***
Беременность для омеги Полиандрии – большое испытание. От каждодневной тошноты до внезапных приступов плача. Чимин бегал в уборную чаще, чем хотел. Его тошнило всем, что он ел до этого. Ненадолго его отпускало, тогда омега лежал в кровати, засыпал на час, а потом снова организм освобождался от токсинов. Однажды Чимин принимал послов в тронном зале, и тошнота снова подкатила к его горлу. Он зажал рот рукой и выбежал из зала в сопровождении фрейлин и слуг. Король ещё не объявил всему свету о своей беременности, потому что для начала нужно было дождаться, когда организм окрепнет и лекари смогут сказать, хорошо ли проходит его беременность. Однажды на очередном приеме у Тео ранним утром Чимин лежал в своей постели, а омега-лекарь чуть надавливал на его живот, пока вводил указательный палец в попу, чтобы проверить состояние беременности. — Так, чувствую, матка в порядке, — медленно и немного тихо говорит Тео, стараясь не выдать своего возбуждения. Не каждый день удается быть так глубоко в Чимине, который прекрасен даже без румянца на щеках, как сейчас. Его бледная кожа говорила лекарю о многом. Чимин часто дышит, придерживая край своей блузки одной рукой, и настороженно смотрит на свои раздвинутые ноги. Сюда никого не впускают, пока Тео не закончит осмотр. Они только вдвоем в комнате. Чонгук терпеливо ждет за дверью, ибо Чимин и его выгнал из спальни. — Как часто тошнит, ваше величество? — задает вопросы омега, продолжая массажировать пальцем внутри короля. — Три раза в сутки стабильно, — устало отвечает Чимин, его клонит в сон, кажется, он ещё не достаточно поспал. Тео наблюдает за состоянием омеги, спускает руку с живота на член и яички, немного массируя: — Яички не болят? — Нет. — Хорошо. Грудь сильно чувствительная? — для верности тянется к плотным соскам и поочередно надавливает. — Ах тсс… — Чимин зажмуривается. — Соски болят, даже когда соприкасаются с кожей. Ещё живот тянет, голова болит, и иногда я теряю пространственные ориентиры. Тео кивает, ещё раз проезжается подушечкой пальца по горячим стеночкам и вынимает его, после вытирая руки о влажное полотенце. — Судя по вашему состоянию здоровья, по всем симптомам, у вас, ваше величество, будет альфочка. — Что? — высокий голос раздается по комнате. Чимин приподнимается на локтях. — Это точно? Господи! В моем роду очень редко рождаются альфы. Я так не планировал. — Никто не планирует, ваше величество. Альфу очень сложно выносить. Ваш организм недостаточно крепкий, если ребенок будет с сильным волчьим геном, то он будет быстро развиваться и требовать от вашего организма очень много. Уже на ранних сроках ваш организм истощается. Если так дальше пойдет, ваше сердце может отказать ещё до родов. Тео опустил глаза на свои руки и всё же сказал, что должен был, как лекарь: — Пока есть возможность, подумайте о том, чтобы прервать беременность. У вас ещё могут быть дети, вам будет легче выносить омегу. Чимин в шоке уставился в одну точку перед собой. Он натянул одеяло на себя, чтобы скрыть наготу ниже пояса, и попросил Тео оставить его одного. Омега поднялся с насиженного места, собрал свой саквояж с лекарскими снадобьями, две баночки которых оставил на столике вместе с рецептом, и поклонившись, вышел из комнаты. В спальню словно буря влетел взволнованный Чонгук, причитающий о том, что этот лекарь-омега на него как-то странно посмотрел, прежде чем уйти. Альфа сел на кровать и протянул руку к Чимину, чтобы погладить его по волосам. Он поправил одеяло по бокам, осторожно коснулся коротких пальчиков, сжимающих покрывало. — Любимый, всё хорошо? Что он сказал? Чонгука трясло от ожидания и этого гнетущего молчания. Он приблизился к лицу омеги, чтобы заглянуть в его влажные глазки. — Лекарь сказал, что по симптомам у нас будет альфа. Мой организм слишком слабый для вынашивания альфы. Чон нахмурился, переваривая полученную информацию. Он не ожидал, что будут такие сложности в казалось бы обычной беременности. — Он предлагает прервать беременность уже сейчас. — Что? Но… — голос Чонгука дрогнул. Он отодвинулся, зарылся пальцами в волосы и дал себе пару минут на обдумывания. Он слышал ещё от Тома с постоялого двора, что полиандрийские омеги не любят рожать альф, ведь попробуй сам выносить волка. Но Чону нужен этот ребенок, тем более, альфа, так как он будет служить мощным рычагом во время восстания, он покажет, что Чонгук и его сын законные наследники трона волков. В то же время, для Чонгука этот ребенок счастье и благодать, а не оружие в сражении. Он хочет детей от Чимина, потому что безумно любит его, хочет, чтобы Чимин остался с ним рядом после его предательства, но Чонгук понимает, что это невозможно. Столько противоречий не дают ему покоя уже долгое время. Чон потер устало глаза и повернулся к Чимину: — Что ты решил? Король только ведет плечами, уставившись в одну точку перед собой. — У меня нет наследника-омеги, чтобы передать трон, если я вдруг умру при родах. Но судьба уже дарила мне ребенка и я его не сберег. Как думаешь, что она сделает со мной, если я и этого малыша потеряю? Чонгук прилег рядом с мужем, положил широкую ладонь на его живот и поцеловал в щеку. — Я очень хочу этого ребенка, но жить без тебя мы с ним точно не сможем. Как ты себе это представляешь? Я люблю тебя и не хочу рисковать твоей жизнью. — Все как-то рожают, и я рожу. Кажется, Чимин принял окончательное решение. И Чонгуку ничего не остается, кроме как смириться. Он обнимает омегу, прижимая крепче, и шепчет слова любви на ушко. — Я буду рядом с тобой, обещаю. Мы справимся, мы будем вместе день и ночь, чтобы моей волчьей энергии хватало на поддержание сил в твоем теле. Будем соблюдать все рекомендации лекарей и ждать появления нашего волчонка. Чимин расплакался и потянул ручки для объятий. Альфа ещё долго успокаивал своего омежку, поглаживая по спине, плечам и плоскому животику, где уже зарождалась жизнь. Они решили пройти это испытание вместе, бороться до конца, чтобы родить желанного ребенка. Этой ночью Чонгук спал в покоях короля. Он целовал его в лобик, когда тот мирно посапывал у него на плече, сжавшись в теплый комочек под одеялом. Чонгук понял, что юность кончилась и теперь от него требуется немало сил и ответственности как от альфы, который отныне в ответе за своих волчат. Он следил за температурой в спальне, чтобы камин горел, не переставая, так как боялся, что его омежка замерзнет. Когда Чонгук рядом с Чимином, обнимает его и целует, омегу даже не тошнит от токсикоза. Удивительные свойства запечатления начали давать свои плоды.***
