***
Намджун восстанавливался в лазарете под пристальным надзором лекарей. Сокджин почти не отходил от его койки, он терпеливо ухаживал за альфой, кормил с ложечки горячим бульоном, читал книги и нежно целовал в разбитые губы. Чонгука перестали держать взаперти, но за ним всё ещё пристально следили, о каждом его шаге докладывали Чимину, с которым они теперь редко виделись, не говоря уже о какой-либо близости. Чонгук не упрекал мужа за то, что Чимин зря обвинил Намджуна в измене, ведь факты были такими, что Пак не стал бы просто так арестовывать своего свёкра. Чонгук был очень благодарен Сокджину, ведь тот спас его отца от гибели и его голову оставили на плечах, освободив из-под стражи. Придворным и министрам не сказали о том, что Намджуна подозревали в измене, всё тщательно было скрыто от лишних ушей и глаз, чтобы не поползли слухи о временном раздоре в королевской семье. Это бы подорвало авторитет династии Полиандрии на большой арене, где война с Алой Ордой продолжалась. Однако, вскоре Хосок сообщил радостную новость, встретившись с королем. Чимин сидел в гостиной в окружении фрейлин и пил чай, сдавшись под уговоры омег, потому что король и так был весь на нервах в последнее время. Когда пришел Хосок, Чимин кивнул Хенли, а тот, в свою очередь, выгнал всех фрейлин, оставив короля и главу безопасности наедине. — Ваше величество, — Хосок приподнял подбородок. Было видно, как он волнуется, сжимая папку в руках. — Торжественно объявляю, что Алая Орда пала под гнетом пушек наших кораблей. Флот врага полностью уничтожен в щепки, мы открыли выход к Красному морю. Все ордынцы до единого убиты, как и хан Алой Орды, который оказался на одном из бортов. Сухопутные войска также одержали победу, заняв и подчинив себе всю территорию ныне бывшей Алой Орды. Полиандрия одержала победу! Чимин судорожно вздохнул, приложив ладонь к груди: — Господи! — он вскочил на ноги, пытаясь осознать услышанное. Он расправил плечи и вдохнул полной грудью через рот. — Это замечательно! Теперь все страны будут уважать силу и мощь нашей страны. Хосок, немедленно собери Совет. И разнесите вести по всей столице, что Полиандрия одержала великую победу над Алой Ордой! Альфа кивает, но не уходит и мечется взглядом по комнате. Чимин обращает внимание на его замешательство: — Что-то ещё? Хосок опускает голову, потом снова поднимает глаза на омегу. Ему всё ещё стыдно за то, что он не перепроверил информацию насчет причастности Намджуна к гибели покойного короля. — Простите, ваше величество, что вслед за хорошей новостью приношу плохую. Выражение лица Чимина стало серьезнее, приготовившись слушать. — В пограничном городе Грандис вспыхнуло восстание, — докладывает Хосок. — Преимущественно, численность армии составляют люди Орлеана и Полиандрии. Почти все из них альфы. — Что? — Пак нахмурился, уперев руки в бока. — Почему заклятые враги стали союзниками и начали восстание в городе между Орлеаном и Полиандрией? Следом за Грандисом идет Аргос, столица страны. Как мои же подданные альфы посмели пойти против меня?! — Это восстание против вас, ваше величество. Наши командиры привезли взятого в плен бунтовщика, он сейчас в крепости. Под тяжестью пыток он рассказал всё, что знает. В частности… — Ну? Говори, Хосок, я теряю терпение. Альфа замялся, но сглотнув ком в горле, выдал: — Он утверждает, что организаторами выступали Ким Намджун и Его высочество Чон Чонгук. — Ты в своем уме? Ты снова их в чем-то обвиняешь? — Если не верите мне, допросите бунтовщика сами, — резко отвечает Хосок, тут же тушуясь под яростным взглядом короля. — По его словам, Ким Намджун недавно послал письмо в их лагерь о том, что он и Чонгук отказываются от плана по захвату трона волков. Они намеревались свергнуть вас с престола и установить господство альф на всей территории Полиандрии. Но ваш свёкор и супруг, похоже, передумали и приказали развернуть войска. Однако, бунтовщики не послушались и сейчас активно захватывают Грандис. Они намерены сами захватить трон, а Чон Чонгука переубедить и сделать своим королем. Что прикажете делать, ваше величество? Бунтовщики вот-вот вторгнутся в Аргос. Чимин нервно запрокинул голову, его сердце сильно билось в груди. Он не верил, не хотел верить в то, что говорил сейчас Хосок. Но у того уже был прокол, когда он не проверил всё более тщательно. Поэтому Чимин потер свои полыхающие щеки и приказал приготовить для него карету. Он намеревался лично услышать слова бунтовщика.***
