• ────── ✾ ────── •
Он подхватывает Энни в оговоренном месте, и она швыряет в него пакетом, говоря, что не может смотреть на ноги Йена в этих черевичках. Так, Йен получает свои первые Стоунриджские валенки — бежевые сапоги, свалянные из смеси овечьей и кроличьей шерсти с традиционным узором на них. — Это что, посвящение? — спрашивает он с весельем, когда натягивает их на ноги на парковке строительного магазина. И о Боги, ощущения действительно охрененные — это мягко, тепло и мгновенно приятно. — Пф, ты к такому ещё не готов, Бэмби, — фыркает Энни, без зазрения совести делая фотографию Йена, — На посвящение нужно съесть сердце кролика и запить его рыбьей кровью, — серьёзно говорит девушка и заходит в магазин. Йен очень сильно надеется, что она шутит. Вместе они выбирают для его дома краску светло-оливкового оттенка для основного фасада и ещё пару баночек белоснежного цвета для оконных рам и двери. Они заходят в самый большой (по словам Энни) продуктовый магазин в городе, и Лаки высовывает сонную мордочку из ворота Йена, наблюдая за происходящим. Это забавно и жутко одновременно, потому что "У пристани" почти в точности копирует "Кэш и Грэб". Тесное, тускло освящëнное пространство, забитое высокими полками со всевозможными товарами, многие из которых Йен видит впервые, например — соленые крабьи клешни в баночке за 1 доллар. И,будто бы Вселенная сегодня действительно навеселе, за прилавком сидит белокурый подросток, закинув ноги на столешницу и листая потертый журнал, словно в магазине и нет никаких посетителей. — Ты не видишь Гаторейд? — спрашивает Йен Энни, сканируя полки с лимонадами. — Что за Гаторейд? Ясно. Они берут апельсиновую газировку и какой-то местный аналог сникерса, и сдавшись в поисках нужных вещей, Йен идёт на кассу и показательно кашляет, чтобы привлечь внимание подростка. Реакции, однако, ноль. — Доброе утро, Брайан!!! — звонко кричит Энни, хлопая ладонями по прилавку, и подросток испуганно валится за кассу. — Господи, Энн, — смеётся Галлагер. Но это хотя бы работает, и Брайан появляется из-за стола с выражением полной беспристрастности и отсутствия интереса. — У вас тут есть кошачий наполнитель? — спрашивает Йен, — Может быть древесный или минеральный? Кассир моргает, а после, вероятно не дождавшись выпрыгивающих людей с камерами и букетом цветом с криком "это розыгрыш!!!", смотрит на Энни с выражением лица "он что, серьёзно?". На что девушка просто пожимает плечами. — Кошачий наполнитель — это земля на улице, чувак, — говорит он, будто разжевывает элементарное ребёнку. — Эм, да, но…для кошек, которые писают в доме…? — с надеждой настаивает Галлагер. — Кошки, которые гадят в доме едут в мешке на мельницу, чувак. — Какая ещё мельница?• ────── ✾ ────── •
Так они оказываются на территории фермы Милковича, и Йен немного нервничает, пока его подруга копошится в одном из амбаров. — Может быть я просто закажу… — Заткнись и подожди, — кряхтит Энни, заглядывая в большой деревянный ящик так, что её ноги отрываются от земли, — Вот они! Тащись сюда, Бэмби! Вдвоём они насыпают 22 фунта древесных опилок в мешок, и Йен тащит его в фургон, словно вор ночью. — Прекрати нервничать, — фыркает Энни, перебирая пластиковые ящики для фруктов в поисках подходящего. — Ну простите, что я не хочу попасть на мушку к большому крутому фермеру и получить солью по заднице, — ворчит Йен, — Стой, стой, возьми вот этот, со сплошным поддоном. — Этот фермер, действительно, небольшой, — хихикает девушка, — Хотя насчëт крутого ты определенно прав. Но правда, не стоит переживать, у меня здесь всё схвачено. — Ты же работаешь в библиотеке? — Да, но папа здесь, сколько я себя помню, так что это моё место. Они бредут обратно к машине через яблоневый сад, и Йен замечает несколько человек то тут то там, которые занимаются (по словам Энни) побелкой сучьев. Он получает удар по руке, но всё равно продолжает глупо хихикать, потому что это звучит смешно — побелка сучьев. Господи. Не смотря на то, что сейчас конец марта, и природа еще не вошла в свой золотой час цветения и благоухания, Йену все равно нравится каждый миг этого, он практически любит все, что видит вокруг. Ферма огромная, может быть здесь три школьных