Трон волков

      Чонгук не разговаривал с Чимином следующие три дня. Альфа завтракал, обедал и ужинал либо у себя в покоях, либо в кабинете, который ему выделили для индивидуальных занятий с учителями, а также для приема важных господ, просивших его аудиенции. Хоть альф в Полиандрии не жаловали, но вот с законным супругом короля многие хотели иметь дружественные отношения. К нему приходили альфы, женатые на высокопоставленных чиновниках. С недавних пор Чонгуку позволено решать мелкие дела, рассматривать жалобы населения и стараться чем-нибудь помочь, заниматься благотворительностью, к примеру, строить дома для бедных, ведь Чонгуку ежемесячно выплачивалось приличное содержание как супругу короля (что уж говорить, если в гареме альфы тоже получали жалованье, пусть и не такое большое).       Набравшись опыта в построении отношений с высшими чинами и решении ряда вопросов, Чонгук пришел к выводу, что пора бы наладить отношения с гаремом, но с пользой для себя. Он хоть и главный альфа во дворце, но наложники его совсем не слушаются, только под строгим взглядом Рика склоняют головы, чтобы не получить по шее за неподобающее поведение.       Первым делом, Чонгук повысил наложникам жалованье, конечно же, с разрешения Сокджина, который одобрил его стремление наладить жизнь в гареме. Повышение было весьма маленьким, чтобы не ударило по казне, из которой и так много денег уходит на военные действия.       Кроме того, через знакомые связи Чонгук нашел мастера-альфу из средиземноморской страны, который учит контролировать волка и не терять с ним связь. Такому альфе, как супругу короля Полиандрии, господин Чхве не смог отказать, поэтому согласился тренировать не только гарем, но и молодняк, что жил во дворце. Он учил их быстро перекидываться в волка и так же быстро возвращаться в человеческое обличие. Сокджин разрешил утвердить мастера в штат при дворе, выделив ему комнату в корпусе для тренировок и соответствующее жалованье.       После первого урока у мастера Чхве вдохновленные его силой и умениями наложники вернулись в корпус гарема. Чонгук шел рядом с Кевином и слушал его болтовню. Другие наложники робко подходили к Чонгуку и благодарили за такого мастера, которого им так не хватало. Тот учитель, что у них был раньше, был полиандрийцем и мало что знал об особенностях волков. Чонгук с улыбкой принимал благодарности, начиная со всеми лучше общаться.       Все альфы успели умыться и переодеться в чистое, хаммам их ждал вечером, а сейчас они оживленно обсуждали будущие тренировки, пока прислуга накрывала столы, чтобы альфы как следует поели. Половина гарема упрашивала Чонгука остаться и отобедать вместе с ними. Были конечно и те, кто всё ещё воротил от него нос, но они больше были приспешниками Алекса. Однако, и с ними Гук планировал разобраться позже.       Они сели за столы и начали есть под оживленные разговоры. Чонгук сидел на низком диванчике и говорил с Кевином, который иногда окликал Файта и просил его вовлечься в беседу. Чонгук недолюбливал Файта, держался на расстоянии и наблюдал, в последнее время его не было видно возле Чимина, словно он растворился на время.       Оливер, поняв, что от Юнги и слова вытащить нельзя, надул губы и стал разговаривать с другими парнями, изредка поглядывая в сторону насупившегося Алекса.       Свиные ребрышки со специями были очень кстати после интенсивной тренировки. Умяв свою порцию, Чонгук перешел к десерту в виде булочек с грушевым джемом, как вдруг громко раздался голос:       — Дорогу, Его величество король Чимин!       Все поднялись со своих мест, приветствуя повелителя почтительным поклоном. Чонгук тоже поднялся с места, сделав небольшое усилие над собой, чтобы поклониться. Омега прошел вдоль каменистой дорожки, разделяющей гостиную гарема на две части, и остановился напротив Чонгука.       — Вы прекрасно выглядите, ваше величество, — сообщил Файт, взяв слово первым.       Чимин улыбается ему, а потом переводит взгляд на мужа. Омега на секунду зажмуривается от невероятной боли в животе, терпит эти муки и выдавливает из себя, тяжело дыша:       — Ты не пришел на обед.       Чонгук склоняет голову в бок, отворачивается, оттягивая языком щеку, а потом вновь возвращает всё внимание королю:       — У меня много дел, ваше величество. Чтобы не терять время, решил отобедать в гареме.       Голос альфы был спокоен, словно он говорил о каком-то пустяке, хотя в душе была настоящая буря. Его волк чувствовал, что с омегой что-то не так, что ему плохо без него, но Чонгук упрямо наказывал Чимина, лишая своего внимания.       — Теперь ты предпочитаешь обедать здесь, а не со мной. Ясно, — цокает омега, покрутив обручальное кольцо на пальце, которое вдруг стало натирать. — Что ж, не буду мешать.       Король разворачивается на каблуках и идет к выходу, не слушая причитания взволнованных альф, они предлагают ему остаться с ними, пообедать вместе, но Чимин идет прямо, выходит из корпуса наложников, завернув в коридор, и хватается за стену, теряя равновесие.       — Ваше величество! — взволнованно вскрикивает Хенли, подхватывая его под руки.       Ребенок в животе ворочается, бьет ножками по внутренним органам. Чимин знает, почему так происходит, потому что он не чувствует отца рядом. Чимину трудно дышать, ходить, сидеть, ребенок постоянно доставляет ему дискомфорт, даже заседание Совета пришлось отменить и позвать лекарей. Мигель сказал, что нужен альфа-отец рядом, но тот как упрямый баран не разговаривал с Чимином, а на все его попытки начать разговор убегал по самым разным поводам, мол, у него много дел. Спали в разных спальнях, в комнате Чимина запах Чонгука почти выветрился и от этого стало только хуже. Ноги опухают, спина чертовски болит, постоянные боли и спазмы, затрудненное дыхание и тошнота. Всё это уничтожало здоровье омеги, а беременность волком очень тягостная, его предупреждали, что малейшие трудности и Чимин не доживет до родов. Но разве объяснишь это Чонгуку, который игнорирует его существование, вызывая этим каждодневные слезы.       — Вам нужен альфа-родитель, ваше величество, — причитает идущий рядом Хенли, поддерживая Чимина под локти вместе с другими фрейлинами. — Нужна его рука на животе. Когда ребёнок чувствует отца, он подчиняется. Позвольте позвать Его высочество Чонгука.       — Ни за что! — рычит Чимин, еле перебирая ногами до своих покоев. — Я не буду унижаться перед ним. Я его король! Он не смеет так со мной обращаться. Я не склонюсь перед ним.       — Прошу вас, ваше величество, одумайтесь! Ведь вы и ребенок страдаете.       — Учить меня вздумал?!       — Я не смею, ваше величество, — Хенли потупил взгляд и помог королю дойти до покоев.       *       Вечером Чимину наполнили большой бассейн с горячей водой до краев. Лепестки роз плавали на поверхности воды, запахи ароматических масел витали в воздухе, повсюду были расставлены зажженные свечи, а на бортике стояла ваза с фруктами. Чимин сидел в воде по грудь и завороженно наблюдал за звездами в небе. В потолке было небольшое отверстие, через которое циркулировал кислород и свежий ночной воздух проникал в легкие короля.       С недавних пор, только находясь в горячей воде, Чимин мог не чувствовать боль по всему телу, малыш в утробе успокаивался и не буянил, давая возможность своему папочке перевести дух и как следует расслабиться.       Хенли, несмотря на строгий приказ короля, всё же пошел к Чонгуку и рассказал ему о плачевном состоянии здоровья омеги. Чон не знал, что его бунтарство даст такой негативный эффект, поэтому поспешил в королевскую купальню. Пройдя сквозь множество свисающих с потолка полупрозрачных шторок, он остановился недалеко от бортика горячего бассейна, услышав голос Чимина.       — Видишь, малыш, отец наш, наверное, нас разлюбил, — омега гладит свой живот под водой, разговаривая с ребенком.       Чонгук умиляется, когда Чимин беседует с их волчонком, но вот то, о чем конкретно он ему говорит, альфе совсем не нравится.       — Не говори ерунды, — обрывает его Чонгук, выйдя из укрытия. Он идет по бортику бассейна и садится на низкий табурет лицом к королю.       Чимин замечает черно-коричневый шелковый халат со штанами. Ткань струилась по подкаченному телу и открывала вид на ключицы и часть крепкого торса. Чонгук сидел, упершись ладонью в колено, приподняв локоть, так, словно он тут король и владыка земель. От горячего пара его черные волосы прилипали ко лбу, а язык иногда смачивал губы.       — Зачем ты пришел? — спросил Чимин, робко опустив взгляд в воду.       — Почему ты не сказал, что тебе плохо без меня?       — Откуда ты узнал?       — Подслушал разговор лекарей, — пожимает Гук плечами. Он не хотел выдавать Хенли, потому что этот омега всё сделал правильно.       Чимин вздыхает и отворачивается:       — Всё нормально. Ты можешь идти и обижаться дальше.       — Ты знаешь, что ты не прав. Гордость не позволяет признать свои ошибки?       — Ещё раз говорю, я не изменял тебе.       — Но у вас ведь было что-то, — Чонгук упирается локтями в колени и трет ладони в задумчивости. — Юнги не колется, даже под угрозой избиения.       — Ты его…       — Нет, не трогал я твоего фаворита, он цел и невредим.       Чимин заметно выдыхает с облегчением, а Чонгука это бесит. Его омега переживает за какого-то фаворита, это злит. Чонгук ревнует Чимина ко всем, на кого обращен его ясный взгляд.       — Юнги будет участвовать в Бою Волков за руку Тэхёна.       — С чего вдруг? — удивился Чон такой новости.       — У них там какие-то взаимные чувства.       Чонгук только округляет губы, шокировано выдыхая.       — И ты спокойно это принял?       — Нет. Не спокойно.       — А меня бы ты отпустил, если бы я сказал, что полюбил другого?       — Нет, — жестко ответил Чимин. Его глаза сверкнули яростью, а феромоны вмиг потяжелели. Ух, омега умеет быть угрозой. — Я бы убил того омегу.       — И сделал бы мне больно, — усмехнулся альфа.       — Так же, как и ты мне.       Чимин не считает нужным посвящать Чонгука во все их с Юнги разборки. О том поцелуе он не будет рассказывать, потому что зачем? По лицу Гука видно, что он не хочет ничего знать. Никто не хочет знать правду, пока в душе теплится надежда на лучший исход.       — Присоединишься?       Омега намекает на горячий бассейн. Чонгук поднимается с табурета, на глазах Чимина соблазнительно раздевается, скидывая с себя одежду на деревянный пол, а затем полностью обнаженный ступает крепкими ногами в горячую воду, заставляя ту издавать хлюпающие звуки. У Чимина всё сжалось от такого вида супруга, который выглядит словно божественное создание с неземной красотой. Властный альфа с мягкими чертами лица садится рядом с Чимином, не касаясь его обнаженной кожи на бедре, но уже вызывая в нем возбуждение.       Чтобы хоть как-то успокоиться, Чимин тянется рукой к фруктовой вазе и берет персик, принявшись есть его, вкусно причмокивая. Сок фрукта катится по подбородку и Чимин не сразу замечает, как Чон наблюдает за ним, сев боком к бортику.       — Мало того, что у меня всё тело болит, так ещё и есть хочу постоянно. Ем всё подряд, повара на кухне еле успевают тешить мой желудок, на который время от времени давит твой сын.       — Позволишь? — зачем-то спрашивает Чонгук, протягивая руку к животу.       Чимин с заминкой кивает, разрешая прикоснуться к самому священному месту сейчас. Омега прикрывает глаза, когда вдыхает полной грудью насыщенный запах альфы, запах отца его ребенка, и от этого им с малышом очень хорошо. Чонгук гладит живот под водой и ментально передает своему волчонку, что всё в порядке, что он в безопасности, потому что отец-альфа рядом.       — Он постоянно требует твоего внимания, — негромко признается Чимин в том, насколько стал от него зависим. Он откладывает недоеденный персик обратно в вазу и вытирает пальцем уголки губ. — У меня появляется молоко, — чуть тише, ибо тема интимная. — Хочешь попробовать?       