Официальное объявление о беременности короля и скором появлении на свет наследника династии в Полиандрии обычно отмечают с большим размахом. В тронном зале собираются гости, высокопоставленные чины, министры и представители высших сословий. По правилам, они все встают полукругом, где по центру зала на небольшом возвышении стоит Чимин, наряженный в белый брючный костюм с такой же белой длинной юбкой со шлейфом, привязанной к поясу. На юбке вышиты молитвенные заговоры на благоприятную беременность и здоровое потомство. Рядом с омегой стоит священник и читает молитвы во имя Весты - богини семьи и домашнего очага, пока все остальные хором повторяют отдельные реплики. Данный обряд проводится уже не одно поколение в Полиандрии, в других странах такое почти не проводят, но здесь люди чтят традиции своих предков. Чонгук стоял возле трона на пьедестале, чуть выше уровня Чимина, который стоял в центре зала. Все наложники недовольно фыркали, сложив руки на груди, потому что обряд наглядно показывал, что Чонгук как альфа стоит высоко, он сумел оплодотворить омегу, и не просто омегу, а повелителя континентов. Чон лишь изредка поглядывал на наложников, его больше волновало кресло, в которое, он уверен, однажды сядет, но пока наблюдает за церемонией, где его любимый по наставлению священника кладет ладонь на свой плоский живот поверх одежды и повторяет молитву. — Да будет дитя благословенно, — продолжает громко вещать священник. Чимин берет большой стакан с коровьем молоком из рук слуги, который успел проверить его на безвредность, и выпивает его залпом под громкое ликованье гостей. Так плод внутри насыщается молоком, каким корова кормит своих телят, так и омега будет кормить своего ребенка. Чимин облизывает свои губы и улыбается всем, когда обряд объявляют завершенным. — Славься, король Пак Чимин! Славься, король Пак Чимин! Славься, король Пак Чимин! По сигналу радостного Сокджина Чонгук подходит к краю ступенек, протягивает руку подошедшему Чимину и помогает ему подняться к трону. Они встают нога в ногу, смотрят на гостей, и Чонгук целует тыльную сторону ладони омеги под визжащие возгласы омег, которым нравится, как Чонгук внимателен к Чимину. — Я люблю тебя, — тихо шепчет Чонгук. Он бы хотел поцеловать его в губы прямо сейчас, да только правила поведения никто не отменял, никто не должен сомневаться в том, что Чимин главнее Чонгука. — И я тебя, — также тихо отвечает Чимин со счастливой улыбкой на устах.***
Время шло своим чередом. Чимин старался не засиживаться допоздна с государственными делами, благо, у него были верные министры, которые не нагружали его работой, сами отдавали необходимые распоряжения, лишь информировали обо всем в письменной форме. Хенли не отходил от Чимина ни на шаг, дабы всегда быть рядом, вдруг королю снова станет плохо и он внезапно упадет, не успев позвать на помощь. Слуги тоже суетились, постоянно готовили питательные блюда для беременного омеги, чтобы плод получал все необходимые витамины. Весна почти заканчивалась, лето приближалось и уже намекало на скорые плоды природы, а пока Чимин довольствовался прошлогодним урожаем. Он кушал много фруктов, в частности, яблоки, бананы, виноград. Он очень просил ананасы, но те еще не созрели, однако, Хосок подсуетился и порадовал Его величество спелым фруктом, какой выращивают в более жарких странах. Альфа улыбался, глядя на то, как Чимин прикрывает глаза, сидя за столом и поедая вкусные фрукты. — Только не переусердствуйте, ваше величество. Всякая еда в большом количестве вредна, — негромко говорит Хосок, стоя в королевской обеденной комнате. — Мм, угу, я постараюсь, — кивает Чимин с набитым ртом. Он сейчас похож на ребенка, добравшегося до лакомства. Его мягкие щечки и выпяченные губки притягивали взгляд. — Документы, я так понимаю, вы подпишете после обеда. — Да, сейчас мне некогда, — хихикнул омега, отправив в рот кусочек нарезанного ананаса. Приятная кислинка радовала рецепторы и улучшала настроение. Хосок кланяется и отходит к дверям, но потом робко улыбается, когда Чимин говорит: — Спасибо тебе, Хосок. — Приятного аппетита, ваше величество, — ещё раз поклон и выход за дверь.***
Лето приближалось, войска Полиандрии вышли в поход, и все альфы дворца должны были поддерживать отличную физическую форму, дабы быть готовыми защищать короля ценой собственной жизни. Чонгук и наложники тренировались во дворе замка, где было небольшое поле, засыпанное песком, предназначенное именно для силовых тренировок альф. Молодые люди устроили бой на кулаках, обмотанных специальными бинтами, чтобы не повредить руки. Вчера их водили в лес, чтобы они побесились в обличии волков, а сегодня шли силовые тренировки. Вдоволь натренировавшись, альфы устроили спарринг, где все сели в круг, по центру которого стояла пара противников. Учитель дает сигнал красным флажком, после чего Самсон и Файт делают шаг навстречу друг другу, прицеливаясь кулаком в оппонента. Наложники улюлюкали, наблюдая за спаррингом. Файт делает выпад и попадает кулаком в солнечное сплетение Самсона. Последний альфа тоже не уступает, и мигом увернувшись, бьет противника по челюсти. Они борются добрых десять минут, во время которых успевают нанести друг другу по паре ударов незначительной тяжести, но весьма болезненные. Учитель Хван пристально следит за ними, чтобы они не покалечили друг друга. В итоге, сыграли в ничью. Хосок стоит поодаль и наблюдает за происходящим вместе со своими подчиненными из числа стражи. В круг выходят камергеры Чонгука, решившие измерить свои силы и умения, на что их господин с улыбкой хмыкает и стоит около круга, по которому сидят наложники. Чонгуку не пристало как великому князю сидеть в одной линии с гаремом. Лео и Венсан вызывают много смеха у альф, так как больше дурачатся, нежели борются. То тягают друг друга за шею, то дергают за ногу, заставив прыгать и кричать как куропатка. Вскоре их выгоняют из круга, а на их место выдвигается Алекс, будучи раздетым до пояса, в одних штанах и легких ботинках. Так же были одеты и другие наложники. — Я выбираю своим оппонентом Его высочества Чонгука, — громко объявляет Алекс, вздернув подбородок. — Вы же не струсите, ваше высочество? Все посмотрели на принца в ожидании, учитель Хван хотел было вмешаться, зная вражду этих двоих, но он не успевает этого сделать, так как Чонгук снимает со своих плеч легкую белую рубашку, которая успела прилипнуть к накаченному телу из-за пота от тренировок и палящего в небе солнца. Он отдает вещь своим камергерам, которые уговаривают его не вестись на провокации, однако Чон Чонгук не из тех, кто будет отсиживаться в тени. Он очень хотел поквитаться с Алексом, который посмел потянуть руки к его омеге. Прислуга рассказала Чонгуку о том инциденте, что произошел в кабинете Чимина, и он хотел собственноручно снять шкуру с этого паршивого кобеля. Они вышли в центр круга, учитель Хван поочередно посмотрел на ненавидящих друг друга альф, а затем дал сигнал флажком, что бой начался. Алекс встал в стойку, выставив руки вперед, готовый атаковать, а Чонгук лишь приподнял кулаки, с насмешкой посмотрев в глаза наложнику. — Всё никак не угомонишься, Алекс? Глупо полагать, что побив меня, что-то изменится, — Чонгука забавляло то, как челюсть противника напряглась, а глаза налились свинцом. — Вы наивный мальчишка, думающий, что вы незаменимы, ваше высочество, — не остается в долгу Алекс, намеренно напомнив Чонгуку и всем присутствующим на молодой возраст