Дьяволы не верят в Ислам

— Соня, выходи поскорее, мне не терпится как следует отметить с тобой день всех ебущихся! — На повышенных тонах выкрикнула Настя, одна из самых старших учениц небесной школы, которой уже было 25 лет. Она также обладала самым большим размахом крыльев среди студентов (примерно по три метра с каждой стороны), что автоматически возводило еë в ранг никому не известной, но «очень горячей и красивой дьволицы», однако место спутника и любви Анастасии уже давным-давно прочно и непоколебимо занимала школьная раздолбайка и шутница София, с которой они были знакомы ещë с пламенного юношества. Спустя долгие годы такой разной, но невероятно близкой и чувственной дружбы они смогли устоять перед праведным ликом истины и признаться в своих чувствах. Пусть совершенно глупо, нелепо и спонтанно, когда демоница сидела у школьной кабинки, протирая заляпанный со всех сторон спермой и смазкой угольник, так часто нужный на геометрии, а запыхавшаяся Соня лежала на животе поверх прохладной белоснежной крышки унитаза с задранной приторно розовой клетчатой юбкой и спущенными до щиколоток белыми хлопчатыми трусами. Это произошло всего месяц назад, но позволило наконец их отношениям проясниться и, вместо гнусного, пустого многоточия поставить тëплую, нежную и обнадëживающую запятую. Сейчас же Настя, думая обо всей их истории с невесомой улыбкой на лице, царственно лежала на боку на кровати, заправленной персиковой шëлковой простынью с огромным количеством хлопоквых белых и красных подушек поверх. Над постелью располагался тëмно-красный балдахин, который смыкался с трëх сторон и тем самым позволял погрузить ложе в кромешную, но уютную и усыпляющую темноту. София же, напевая себе в ванной под нос что-то нечленораздельное, в этот момент игриво снимала с себя светло-голубые трусики, стоя перед большим банным зеркалом напротив чëрной мраморной ванны, которое суетливо протирали каждый вечер от неловких прикосновений пальцами гладкой поверхности, хаотичных зелëно-голубых брызгов зубной пасты и следов неудачных косметических процедур владелицы комнаты. Демонесса впопыхах надела светло-розовый кружевной комплект нижнего белья, тщательно подобранного для неë в соответствующем магазине на дальнем переулке, расплела тугие светло-русые косы, переливающиеся на свету чëрных восковых свечей по бокам зеркала, и сняла очки, бережно и аккуратно положив их на корзину с бельëм. Неожиданно и чрезмерно придирчиво и педантично она оценила свой внешний вид, в последний раз накрасив толстым слоем малиновой жидкой помады губы и, толкнув бежевую расписную золотом дверь, предстала перед завороженным ликом Насти. Еë счастья, еë первой, самой пламенной и желанной любви, еë надежды и отчаяния, еë жизни и смерти. Но в глубине души таился скверный, ничтожный и пустяковый на вид страх. Что будет, если после своего первого акта Соню вдруг разлюбят и бросят? Такого с ней, конечно, никогда не случалось прежде, но каковы шансы на провал? Никогда ещë она с Настей не была так близка телом и душой, чем в предстоящий момент соития на День Святого Валентина, так что же может быть ещë поэтичнее? Но все капли негатива, осевшие в светлой душе Софии вмиг исчезли и пролились дождëм облегчения и альковного вожделения к еë благочестивой возлюбленной Анастасии, которая с томной, нежной улыбкой медленно приподнялась с постели и подошла к спутнице, развязав тугой узел тëмно-синего халата, и будто с облегчением скинув его со своих плеч, обнажив перед девчонкой чëрный кружевной пуш-ап, изысканно подчëркивающий еë формы, а в особенности грудь четвëртого размера (лидирующую по объëм среди всех старшеклассниц школы) и пышные бëдра. Соня едва не упала в обморок, завидев однотонные к бюстгальтеру трусики, едва скрывающие то, что должно под ними находиться. Затем дьяволица парой лëгких, словно привычных ей движений скинула со стоп красные туфли на шпильках и почти вплотную подошла к своей смущëнной и восхищённой белокурой пассии, расслабленно перекинув брюнетистые волосы через правое плечо. И наконец последовал Настин шëпот, до дрожи завораживающий и пленяющий каждым своим звуком: — Я хочу отпраздновать с тобой этот день так, любовь моя, чтобы ты запомнила его на всю жизнь… Так давай же окунëмся в этот мир разврата и похоти вместе? — В ответ Соня взяла свою женщину за руку и, прижимая еë к своим губам, робко проговорила: — Я обожаю тебя до дрожи, Ная, но в моем сердце таится страх, — вовсе с не свойственной для себя поэтичностью пролепетала демонесса, облизывая алые губы. — Зачем же нам страх, когда может быть трах? — Ничуть не дерзко улыбнулась Анастасия, показывая белые, присущие любому демону острые клыки. София вспыхнула, резко прижав ладони к румяным от смущения щекам, ощущая их жар, а затем взглянула на возлюбленную из-под опущенных светлых ресниц, а затем внезапно опустилась на колени, отбив их себе напрочь о мраморный пол и спустила трусики Насти до белоснежных щиколоток, прежде чем та успела в удивлении напрячься. — Я хочу подарить тебе мой малиновый поцелуй, но в нижние губы. — Твëрдо пророкотала демонесса. Еë волнение выдавали лишь дрожащие колени, однако Ная не заметила этого, чувственно ухмыльнувшись и положив холодную ладонь на затылок Сони. Вторая вдохнула, ощущая лëгкий аромат природных соков дьяволицы, а затем, положив обе руки на еë бедра прижалась губами к влажным, блестящим от смазки складкам, проводя между ними языком и вызывая трепетный стон у Насти. Нащупав языком клитор, София начала описывать вокруг него круги, поочерёдно посасывая и иногда покусывая внешнюю сторону половых губ, дабы вызвать ещë один ласкающий душу рваный вздох. Поднеся тонкий пальчик к отверстию и продолжая работать языком, Соня нежно провела им от ануса до входа во влагалище, немного надавливая и ускоряя момент сладостной разрядки. Но вот бëдра дьяволицы напряглись, прежде чем через секунду дëрнуться, доводя Анастасию до сладостного оргазма, разливающегося по всему телу. — Хорошая девочка, — проговорила она, ухмыляясь.