Чимин стоял в пустом тронном зале с заведенными за спину руками, наблюдая через большие окна за горизонтом, за которым спряталось солнце. Свечи горели в темном помещении, полотна со знаком династии Пак слегка развевались. Здесь не было никого. Ни прислуги. Ни придворных. Ни стражи. Абсолютно пустой зал, в котором эхом отскакивал стук каблуков ботинок Чонгука, когда тот вошел сюда. К нему внезапно пришел Хосок и доложил, что Его величество приказал ему явиться в тронный зал. Чонгук оглядывает стройную фигуру супруга, облаченного в черные обтягивающие брюки и шелковую блузку с жемчугом на плечах. Альфа огляделся по сторонам, тяжело вздохнув. Его волк почувствовал напряжение в настроении омеги, поэтому Чонгук не знал, как начать разговор, потому что каждый шаг в сторону Чимина напоминал ему ходьбу по раскаленной лаве. Он остановился в пяти шагах от омеги и взволнованно ждал, когда тот начнет говорить. Чонгук что-то чувствовал, на душе было неспокойно, словно этот разговор решит всё между ними. — Я думал, что выхожу замуж за обычного мальчика из дворянского рода, — наконец, сказал Пак, не поворачиваясь. Он продолжал смотреть в окно, только теперь сложил руки на груди. — Если всё это правда, то соври мне сейчас. Ты ведь так любишь это делать. — О чем ты? — Чонгук старался говорить уверенно, хотя колени уже тряслись. Дыхание перехватило от осознания, что возможно Чимин обо всем узнал. — Столько лет лгать… — пораженно выдыхает Чимин осипшим голосом. Скорее всего, омега плачет. — Просто в голове не укладывается. Каждый день смотреть мне в глаза и клясться в вечной любви, когда это не так. — Я никогда не лгал тебе о своих чувствах, — альфа сжал кулаки, сделал шаг вперед, но Чимин грозно прорычал: — Стой на месте! Чонгук остановился и сжал челюсти, уставившись в спину омеги. Он хотел бы говорить, глядя в глаза, но Чимин не удостаивал его и взглядом. Волк внутри злился. Он давно не подчиняется омеге так, как тот того хочет. — Сокджин учит меня выслушивать все версии событий. Поэтому у тебя есть две минуты, чтобы рассказать мне всё. Спасай себя, Чонгук, — с усмешкой сказал Чимин и повернулся к альфе лицом. Чон шумно вздохнул, увидев на лице любимого мокрые дорожки от слез. В последнее время он часто видит, как красоту его омеги орошают слезы боли. И сейчас причиной его слез был сам Чонгук. Младший не знал наверняка, узнал ли Чимин о его плане по захвату трона, но сердце подсказывало, что омега знает всё. Абсолютно всё. И сейчас в какой-то степени он понимал, что это его последний шанс доказать Чимину, что он на его стороне. — Я потомок династии Ли. Мой папа-омега Раян Ли был последним выжившим наследником, имеющим шансы на трон. Он вышел замуж за моего отца, родил меня и перед смертью попросил возродить наш род, установить господство альф в Полиандрии. Это страна моя по праву рождения, но… я понимаю, что, по сути, ничего не сделал для нее. Мой отец настаивал на том, чтобы завоевать трон волков, но точно не с помощью убийств тебя или твоих родителей. Ты был отличным козырем в большой игре, ведь ты родил мне альфу-наследника, и армия пошла за мной. Вот только я пошел против армии, бросив своих сподвижников, потому что полюбил тебя. Чимин молча выслушивал его, обняв себя руками. Он держал дистанцию и внутренне умирал от осознания, что всё это правда. Что Чонгук лгал ему всё это время. Он подозревал, что Чон женился на нем не просто так, воевал в Бою Волков ради корыстной цели, Чимин полагал, что альфа стремится к власти и богатству, но оказалось, всё обстояло куда хуже. Чонгук заканчивает свой рассказ, не утаив ничего от своего любимого, который смотрел на него сквозь мокрую пелену перед глазами. Чон хотел подойти, обнять, начать успокаивать своего омежку и уверить в том, что он всегда будет с ним рядом. Но Чимин не позволял и дышать в его сторону. — Ты любовь всей моей жизни, — чуть тише говорит Чонгук проникновенным голосом, делая осторожный шаг вперед. — Я жить без тебя не могу, Чимин. Я готов идти против всего мира за одну твою слезинку. Чимин слышал, как его сердце покрывалось трещинами, вот-вот грозясь разбиться. Пусть Чонгук отказался нападать на Аргос, пусть он не захотел идти против мужа, но он с самой первой встречи на Бою Волков лгал ему. Были ли слова Чонгука о любви правдивыми? Чему, из того что он говорил, верить? Чимин запутался. Если бы всё было иначе, и Чонгук пошел бы против него, ему бы удалось захватить трон, ибо все военные силы Пак бросил на войну с Алой