неопытного юноши, которому судьба подарила шанс войти в покои короля. Алекс не выдерживает первым на очередном повороте и уверенно замахивается на Чонгука, но тот вовремя реагирует и уворачивается от удара, нанося удар локтем по задней стороне шеи Алекса. Фаворит падает на землю, больно ударяясь коленями и злобно сверкнув глазами в сторону Чона. Вокруг начинает образовываться удушающая смесь ароматов, повисающая в воздухе густым облаком не выплеснувшейся агрессии. Запахи жаренных орехов, почти жженых и обугленных, давят на Кевина, сидящего в кругу, но феромоны Чонгука давят еще больше на всех присутствующих. Он видит, как голубые глаза заполняет алая бездна, но это ничто по сравнению с черными как смоль глазами Чонгука, словно сама тьма пришла охватить этот город. Чон чувствует клыки, которые по природе удлиняются перед атакой, пробуждая животные инстинкты бороться за свою самку. Нанося новый удар кулаком по челюсти вставшего на ноги альфы, Чонгук сейчас испытывает немного позабытые проявления альфа-самца. Злость на Алекса сидит глубоко внутри и вдруг выходит наружу, когда они сражаются в схватке, вскоре вовсе позабыв, что это тренировки, а не поле битвы. Но альф было уже не остановить, когда они били по-настоящему, вкладывая силу в кулаки, постепенно подключая ноги, когда наносили удары коленом по животу. Чонгук был тем, кто стремится всегда быть лидером во всем, поэтому сейчас показывал свое отточенное годами мастерство. Он не с учителями в саду тренировался, как эти наложники, больше напоминающие комнатные растения, он участвовал в Северной битве, где были крики, чтобы смерть забрала в свои объятья быстрее, так как терпеть боль от разорванных конечностей было невыносимо. Чонгук тренировался у лучших, среди которых был его отец, учивший его бить правильно, в нужный момент и по самому слабому месту, которое должен вычислить за те недолгие минуты боя. Поэтому Чонгук в скором времени выходит победителем, когда до хруста заламывает руку Алекса, вдавливая его лицом в песок. Люди вокруг кричат, чтобы они остановились, Хосок приказывает страже разнять взбушевавшихся альф, которых надо было остановить гораздо раньше, но не успевают они подбежать к противникам, как громкий голос Хенли привлекает внимание всех присутствующих. Рядом с фрейлиной стоит король и смотрит на всех с нечитаемым взглядом. — Что здесь происходит? — строгий голос омеги заставил всех немедленно подняться и поклониться повелителю. — Учитель Хван, у вас тут силовые тренировки или кулачные бои на базаре? Отвечайте, — названный вздрогнул от высокого тона короля и весь съежился под натиском его тяжелого взгляда. — Никак нет, ваше величество. Простите, я пытался их остановить… — Довольно, — поднимает ладонь Чимин, приказывая тем самым заткнуться. Он идет прямиком к вставшему во весь рост Чонгуку, окружающие альфы расступаются и ждут, что же скажет король. Чимин смеряет мужа недовольным взглядом, цепляется глазами за его смуглую кожу, по которой струились капельки пота, смотрит на подкаченное тело альфы, его властные феромоны, выплескивающиеся сейчас в диком количестве, шли рука об руку с темными глазами альфы, чей волк рычал внутри. Потом омега бросает взгляд на Алекса, вставшего на ноги с большим трудом, так как помял его Чонгук знатно. Кровоподтеки и синяки на теле со следами земли на лице показывали, насколько фаворит сейчас жалок. На Чонгуке же не было ни царапины, разве что пара выступающих синяков на животе. — Ты не умеешь держать себя в руках? — обращается Пак к супругу. — Не заходите слишком далеко. Это всех касается, — смотрит на остальных. Чонгук закусывает губу и сверлит взглядом Чимина, чувствуя злость от того, в каком свете его сейчас выставляет собственный омега: — Я преподал урок альфе, посмевшему потянуть свои руки к моему супругу. Не стоит отчитывать меня за это, — цедит сквозь зубы, — ваше величество, — добавляет. И считает себя правым, так как если бы подобное произошло в Орлеане, Алекса бы повесили уже на рассвете на главной площади. Все ошарашено охнули от услышанного, а некоторые даже прикрыли рты всё ещё перемотанными кулаками. Никто доселе не осмеливался разговаривать с Его величеством в подобном тоне, да ещё и указывать королю на то, что он в чем-то может быть не прав. Никто из альф не понимал, о чем толкует Чонгук. Неужели Алекс снова повел себя бестактно? Наложники шептались, пока поочередно смотрели на супругов и ждали, что же будет дальше. Тут к Чонгуку подбежал камергер и стал накидывать на его плечи рубашку. — Ваше высочество, что вы такое говорите?! Боже, немедленно извинитесь перед Его величеством, иначе нам всем несдобровать, — он причитает шепотом, чтобы услышал только Чонгук, но он был далеко не единственным, кто раскрыл широко уши в этот момент. Чимин пару секунд обдумывает сказанные альфой слова. Чонгук же не уступает в переглядках. Он, как они с Чимином и договаривались, говорит с ним уважительно на людях, но те не знают, что наедине Чонгук может задавать свой темп разговора. Такое бывало не раз и Чонгуку понравилось ощущение того, что не только Чимин всё решает в этом мире. Омеге трудно признаться, что даже в постели именно Чонгук стал контролировать процесс и момент наступления удовольствия для обоих. В конечном счете, всё заканчивается тем, что Чимин разгоняет всех по комнатам, тренировки были окончены, и сегодня они могут идти отдыхать. Омега уходит в замок, не говоря мужу больше ни слова. Чонгук не бежит за ним, у него и своих дел полно. С недавних пор у него появился круг лиц, которые жаждут его аудиенции, они редко разговаривают о политике, но безусловно, задевают текущее положение дел в городе. Чонгук как супруг короля тоже славится высоким положением, с его мнением начинают понемногу считаться представители знати, иногда захаживающие во дворец в гости. Даже послы из дальних земель удостаиваются чести поговорить с ним в королевской гостиной. Чимин одобрял такое, ведь Чонгук должен вести себя как подобает великому князю и иметь дружественные отношения со многими политиками, таким образом он поддерживает репутацию самого Чимина. Правда, посол Валькирии, омега Бэм, с которым, собственно, Чонгук танцевал на свадьбе сына министра Николаса, не смог посетить дворец, так как его срочно вызвали обратно на родину как раз перед тем, как была назначена встреча с Чонгуком. Альфа считает, что это не было совпадением. Вечером того же дня Чимин и Чонгук ужинают в своей обеденной комнате. Повсюду зажжены свечи, бордовая скатерть лежит под белыми тарелками с золотой каймой, на которых разложены самые лучшие яства. Чонгук сегодня попросил принести ему мясо с кровью, которое он запивал хорошим красным вином с многолетней выдержкой. Чимин был одет в черную блузку с бантом на шее и с длинными сережками из серебра в ушах. Он выглядел статно, как и всегда, но эта свободная блузка единственная вещь, которую Чимин согласился надеть на ужин, так как его соски всё ещё были гиперчувствительными от соприкосновения с тканью. Омега