Обсидианы Чонгука чернеют на глазах, когда его взгляд цепляется за припухшие холмики, соски на них выглядели как спелые вишенки, так и манили взять их в рот. А при мысли о том, что в них есть драгоценное молоко его омеги, волк внутри зарычал в предвкушении. Он хочет, чтобы больше никто и никогда не видел Чимина таким обнаженным, таким трепетным и манящим одновременно.       Чимин только для Чонгука.       Альфа приближается к омеге поближе, садится напротив него и заглядывает в глаза, без слов спрашивая разрешения. Вместо ответа Чимин облизывает свои губы и для Чонгука этого было достаточно, чтобы язык оттянул щеку в предвкушении. Он наклонился к груди омеги, положил обе руки на беременный живот по бокам и обхватил губами нежный сосок. Сладкая кожа с ароматом роз так приятно чувствовалась на языке, а стоило втянуть её в себя посильнее, как из соска выскользнула капелька молочной жидкости. Рецепторы Чонгука были довольны вкусом, отчего альфа со стоном втянул его в себя ещё раз. Он увлеченно сосал грудь, иногда несильно прикусывая зубами, и с упоением пил молоко своего мужа, не сразу заметив, как его омежка начал сладко хныкать. Волк оторвался от груди с неким сожалением, он обеспокоенно посмотрел на Чимина и облизнулся.       — Тебе больно?       — Нет, — завертел тот головой. — Приятно. Просто грудь так сильно болела в последнее время, а когда ты начал её сосать, то боль прошла. Как будто после массажа.       Чонгук улыбнулся на такой комментарий, а потом перешел ко второму соску, который тоже требовал ласки. Чонгук чувствовал себя настоящим малышом, которого кормит грудью омега. Чимин запустил пальцы в темные волосы мужа и начал массировать кожу головы, отчего альфа довольно зарычал. Волк внутри уже вовсю лежал на животе и ластился как щенок под ласку омеги, с удовольствием втягивая молочко в рот.       — Чонгук, — стал слышен встревоженный голос Чимина.       Но брюнет не мог оторваться от этой безумно вкусной груди. Инстинкты подсказывали, что он должен напиться этим молоком. Собственник внутри кричал при мысли, что кто-то раньше мог так же прикасаться к Чимину.       Моё. Не отдам.       — Чонгук-и, твои уши!       Альфа с трудом оторвался от груди, чтобы взглянуть на взволнованное лицо напротив. Чимин с тревогой смотрел на Чонгука. Последний понял, в чём дело, когда дотронулся до своих ушей. Тех, что были почти возле макушки. Мохнатые. Черные волчьи уши.       Чонгук внезапно почувствовал стыд и отвернулся:       — Не смотри на меня.       — Гуки, постой, — Чимин прикоснулся пальцами к подбородку альфы и медленно повернул его лицо к себе. Он с блеском в глазах смотрел на черные ушки, которые ранее видел, когда Чонгук перекидывался в волка, но сейчас тот был в обличии человека. — Почему они… — король впервые не знал, как подобрать слова.       Чонгук смотрел куда угодно, только не на Чимина. Ему было до жути неловко. Он не сдержал себя.       — Скажи мне, Гуки, — допытывал Чимин, ласково поглаживая прижавшиеся черные ушки. — Мальчик мой, почему они появились? Ты ведь не перекинулся в волка.       Чимин искренне не понимал, почему у Чонгука появились мохнатые волчьи уши, потому что обычно такое происходит у маленьких волчат, когда они только учатся контролировать свою вторую сущность.       — Это слабость, — сквозь сжатые зубы ответил Гук. Он ненавидел себя за слабость. Ещё ни с одним омегой он не был таким уязвимым. Он не стеснялся своей наготы, но стеснялся, когда сущность волка проявлялась таким образом. — Инстинкты. Когда волк сосет грудь омеги, он чувствует себя в безопасности, как в руках родителя.       Чимин весь подобрался и поцеловал Чонгука в скулу, стараясь успокоить своими мягкими феромонами, которые едва ощущались на коже.       — Ты самый красивый волчонок, которого я когда-либо видел.       — С тобой я не могу себя контролировать, — шепотом ответил Чонгук, прикрыв веки, когда Чимин начал ластиться об него. — Но для тебя и ребенка я не опасен. Не бойся, в твоем присутствии я не перекинусь в волка, пока ты сам не захочешь.       — Правда?       Чонгук слабо кивнул и посмотрел прямо на омегу. В них не было осуждения, не было насмешки, которую Гук часто видел в детстве, когда не мог контролировать своего волка.       — Я люблю тебя в любой форме, — Чимин лизнул губы Чонгука и чуть прикусил нижнюю губу зубками. — Скажи, я всё ещё привлекательный для тебя?       — О чём ты?       — Просто из-за беременности…       — Прекрати! — рыкнул волк, сверкнув глазами в сторону омеги, который ссутулился, позволив альфе недолго доминировать. — Ты всегда меня заводишь. И мне нравится чувствовать под пальцами нашего малыша, что внутри тебя. Доказательство того, что я проник не только в твое сердце. Для запечатленного волка это многое значит.       Чимин наклонил голову в бок. Ему было лестно слышать в свой адрес столько комплиментов. И слова о запечатлении уже приобретали другой смысл. Более глубокий и чувственный.       — Я хочу тебя.       — Тогда иди сюда, — Чонгук сел в воде поудобнее и похлопал себя по коленкам, скрытым горячей водой. — Только осторожно.       — Не хочу осторожно, — сказал Чимин, когда оседлал колени мужа, положив руки на мускулистую грудь, что приятно ощущалась под подушечками пальцев. — Хочу, чтобы царапины на спине, чтобы подушка в клочья. Хочу с криками.       — Нам пока нельзя, малыш, — ответил альфа с властными нотками, отчего у Чимина сладко тянуло в паху. Порой ему нравилось, когда Чонгук не подчиняется, а делает так, как ему самому хочется. Гук положил руки на мягкую попу омеги и несильно сжал. — Я могу поласкать тебя.       Их животы соприкасались, и при мысли, что между ними сейчас был плод их любви, становилось очень тепло на душе. Но от этого не было менее возбуждающе.       — Возьми меня, Чонгук, — рыкнул теперь омега, вцепившись коготками в крепкие плечи. — Не бойся быть грубым.       