Ордой. Та дорого ему обошлась. И в такой уязвимый момент Чонгук мог отобрать у Чимина всё. Но не только этот бунтовщик, и другие офицеры из Грандиса сообщили о том, что вещали восставшие — Чонгук и Намджун более не на их стороне, тогда бунтовщики выберут себе своего короля, если Чонгук не одумается. — Что тебе мешало рассказать мне обо всём раньше? — голос омеги был хриплым. На его прекрасном личике отражались все краски эмоций, от горькой обиды до боли. — Не был уверен в любви ко мне? Или всё же планировал отобрать у меня трон волков? Неужели это чертово место дороже моих чувств к тебе?! — Нет. Нет, Чимин, нет, — завертел младший головой. Чимин сам сократил между ними расстояние, Чонгук было поднял руку, чтобы стереть слезинку с его щеки, но омега поймал его руку, крепко сжал и потянул за собой. Король уверенной походкой шел прямиком к лестнице, ведущей к железному креслу в виде мечей с волчьими лапами по бокам. Он встал в сантиметре от кресла, подвел к нему Чонгука, встав перед его лицом. Их губы были в жалких сантиметрах друг от друга, оба дышали запахами друг друга, сходя с ума от чувств. — Сядь, — приказывает омега, но Чон отчаянно вертит головой в стороны. Он не может, он не смеет. Ему это больше не нужно. Но Чимин давит на его плечи, заставляя сесть в кресло. Чонгук сглатывает ком в горле, чувствуя себя неуютно в месте, где каждой клеточкой тела можно почувствовать власть, которой обладает тот, кто сидит здесь. Она опьяняет, затуманивает разум и заставляет сердце пуститься вскачь. Чимин отходит на пару шагов, любуется тем, как Чонгук в своей черной рубашке с открытыми ключицами и гранатовым ожерельем, с широко расставленными ногами в кожаных штанах великолепно смотрится на троне волков, который мечтают занять несчетное количество людей и оборотней. Чонгук поднимает на омегу суровый взгляд, от которого бегут мурашки. Ему только золотой короны на голове не хватает. — Тебе идет власть, Чонгук, — омега приподнимает один уголок губ, но радости на его лице не было видно. А в следующей секунду Чимин делает то, что Чонгука повергает в шок. Король опускается на колени перед альфой, подползает ближе, ставит локти на чужие колени, чуть сводя их вместе для удобства. Смотрит лукаво, с закушенной губой и прищуром, словно сам дьявол спустился за тем, чтобы забрать душу Чона навсегда. Чонгук весь подобрался, поерзал на месте, но встать ему не давали чужие руки, что давили на его колени. — Я исполнил твою мечту, Чон Чонгук? Ах, простите. Ваше величество, — злостно усмехается, смотря снизу вверх и никак не стесняясь своего положения. Потому что всё это представление, иллюзия. Настоящая власть всегда была и будет в руках Чимина. — В память о нашем браке я сохраню тебе жизнь. Но больше ни меня, ни Джихёна ты никогда не увидишь. У Чимина дрожь по всему телу, но он упрямо скрывает все свои эмоции, запирает на девять замков, он не хочет показаться Чонгуку слабым. Теперь тот не заслуживает его искренности. Чонгук вздрогнул на последних словах как юнец. — Наслаждайся секундами иллюзорной власти, Чонгук. Чимин поднимается на ноги и стремительно спускается по лестнице. Тут в зал вламываются целая дюжина стражников и четверо из них идут прямиком к Чонгуку, хватая его под руки и выводя из зала. Чонгук вырывается, кричит, рычит и угрожает убить всех, тянется к Чимину, но того стеной окружает стража, защищая своего короля. — Чимин, нет! Пожалуйста, не уходи от меня, не отбирай у меня сына. Я умоляю тебя, — Чонгук не стыдился того, что он на глазах у людей, которые уже собрались в коридоре, умолял и буквально был готов валяться у Чимина в ногах, лишь бы тот не бросал его, не лишал возможности быть рядом, потому что это подобно смерти. — Любовь моя, не уходи! Чимин… Чонгук продолжал вырываться, когда его уводили всё дальше и дальше от Чимина, чей образ пропадал за стражниками. Его волк громко завыл, пытаясь вырваться наружу, потому что тот не желал мириться с тем, что его омега отказывается от него. Для запечатленного волка это была боль как от кинжала, пропитанного аконитом. Он внутренне умирал.***