футбольных поля, если не больше: два амбара с высоченными стенами, выкрашенными в темно-бордовый, несколько домиков поменьше, расположенных тут и там по всей территории, окруженных деревьями, кустарником и прочей растительностью. Вдалеке можно увидеть пару двухэтажных домов с белыми ставнями, которые явно являются жилыми, и Йен полагает, что в одном из них, наверное, живет фермер с семьей, а в другом, может быть, Энни? Он оставляет эти мысли при себе, думая, что летом яблоневый сад перед фермой, наверное, превращается в целый сладко-пахнущий лес; на деревьях уже кое-где выступили зеленые почки — маленькие предвестники нового начала, скорого рождения жизни, как бы банально это не звучало. Йен задается вопросом, а проведет ли его сюда Энни, когда яблони распушат кроны и расцветут в полную силу. Будет ли это похоже на цветение сакуры? Он видел такое всего лишь один раз в жизни, и к сожалению цветки тогда уже пожухли и увядали, но выросшему в бетонном городе Йену все равно казалось, что это самое прекрасное зрелище в мире. Когда он собирался переезжать в Стоунридж, то по нескольким нечетким фотографиям из интернета и отзывам коллег, у Йена сложилось впечатление, что здесь его ждут грязные хлева, дикие леса и возвращение в каменный век. И хотя все это и правда имело место быть, оно меркло на фоне необьятной красоты здешних мест: величия океана, чистого, ясного неба, природы, которую Йен не знает, как описать, чтобы не задохнуться от волнения. Он боялся, что ему здесь не понравится, только чтобы влюбиться без памяти в свой новый дом. Он переживал из-за того, что его не примут только чтобы встретиться с удивительными и добрыми людьми, включая голубоглазого парня, который был достаточно мил и не послал Йена к черту. И вполне возможно, что это первое впечатление, что Йен просто ослеплен из-за множества событий, но ему все равно кажется — вот он… Шанс на его счастье. — Тут столько всего, что заправляет этим, наверное, целый фермерский аутфит, — говорит Йен, делая круг на пятках и восторгаясь размерами и красотой места. — Что за аутфит? — вопрошает Энни. — Что за мельница?! Невесело, да?! Девушка закатывает глаза, но улыбается. — Скоро мы преодолеем этот диссонанс, и ты забудешь все свои новомодные словечки, — отвечает она, беря Йена под руку, — В любом случае мельница в этом смысле скорее…не определенное место, а общее направление, знаешь. Но так никто больше не делает. Хорошо, почти никто. Так что забудь об этом. Брайан вообще идиот.• ────── ✾ ────── •
Они едут по Западной улице и останавливаются у рынка, чтобы купить свежие пирожки с рыбой. Йен настроен скептически, но его желудок урчит вместе с Лаки, который выспался на неделю вперёд и теперь очень голоден и активно сигнализирует об этом. — Какого чёрта? — спрашивает Йен, откусывая большой кусочек рыбного пирожка, — Нет, правда, как это работает?! Это же рыба в тесте, как это вкусно? — Это ты ещë не пробовал строганину из кита, — говорит Энни, кормя Лаки рыбной начинкой с ладони. — Ну это вряд ли, кто бы смог поймать кита, чтобы сделать из него, как ты сказала…? Неважно. В любом случае это запрещено. В ответ девушка лишь молча жуёт. — Энни…?• ────── ✾ ────── •
Йен устраивает спящего и очень пузатого котёнка в его гнездышке на диване и хватает пару косичек сыра из холодильника, чтобы продолжить свою экскурсию с Энни. Они идут вверх от дома Йена, по тропе среди густой сухой травы в сторону леса и отрывают ниточки сыра, закидывая их в рот. Чем ближе они приближаются к сосновой чаще, тем больше снега встречается им на пути, так что Йен вроде как начинает любить свои новые валенки, несмотря на непривычный внешний вид. — Значит ты родилась здесь? — спрашивает он, вдыхая насыщенный хвойный аромат полной грудью. — Угу-м, — кивает девушка и отправляет ниточку сыра в рот, — Как и большинство местных. Бабушка с дедушкой раньше жили почти у леса, но с рождением папы перебрались ближе к центру, а потом папа вырос, женился, родилась я, и мы переехали в сады Милковичей. — Твои родители работают на ферме Милковича? — Только папа, а мама…, — начинает девушка, но прерывается, и что-то в этой паузе даёт Йену понять, что ему уже известен ответ. Что он не