Чонгук резко схватил Чимина за волосы на затылке, сжав их в кулаке и с вызовом посмотрел в глаза. Этот омега выпрашивает, чтобы его хорошенько оттрахали и указали, где его место в мире Чонгука. Они дышали друг другу в губы, едва соприкасаясь, когда в купальню зашли слуги и принесли полотенца. Они подумали, что прошло уже достаточно времени, но похоже, супруги не собирались вылезать из горячей воды.       — Вон! — рявкнул Чонгук, отчего даже Чимин вздрогнул в его руках.       Слуги взволнованно переглянулись, потом вновь посмотрели на Чимина. Они видели, как Чонгук властно держит их повелителя. Так нельзя. По правилам, они должны позвать стражу.       — Вы слышали, что вам сказал мой альфа? Оставьте нас, — громко сказал Чимин. Он никогда не стеснялся своей наготы перед прислугой.       Слуги тут же спохватились, низко поклонились и скорее убежали прочь, боясь попасть под горячий нрав этих двоих.       Чонгук не выдержал первым, когда набросился на губы Чимина, всасывая каждую пухлую малышку по очереди. Целовать Чимина всегда было приятно, будто перед глазами пляшут гребаные звезды, а сердце делает нервный кульбит каждый раз, когда маленькие пальчики омеги трогают его волосы на голове. У Чонгука же губы очень нежные и чувствительные, Чимин это знает и нагло пользуется, когда вылизывает их языком, издавая причмокивающие звуки.       Когда Чонгук отстранился, Чимин заскулил от острого чувства потери. Альфа потянул омегу из воды, мигом расстелил на деревянном полу большие полотенца и уложил на них Чимина, снова начав откровенно целовать. Его руки блуждали по теплому телу, которое со всех сторон было мягким, словно пропитано медом, отчего волк жадно облизывал каждый сантиметр. Уши Чонгука исчезли, сделав его вновь обычным человеком, но ему уже было не до этого, когда Чимин встал перед ним на четвереньки, опершись на локти и выгнув спину словно настоящая волчица перед своим волком. Он приглашал, заманивал, раздвинув ноги перед Гуком. Его сладкая дырочка пульсировала от возбуждения, беременный животик не касался пола. Это было тяжело, но Чимин справлялся, просил своего альфу взять его именно так.       Напряжение в воздухе с примесью возбуждения витало как тяжелый туман. Рука Чонгука поползла по спине омеги вдоль татуировок фаз луны. Он выучил их наизусть, но каждый раз они ощущались по-особенному. Чимин был прекрасен в своей позиции настоящего омеги, принимающего власть альфы, пусть и на некоторое время. Чонгуку нравилась мнимая власть над омегой, и он уверенно скользнул двумя пальцами в жаркое нутро, чуть растягивая Чимина, чтобы после ворваться в него до упора с пошлым стоном. Он схватил его за бедра и дернул на себя, постепенно набирая темп и вбиваясь во влажные стенки, управляя телом омеги так, как ему хочется.       Чимин громко стонал, когда из него буквально вытрахивали всю душу. Член покачивался в воздухе и бился о живот, приближая к развязке. Вдруг он почувствовал, как ноги и руки перестают держать, Гук на это моментально реагирует и укладывает беременного омегу на бок. Чонгук лег сзади и снова вошел в горячего супруга, схватившись за его бедра так, что остались следы от пальцев.       Альфа утыкается носом во вкусно пахнущую шею, не сдерживается и целует бархатистую кожу, мажет широко языком, легонько царапая зубами. Хочется сжать омегу до хруста в костях, вжимая в своё тело.       Внезапно Чимин ощутил жесткую хватку в своих волосах и угрожающий рык на ухо.       — Ещё раз позволишь кому-то прикоснуться к себе, я тебе, блять, метку поставлю!       — Альфа, — простонал блондин, насаживаясь на член сильнее.       Чонгук был всё ещё зол на Чимина за то, что тот ведет себя свободно в плане близости с альфами. У Чимина теперь есть альфа, и больше он не смеет думать о ком-то постороннем.       Чимин закрыл глаза и уже вовсю хныкал, задыхаясь от собственных эмоций. Внутри было так горячо, Чонгук держал ногу омеги под коленкой, чтобы глубже в него погружаться. Хватка крепчала, наверняка, оставляя синяки, но было абсолютно плевать, потому что всё, что Чимина сейчас волновало, так это поскорее кончить. Почувствовать ту самую сладкую нирвану, в которую его так любит отправлять Чонгук в момент близости.       — Ты такой послушный омега, — заметил младший, вбиваясь в правителя всё быстрее, и вскоре заставив того кричать от удовольствия. Он был грубым, но в разумных пределах, потому как даже волк внутри понимал, что не будет вредить беременному омежке.       Чимин продолжал громко стонать. Беременность и возбуждение от близости с запечатленным волком пробуждали в Чимине древние инстинкты к подчинению. Когда омега полностью признавал власть альфы над собой. Обычно Чимин главный в постели, но в данный момент он расслабился на несколько минут и дал Чону понять, что тот может доминировать.       Они оба уже мокрые от пота и жары в купальне, горячие тела трутся друг о друга.       Чонгук довольно зарычал, продолжив брать свою самку, пока та в скором времени не взрывается на миллиарды звезд, уткнувшись лбом в пол. Чимин сдавленно хнычет и кончает, сильно дрожа, его член изливается омежьим семенем, а тело сжимается. Чонгук громко стонет, почти воет, быстро вытаскивает набухший член с узлом и доводит себя до разрядки рукой, кончая на задницу короля. Мышцы омеги были напряжены, он всё ещё отходит от бурного оргазма, пока Чонгук лежит рядом на спине, глядя в потолок.       — Мигель нас убьет, — выдохнул Чонгук. Лекари предупреждали, чтобы они не были грубы друг с другом в сексе, чтобы не навредить ребенку. Но они не сдержались, они снова и снова поддаются чувствам. Секс, приправленный ревностью, у них самый лучший.       Чимин ничего не ответил, он только положил руку на свой живот и прислушался к ощущениям. Чонгук заволновался.       — Всё в порядке?       — Да.       — Полежи немного, а потом я отнесу тебя в покои.       — Хорошо. Только ты спишь сегодня со мной, — приказал Чимин, вернув себе чувство власти над альфой. Последний принял это сквозь зубы.       — По-другому и быть не могло, — рыкнул Чонгук, будто он и так давно всё решил.       Их противостояние будет длится вечность. Никто не хочет уступать.