соблюдает прописанный лекарями рацион, ест печеные овощи, запивает всё виноградным соком, наблюдая из-под опущенных ресниц за своим альфой, так безжалостно разделывающим мясо в тарелке. — Ты сегодня перестарался на тренировках. Алекс сейчас в лазарете и пробудет там несколько дней, — Чимин проводит кончиком языка по своим губам, стирая капельки сладкого напитка. — Да мне плевать, что с ним. Он заслужил это, — не отрываясь от тарелки, отвечает Чонгук. Его злит, что Чимина беспокоит эта падаль. Чимина всегда забавляет поведение и речь Чонгука. Альфа совершенно не боится своих слов, он свободно и открыто говорит с Чимином, не боится даже его тени. Несомненно, это и притягивает Чимина, его привлекает в Чонгуке такое бунтарство, неумолимость и уверенность. — Он трогал тебя, — продолжает Чонгук. — Почему ты не сказал мне? Почему я узнаю обо всём последним, и не от тебя, а от прислуги? — Именно потому, что я знаю, какой бы была твоя реакция. Зачем мне провоцировать тебя? Тебе не нужно реагировать всякий раз, когда кто-то пускает по мне слюни. Чонгук удивленно поднимает голову, встречаясь с серыми глазами напротив: — Ты никогда не говорил подобным образом. — У меня хороший учитель, — пожимает омега плечами и делает ещё глоток из своего кубка. Сегодня его состояние чуть улучшилось, его не тошнило, голова не кружилась и живот не болел. Неужели всё потому, что Чонгук провел с ним прошлую ночь? Они просто спали в обнимку, ничего более, так как воздерживаются от секса на ранних сроках беременности. Но присутствие Чонгука, его теплая рука на животе омеги благотворно повлияли на состояние Чимина. Мигель называет это чудом запечатления, но Паку пока такая формулировка не нравится. Чонгук продолжает спокойно поедать вкусное мясо с травами, Чимин же доел свою порцию и молча ждет. У них не было секса около месяца, для молодого организма омеги это весьма большой срок. Мигель и Тео просили пока воздержаться от секса с проникновением, но вот другие способы им доступны, верно? Чимин кладет ногу на ногу, откидываясь на мягкую спинку стула. Не в его правилах просить, обычно он вызывает наложника к себе и всё, а тут… Чимин впервые попадает в такую ситуацию, ведь до недавнего времени они с Чонгуком регулярно занимались любовью, что не было даже необходимости просить его о близости. А сейчас… когда они воздерживаются столько времени… внизу живота немного сладко тянет, когда Чимин вспоминает, как сегодня соблазнительно выглядел Чонгук на тренировках. Весь загорелый, крепкий, накаченный альфа, с темными глазами, с бешеной аурой самца, пьянящим запахом вина и безумно красивым лицом. Взгляд Чимина падает на пальцы Чонгука, которыми тот держит столовые приборы. Омега желает, чтобы эти пальцы глубоко вошли в него прямо сейчас. Чонгук же внутренне усмехается, когда чует сгустившийся запах роз с примесью сладости. Так пахнут омежки в период беременности, их ароматы становятся слаще, нежнее и ярче. А когда омега в таком положении возбужден, то он становится для альф ещё соблазнительнее. Если бы Чимин сейчас вышел в таком состоянии на улицу, его немедленно бы изнасиловали, потому что неопытные волки не смогут справиться с такой сладостью и собственными животными инстинктами. А вот Чонгук, живя с Чимином не первый месяц, научился бороться со своим волком, который скулит сейчас, потягивая носом в сторону омеги. — Чонгук, — зовут альфу низким голосом. — Вкусно? — Очень. Попробуешь? — жует Чонгук мясо. Блондин поднимается со своего места, обходит стол и садится к Чонгуку на колени боком, перекинув одну руку через его плечо. Они сейчас одни, прислуга послушно ждет за дверью и не смеет нарушать идиллию супругов, поэтому пока что можно немного побаловаться. Если на людях нужно соблюдать этикет, правила поведения с омегами, то наедине Чонгук позволяет себе больше дозволенного. Альфа накалывает кусочек мяса на вилку и подносит его к чужим губам. Чимин пару секунд сомневается, но посмотрев по сторонам для достоверности, принимает еду из рук альфы. Его пухлые губы скользят по вилке, когда зубки забирают кусочек говядины и начинают медленно пережевывать. Чимина пока ограничили в потреблении жареного мяса, потому что организм только привыкает к беременности, не вся еда хорошо усваивается. Но думается, что один кусочек не повредит его здоровью. — Тебе надо хорошо питаться, чтобы наш волчонок рос крепким и здоровым. — Я стараюсь не пропускать приемы пищи, — омега берет из вазочки оливку и ест, наслаждаясь соленым вкусом. Чонгук с упоением наблюдает, как его омежка кушает. Альфа гладит его животик, разговаривая с малышом, будучи уверенным, что тот всё слышит. Затем Чон видит, как в уголке губ омеги остался кисло-сладкий соус с пряностями, и вытирает его большим пальцем, после слизывая с него сладость. Взгляд Чимина затуманивается красной дымкой, когда Чонгук не сводит с него своих черных глаз. — Гуки… — зовет его омежка ласково, что бывает нечасто. — Я хочу… — король опускает глазки, подбирая слова. Чонгук умиляется его скромности в этот момент. Его котенок просит, а не приказывает. Это так мило, что на душе будто мед течет. — Мой омежка, я обязательно поласкаю тебя сегодня, но… — Но? — на него подняли обеспокоенный взгляд. — Но могу я сначала доесть свою порцию? Повар так старался на кухне, что пальчики оближешь. И я ещё ягодные пирожные с кремом не попробовал. Чимин демонстративно вздыхает, надувает губки, но кивает головой в знак согласия, что он подождет своего альфу. Он кладет голову на плечо мужа и продолжает обнимать его, болтая ножками как самый настоящий малыш. До появления в его жизни супруга Чимин очень редко и только в объятьях Сокджина позволял себе побыть немного маленьким, ведь детство у него закончилось рано, когда ему привели первых учителей-политологов, потому что надо было учиться управлению страной. А теперь, в руках Чонгука тоже хотелось чуть-чуть поиграть в капризного малыша, который просит внимания. Ему достаточно каждодневного принятия ответственных решений и демонстрации внутреннего стержня. И вообще, он беременный, ему можно капризничать. Тео говорил, что омеги в этот период особенно чувствительны, необходимо избегать стрессов, не поддаваться перепадам настроения и как можно меньше плакать, хоть и очень хочется. Чонгук продолжал есть одной рукой, когда вторая держала омегу за талию. Ему было приятно чувствовать горячее дыхание на своей шее, слышать сладкий аромат роз и на ментальном уровне чувствовать присутствие их щенка. Чимин полулежит на груди Чона, водит пальчиком по его шелковой рубашке, выводя незатейливые узоры. Тишина в комнате нарушается только звуками приема пищи альфой, продолжающим нахваливать навыки повара. Когда Гук наедается, они сидят какое-то время молча. Но потом альфа заводит разговор. — Кроме тебя, у меня тут никого нет, с кем бы я мог поделиться мыслями. С Юнги мы общаемся, но нас сложно назвать приятелями. Кевин совсем мал для взрослых разговоров о жизни, а твой дядя Сокджин относится ко мне, как