хочет его слышать. — Эмигрировала? — снова говорит Энни и грустно смеётся, — Приехал какой-то большой бизнесмен из Сиэтла и попытался развить здесь угледобывающую промышленность. Дело провалилось, но с пустыми руками он не уехал, так что…Последний раз я получала от неё открытку на Рождество, — говорит она, а после бросает на Йена пронзительный взгляд из под ресниц, — Когда мне было одиннадцать. Они минуту молчат, просто идя под руку по жесткой, протоптанной тропинке среди мощных стволов многолетних сосен. И для Йена это так удивительно, так в новинку, что он думает, что никогда не насытиться этим. — Если тебе от этого станет легче, то мои родители — это алкаш-аферист, который однажды оставил моего трёхлетнего брата в залог кучке наркоторговцев. И это не какой-то словесный оборот, нет, он реально отдал Лиама банде за кокаиновый долг, — Йен хихикает и качает головой в неверии от того, что это его чертова жизнь, — А моя мама просто сумасшедшая и обычно появляется на нашем пороге только чтобы скинуть нам нового ребёнка или украсть денег. — Чувак, что за долбаная задница? — спрашивает Энни, и они вместе смеются. Потому что, что ты ещё тут сделаешь? Все слёзы давно были выплаканы. — В любом случае, — говорит она, когда они выходят с противоположной стороны леса на огромную открытую площадку, — Кому нужны эти чмошники? Мы и без них прекрасно справились. Да, — думает Йен, — Это, блядь, точно.• ────── ✾ ────── •
Из-за того, что поляна находится под прямыми солнечными лучами, тут уже практически сошёл снег, и по сухой траве с небольшими зелёными вкраплениями, они подходят к обрыву, и Йен не знает, как это описать. Потому что…вау. Это равносильно чуду. Такой красоте, которую ты готов впитывать вечно, но никогда не сможешь понять её до конца, потому что она настолько глубокая и величественная, что просто не поддаётся скупому человеческому мышлению. Здесь, наверное, полторы тысячи футов высоты, но Йен ощущает на коже крошечные невидимые капельки морской воды, из которых как будто состоит воздух. Внизу яростно бушует седой океан, ударяясь о скалы снова и снова, снова и снова. И Йену приходит в голову, что мир делал это сотни лет до его рождения и продолжит после… Может быть, пройдет 200 лет, и если планета все еще будет благосклонна к людям, кто-то снова придет на этот утес, чтобы увидеть, как седой океан разбивает могучие волны о черные скалы. Он думает, что благословлен просто стоя здесь, видя это. Его новый дом, его лучшая подруга (по словам Йена)• ────── ✾ ────── •
Как сказал губернатор Сильвер, Йен заступает в должность с 20 марта, как прописано в его контракте, так что до этого времени он полностью свободен. Но это маленький город, и вероятно о нём уже все слышали, так что он не сильно удивлён, когда мальчик лет семи стучит в его дверь, как в небольшой барабан. Бум бум бум бум бум. Йен однако сейчас на лестнице, сбоку дома в процессе равномерного прокрашивания оконной рамы, так что он стягивает перчатки и спускается с высоты, крича, что сейчас подойдёт. — Пожалуйста, доктор, — умоляет парень, когда по его лицу текут слёзы и сопли, и он крупно дрожит, — Она упала с крыши. Он распахивает полы куртки, открывая грязного белого котёнка, который свернулся в клубок и беззвучно мяучит, скорее всего обессилев от боли, потому что его задняя лапа явно сломана. Йен работает быстро, аккуратно забирая кота и расстилая для него пеленку на кухонном столе. Он сбрасывает уличное пальто, моет руки, достаёт свой чемодан и находит нужный ему препарат и шприц. Мальчик морщится и влажно фыркает, но в целом держится стойко, успокаивая Снежинку и постоянно бормоча извинения. — Я не усмотрел за тобой, прости меня, Снежинка, — бормочет ребëнок, и у Йена сжимается сердце. — Она будет в порядке, малыш, не переживай, — успокаивает Йен, вводя обезболивающее, — Кошки вечно откуда-то падают, здесь нет твоей вины. Тем более, что у них девять жизней, помнишь? — Правда? — спрашивает мальчик, совершенно очарованный новой информацией. — Конечно. Йен фиксирует лапку и накладывает шину, и Снежинка быстро засыпает, наконец-то освобожденная от мучений. У ребёнка точно нет переноски, так что Йен находит коробку и мастерит там мягкую