***

      За руку короля Кефалонии пришло побороться меньше народу, чем было у Чимина, но альфы все были крепкие, молодые, подтянутые и красивые. Все зрители заняли свои места на трибунах, расположившись вокруг стадиона, на который прибыли все участники, организаторы, и простой народ, так как всем было любопытно увидеть нового короля Кефалонии Ким Тэхёна, а также узнать, кто станет его законным супругом.       Альф, заявивших об участии в Бою Волков, насчитывалось чуть больше сотни. Среди них не было Джулиана, фаворита Тэхёна, так как тот предпочел отсидеться рядом со своим повелителем и посмотреть на весь этот цирк с трибуны, он был уверен, что победитель не сможет проникнуть в сердце короля. Однако, завидев среди толпы молодых альф Мин Юнги, Джулиан насторожился и взволнованно глянул на Тэхёна, который не сводил со стадиона глаз. Тэхён не ожидал, что Юнги будет участвовать, он планировал уговорить короля Чимина отдать Юнги в свой гарем, но всё сложилось иначе. Омегу радовало, что Мин хочет не просто быть рядом с ним, но и быть ему опорой в качестве законного супруга.       — Дорогу, Его величество король Пак Чимин и его законный супруг, великий князь Чон Чонгук!       Толпа начала улюлюкать, приветствуя своего повелителя. Чимин прошел к креслам рядом с Тэхёном, улыбнулся ему, а потом повернулся лицом к стадиону, дабы показать себя во всей красе. Они с Тэхёном оба были сегодня в коронах и роскошных нарядах с королевской накидкой на плечах, однако были такими разными, как луна и солнце, что у всех собравшихся на большом стадионе глаза бегали от одного к другому.       Чонгук с камергерами подошел к своему мужу, поклонился ему и с позволения поцеловал руку, затем повернулся к Тэхёну и тоже поприветствовал его со всем почтением.       Вся свита уселась на отведенные им места. Хосок сел на стул возле Хенли, недалеко от королевской семьи, принявшись отдавать распоряжения начальнику стражи:       — Не расслабляться. Людей расставить, наблюдать. Угрозу выявлять, докладывать.       — Вас понял, господин Хосок.       Когда церемониймейстер объявил, что сейчас прозвучит напутственная речь Его высочества, прошлого победителя Боя Волков, Хосок посмотрел в сторону подходящего к краю трибуны Чонгука, а затем глянул на Чимина, который о чем-то переговаривался с королем Тэхёном. Лик Пака сегодня был прекрасен, его беременность ещё больше добавляла ему привлекательности в виде милых щёчек и красных пухлых губ, которые с утра были пропитаны соком граната.       — Дыру протрешь, Хосок, — заметил Хенли его непозволительные взгляды в сторону короля.       Начальник безопасности дворца фыркнул и перевел взгляд на публику.       — Я так понимаю, на следующую зиму мне искать другого альфу? — не отставал Хенли. Его злило то, как Хосок смотрит на Чимина. — У нас был отличный секс зимой, но ты не захотел ещё.       — Сейчас не время это обсуждать.       — А в остальные дни ты убегаешь от разговора со мной.       — Тот секс был ошибкой, — негромко поясняет Хосок, не глядя на фрейлину.       Хенли обижали его слова. Ему нравился Хосок, поэтому сейчас омеге хотелось позорно расплакаться, но он всегда был стойким и не показывал свою слабость остальным, за исключением течек. Последнюю его течку Хосок отказался проводить с ним, и Хенли пришлось провести ее в одиночестве, корчась от боли.       — Зря Его величество взял тебя на эту должность. Он хоть знает, что ты к нему неровно дышишь?       — Ваше мнение ошибочно.       — Знай свое место, альфа, — рыкнул на него Хенли. — Ты во власти повелителя, но он никогда не будет твоим. Не мечтай понапрасну.       Хосок незаметно сжал руку в кулак и приложил немалые усилия, чтобы не выдать свои чувства через запах волка.       А тем временем, Чонгук оглядывал всех собравшихся участников. Выпрямив спину, он взял слово:       — Многие из вас были здесь в прошлом году, когда я участвовал в Бою Волков за руку нашего короля Пак Чимина. Победив в этом непростом состязании, я обрел нечто большее, чем статус и привилегии. Это большое счастье иметь супруга и видеть любовь в его глазах. Вы должны бороться за то, что вам дорого, не только в Бою Волков, но и на протяжении всей своей жизни. Я верю, что сегодня победит самый достойный альфа, который будет гордо носить звание супруга короля Кефалонии. Да начнется Бой Волков! И пусть великий Бог Арес благоволит вам!       Церемониймейстер ударил в гонг и стадион взорвался бурными аплодисментами, когда участники начали рассредоточиваться по периметру, после начав драться.       Чонгук вернулся к своему омеге, чувствуя приятное волнение от того, что ему довелось сказать торжественную речь на таком важном мероприятии, в котором ранее сам участвовал, поглядывая на свой приз снизу вверх. А сейчас он сидит подле Чимина, держит его за руку и улыбается самой счастливой улыбкой, встречаясь с глазами, в которых плескалась та самая любовь, о которой он только что говорил на трибуне.       Сокджин сидел рядом с Тэхёном и качал головой, потому как ему всегда было жутко смотреть на то, как альфы калечат друг друга до полусмерти. Он знал, что таковы традиции, когда он выходил замуж, его покойный супруг тоже боролся за его руку в Бою Волков, вот только потом у него начались осложнения из-за отбитых напрочь рёбер. Удивительно, почему с Чонгуком всё хорошо. Похоже, его волк и вправду очень сильный, или его хорошо натренировал отец. При мысли о Ким Намджуне у Сокджина что-то ёкало в груди. Он до сих пор хранит то трогательное письмо, которое тот написал ему. Казалось бы, такой строгий военачальник, но знающий слова нежности, вызывающие трепет. Сокджин хотел с ним увидеться и ещё раз прогуляться по саду, поговорить обо всём на свете и даже позволить прикоснуться к себе его крепким рукам. Сокджин не говорил племяннику о своих чувствах, считая, что это не должно касаться и без того занятого Чимина.       Крепкие молодые альфы разбивают друг другу носы, губы в кровь, пинаются ногами, бьют кулаками, разбивая костяшки. Тэхён соколом наблюдает за Юнги, которому разбивают бровь и бьют коленом в живот. Чимин же чувствует себя виноватым, что отпустил своего фаворита участвовать в этом диком обычае, но так же он злился, что Юнги не боролся за его руку, когда предоставлялась такая возможность, а вот за Тэхёна альфа был готов драться. Действия Мина сильно били по самолюбию Чимина, но тот не подавал виду, что его всё это беспокоит.       