к мальчишке, которого надо обучать и хорошо кормить. Чимин хихикает, но потом делается более серьезным: — А как же остальные ребята из гарема? Ты с ними не наладил отношения? Они тебя не обижают? — Не обижают, но ты же прекрасно понимаешь, что с наложниками дружить невозможно. Ещё крапиву в одежду засунут, — Чонгук отпивает воды из стакана, который стоял рядом. — Все мои верные друзья остались в Орлеане, как и отец. Они назвали меня безумцем, что я поехал бороться за твою руку. Чимин слушал его, продолжая рисовать пальчиком по груди альфы: — Ты скучаешь по ним? — Скучаю. — Ты писал им письма? — А разве тебе не докладывают обо всех моих действиях? — брюнет приподнимает бровь. — Нет. Я приказал не следить за тобой. — Вот как, — задумывается альфа. Получается, вот почему до сих пор не поймали его человека, что передает ему тайные письма из Орлеана, которые Гук сжигает сразу же после прочтения. Чимин ослабил слежку за ним. — Я не писал им письма. Чонгук выжидающе смотрит на омегу, иногда уводя взгляд в сторону. После продолжительного молчания Чимин пожимает плечами. — Если хочешь, то пусть приедут к нам в гости на несколько дней. Повидаетесь, поболтаете. Они увидят, что у тебя всё получилось, — намекает он про свадьбу с повелителем континента. — А как же то, что они уроженцы вражеской страны? Двор этого не одобрит. — Я разберусь с этим, — уверенно говорит омега, как истинный правитель. Чонгук зачарованно смотрит на Чимина. Его омежка такой сильный, и в то же время такой слабый. Он такой разный, что Чонгуку не удается его поймать, словно он бегает за белым кроликом. Тонкая цепочка браслета перекатывается на тонком запястье омеги, когда Гук берет руку Чимина и целует каждый пальчик, где надеты кольца, среди которых было и обручальное. Ему так нравится, как оно сверкает на солнце, как оно демонстрирует, что Чимин занят Чонгуком. Он бы хотел, чтобы Чимин носил его метку на шее, однако, решил подождать с этим, он уверен, когда-нибудь Чимин разрешит ему пометить себя. Альфа кладет руку на затылок омеги и начинает неторопливо целовать в губы, моментально получая ответ. — Люблю тебя, — шепчет Чонгук между поцелуями, желание от которых усиливается. Он задает темп самостоятельно, ликует от того, что Чимин поддается, позволяет пару секунд управлять, но потом омега берет управление в свои руки. — И я тебя люблю, Чонгук-и. Отнеси меня в свои покои, хочу быть там, где только твой запах. — Мой сладкий омежка. Чонгук с удовольствием берет Чимина на руки, поднимается вместе с ним и выходит в коридор, чтобы под смущенные взгляды слуг и стражи унести драгоценную добычу в свое логово. Чимин такой ласковый, когда нуждается в своем альфе. Чонгуку нравится. Очень нравится.***
Просыпаться утром и видеть спящего омежку, голова которого лежит на твоей затекшей руке – самое прекрасное, что может произойти. Чонгук улыбается, разлепляя глаза и стараясь не тревожить Чимина, когда он чуть привстает на локте. Вторую руку он кладет на голый живот омеги, прикрывая глаза от счастья, потому что живот уже немного плотный, там зарождается новая жизнь. Чонгук целует Чимина в плечо через белую ночную рубашку, которая задралась во время сна, зато плавные изгибы талии, округлых бедер и стройные ножки были обнаженными. Ладонь альфы ощущает тепло, которое ментально откликается ему. Его волчонок чувствует присутствие своего отца, поэтому не гонит папочку в туалет с утра пораньше, а дает хорошенько выспаться. Вчера Мигель сказал, что по результатам очередного осмотра вместе с Тео, они могут заниматься любовью с проникновением, только аккуратно и не спеша. Этой ночью Чонгук утопал в страсти Чимина, который сидел на его коленях и плавно опускался на его член, когда как руки Чона блуждали по спине омеги, сжимали кожу на сочных бедрах, что напрягались с каждым толчком. Они упивались друг другом на постели Чонгука в его комнате, потому что так захотел сам Чимин, предпочтя покои мужа своим. Музыка скрипки была слышна в отдалении, когда музыканты играли специально для них двоих. Им было так хорошо, что раскрытые настежь окна не могли избавить их от всепоглощающего жара и скатывающегося пота между двумя разгоряченными телами. Чонгук ведет рукой вниз по бедру омеги, улыбается, видя как на светлой коже расцветают следы от его пальцев. Их предупреждали, они старались нежно, но когда Чонгук объят пламенем Чимина, он не может себя контролировать. Он заботливо укрывает своего омежку одеялом. Сейчас раннее утро, услышав шевеление, слуга-бета тихонько стучит в дверь, входит в покои и низко опускает голову, кланяясь и спрашивая, нести принадлежности для утреннего туалета сейчас или попозже. Не успевает Гук ответить, как в комнату входит другой слуга. — Простите, ваше высочество, — низко кланяется пришедший. — Меня просили сообщить, что ваши гости из Орлеана приехали, их кареты стоят у ворот дворца. Чонгук моментально сбрасывает с себя остатки сна, затем всё же садится на кровати, убирая руку из-под головы Чимина. Король начинает просыпаться, потирать своё лицо ладонями и только после этого, спрашивает, что вообще происходит. — Доброе утро, любовь моя, — приветствует его Гук, целуя в лоб. — Мои друзья приехали, нужно их встретить. — Мх, так рано, — корчится омега, который совсем не хочет вставать, однако соскребает свою тушку с кровати, обращаясь к прислуге: — Одеваться. Беты тут же начинают суетиться и нести всё необходимое. Чимин отдает распоряжение, чтобы управляющий Рик встретил гостей и разместил их в выделенных комнатах. Через два часа Чимин и Чонгук шли по направлению к большой гостиной, где они обычно проводили встречи и пили чай с важными гостями. Чонгук очень хотел познакомить омегу со своими друзьями, только тот не разделял сейчас его энтузиазма. — Ты сказал, что их будет только трое, — строго говорит Чимин, стуча каблуками, пока за ними поспевают фрейлины и камергеры. — Прости, я не знал, что они приедут вместе со своими мужьями и братьями. — Мне не жалко комнат, Чонгук, но присутствие людей Орлеана в таком количестве вызовет волнения в Аргосе. — Ну не выгонять же их теперь. Они не доставят проблем, я об этом позабочусь. — Надеюсь, — Чимин останавливается перед дверьми в гостиную, повернувшись корпусом к Чонгуку. — Как я выгляжу? Чонгук окидывает его взглядом, обтягивающие брюки отлично смотрятся на округлой попе омеги, как и лаковые туфли с каблуком, синяя блузка с жемчугом на плечах, длинные золотые серьги, подведенные дымкой глаза, ягодно-розовые губы, уложенные светлые волосы с черными корнями и внушительный взгляд. На голове красуется корона с сапфирами и алмазами. — Как и всегда. Убийственно, — отвечает Гук, сглатывая вязкую слюну. Он снова хочет вернуться с ним в кровать. — Отлично. Перед ними открывают двери, и королевская пара входит внутрь. Чонгук улыбается, завидев друзей, но те не отрывают глаз от Чимина, который уверенной походкой проходит к бархатному дивану, встает напротив собравшихся и смотрит на них свысока, вздернув подбородок. «А