— Армия ждет приказа, чтобы вернуться на родину, — сообщает министр внешней политики, получивший весть от главнокомандующего. Собрание Совета длилось около двух часов, в течение которых Чимин принимал важные решения, требующие смелости как от правителя страны, увеличивающей свою территорию. — Пусть возвращаются и защищают Аргос от восстания. Срочно пошлите весть офицерам, — приказывает Чимин, нервно потирая руки друг о друга, стараясь не обращать внимания на гулко бьющееся сердце. Министры тихо переговариваются, а затем обращаются к королю со своими идеями. — Ваше величество, разве нам не хватит тех солдат, что есть в столице, чтобы подавить бунтовщиков? — Не надо считать врага муравьем, — резко отвечает Чимин. — Всегда представляйте, что он лев, для победы над которым нам требуется мощь и сила. — Ваше величество, армия не сможет дойти до Аргоса и Грандиса, слишком большое расстояние, а восстание не утихает и уверенно двигается вперед. Нам стоит подумать о поддержке извне, чтобы предотвратить гражданскую войну, к которой страна совершенно не готова. — Что вы предлагаете, милорд? Седовласый омега поправил шелковый платок на своей шее: — Не стоит ли нам попросить о помощи Кефалонию? Кажется, наш повелитель в хороших отношениях с королем Ким Тэхёном. — Тэхён дал и так мне слишком много воинов для войны с Алой Ордой, — рассуждает Чимин, поставив локти на стол. — Я не могу подвергать Кефалонию опасности. — Ваше величество, но мы не можем допустить, чтобы бунтовщики захватили трон волков. Где гарантии, что после захвата Аргоса они не пойдут войной на Кефалонию? Король Тэхен тоже в опасности, потому что в его стране господство омег. Поэтому предлагаю попросить у него о помощи, чтобы мы вместе, сообща, избавились от кучки альф, решившись выйти из-под юбки омеги. Мы не допустим, чтобы какие-то простофили стояли у руля нашего государства. Чимин задумчиво трогает свои губы, чтобы потом всё же принять тяжелое для себя решение: — Хорошо. Напишите письмо королю Кефалонии, изложите всё кратко, что солдаты мне нужны в самое ближайшее время. А когда армия вернется с ордынской войны, я верну воинов Кефалонии в двойном размере. — Как прикажете, мой повелитель. Чимин не хотел снова просить о помощи, тем более Тэхена, у которого и так не много людей, но ситуация из ряда вон выходящая и довольно опасные последствия ждут всех их, если не поторопиться и не принять соответствующие меры. Совет продолжает обсуждать запасы оружия, а Хенли тихонько заходит в кабинет, подходит к Чимину и говорит на ухо, что Его высочество просил передать записку. Чимин закатывает глаза. Он больше не виделся с Чонгуком, игнорирует его и приказал ему через Хосока покинуть дворец как можно быстрее, но Чон упрямо не двигался с места. Чимин не отбирал у него титулов, не кричал о разводе, пока только хотел, чтобы Гук оставил его одного. Но тот упрямо не собирался уезжать, да и Намджун продолжал лечение в лазарете, но его чемоданы тоже паковали, чем был крайне недоволен Сокджин. Чимин забирает записку и незаметно разворачивает её, пробегая глазами по строкам, пока министры заняты обсуждением. «Любовь моя, прошу тебя не прогонять меня и выслушать. Я знаю, что сейчас ты бросишь все силы на то, чтобы подавить восстание в Грандисе. И я хочу помочь тебе. Я и мой отец готовы сражаться на стороне Полиандрии в рядах офицеров, высоко поднимать меч над головой и выкрикивать твое имя как нашего короля. Мы разрабатывали тактику нападения, поэтому знаем весь план бунтовщиков, поменять его они вряд ли смогут за такой короткий срок. Чимин, позволь помочь тебе и объяснить твоим министрам и офицерам тактику военных действий на карте и разработать план по защите Аргоса. Помнишь, ты сказал мне: «Докажи мне, что я не зря связал свою жизнь с тобой». Сейчас я как никогда готов это сделать / Твой муж Чонгук». Чимин сворачивает записку и кладет в карман, пока думает над предложением Чонгука. Альфа прав, потому что сил у Аргоса мало и выстоять можно, только если знать план врага наперед и использовать это против него. Чимин не хотел ни слышать, ни видеть Чонгука, он был безумно зол на него и обижен до глубины души, но ради своего народа Чимин засунет свою гордость куда подальше, чтобы спасти не в чем неповинных людей от гибели. — У Чон Чонгука есть предложение, — громче говорит король, заставив всех в кабинете замолчать и удивленно уставиться на него. — Так как разработкой плана врага занимался он и его отец, то они знают, что ожидать от бунтовщиков и как это предотвратить. Чонгук и Намджун предлагают свою помощь в подавлении восстания. Министры пораженно зашушукались. — Простите, ваше величество, но как мы можем доверять тем, кто собирался идти на нас войной? Где гарантии, что они не навредят нам изнутри, спутав все карты? — А у нас есть выбор? — приподнял бровь Чимин. — Солдат не