Чонгук же улыбается, когда Юнги ловко управляет своим телом, уходя от ударов и нанося в ответ точные удары по цели, уничтожая противника, ведь именно Чон поднатаскал Юнги для Боя Волков. Он научил его контролировать себя и быть ловким, рассказал фишки в этом Бою, что успел для себя подчерпнуть, когда боролся за руку Чимина. Юнги был очень ему благодарен за помощь, хотя и понимал, что это не более, чем способ избавиться от конкурента в гареме.       Когда раненных уносили организаторы, а слабые сдавались и уходили сами, оставалось не так много альф, что всё ещё могли стоять на ногах. Все были испачканы кровью и песком, но они продолжали биться за свою лучшую жизнь рядом с омегой, который был красив как сам дьявол.       Тэхен не выдерживает и отворачивается, когда Юнги пропускает удар и его больно отбрасывают к деревянному бортику трибуны как букашку. Ким всхлипывает, но быстро стирает с лица влагу, возвращая свое внимание на стадион. Двое оставшихся мощных альф дерутся друг с другом, валяясь в песке, а Юнги еле встает на коленях, смотря дезориентированным взглядом на них. У него до жути шумит в ушах, голова раскалывается, но он поднимается, еле дыша легкими. Они встречаются с Чонгуком глазами и тот показывает ему знак секретного приема удара ногами, который сейчас будет кстати. Двое дерущихся альф были так увлечены уничтожением друг друга, что не заметили, как Юнги подлетел к ним и точными движениями ног ударил каждого по лицу, отправляя в отключку. Церемониймейстер мигом подлетает к Юнги и поднимает его руку высоко вверх.       — В Бою Волков одержал победу Мин Юнги! Он станет мужем короля Ким Тэхёна.       — Славься, Кефалония! Славься, Полиандрия! — кричит толпа вокруг, встав со своих мест. Шум людских голосов был фоном для двух людей, что смотрели друг на друга в упор.       Церемониймейстер подводит Юнги к главной трибуне. Слуги приносят ему большой чугунный чан, где горит уголь. По обычаю, Юнги берёт с подноса все браслеты, сделанные из шерсти волков альф, что проиграли эту битву, и сжигает их в чане. Затем моет руки в принесённой воде в тазике, берёт один оставшийся браслет, который сделал собственноручно из шерсти своего волка белого окраса, пропитав его запахом, и подходит вплотную к деревянному бортику, за которым стоит спустившийся Тэхён.       Омега глядит на него мокрыми глазами и протягивает свою руку, чтобы в следующую секунду ощутить касание браслетом.       «Я люблю тебя», — шепчет одними губами Юнги, чувствуя, как из брови течет кровь. Его голова кружится, он пошатывается, и слуги уводят его к карете, чтобы срочно доставить во дворец для восстановления в лазарете.

***

      Восстановление шло десять дней, потому что Юнги знатно покалечили в Бою. Многочисленные ссадины, синяки и серьезные травмы от удара об трибуну сильно сказались на его здоровье. Тэхен не отходил от его койки и держал за руку, ожидая его пробуждения. Ему не был противен покалеченный вид альфы, который буквально вырвал себе право быть с ним. Тэхен прогонял слуг и сам кормил его супом с ложечки, с улыбкой поглядывая на волчий браслет на своем запястье, который казался ему самым лучшим украшением на земле. Юнги поначалу смущался, подозревая, как он выглядит после состязания, но Тэхён заверил его, что он для него всё ещё привлекателен как альфа, когда поцеловал его в губы прямо в лазарете. Постоянное присутствие омеги с его вишневым запахом благотворно влияли на организм Юнги, и постепенно он приходил в норму.       Чимин первое время после случившегося не выходил из своего кабинета, обдумывая произошедшее. Чонгук злился, что его муж был расстроен из-за того, что другой альфа теперь не останется в его гареме. Чон чувствовал, что Чимин жалеет, что позволил Юнги участвовать в Бою Волков. Омега надеялся, что Юнги проиграет, что останется с ним и больше никогда не заикнется о том, чтобы быть с другим омегой, однако у судьбы были другие планы.       Чонгук проводил много времени в зале для тренировок, избивая грушу с песком, вымещая на нее всю свою злость. Его бесило, что в сердце Чимина всё ещё был кто-то, помимо самого Чона. Учитель Хван старался его успокоить, когда Чонгук разбивал костяшки до крови от собственного бессилия, от мысли, что он не может заставить Чимина любить только его одного.       Покончив с тренировками, на которые теперь его не пускали несколько дней, чтобы альфа с дуру не покалечил себя окончательно, Чонгук вскочил на своего коня Рейгана и уехал прочь из дворца, не слушая возгласы охраны, которая ломанулась вслед за ним, ибо нельзя допустить, чтобы с Его высочеством что-то случилось. Гордый конь уносил своего хозяина всё дальше, преодолевая огромные расстояния дорог. Топот копыт, от которых поднималась вверх пыль, заглушал причитания спешивших за ними стражников. Чонгук бьет коня хлыстом, чтобы тот скакал ещё быстрее, пока в конечном счете он не привез его к краю обрыва, где стояли их с Чимином качели.       Чонгук спрыгнул со своего скакуна, погладил того по морде, привязал его к дереву и подошел к самому краю скалы, смотря вниз. Шум ветра вместе со звуками колокола в храме, доносившегося издалека, погружали в особенную атмосферу, когда захотелось расправить руки в стороны и прикрыть веки. Рукава свободной белой рубахи развевались на ветру, покрывая тело приятной прохладой. Чонгук становился чем-то единым с порывом ветра и не сразу пришел в себя, когда кто-то схватил его сзади за талию и отбросил на землю.       — Ваше высочество, что вы творите?! — орал над ухом Хосок, прижимая Чонгука к земле. — Совсем с ума сошли?       Черные глаза Чонгука смотрели в синее небо, а губы не двигались. Он чувствовал абсолютное бессилие перед тем, чтобы быть центром вселенной такого могущественного омеги как Пак Чимин.       — Почему он так ведет себя, черт возьми?! — рычит Чонгук севшим голосом.       — В вас говорит молодость, ваше высочество. Горячий нрав волка не может смириться со здешними законами, — Хосок часто дышит, хлопает Гука по коленке в кожаных штанах, подбадривая, чтобы тот поднялся.       