губа то у Гука не дура», — замечает один из альф, от которого идет терпкий запах рома, какой пьют моряки. Чонгук, одетый в черные брюки и такого же цвета обтягивающую рубашку, выделяющую его мышцы, где расстегнутые пуговицы открывают вид на покусанные одним омегой ключицы, встает рядом с королем и улыбается во все зубы. — Приветствую вас, друзья мои, — говорит Чонгук, привлекая к себе внимание. — Хочу представить вам моего супруга, Его величество короля Полиандрии, Пак Чимина. Собравшиеся альфы и омеги, одетые в орлеанские одежды, низко кланяются, боясь сказать что-то не то. После того, как Чимин с Чонгуком садятся на диван, гостям разрешают сесть (подсказывает им это стоящий возле двери Хенли). Они садятся на напольные подушки возле круглых столиков. Такие порядки присущи Полиандрии, но не Орлеану, где люди сидят на стульях. Но здесь же, если гости пришли к королю, то они должны сидеть ниже его уровня, таковы законы. Друзья Чонгука уже осведомлены о здешних порядках, а также о наказании, которое последует за несоблюдение правил и законов Полиандрии. Хосок встает в углу, позади Чимина и складывает руки за спиной, делая вид, что его здесь нет. Тем не менее, он следит за обстановкой, чтобы ничто не угрожало Его величеству. Пришедших гостей уже на входе подвергли обыску на предмет оружия или других запрещенных вещей. Чонгук немного теряется, потому как Чимин смотрит на всех как сокол на мышей. Приятели Гука ждут сигнала, можно ли им что-нибудь сказать, но не решаются. — Ваше величество, я начну представлять всех по очереди, — начинает Чонгук, стараясь выровнять голос. Он сам себя не узнает. Оказалось, всё намного сложнее, чем он предполагал. В одной комнате собрались люди из двух разных миров, из двух враждующих стран, и Чонгук служит точкой их пересечения. Одно неверное движение и всё полетит к чертям. — Донмин, мой друг детства, — указывает он на черноволосого альфу двадцати лет. — Рядом с ним его супруг-омега Ыну. Дальше, мой товарищ, с которым у нас дружба с пятнадцати лет, Джихо, и его супруг-омега Азуми, — на этом моменте двое названных кивают, они ничем не отличаются от обычной супружеской пары, разве что тем, как омега всё время смотрит на своего альфу, как бы спрашивая разрешения делать те или иные действия. — Также приехал мой давний знакомый Рейн со своими братьями-омегами Эри и Юки. — Рад познакомиться со всеми вами, — приветливо говорит Чимин, демонстрируя ослепительную улыбку, на которую большая часть людей залипли. От Чимина так и сквозило уверенностью, красотой и властью. — Для нас великая честь познакомиться с вами, ваше величество, — говорит Донмин, решая заговорить первым, пока остальные хлопают глазами. — Чонгук говорил, что вы прекрасны, однако, я не знал, что настолько. Легенды о вашей красоте оказались правдивы. — Обо мне даже в Орлеане говорят? — О вас говорит весь мир! — восхищенно произносит альфа, вызвав у короля улыбку с долькой смеха. Чимин указывает рукой на накрытые сладостями и чаем столы: — Пожалуйста, угощайтесь традиционными сладостями Полиандрии. Надеюсь, они придутся вам по вкусу. — Обязательно попробуем, ваше величество. Гости начинают неторопливо жевать пирожные с кремом, посыпанные ореховой крошкой. Омега Ыну тоже решает заговорить с королем: — Ваше величество, вкус восхитительный! У меня, к сожалению, не получается сделать настолько вкусную начинку. — Рад, что вам нравится, — спокойно говорит Чимин. Он отпивает из своей чашки красный чай с гибискусом и малиной. Чонгук повторяет за ним, пытаясь избавиться от волнения. Порой, он ненавидит свои привычки юности. — Жаль, что нам не удалось познакомиться с вами раньше, на свадьбе, — голосит с дальнего стола Эри, похоже, не боясь последствий за свой длинный язык. Он с явным намеком напомнил о том, что их не пригласили на королевскую свадьбу. Чимин не хотел тогда гостей из Орлеана, и так ситуация была непростая, что он связывает свою судьбу с уроженцем вражеской страны, тогда он разрешил лишь Намджуну посетить их праздник. — Как вы добрались? Под дождь не попали? — задается вопросом Чонгук, меняя тему разговора, чтобы разрядить обстановку. Напряжение в комнате хоть ножом режь. — Нет, мы даже успели искупаться в речке около границ Полиандрии, — заговорил молчавший до этого Джихо. Он пристально следит за каждым движением Чимина, тот буквально источал элегантность, его движения рук были легкими, несмотря на тяжесть внушительных размеров колец, а взгляды напоминали ему серые глаза волчицы. Он и остальные альфы ещё никогда не встречали настолько опасного омегу. У них уже накопилось много вопросов к Чонгуку. Донмин подхватывает тему разговора, пытаясь развеселить всех легкими шутками, где самый младший из них, а именно Рейн, свалился в воду, услышав шелестение листьев, подумав, что за кустом спрятался буйвол. Напряжение постепенно стало всех немного отпускать, омеги, по большей части, молчали. Но если замужние смотрели на своих альф, испытывая ревность, когда те хвалили красоту Чимина, то холостые Эри и Юки пожирали глазами Чонгука, сидя в отдалении и о чем-то тихонько переговариваясь. Чимина это насторожило и он спросил, чем они занимаются в Орлеане, какое у них образование, на что те ответили, что окончили обучение в академии, где их обучили грамоте и как быть хорошими мужьями. Эри и Юки были убеждены в том, что им не нужно осваивать какое-то ремесло или науку, так как их успешно выдадут замуж и у них будет только одна обязанность – удовлетворять альфу в постели и рожать ему детей. — Ваше величество, это правда, что вы беременны? — задает вопрос Юки. Хенли, стоящий всё это время невидимкой, топчется на месте, собираясь заткнуть омегу, посмевшего задать столь интимный вопрос королю, как вдруг Чимин отвечает: — Да, правда, всему народу это известно. — Мы ждем появления нашего малыша, чтобы испытать счастье отцовства, — вклинивается Чонгук. Он нерешительно смотрит на Чимина, повернувшись к нему боком. Чимин прослеживает за его взглядом и кивает под удивленные взоры публики: — Можешь прикоснуться. Чонгук размещает свою широкую ладонь на животе короля, поглаживая сквозь материю блузки и поворачивая голову к остальным. Все наблюдали за представшей картиной в изумлении. Для них чужды такие отношения между альфой и омегой. Обычно альфа решает, когда, где, как и перед кем прикасаться к своему омеге. А тут… Чимин управляет всем, в том числе своим супругом. Но Чонгука, похоже, это вовсе не беспокоит. Он привык. — Я слежу, чтобы наш малыш рос здоровым и получал все необходимые витамины, — продолжает Гук поглаживать омежий живот. — Поздравляем, ваше величество, — отмирает от шока Донмин. Он качает головой, видя покорность Чонгука перед Чимином и решает поговорить с ним об этом позже. Они продолжают пить чай и знакомиться, обсуждая интересные темы, умело обходя стороной разговоры о политических отношениях между Полиандрией и Орлеаном. Гости хвалят замечательные кустарники с розами, высаженные вдоль двора, где они успели побывать, когда