хватает, оружия тоже. Восставшие вот-вот ворвутся в эту дверь. Что еще нам делать, кроме как узнать их план и использовать это против них? Старшие омеги замолчали, потупив взгляд в стол, на котором сейчас расположилась карта мира. Министры были настроены скептически, они не доверяли Чон Чонгуку и его отцу, отговаривали короля идти на такой риск, а некоторые даже предлагали если не казнить, то сослать на каторгу его супруга, ибо из-за него им сейчас приходится собирать силы для противостояния бунтовщикам. Чонгук был виновен в том, что сейчас происходит, но скрипя зубами, министры согласились выслушать его и Намджуна. После этого началась стремительная подготовка к битве. Чонгук и Намджун вместе с полиандрийскими офицерами разрабатывали план по защите Аргоса, они день и ночь корпели над картами, передвигая маленькие фигурки с солдатами для обозначения позиций. Хосок отправлял на заданные позиции взводы, которые были в столице, также отправлял главнокомандующему сообщения, чтобы тот как можно скорее прибыл с армией на родину. Чимин присутствовал на каждом заседании военных. Но сердце его колотилось каждый раз, когда омега ловил на себе пытливый взгляд Чонгука, по которому было видно, как тот хочет отойти от альф и омег и поговорить с мужем хотя бы пару минут. Однако, Чимин не позволял ему такой роскоши, он разговаривал с офицерами, задавал вопросы, и когда на них отвечал Чонгук, то даже не смотрел на него. Хотя Чонгуку хватало и этого. Оттого он полюбил встречи с военными и долгие споры насчет тактики военных действий, потому что только на них он мог любоваться прекрасным ликом своего омеги, взглядом на губах которого он всё время зависал, пока его не хлопали по плечу, возвращая внимание к карте. Они не трапезничали вместе, не разговаривали и вообще не пересекались. Точнее, Чонгук пытался догнать, а Чимин упрямо убегал. Чонгуку не позволяли видеться с сыном. Чон мог перекинуться в волка и разорвать на части всю стражу, которая не пускала его к сыну, но всё же он не хотел огорчать Чимина, он желал показать, что полностью на его стороне, чтит его законы, следует правилам как примерный полиандрийский муж. Чонгук заткнул на время своего волка, спрятал горячий нрав и покорно следовал всем указаниям короля. Он намеревался заслужить прощение Чимина, когда победит бунтовщиков и тем самым докажет свою преданность. Чонгук прекрасно запомнил слова Чимина о том, что искупить вину за предательство можно только смертью, вот альфа и искупит её смертью врагов омеги. Вскоре в Аргос прибыли три тысячи воинов Кефалонии и пополнили ряды солдат, уже вставших на позиции, а некоторые уже выдвинулись в Грандис, чтобы не дать врагу добраться до столицы. Как представитель короля Кефалонии и его солдат в Аргос прибыл Мин Юнги, отныне имеющий статус супруга короля и титул великого князя. Теперь они с Чонгуком были на равных по положению. Однако, Юнги еще не виделся с Чонгуком, потому что сразу же направился в тронный зал, где его уже ждал Чимин при всем параде в окружении министров, знати и высокопоставленных чиновников. Альфа был одет в бордовый брючный костюм из плотной ткани, а на плечах его покачивался мех лисы, пока в кожаных ботинках Юнги ступал по ковровой дорожке, ведущей к трону короля Полиандрии. В ушах Юнги были массивные золотые серьги, на шее – множество цепочек, а волосы были уложены в красивый объём, который ранее Мин никогда не делал. Юнги выглядел не как наложник, а как супруг короля Кефалонии. Мин никогда не гнался за властью, он всегда был чист душой и слушал свое сердце. Наложники из гарема Чимина удивленно уставились на Юнги и взволнованно шептались, как шикарно теперь тот выглядит. Чонгука же сюда не пустили, но тот успел заметить свиту Юнги с балкона, когда тот вышел из кареты. И Чонгук начал волноваться, когда камергер Венсан сообщил ему, что Юнги и Чимина ожидает приватный разговор. Юнги поклонился Его величеству: — Приветствую вас, ваше величество! Рад видеть вас в добром здравии. — Я тоже рад видеть вас, ваше высочество, — улыбается Чимин, потому что никогда так ещё не обращался к Юнги. Теперь нужно было соблюдать церемонии и выказывать уважение к королю Ким Тэхёну, обращаясь к его супругу со всем почтением. — Вы и ваш супруг оказали нам честь, когда согласились помочь. Но почему Ким Тэхён не приехал с вами? Юнги улыбнулся, он очень давно не видел прекрасное лицо короля. — Его величество беременный, он не может в таком положении ехать сюда, большой риск