Чонгук садится на траве и смотрит вдаль, пока Хосок разминает ему плечи и просит взять себя в руки.       — Вы должны быть сильным, ваше высочество.       — Должен. Но знал бы ты, как больно от осознания того, что в сердце любимого омеги есть место для кого-то, кроме тебя.       Хосок останавливает движения на плечах, задумавшись. Он знает. Он прекрасно знает, что значит быть рядом, но не в душе у того, чей взгляд полосует твое сердце невидимым ножом. Хосок знает, каково это, любить безответно. Вот только у Чонгука есть шанс взять себе любовь Чимина, а у Хосока – нет.       — В сердце Его величества есть только вы. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю, ведь вижусь с ним каждый день, когда мы обсуждаем дела дворца. Король Чимин любит только вас, его глаза горят при любом упоминании вашего имени. Ему не нужен гарем, не нужен Мин Юнги, его волнуете только вы.       Чонгук искоса смотрит на Хосока и подергивает плечами, задумываясь над его словами. Может, он прав. Потому что глаза Чимина не врут, когда со всей любовью смотрят на Чонгука. Но куда девать ревность, которая затапливает всё его нутро?       — Вы женились на властном омеге, которому принадлежит каждая травинка на этой земле. Весь мир завидует вам и одновременно восхищается, потому что не каждый сможет обуздать нрав короля-омеги, не знающего подчинения альфе.       — Он всё ещё считает меня мальчишкой, — фыркает Чонгук сквозь зубы.       — Тогда покажите ему, что вы достойный альфа. Пусть и младше него.       Чонгук оттягивает языком щёку, повернув голову в сторону. Он отрывает травинку и трет ее между пальцами. Он чувствует себя этим самым зеленым листочком в руках Чимина, который, кажется, влегкую может его сломить. Но Чонгук вспоминает свои корни, что он сильный альфа, которому всегда подчинялись омеги, и он не даст управлять собой.       Хосок помогает ему встать в полный рост, камергеры подбегают к Чону, хлопают его по одежде и предлагают надеть пиджак, потому что стало холодно. Чонгук возвращается к своему коню, что покорно ждал его, садится в седло и дает команду ехать обратно во дворец.       *       Вечером того же дня Чимин сидит в королевской столовой и ковыряет вилкой в тарелке. Аппетита совсем нет, ребенок в животе притих, будто обиделся, что отца нет рядом уже столько дней, потому как они не спят вместе после Боя Волков, ибо Чимин пожелал побыть наедине с собой. И сейчас его уединение нарушает вошедший в столовую Чонгук.       Альфа выглядел немного неопрятно, волосы влажные после хаммама, белая рубашка прилипает к горячему накаченному телу, угольные глаза горят пламенем, губы влажные, а аура такая властная, что Чимин морщится.       Чонгук пахнет как волк.       — Добрый вечер, ваше величество, — официально говорит Чонгук, но без поклона, и плюхается на стул.       Прислуга подбегает к нему, ставит перед ним приборы, собирается поухаживать, но Чонгук отбирает у беты графин с красным вином и самостоятельно наливает себе вина в бокал. Осушает его залпом с прикрытыми глазами и сразу же наливает второй до краев. Чимин молчит, наблюдая за мужем с нечитаемым выражением лица.       — Чего не ешь? — Чонгук откидывается на спинку стула и по-хозяйски разделывает в тарелке смачный кусок оленины с вишневым соусом. Слуги знают, какие любимые блюда супруга короля они должны подавать.       — Аппетита нет, — спокойно отвечает Чимин, хотя внутри него настоящий тайфун. Он тоже бы хотел сейчас напиться, да только во время беременности пить алкоголь нельзя.       — Решил моего ребенка голодом заморить? Ешь, — звучит как приказ, но без грубости.       Чимин игнорирует повеление и задает интересующий его вопрос:       — Где ты был сегодня?       — Решил проветриться. Лучше ты расскажи, чем занимаешься целыми днями.       — Мне не нравится твой тон.       Чонгук фыркает недовольно и делает большой глоток терпкого вина из бокала, закусывая куском рулета с перепёлкой и грибами.       — Расскажи мне о своем первом омеге, — внезапно просит Чимин, комкая в руке салфетку. Он поднимает на Гука взгляд и видит в его глазах смятение.       — В каком смысле?       — В том самом. С кем у тебя был первый секс.       Альфа усмехается, закатывая глаза. Потом поворачивает голову к прислуге и взглядом просит всех удалиться. Те его слушаются и выходят за двери. Теперь они с Чимином остались одни.       Чонгук делает ещё глоток, а потом отправляет в рот виноград, погружаясь в воспоминания.       — После того, как я сделал обряд запечатления, я места себе не находил. Я знал, что ты меня немного старше, но меня никогда это не пугало, даже наоборот, привлекало. И привлекало в других омегах, — вино отлично развязывало язык, но Чонгук не хотел скрывать такие факты о себе от своего омеги. — В общем, мы с отцом как-то поехали в гости к одному помещику. Там были его дальние родственники, которые приехали на его именины. Среди них был омега, который был очень красивым и скромным. Мне было тогда семнадцать, а ему около двадцати.       — И что было потом? — допытывал Чимин, когда Чонгук замолк на некоторое время.       — Ты действительно хочешь это знать? — и после утвердительного кивка Чонгук продолжил. — Мы познакомились, поговорили, он сказал, что не так давно его отец выдал его замуж за какого-то богатого старика. Сказал, что ему не хватает молодого альфы. Что тот старик никак не может заделать ему ребенка и даже ни разу не довел до оргазма. Ну в общем, я затащил его в постель.       Чонгук наливает себе ещё вина и выпивает до дна.       — Кто был главным в постели? — спрашивает Чимин, затаив дыхание. Его глаза темнели, глядя на Чонгука.       — Я.       — Правда?       — Да. Несмотря на то, что я ничего не умел, тот омега подсказывал мне, что делать, а так главенство взял я.       — Сколько ночей вы провели вместе?       — Все, которые мы с отцом были в гостях. Потом мы разъехались каждый своей дорогой.       — И больше не связывались?       — Нет.       — Он не забеременел от тебя?       Чонгук усмехается, цокая:       — Хочешь знать, не наплодил ли я отпрысков по всему свету? Нет. Мне хватало ума быть осторожным.       — Ты любил его?       