приехали и проходили внутрь замка. Не успевает Чимин сказать слово в ответ, как в гостиную входит стражник и быстро подходит к Хосоку, шепча ему на ухо о срочном донесении. Последний подходит к Чимину и кланяется. — Простите, ваше величество, что отвлекаю, но дело срочное. — Что-то случилось? — Чимин поднимает глаза на альфу. Хосок косится на гостей: — Нам лучше поговорить без свидетелей, ваше величество, — и склоняется над ухом омеги, шепотом докладывая о случившемся. Чимин тут же поднимается с места, его глаза загораются, а кулаки сжимаются. Чонгук тоже встает в полный рост, как и остальные. — Продолжайте без меня, — говорит Чимин. — Мне пойти с вами, ваше величество? — Нет, останься с гостями, — король кладет руку на плечо Чонгука, осаживая его. — Можешь показать им наш сад, — он отходит подальше, на выходе повернувшись к друзьям мужа: — Ещё раз, рад познакомиться с вами, — и удаляется из гостиной. Все активно кланяются, а потом присаживаются на свои места. Чонгук в недоумении смотрит на свои руки, он бы тоже хотел знать, что произошло такого, отчего Чимин буквально сорвался с места. Омега всё ещё не доверяет ему, скрывает свои дела, почти не обсуждает с ним политику. Но показаться слабым в глазах друзей он никак не хочет, поэтому напяливает на себя улыбку и предлагает прогуляться по дворцовому саду. * Прогулка по саду, где каждый цветок благоухает, радуя каждого, кто на них посмотрит, всем понравилась. Омеги Орлеана любовались роскошными павлинами, которые гордо ходили вдоль дорожек, и тихонько шли позади своих альф, расхаживающих по каменистой дорожке и увлеченно беседующих с Чонгуком. Им всем было жутко интересно, как их другу удалось жениться на самом могущественном омеге континента, и примириться со здешними традициями. — Поначалу было тяжело, — туманно отвечает Чонгук, не желая вдаваться в подробности своей личной жизни. — Как тебе удалось ужиться с гаремом Его величества? Впервые вижу, чтобы у омеги был собственный гарем, полный альф, желающих переспать с ним. — В Орлеане только у короля может быть гарем, а тут… Чонгук, да ты перевернул свою жизнь с ног на голову! — Эй, с ним же теперь надо говорить уважительно, со всеми этими «ваше высочество» и прочее, — Рейн хлопает Чона по плечу. — Ох, простите, ваше высочество, не отрубайте своему старому другу голову. Альфы продолжают хохотать, шутить друг над другом и обсуждать Полиандрию, которая всегда казалась им варварской страной, где миром правят жестокие недотраханные омеги. Чонгук убеждает их, что всё не совсем так, как об этой стране говорят, на самом деле, здесь у омег есть свобода, они выбирают, кем им быть, с кем и где жить, они абсолютно не ограничены в действиях. — Так они что, ещё и целомудрие не соблюдают? — округляет глаза Джихо. Чонгук качает головой. — Брр, если б мой Азуми сказал, что он не девственник, я бы тут же вышвырнул его накануне свадьбы. — Погоди, так Его величество Чимин тебе тоже не невинным достался? — Как ты это принял, приятель? — Честно, не легко, но сейчас он только мой и ничей больше, — уверенно заявляет Чонгук. — Поди конкурентов уйма, да? Эх, держи его крепче, иначе... — многозначительно тянет Донмин. Друзья не отставали от Чонгука, висели на его шее, как в старые добрые времена юности, когда они все вместе прыгали в холодный пруд и резвились, ни о чем не думая, чтобы позже получить нагоняй от своих отцов. — Ваше высочество, вам нужна помощь? — забеспокоился Венсан, подойдя к Чонгуку. — Нет, всё в порядке, Венсан, — Чон отмахивается от него, а потом останавливается, завидев наложников, вышедших в сад. — И эти выперлись, — шипит он сквозь зубы. Друзья Гука поворачивают головы в ту сторону и несколько секунд пристально изучают альф. Каждый из них выглядел изящно, утонченно. Все они были как на подбор, с крепким телом и красивой мордашкой. Джихо сморщился, глядя на гарем: — Они выглядят как омеги. Какие-то прилизанные. — Да уж, если б не мышцы и запахи, я б кому-нибудь из них присунул. — Рейн! — воскликнули все на него. Этот альфа славился своей любвеобильностью, он не пропускает ни одного свободного омежки, чей аромат завлек его волка. Его отец пытается его женить на ком-нибудь, чтобы этот недоросль, наконец, повзрослел и перестал прыгать по койкам, остепенился и завел свою семью. Однако, тот ещё недостаточно нагулялся, поэтому всеми способами срывает помолвки. Наложники смотрят на друзей Чонгука оценивающе, окидывают их орлеанские одежды из пусть и дорогой, но грубой ткани, презрительными взглядами. Самым смелым из них оказался Кевин, он подошел к Чонгуку, поклонился ему, а потом получил приветственное «ваше светлость» в свою сторону. Чонгук представил мальчишку своим друзьям, шепнув им на ухо, что далеко не все прошли через постель Чимина, чтобы альфы не подумали, что король перепробовал всех альф в своем гареме, которых было двадцать штук. После небольших разъяснений Донмин, Джихо и Рейн стали чуточку лучше относиться к Чимину как к омеге, который не ведет себя распутно. Остальные же наложники вообще не подходили к ним, чтобы познакомиться, хоть многим и было любопытно. Гости задавали ещё много вопросов по поводу здешних порядков, посвящает ли Чимин его в свои дела, спят ли они вместе или порознь, есть ли у них тут бордели, почему Гук не пригласил их на свадьбу, потому что не только Эри интересовал этот вопрос. Немного погодя, гости Чонгука встретили в холле дворца Сокджина. Чон представил всем дядю короля, альфы и омеги учтиво поклонились принцу. Сам Сокджин не мог с ними побеседовать, так как уезжает на несколько дней по своим делам, которыми была приближающаяся течка. Джин собрался провести её со своим другом-вдовцом, тот тоже соскучился по омежьему телу. Вскоре Донмин провожает уходящего Сокджина взглядом, а после обращается к Чонгуку: — Так вот на кого запал твой отец? Я недавно виделся с ним, и он сказал, что здесь живет прекрасный омега с именем Сокджин. — Ты в этом уверен? — Чонгук оттягивает языком щеку. — Да, — кивает старший. — Сказал, что у него пухлые губы и большие глаза. Теперь я понимаю, почему он говорил с таким воодушевлением. Для своих лет этот омега удивительно хорошо выглядит. — Боже, перестань обсуждать его, — толкает его в плечо Чон, и они продолжают свой путь до столовой. Они поужинали в гостевом крыле, где их всех разместили. За большим овальным столом собрались друзья Чонгука с омегами и с удовольствием поедали принесенные блюда. Рик распорядился, чтобы гостям всего хватало и они ни в чем не нуждались на период своего пребывания здесь. Донмин сказал, что они приехали всего на пять дней, потому что государственная служба в Орлеане долго ждать не сможет. Все они занимали ответственные должности, но до аудиенции со своим королем пока ещё не доросли, в отличие от Чонгука, который вместе с отцом Намджуном не раз посещал орлеанский дворец. Эри и Юки спрашивали, почему Чимин не присоединился к ужину. Чонгук узнавал, ему сказали, что Его величество очень занят. Чонгуку, по правде, надоели