подстилку, а после отвозит Роба и Снежинку домой на Восточную улицу. Он даёт мальчику свою визитку и говорит позвонить или прийти в случае, если коту станет хуже, а так же обещает заехать завтра после обеда, чтобы проверить состояние животного. — Спасибо огромное, доктор, — искренне благодарит Роб, прижимая коробку с кошкой к себе и убегает в дом. С этого момента всё начинается. Йен проводит неделю прививая собак от бешенства, вылечивая лишай у трёх кошек и запор у телёнка. Он торчит целый день на ферме О'Брайена, проверяя скот и выходит оттуда, еле таща сумки, набитые сыром, молоком, творогом и мясом. Ему дают рыбу, цыплёнка, огромный мясной пирог и пару вязаных носков, и он думает, что хоть ему и не платят до 20 марта, всё это превосходит его жалование в любом случае. К концу недели он наконец-то докрашивает дом, и ему очень нравится результат: оливковый хорошо сочетается с темно-зеленой крышей, а белые оконные рамы и дверь дополняют общий вид дома. Йен только собирается развалиться на диване и начать читать фанфик, который он скачал в свой первый день в Стоунридж, как в его дверь снова стучат. Да ладно вам. За дверью стоит старушка, и Йен уверен, что она могла бы в подробностям рассказать ему о войне между янками и конфедератами, потому что явно жила в то время. — Я нашла его пару месяцев назад, — скрипуче говорит она, когда ведёт Йена к потертой детской коляске, какие он видел только в старых фильмах, — Махонький такой, замёрз, еле сняла его с того дерева. Чего? — Поправился вроде, но вот беда какая, хвост совсем не растёт. Я и думаю, может это хворь какая? Жалко животину то, — говорит старушка и поднимает красный капюшон коляски. Йен закатывает глаза, потому что это скорее всего просто курильский бобтейл. Он никак не ожидает этого. — Вот мой Пушочек, — сообщает ему женщина, указывая на самую настоящую рыжую рысь. Иисус, блядь, Христос.• ────── ✾ ────── •
Йен не видит Микки после того случая у овощной палатки, и с одной стороны он жутко огорчён, а с другой ещё больше разочарован, так что рыжий решает, что ему нужны помидоры и именно те, что продает голубоглазый полубог в серых валенках. Дело только в томатах. Красные такие помидорки. Розовые, пухлые, идеальные гу…томаты!!! На самом деле ему надо успокоиться. Парень ни в коем случае не виноват в том, что Йен ведёт себя жутко. Просто он…Йен не знает, как это описать на самом деле, выглядит так, что ему хочется сожрать его? Отлично, Йен. Галлагер потеет, краснеет и несёт самую прискорбную чушь в присутствии Микки по всей видимости, но при этом Йен помнит, что он чувствовал себя рядом с ним так…так естественно. Это так же звучит криво даже в его голове, но Йен думает, что мог бы просто заполучить ещё одного друга. Кого-то своего пола и возраста, чтобы смотреть старые боевики, пить местное пиво и изредка раскуривать по сигарете, потому что Йен давно бросил, но у него всё ещё есть пачка для особых случаев. Микки мог бы быть геем. Ничего, если он не окажется таковым. Йен просто чувствует, что должен быть ближе к нему в любом случае. Может быть, это навязчивая идея, — думает он, засыпая, — Ему всё равно нужны помидоры. Однако, Микки нет у поворота ни завтра ни в ближайшие дни. Вместо него там высокий шатен, который продаёт Йену два фута помидор за 3,5 доллара, и Галлагер думает, что его обманули. Он хочет спросить мужчину о Микки, но боится показаться странным и навязчивым. И представляет, как мужчина просто скажет своему напарнику. — Тебя искал какой-то рыжий придурок. В конце концов у него нет ответа, если вдруг его спросят, зачем он интересуется в первую очередь. Возможно, он мог бы узнать у Энни. Теплицы находятся на территории Милковича, так что парень скорее всего работает там, и девушка, наверное, его знает. Или он мог перестать быть сталкером.• ────── ✾ ────── •