Чонгук задумывается, запрокинув голову:       — М, нет. Он мне просто нравился.       — Ты когда-нибудь любил омегу?       — Да.       — И кто он?       — Тот, кто носит моего ребенка, и ни черта не ест.       Чимин опускает взор на свои руки, старается сдержать улыбку. Ему приятно слышать, что он единственный, кого из омег Чонгук по-настоящему любит. Ему самому тоже следовало бы поменьше переживать о других альфах, когда как самого главного в своей жизни может потерять в одночасье. Отравление Чонгука тому подтверждение.       Омега снова ковыряет вилкой в тушеных овощах и смотри куда-то сквозь тарелку:       — У омег всё иначе. Я любил своего первого альфу. Именно поэтому мне сейчас так тяжело его отпускать. Но ты должен понять меня.       Чонгук едко усмехается:       — Ты каждый день говоришь мне о том, что я должен делать, а что не должен. Может, я как-нибудь сам разберусь? — альфа водит по краю бокала пальцем и создает едва уловимый, но весьма неприятный звук. — Я очень сильно люблю тебя, но порой мне сложно принимать мир, в котором ты живешь.       Чимин нервно облизывает губы:       — Что ты хочешь от меня? — он уже, порядком, устал от всего этого.       — Хочу быть на равных с тобой.       — Я и так даю тебе слишком много, Чонгук. Даже мой отец не имел столько привилегий, сколько есть у тебя. Мой папа держал его в узде, следил за каждым его шагом и постоянно командовал. Я же не ломаю твоего волка, иду на уступки и даже в постели позволяю тебе временами доминировать, чтобы побаловать тебя, потому что знаю, как и где тебя воспитали. Я не хочу ломать тебя, но ты ломаешь меня, — делает ударение на последнем слове.       Они сидят какое-то время в абсолютной тишине. Потом Чимин поднимается со своего места:       — Не хочу больше говорить.       Король зовет Хенли и уходит вместе с ним, держа за руку, потому что в животе стало больно тянуть, но он не подал виду, что ему плохо, и пошел к себе в покои.       Чонгук же остался сидеть в столовой, пока камергеры не стали поднимать его и тащить до комнаты, потому что сам альфа уже не мог идти, ибо вино забрало все силы, сделало его тело слабым и дезориентированным. Он был чертовски пьян, поэтому волочил ноги и отталкивал Венсана, говоря, что он в состоянии дойти до своей комнаты, хоть камергеры и могли с этим поспорить.

***

      Свадьбу король Кефалонии будет отмечать в Карусе. Юнги после того, как приобрел здоровый вид – спасибо лекарю Мигелю за старания – собрал свои вещи в комнате гарема, попрощался с наложниками и был готов выдвигаться в путь. На проводы пришли даже чиновники, так как все были в шоке, ведь очень редко происходит так, что король отдает своего фаворита другому омеге для законного супружества. Отныне Юнги был свободным альфой по документам, а скоро будет являться супругом короля Кефалонии.       За день перед отъездом Юнги попросил Чимина об аудиенции. Он благодарил его за всё, что тот сделал для него. Хотел поцеловать руку омеги, но не стал, натолкнувшись на суровый взгляд серых глаз. Собственник в Чимине кричал «Ненавижу!», но омега сдержался и сказал, что надеется, что всё это было не зря.       С Чонгуком Мин попрощался, как с хорошим другом. Юнги крепко обнял альфу и поблагодарил за помощь в подготовке к Бою Волков. Ведь если бы не помощь Чонгука, Юнги бы проиграл и не простил бы себе этого.       Переполненный счастьем Тэхен с улыбкой наблюдал за сборами, когда слуги грузили вещи в кареты. Вскоре вся свита была готова выезжать, а стражники уже были в седле. Сокджин подошел к Тэхёну и обнял его как родного сына. Сокджин для всех тут как ласковый папочка, который всегда утешит и пригреет на груди, где бьется доброе сердце. Тэхен уткнулся ему в шею и прижался крепко-крепко, потому что ему сейчас очень не хватало родного папы. Слабость король не мог показывать, но вот в объятьях Сокджина не можешь сдержать тихий всхлип, потому что в его руках чувствуешь себя дома, в окружении заботы и тепла.       Когда очередь прощания дошла до двух королей, Тэхён робко подошел к Чимину и низко поклонился ему в знак глубокого уважения. Потому что сам Ким знает, что никогда бы не смог отдать своего фаворита другому омеге. Он был восхищён поступком Чимина, который думает не только о себе, но и о благополучии других.       — Можно вас обнять, ваше величество? — негромко спрашивает Тэхён, с осторожностью поглядывая в глаза напротив.       Чимин кусает губу изнутри и всё же разрешает подойти ближе. Живот Чимина немного разделяет их, но это не мешает омегам обняться, уткнувшись друг другу подбородком в плечо.       — Прости меня, — шепчет Тэхён без формальностей, чувствуя некоторую вину за то, что забирает у Чимина дорогого ему человека.       Король Полиандрии зажмуривается:       — Береги его, — тоже негромкий голос около уха. — Сделаешь ему больно, я сотру тебя в порошок, несмотря на дружбу наших государств.       — Согласен, — со смешком соглашается Тэхён.       Этот миг только для них двоих. И плевать, что куча собравшегося народа смотрит на них, таких нежных и слегка плаксивых созданий, которые решают государственные вопросы и командуют целыми армиями в ожесточенной войне.       — Спасибо, — губами шепчет Тэхён, отодвигаясь и держась за ладони Чимина.       — Иди, — с улыбкой шепчет Чимин, медленно отпуская его руки. Он знает, что Тэхён хороший человек, он это чувствует и видит то, как Ким ведет себя будь то на государственной арене, то в обычной жизни. Юнги сделал правильный выбор.       Юнги подходит к Чимину, встает на одно колено и опускает голову, пока король благословляет его. После он уходит к Тэхёну, садится вместе с ним в карету и машет ладонью в окошко, пока народ кричит пожелания доброго пути удаляющейся процессии за пределы территории дворца.       Чонгук подхватывает Чимина под руку и помогает подняться по лестнице во дворец. Омега держит руку на своем животе и вздыхает. Съездить на свадьбу Тэхёна и Юнги он не сможет из-за своего положения, в котором ездить в такую даль противопоказано. От понимания же, что теперь Юнги будет счастлив, на душе становилось теплее.       Скрепя сердце, он отпустил их. Но есть тот, кого Чимин ни за что никогда не отпустит. Чон Чонгук.