для здоровья. — М, вот как, — задумчиво пролепетал Чимин, прикусив изнутри губу. Тэхен беременный от Юнги, сердце неприятно сжалось, так как навязчивые воспоминания об их с Юнги ребенке закружили голову, но вскоре всё прошло. — Передавайте ему мои наилучшие пожелания, чтобы он спокойно родил здорового наследника. — Благодарю, ваше величество! После того, как все церемонии закончились, когда все иностранные послы высказались о беспокойстве в связи с надвигающейся на столицу бурей и когда Чимин уверенно заявил, что избавится от этой напасти и что никто не посмеет свергнуть его с престола, Чимин и Юнги отправились в королевскую обеденную комнату, чтобы вместе провести трапезу за разговором. Чимин с легкой улыбкой смотрел на Юнги, когда тот сел за стол. Прислуга наполняла их бокалы вином, подкладывала еду в тарелки, а после удалилась, оставив их одних. Только пара стражников осталась на своих позициях. — За встречу? — предлагает Юнги, поднимая бокал. — За встречу, — кивает Чимин и делает глоток терпкого напитка. Юнги оглядывается по сторонам, отмечая, что ничего не изменилось с тех пор, как он уехал отсюда. Особенно, неизменными остались красные розы в вазе около окна. — А где Чонгук? Он не будет обедать с нами? — Нет. И ты знаешь почему, — Чимин тяжело вздохнул, погрустнев. — Знаю, — кивнул Юнги. Они сейчас могли говорить неформально, потому что были одни и их связывало несколько лет теплых чувств. — Тэхен мне всё рассказал, когда получил твое письмо. Мы с ним вместе думали, как тебе помочь и сколько людей можем отправить к тебе. Удивительно, что весть о предательстве Чонгука не разнеслась по всему миру, хотя он, я так понимаю, встал на твою сторону. — Я еще не до конца в этом уверен. — Резонно. Они приступают к еде и некоторое время молчат, прислушиваясь к запахам друг друга, которых не чувствовали уже давно. Юнги улыбался, когда поднимал глаза на Чимина и не наблюдал его большого живота, который был у омеги в последнюю их встречу. Позже Юнги, так как имел доступ к политике своего мужа, передает слова Тэхёна о том, как именно Кефалония и Полиандрия будут делить завоеванные земли Алой Орды, также и собранная Чимином коалиция требовала свою долю за вклад в его победу. Чимин и Юнги обсудили условия разделения земель, после они намеревались передать всё министрам, а также послать в Кефалонию договор для подписания Тэхёном. — Я буду руководить войском, поэтому мне необходимо поговорить с Чонгуком насчет занятия оборонных позиций. Чимин встретился с ним глазами: — Ты будешь участвовать в битве? — Да. Я не могу оставить тебя в такой тяжелый момент. — Как тебя вообще Тэхён отпустил сюда? Он не ревнует тебя ко мне? Юнги качает головой, вытирая рот салфеткой: — Нет. Тэхен очень мудрый и понимающий. Он знает, что я чувствую к нему, поэтому никогда во мне не сомневается. И он принимает то, что у нас с тобой есть общее прошлое. Тэхен отпустил меня к тебе, зная, как тебе плохо сейчас, хотя мог запретить. — Как же тебе повезло с омегой, — цокает Чимин, закатив глаза. — Всё у вас хорошо и спокойно. А у меня вечный торнадо, бросает то в жар, то в холод. — Он так глубоко ранил тебя? — Не представляешь, насколько, — голос омеги дрожит, а глаза наполняются влагой. Он пытался держать эмоции под контролем, но рядом с родным человеком это сделать невозможно. Юнги встает со своего места и подходит к Чимину, пододвинув соседний стул, чтобы сесть рядом с королем. — Можно прикоснуться? — спрашивает Юнги, согласно порядку. Чимин дает разрешение и чувствует, как его ладошку накрывают теплые длинные пальцы обеих рук альфы, что пытливо заглядывает ему в глаза и без слов обещает быть рядом. — Чимин, он любит тебя, — рассуждает вслух Юнги, пока трет омежью ладошку большими пальцами. — Он поступил низко, обманывая тебя столько лет, но посмотри на всё с другой стороны. Он смог отказаться от всего, о чем можно только мечтать, ради тебя и Джихёна. Чонгук единственный, кто разорвет на куски любого, кто косо на тебя посмотрит. — Думаешь, он ради любви отказался от своего плана? А если его просто поглотил страх? Что ничего не получится, что я всё узнаю. Разве можно так сильно любить, чтобы отказаться от самого ценного? — Можно, Чимин. Я отказался от тебя ради Тэхёна. Хоть ты и был всем, что у меня было в этой жизни. Чимин замолкает на время, еле сдерживая слезы, рвущиеся на волю. — Я не знаю, кому верить, Юнги. Кто друг, а кто враг, я запутался. Я часто просыпаюсь среди ночи от удушья, будто