Йен начинает бегать. Погода отличная, и не смотря на утренний мороз, светит яркое солнце, и Йен надевает серый спортивный костюм, черную жилетку, шапочку-бини и зимние кроссовки. Он задает умеренный темп и сбегает вниз, пробегая мимо фермы Милковича, потом делает круг и снова поднимается наверх, чтобы пробежать по тропе в лесу. Йен слушает Imagine Dragons "Believer", пробегая по дороге со свежими следами колёс машины и дышит, дышит, дышит. "Choking in crowd Building my rain in cloud Falling like ashes to ground Hoping my feelings, they drown But they never did, ever lived, ebbing and flowing Inhibited, limited Till it broke open and rained down rained down like…" — Что за чёрт?! — кричит Йен отпрыгивая в сторону и падая в липкую кучу мокрого снега, когда что-то теплое и влажное касается его руки, когда он вообще-то бежит по пустой дороге! Если это чёртов медведь, то это действительно подлая смерть. Однако это не медведь, по-крайней мере не совсем. На него смотрит молодой сенбернар, мило наклонив голову набок, вероятно думая, что Йен какая-то больная бешенством белка. Галлагер был бы даже очарован этим зрелищем, и пёс по правде говоря очень красивый, но холодный снег попал Йену в штаны, так что простите, если он не настолько полон энтузиазма от этой необычной встречи. — Ты очень горд собой, да? — спокойно спрашивает он, выбираясь из сугроба и стряхивая с себя снег. Пёс громко лает. — Ну ещё бы, — фыркает Йен, — Что тебе еще делать, кроме как пугать честных людей, пытающихся вести здоровый образ жизни. Он оглядывается по сторонам, потому что собака не выглядит уличной и тем более бродячей, так что он думает, что где-то неподалёку должен быть хозяин пса. Но никого нет ни на дороге ни на выходе из леса, и пёс просто семенит за Йеном, мягко перебирая большими лапами и громко дыша с высунутым языком. — И откуда ты взялся? — спрашивает Йен в основном риторически, но сенбернар смотрит на него почти скептически и продолжает бежать. Он провожает Йена до дома и смиренно ждёт, когда его просят, так что Галлагер думает, что щенок точно домашний и ещё маленький (дело не в размере конечно), ему год или полтора, и он ещё вырастет. Йен даёт ему полезное собачье лакомство и, задобрив сенбернара, чешет его за ушами и под челюстью, нащупывая широкий кожаный ошейник с брелком в виде черной косточки. Это двухсторонний брелок и с одной стороны просто стикеры — мир, любовь, собаки, а с другой выгравирована кличка пса. — Так ты у нас Джаспер? — спрашивает Йен, почесывая щенка за ушами, — Какое элитарное имя, где ты потерял своего личного водителя? Джаспер просто хрустит лакомством и, кажется, закатывает глаза. Это становится их рутиной. Йен выходит на пробежку каждый день в 8:30 утра, и Джаспер встречает его у поворота к дому, после чего семенит рядом с ним с важностью королевской особы. — Из-за тебя я не могу послушать музыку, — ворчит Йен без укола, когда они с сенбернаром бегут по дороге рядом с лесом, — Почти уверен, что тебя просто интересуют полезные косточки, которые ты получаешь в конце. Джаспер лает и задевает передней лапой ногу Йена так, что он чуть не улетает в кювет.• ────── ✾ ────── •
Энни работает четыря дня в неделю и только до трех часов, поэтому в основном у Йена теперь часто есть компания, не считая кота. Она милая, смешная, задиристая и, на кончике языка вертится — храбрая, ветеринар не знает почему, но все в Энни кричит об этой черте характера и ему кажется, что так и есть. Лишь один раз Йен совершает одиночную прогулку по городку только потому что у него есть свободное время, и его распирает изнутри от любопытства и сильного интереса, всех тех чувств, что он не ощущал уже очень давно, таких, что заставляют тебя думать — вот он я, и я жив, черт возьми. Ветеринар как раз возвращается домой, поднимаясь по дороге на холм, и останавливается, чтобы просто полюбоваться видом с высоты на поля и фермы под розовым светом закатного солнца. И в тот момент, когда его сердце громко стучит от красоты, когда дыхание на секунду перехватывает, он видит парня, который скачет на черной лошади мимо яблоневого сада Милковичей и дальше, туда, где Йен не знает есть ли жилые дома. Расстояние слишком большое, чтобы рассмотреть все детально, но на мужчине джинсовая куртка, черные брюки и фермерские сапоги до середины икр. Лошадь скачет галопом, по-крайней мере так думает Йен и его скудные представления о верховой езде; наездник держится ровно и уверенно, когда мчится вперед, словно он и есть та призрачная, неуловимая, вечно желанная каждым — свобода. Он скрывается за фермерскими домами, оставляя ветеринара завороженным, смотрящим в даль и думающим, что у всадника иссиня-черные, как крыло ворона, волосы.• ────── ✾ ────── •
