемым выражением лица допивает содержимое бокала до дна. Ставит бокал на поднос на столике рядом и складывает руки в замок, упершись локтями в колени. — Что произошло? — снова пытается Гук начать разговор. — Тебя отравили, — наконец, слышен хриплый голос омеги. Альфа часто моргает, пытаясь избавиться от остатков сна. Потом садится на кровати, хмурясь от большой слабости в теле. Чон вспоминает, как он выпил молоко, упал на пол, а потом всё смутно. Чимин кричал что-то, его руки на шее и темнота. — Я избил наложников, — признается Чимин, глядя прямо на Чонгука. Брюнет сглотнул: — В каком смысле? Как это избил? — Вот так, — пожимает тот плечами, словно они разговаривают о погоде. — Чонгук, я никогда не проявлял такую жестокость к своим наложникам. Один из слуг-омег покончил с собой, потому что он, предположительно, подлил тебе яд в стакан. Слишком дорого мне обходится возможность быть рядом с тобой. Чонгук заметно занервничал, его возмущал тот факт, что при нынешнем положении дел Чимин ещё и предъявляет ему претензии, хотя Гук тут пострадавшая сторона. — И что? Ты нашёл того, кто это сделал? — Пока нет. — Неудивительно, — усмехается Чон, задрав голову к потолку. — Он уже все следы замёл. И ты сам знаешь, о ком я говорю. Чимин на это молчит. Он знает. Понимает. Чонгук внезапно начинает кашлять от сухости в горле, омега реагирует моментально, он подходит к столику, наливает из графина воды в стакан и подаёт Гуку. Альфа делает жадные глотки, после чего ему становится гораздо легче дышать. Чимин забирает стакан обратно, отставляет его подальше и садится уже на край кровати. Чонгук пару секунд смотрит на тёмные круги под глазами супруга и осторожно протягивает к нему руку, чтобы кончиками пальцев коснуться светлой чёлки. — Сильно испугался? Чимин нервно вдыхает и выдыхает, опустив глаза вниз. — На одну секунду почувствовал, что потерял тебя навсегда. Никому не пожелаю такое испытать, — и одинокая слеза катится вниз по красивому лицу омеги. Чимин касается щеки Чонгука, нежно гладит, затем поднимается пальцами к тёмным волосам. — Мне стало больно от мысли, что я больше никогда не смогу к тебе прикоснуться, ощутить тепло твоего тела, услышать твой голос. Я так испугался! — король зажмурился, его лицо скривилось от плача. На это Чонгук берет ладошку Чимина и принимается её целовать: — Мой омежка, ты спас меня. Думаешь, от меня можно так просто избавиться? — альфа тянет его на себя и целует в губы, положив руку на затылок. — Не вини себя ни в чём. — Не могу, — шепчет и плачет король, вертя головой в разные стороны. — Я не знал, что у меня такие сильные чувства к тебе, что я способен собственноручно убивать. Мне страшно. — Котёнок. Чонгук обнял Чимина и дал ему возможность выплакаться в своё плечо. Он гладил его по спине на протяжении долгого времени, до тех пор, пока омега не успокоился. — Ты надел мой браслет, — Гук замечает аксессуар из шерсти на запястье Чимина. Он касается пальцами руки омеги и улыбается. — Мой омежка. — Не спрашивай, почему я это сделал. Я и сам не знаю. Чимин хотел ощущать волка Чонгука, иметь на себе его запах. Порой Чимина пугали такие мысли, он непозволительно много думает о Чонгуке. «Он всего лишь альфа», — твердят все вокруг. «Он мой альфа», — мысленно отвечает Чимин. Позже в лазарет пришел слуга и оповестил, что Его высочеству необходимо покушать нежирный бульон, который поможет его организму восстановиться. Чимин вытирает лицо ладонями, разрешает принести еду, но перед этим приказывает слугам проверить её, попробовав из тарелок при нём же. Со временем Чонгуку стало гораздо лучше, снадобья Мигеля творили чудеса. Один раз Чону позволили обратиться в волка прямо в лазарете, чтобы с помощью регенерации восстановить здоровый баланс в организме альфы. А после Чон отлежался пару дней уже в своей спальне, где гораздо более удобная постель на широкой кровати, на которой успел поспать сам Чимин, сдавшись под уговорами альфы. Они просто спали в обнимку, иногда целовались в губы, но дальше поцелуев дело не заходило. Чимин пока не хотел. У него в голове были лишь переживания о важных делах, которые требовали его внимания. Хосок тщательно расследовал дело с отравлением супруга короля, даже напал на след одного торговца, который незаконно делает редкие яды, перевернул всю его лавку и тот признался, кому продал яд, вызывающий симптомы, что были у Чонгука. Однако покупатель успел сбежать из страны, уплыв на корабле через море в сторону земель Алой Орды. Хосок выделил десяток людей для того, чтобы разыскать его, однако пока вестей не было. А потом наступило то время, которого боялись все омеги и ждали альфы, чтобы окутать прекрасных созданий своим теплом, ощутить то, насколько они в них нуждались. Зима вступила в свои законные права.