палачи уже ворвались в мои двери. — Это всё твои внутренние страхи. И твое недоверие. Позволь этому засранцу Чонгуку искупить свою вину перед тобой и защитить тебя. — Ты разговаривал с ним? — омега шмыгает носом. — Нет. Но обязательно поговорю и вправлю ему мозги. Хотя уверен, в мыслях он уже тысячу раз казнил самого себя за то, что сделал с тобой. Чимин всё же не выдерживает и опускает голову на чужое плечо, позволив себе проронить одну слезинку на лисий мех альфы, чувствуя запах черного кофе и совсем чуточку аромат спелой вишни, который исходил от метки на шее альфы. Тэхен доверяет, но поставил метку на всякий случай. Вполне умно с его стороны. Альфы не могут кусать омег, если те не хотят, а вот наоборот — вполне. Но что-то подсказывает Чимину, что Юнги сам попросил метку у Тэхёна, чтобы все знали, чей он альфа и кого он так сильно любит. Никто не смеет приближаться к мужу короля, даже такой могущественный правитель как Пак Чимин. Хотя тому это и не нужно, кроме дружеского плеча Юнги, дающего возможность выплакаться.***
Тысячи огненных стрел были выпущены из луков воинов, выстроенных в длинные ряды на большом просторном поле, разделявшее Грандис и Аргос. Восставшие готовились пересечь усыпанное одуванчиками поле и ворваться в столицу Полиандрии, но им помешали войска, которыми руководили Чонгук и Намджун, стоя в первых рядах и выкрикивая «Во имя Пак Чимина и бога Ареса!». Юнги занимал боковую позицию в лесу, что окружал поле. Копья и мечи были наготове, славные воины трех полов были готовы защищать свою страну от бунтовщиков, посмевших пойти против власти их великого короля. Все думали только о смерти, которая притаилась в тумане. А уже через некоторое время появилась армия противника. Сначала все остановились. Стенка на стенку. Полководцы увидели, как Чонгук и Намджун стоят на стороне Полиандрии, и рванули вперед от злости, что затапливала всё их нутро оттого, что их предали те, кто когда-то собрал их вместе и заставил поверить, что они способны изменить мир. Чонгук, сидя верхом на Рейгане, сжал в одной руке поводья, а второй поднял свой меч высоко вверх и отдал приказ идти вперед на врага с целью уничтожить их всех до единого. Воины рванули вперед с криками и поднятыми мечами, стремительно вступая в схватку. Омеги и беты были не так сильны, как альфы, но они пользовались своей ловкостью, чтобы убивать врага сильного пола. Пушки выпускали ядра и взрывали задние ряды противника, лучники снова натягивали тетиву и метко стреляли огненными наконечниками в самое сердце. Битва шла два часа без остановки, численность армии бунтовщиков была огромна, но Чонгук и Намджун знали это, поэтому придумали совместно с Хосоком и Юнги тактику, которая не раз помогала в войнах. Чонгук дождался нужного момента и приказал своим воинам с задних рядов отступить назад. И когда враг вкусил предстоящую победу и рванул на них вперед, из леса с двух сторон выдвинулись воины Кефалонии. Хосок и Юнги ехали верхом на конях и били врагов мечами, окружив тем самым врага, взяв их в кольцо. Бунтовщики оказались в ловушке, со всех сторон их окружали солдаты Полиандрии и Кефалонии. Чонгук тоже рванул вперед, подгоняя Рейгана, и начал ловко орудовать своим мечом, протыкая шею и грудь противников. Кровь хлестала во все стороны, грязь и пыль засыпали раны, воздуха не хватало из-за жары, но битва продолжалась. Намджун и Чонгук спрыгнули со своих коней и вступили в открытую схватку с врагами. Отец и сын рука об руку сражались вместе со всеми. Силы кончались, но они продолжали биться, потому что в сердце у каждого был прекрасный омега, ради которых они были готовы положить на плаху свою жизнь. В это же время эти самые омеги стояли на коленях в Храме Ареса и молились богу войны, чтобы их альфы остались живы и одержали победу в битве. Свечи догорали в латунных подсвечниках, белый тюль висел повсюду и слегка покачивался от дуновения ветра. На балконе под самым потолком стоял хор и негромко пел церковные песнопения, создавая таинственную атмосферу, заставляющую мурашки бежать по коже. Хенли стоит поодаль и наблюдает за тем, как Чимин в алой накидке и с короной на голове поднимает влажные глаза на статую мужественного бога Ареса, у которого были крылья на спине, а в руках меч и щит. — Боже, а если я его потеряю? — одинокая слеза рассекает щеку омеги. Сокджин, молящийся вместе с ним, тихо всхлипывает: — У меня тот же вопрос насчет Намджуна. — Они хорошие полководцы. Правда ведь? Если