Дни до апреля проходят спокойно и почти однообразно. Йен занимается домом и придомовой территорией, убираясь тут и там, и наконец-то получает корм для Лаки и ещё посылку из дома. Ему приходится усыпить только одно животное, и это 17-летний пёс по кличке Роки, страдающий поздней стадией артериосклероза, и Йен ничем не может больше ему помочь, кроме как сократить его мучения, потому что на таком этапе заболевания всë, что чувствует собака практически круглосуточно — это жуткая боль. Его хозяин просто вздыхает и пожимает плечами, не выражая никакого сожаления, и вот так заканчивается век Роки, который он вероятно провёл в хлипкой будке и на короткой цепи, питаясь отварными макаронами и рыбными костями. Йен вынимает шприц и думает, что люди не заслуживают собак. Он никогда не смотрит в глаза животных во время эвтаназии, но учитывая, что хозяин Роки просто собирается чесать яйца, сидя в плетеном кресле, а не быть рядом со своей собакой в последний момент, Йен не может не подарить псу тёплый и любящий взгляд. — Хороший мальчик, Роки, — бормочет он, когда веки пса тяжелеют, и он наконец засыпает, — Самый лучший мальчик на свете. В ту же ночь он спит беспокойным сном. И дело не в усыплении, это его работа, и он привык к этому, как к отточенному механическому процессу, потому что это вынужденная процедура, связанная с неизлечимой, приносящей страдания болезнью. Никто никогда не заставит Йена усыпить здоровое животное, потому что оно агрессивное или непослушное. Йен откусит хозяину его чертову руку раньше, чем это произойдет. Просто он считает, что животные заслужили не умирать в одиночестве. Они заслужили последнюю ласку и тёплое слово, потому что будучи живыми, до последнего вздоха, они отдают людям каждую частичку себя. Йен думает, что для собаки или кота (Господи, даже для попугая, неважно кто это на самом деле) хозяин вся его жизнь. Так что он долго лежит без сна, моргая в потолок, пока Лаки мурчит у него под шеей, и думает, что животные заслуживают всего мира. Он, наверное, пару часов назад как заснул, но громкий стук в дверь и женский крик смогли бы поднять Йена даже с того света. Он почти падает с кровати и на ощупь спускается вниз, открывает дверь, где чуть не получает кулаком в лицо от Энни, которая одета лишь в лёгкий свитер и пижамные штаны. — Нам нужно к Микки, Йен! Пожалуйста! Афина умирает!• ────── ✾ ────── •
Микки валится в своё кресло-качалку, словно мешок с картошкой и громко стонет. Самый длинный чертов день. Он вышел из дома в шесть утра и с тех пор съел только три яблока, пока проверял готовность полей к посеву кукурузы, принимал и помогал высаживать двадцать саженцев яблони, а после до позднего вечера занимался ремонтом хлевов и подготовкой стойла для молодой первородящей кобылы Афины, дезинфицируя стойло, обмывая лошадь и стеля свежую подстилку. Конечно он не делал всё это один, на ферме порядка тридцати разнорабочих, но это не значит, что Микки не устал, как гребанный чёрт, потому что это весна и масштаба работы хватит и на пятьдесят человек. Он определенно воняет дерьмом. Даже непонятно чьим, но это и неважно, Микки слишком обессилен, чтобы двигаться прямо сейчас. Его собака вальяжно выворачивает из кухни и цокает когтями по деревянному полу, чтобы развалиться рядом с Микки и потребовать свою ежедневную порцию ласки. — Привет, парень, — шепчет брюнет, подаваясь вперёд, чтобы обнять своего пса и зарыться лицом в густой тёплый мех за ушами. Он слышит тихое поскуливание, и отстраняется, чтобы посмотреть, как собака почти комично морщит нос. — О, да пошёл ты! Ты пахнешь задницей скунса почти как всегда, и я ни слова тебе не сказал! — возмущается Микки, но всё равно оттягивает свою кофту к носу и ладно, да, это было плохо, — Моя собственная собака в моём собственном доме…, — ворчит Микки, пока плетëтся в ванную на втором этаже. Тёплый душ, однако, ощущается как рай на его коже, и Микки моет голову шампунем с запахом яблока, наблюдая, как мутные струйки воды стекают по его ногам прямо к ступням и бегут ручейками в