шутки про то, что он сам скоро станет омежкой, пляшущей на задних лапках перед супругом. После ужина все начали расходиться. Альфы поблагодарили Чонгука за то, что устроил им отличные выходные, пусть и в чужой стране, но они были рады повидаться с Гуком, вспомнить с ним лучшие моменты жизни, которые они вчетвером разделяли последние годы. Женатые пары побрели к своим комнатам в сопровождении приставленных слуг, Рейн же шептал Гуку на ухо, что в любом случае закадрит одну из фрейлин и подарит ночь страсти. Эри уводит неугомонного старшего брата спать, а Юки замедляет свой ход, попросив Чонгука о разговоре наедине. Чонгук заворачивает в другой коридор, просит стражу и камергеров оставить их с Юки одних, а потом обращает внимание на омегу, чьи щеки вмиг порозовели, когда они остались наедине в темном коридоре, освещаемом парочкой свечей в канделябрах. — Ваше высочество, — сбивчиво говорит омега, — ох, так непривычно это произносить. Я много думал о вас, вспоминал, как нам было хорошо вместе. Тот поцелуй на празднике вашего отца… Я не могу забыть его, особенно то, как ваши руки обнимали меня. Юки начинает заикаться, он бегает глазами по мускулистым плечам Чонгука, затем робко смотрит в глаза и буквально тонет в них, дрожа от волнения. Альфа устало вздыхает, он не ожидал, что этот омежка всё ещё влюблен в него. Чонгук надеялся, что Юки давно выдали замуж и у того нет времени думать о глупостях. — Юки, тот поцелуй ничего не значил. То есть, мы хорошо провели время, но… — Но он был тайком, потому что вы почувствовали ко мне то, что не должны были. Так ведь? — в глазах юного омеги столько надежды. — Боже, не вспоминай об этом. И кстати, Рейн знает о том поцелуе, он тебя пожалел и не стал рассказывать об этом вашим родителям. У меня нет по отношению к тебе гнусных мыслей и низменных желаний. И сейчас тебе не стоит на что-то надеяться, ведь я женат. — Даже женатые альфы ищут ласку на стороне, — Юки переступает через себя и тянет руки к чужой груди, прижимаясь к Чонгуку всем телом. — Я люблю вас, ваше высочество. Ещё с той поры, как брат познакомил меня с вами. Юки тянется, чтобы поцеловать альфу, привстав на носочки, но Чонгук грубо отталкивает его за плечи. — Что ты творишь вообще?! Прекрати немедленно. Своими действиями ты подставляешь меня. Перестань фантазировать о нас с тобой. Я ничего к тебе не испытываю, и ты избавься от неправильных чувств. Омега всхлипывает, опустив голову, а потом убегает прочь, еле вспоминая дорогу к спальне, которую ему выделили сегодня. Чонгук же поправляет на себе ворот рубашки, потом подходит к камергерам, что стояли вдалеке, не видели и не слышали их, и спрашивает, где сейчас Чимин. Король нашелся в своем кабинете, погруженном в полумрак. Он сидел за столом и слушал Хосока, приложив пальцы к пухлым губам. Чонгук после того, как стражник доложил о его приходе, ступает через порог, завидев двоих за тихой беседой. Хосок поднимается со своего кресла и кланяется Чонгуку. С разрешения Чимина он собирает папку с документами и уходит прочь. Чонгук громко вздыхает, сложив руки в карманы брюк, вальяжной походкой приближаясь к мужу. Чимин его будто не замечал, будучи глубоко погруженным в свои мысли. — Почему ты не пришел на ужин? — альфа решает нарушить тишину. Он оглядывает помещение, словно его волнует интерьер. — У меня возникли срочные дела. — Дела, которые не могут подождать? Почему мне не рассказал? — Ты сейчас серьезно? Пришел ко мне, чтобы требовать отчета? Тебя там случайно твои друзья ничем не напоили? — Перестань говорить со мной в таком тоне, — повышает голос Чонгук, глядя на омегу исподлобья. — Я не в игрушки играю, Чонгук. Я глава государства. И у меня могут возникнуть неотложные дела. — В первую очередь, ты мой омега, Чимин. — Детский лепет, — шипит блондин, поднимаясь со своего места. Он обходит письменный стол и садится на его твердый край. Чонгук подходит к нему ближе и склоняется над шеей омеги, с грохотом ударив кулаком по столу. Чимин даже не шелохнулся. Железная выдержка. — Не говори со мной так, — пытается подавить его феромонами волка. — Покладистым ты мне нравишься больше. — Это роскошь, которой я тебя иногда одариваю. Чонгук отходит на пару шагов, смотрит в окно, где луна ясно светит в небе, и говорит, не оборачиваясь к собеседнику: — Просто друзья смеются надо мной, что я у тебя на поводке. А тут ты уходишь, ничего не сказав мне, словно ты меня вообще ни во что не ставишь. — Ну извини, что я не пресмыкаюсь перед тобой, как твой Юки. Чимин прикусывает себе язык за несдержанность, а Гук тем временем поворачивается к нему лицом, продолжая давить. — Вижу, тебе уже доложили. Всё-таки следишь за мной, — цокает недовольно альфа. — Только когда сомневаюсь в тебе. — Ты не доверяешь мне? — Я сейчас вообще никому не могу доверять. — Да что случилось, черт возьми?! — Завтра я казню шестнадцать человек! Вот что случилось! — буквально прокричал Чимин, а потом начал ходить по кабинету, как тигр в клетке. Чонгук несколько мгновений переваривает услышанное, затем уточняет, покачав головой: — Что ты имеешь ввиду? — Среди нас есть предатель, — в голосе омеги слышится холодная твердость. Чонгук сглотнул, отчего-то начав беспокоиться, словно его поймали с поличным. — И кто это? — Завтра всё узнаешь. Чимин собирается было уходить, как вдруг Чонгук хватает его за предплечье и тянет на себя. — Нет-нет, постой, скажи мне. Я имею право знать. Омега начинает вырываться из захвата: — Да ты сначала разберись с самим собой. Развяжись с этой сукой, у тебя есть муж, в конце концов! И перестань вестись на провокации своих дружков, чтобы потом не ходить передо мной альфа-самцом, виляя хвостом. Давить на меня феромонами вздумал? У меня от этого выкидыш может случиться. Мне и так тяжело. Взрослей уже, Чон Чонгук! Чимин хватается за ручку двери, но Чонгук перехватывает его запястье, дергает на себя, тот вырывается, рычит, бьет кулаками по плечам, а потом начинает плакать от переизбытка эмоций. Чимин сгибается пополам в руках альфы, кричит, пищит, поддаваясь открывшейся истерике, и после с шоком вскрикивает: — Больно! Мне больно… Они падают на пол, потому что ноги подкосились. Чимин громко плачет, трогает себя между ног и с ужасом в мокрых глазах показывает Чонгуку руку. Всю в крови. — Ребёнок… Чонгук… Наш ребёнок… Голос омеги режет слух, когда произносит эти жуткие слова. Чонгук ошарашенно смотрит на руку омеги, потом видит пятна крови на его брюках и как заведенный машет головой в стороны. — Нет. Нет. Мы не можем потерять его. Чимин, прости меня! Наш малыш… О, Господи… Стража! Стража! — зовет он людей, надрывным голосом разрезая пространство. Он укачивает омегу на своих коленях, обнимая и беспорядочно целуя в щеки. Чимин держится в сознании из последних сил, он крепко прижат к груди Чонгука, глаза которого тоже увлажнились. Альфа поднимается вместе с ним на дрожащих ногах, держит омегу на руках и толкает ногой двери, говоря Чимину на ухо: — Мы не потеряем наше счастье. Я клянусь тебе.