победят, то войдут в историю. — История помнит царей, а не воинов. Даже если победим, это будет только твоя победа. Ты достаточно сделал для этого, Чимин. Чимин поднимает взгляд на дядю, задумавшись. Он контролировал отправку войск на поле, проверял готовность оружия и пушек, договаривался о помощи с союзниками и держал лицо, чтобы весь мир знал, что король Пак Чимин ни перед кем не склонится. С улицы вдруг стал слышен какой-то шум. Людские крики доносились снаружи и в двери храма громко стучали. — Ну вот и всё, — выдыхает Чимин, прикрыв веки. Он встает в полный рост, достает из-за пояса свой меч из ножен и направляется на выход из здания. Чимин готов сражаться до последнего вздоха, но он не склонит голову перед узурпаторами. Он не позволит им такую роскошь и погибнет как храбрый воин. Двери открываются и белый дневной свет ослепляет на миг, а после пред глазами короля выстраиваются гвардейцы в красных плащах, пока обычный люд выкрикивает слова ввысь. Один из командиров подбегает к Его величеству и низко кланяется, сообщая, что восстание подавлено, а враги уничтожены, командиры которых взяты в плен. — Что? Мы победили? — ошарашенно спрашивает Сокджин и удивленно смотрит на Чимина. — Все из наших командиров живы? Чон Чонгук, Ким Намджун? — Да, ваше величество. Они ранены, но живы, слава Аресу! — докладывает офицер. Чимин облегченно выдыхает, но быстро берет себя в руки и вздергивает подбородок, ястребом устремив свой взор на Ворона, который ждал его около кареты. Он убирает меч обратно в ножны, взбирается на своего черного коня и уезжает во дворец, не желая ехать в карете как типичный омега. Он всегда был сильным омегой, способным руководить целой армией, и только титул короля не позволял ему участвовать в битвах. Полиандрия не могла потерять своего правителя. Радостное ликование толпы разносилось по всему Аргосу, ведь они были очень рады, что враги не добрались до их владений и не разрушили красочную столицу пушками и стрелами. Кефалония оказала Полиандрии неоценимую помощь, только король Ким Тэхён смог дать большое число солдат, когда сам страдал от недостатка воинов в казармах, за что вскоре был щедро вознагражден. Огромные территории бывшей Алой Орды Пак Чимин отдал Кефалонии, так как только она поддержала его, когда почти все отказали в помощи в новой битве после и так ожесточенной войны. Чимин отплатил Тэхёну сполна, утроив численность солдат, которые теперь выдвинулись на территорию Кефалонии, чтобы защищать их государство. Это ещё не считая добытого золота в краях Орды, коего было несчетное количество. С коалицией Чимин тоже рассчитался, как и планировал, все условия договоров были соблюдены и исполнены в срок. Чимин держал свое слово, когда обещал определенный процент территорий с завоеванных земель. Соседние государства недооценили мощь армии и влияния короля Пак Чимина, который уверенным шагом шел к своей цели и добивался ее, несмотря ни на что. Чимин в их глазах стал сильным, уверенным и жестким правителем, достойным уважения. Алан Свон вместе со своей семьей сбежал из страны, когда узнал, что его армия проиграла и теперь у него не было союзников. Чимин поклялся, что, если найдет его и его семью, он казнит предателей, посмевших покуситься на его трон. Чонгук и Намджун были тяжело ранены, но Мигель и Хосе выходили альф и быстро поставили на ноги. Чимин не виделся ни с одним из них, он всё ещё был зол на них за предательство, но только из-за победы и того, что они доказали свою верность Его величеству, Чимин сохранил им жизнь и не лишил свободы. В гареме в честь победы в войне с Алой Ордой и восстании разбрасывали золотые монеты. Таков обычай. Чтобы все вокруг радовались окончанию войны. Юнги, стоя с перевязанной рукой, которая успешно заживала, с улыбкой наблюдал, как наложники подбирают золотые монеты и радуются. Вот только Чонгук, шедший по коридору, совсем не радовался от новости, которую ему только что передал Хосок. Намджун поспевал за сыном, но тот ничего не желал слушать, поэтому старший альфа махнул рукой и отправился на встречу с Сокджином, что ожидал его в саду за чашкой чая с жасмином. Чонгук остановился возле наложников, смерил каждого гневным взглядом, а после выбежал на улицу прогуляться и подумать. Он держал в руке бумагу, где король Пак Чимин приказывал ему переехать во дворец на западе Аргоса. Он не мог ослушаться приказа короля по закону. Но осознание того, что Чимин изгнал его из своего рая, разрывало Чонгуку сердце.