слив. Он смотрит на свои ногти и думает, что их определенно нужно подстричь. Скоро он начнёт рвать ими ботинки. Не то чтобы в весенний сезон у Микки было время, чтобы смотреть на любые части своего тела, кроме рук, когда он ими что-то делает (всегда). Поэтому это вроде как вводит его в ступор, когда он замечает некоторые негативные моменты себя, выбираясь из душа и обтираясь голубым полотенцем. Влажные чёрные волосы торчат во все стороны и требуют стрижки, а ещё у него есть щетина двух или трех…неважно. Микки вздыхает и берёт бритву и, хотя у него присутствует некая ломота в руках после тяжёлой работы, он медленно и тщательно бреется, смотря на себя в зеркало. Он, блядь, загорел. И теперь на нём как будто полупрозрачная белая майка, потому что загар естественно лёг только на те места, что не были прикрыты одеждой, а Микки последние пару дней носился в футболке и жилетке. Не то чтобы кто-то когда-то увидит его голым, просто это довольно забавно, как и целый комплект веснушек на его лице, руках и даже ключицах. Почти как у Йена. Йен. Образ лучезарного парня всплывает в голове Микки без спроса то тут, то там после их единственной встречи, и Милкович уже просто смирился с тем, что его мозг выбрал образ горячего рыжего для медленных пыток Микки. Дело даже не в том, что парень красив, потому что на свете много горячих мужчин, это не что-то редкое. Просто сама встреча с его личностью — это почти как…лежать среди кучи котят, пока они топчутся по тебе маленькими мягкими лапками и мурчат. Ну вот Микки и сошёл с ума. Йен — это аналог коробки с котятами от Джей Ди! Он заставляет Микки неметь, краснеть и согреваться, но не от стыда или дискомфорта, а скорее от…эндорфинов. Микки пришёл к этому выводу к концу марта. Йен просто сделал с Микки то, что с ним обычно делала только его собака или огромная сковородка жареных куриных крылышек, ещё и увеличив эффект в десять раз, он заставил Микки почувствовать себя хорошо. Типа чертовски потрясающе. Поэтому он застрял в голове Милковича, как бессмертный таракан, и это было довольно унизительно, если вы спросите. Но образ рыжего парня, как бы очарователен он ни был, вызывал у Микки не только тёплые воспоминания, а ещё и неприятное "сосание под ложечкой". Микки до конца не знает, что это за хрень такая, но так говорила Нэн, указывая на область желудка, так что он просто схватил это. Может быть, в какой-то другой жизни при других обстоятельствах Микки бы набрался смелости и спросил парня, что-то типа… — Эй, а не хочешь немного вяленого мяса? Парень мог не быть геем с вероятностью в 98%, но тогда он бы и не понял вопроса в первую очередь. Потому что штука с вяленым мясом вроде как аннотация к гейской библии. Но если бы он понял, то возможно у Микки был бы шанс, верно? Если бы их миры не были так далеки, что планета Йена вращалась в другой Галактике, пока Микки летел на своём астероиде прямо в систему одинокой старости. Вот в чём дело. До встречи с Йеном всё это его и не волновало. Он был слишком загружен внезапно свалившимся на него грузом ответственности и колоссальным списком задач, чтобы размышлять о чем-то таком глупом, кажется несущественном. Но дело в том, что ты не можешь вечно откладывать эти мысли. Когда-нибудь настанет вечер, Микки посмотрит на себя в зеркало и подумает: "Вау, тебе 24 года, и ты ни разу не целовался". Хотя конечно же он пытался. Он помнит, как в Стоунридж приехал этот парень, в розовой футболке, узких джинсах и кедах с радужной полоской. Сказать, что у местных жителей отпали челюсти было бы преуменьшением века. И он просто пошёл и пригласил Микки на свидание. Среди чертова белого дня, пока он разгружал коробки с пирогами около кафе. Микки даже не особо говорил с ним раньше, чтобы придурок понял, что он гей в первую очередь. Не то чтобы по городу висели плакаты:"Микки Милкович — большой старый педик". Он помнит, как он сглотнул и нашёл в себе силы кивнуть, потому что это было совершенно ново и интересно и может быть даже то, чего Микки в тайне хотел. Не этого парня, нет. А всей этой истории с отношениями — первых взглядов, лёгких касаний, робких улыбок, всего самого-самого трепетного и хрупкого, отчего он краснел и задыхался, а после испытывал стыд. Потому что разве этого должен желать мужчина? Но Микки согласился и ему даже понравилось в конечном итоге, не смотря на то, что Чарли был одним сплошным мешком с дерьмом, помешанным на своей совсем не искрометной личности в самом худшем смысле. Просто было интересно послушать мысли другого гея. Так что Микки не собирался его целовать, потому что честно говоря парень был немного похож на девчонку, но они могли бы быть просто друзьями. Однако Чарли не затыкался по поводу бёдер Микки, задницы Микки, рук Микки и какой жаркий (что это, блядь, за слово такое?) Микки. И Милкович просто не ожидал, что услышит это в первую очередь. Он пришёл чуть раньше на их вторую встречу, немного завернув за угол бара, чтобы выкурить сигарету. — Микки твой парень? — Он грубый, необразованный, он ничего не понимает в политике, он агрессивен и не в хорошем смысле, так что нет, он точно не мой парень. Но для траха сойдёт. Но для траха сойдёт. Грубый и необразованный. Агрессивный. Но для траха сойдёт. Он не помнит, сколько и как наносил удары, не помнит, как добрался в тот вечер домой, но он больше никогда не видел Чарли и его друга. И в основном это было глупое дерьмо собачье. Какой-то твинк насрал на него, и Микки преподал ему урок, но почему-то это всё равно не покидало его головы. Он просто не мог избавиться от этой отравляющей мысли. Но для траха сойдёт. Просто может быть так и было. В конечном итоге не все люди были созданы для любви. Ещё меньшему количеству удавалось её получить. И Микки думает, что если там, высоко-высоко кто-то есть, то по какому признаку он определяет достойных и недостойных людей? Почему кто-то может иметь всё: от нежности до любви, от поцелуев до горячего секса, всё всё всё, от чего у Микки так сильно сводит живот, а кто-то должен жить в одиночестве, обретая желаемое лишь во снах или книгах, в выдуманных историях, хватаясь за крупицы возможностей, чтобы почувствовать хотя бы миллионную долю тех ощущений, которые испытывают влюбленные люди? Если это была лотерея, то Микки вытянул несчастливый билет. Но для траха сойдёт.• ────── ✾ ────── •
Микки надевает чистую белую футболку, серые пижамные штаны и спускается вниз на кухню, где его пес сопит на диване. Стоит потрясающий запах, и он улыбается, когда видит кастрюли на стойке, прикрытые полотенцем. Это картофельное пюре, говядина с овощами и яблочный пирог. Он обожает бабушку Энни. Брюнет накладывает себе большую тарелку горячей еды и хватает бутылку пива из холодильника, направляясь в гостинную, чтобы традиционно поесть перед телевизором. На самом деле у него нет больше вариантов, иногда он ест у Энни, иногда Энни ест у него, но в основном так складывается его жизнь в последнее время — ужин под жужжание вечерних новостей и пролистывание ленты на Facebook. Опять же Микки не жалуется. Это то, что есть. Он на секунду закрывает глаза от удовольствия, смакуя жирный кусочек мяса, а после тянется за телефоном, который не проверял целый день. Есть несколько пропущенных от людей, которых он так или иначе уже встретил, пару уведомлений из социальных сетей, на которые у Микки нет сил реагировать и… Сучка(18:33): Придурок❤ Сучка(18:33): Ты жив? Сучка(18:34): Потому что если нет, то я хочу твою долю наследства Сучка(18:34): Микки Микки Микки Сучка(18:35): Как обычно🙄 Сучка(18:36): Просто хотела сказать, что приеду на весенние каникулы через пару недель Сучка(18:36): Как моя девочка?🐎 Сучка(18:56): Люблю тебя, придурок, напиши мне❤ Он улыбается и роняет вилку, чтобы набрать ответ. Микки(21:45): Сучка Микки(21:45): Я не отвечаю потому что в отличие от твой задницы у меня реально есть работа Микки(21:46): Но возвращаясь к главной теме — приезжай, пока собака не сделала из твоей комнаты будку Микки(21:46): Твоя девочка размером с гребанного слона, должна жеребиться в ближайшие пару недель Микки(21:47): 🖕🏻❤ Он блокирует телефон и снова принимается за еду, которая каким-то образом даже стала ещё вкуснее. Он доедает, моет посуду и убирает оставшуюся еду в холодильник, выключает везде свет и поднимается на второй этаж с псом на прицепе. Раздевается до боксеров и падает на прохладную постель, растягиваясь на животе и мгновенно засыпает…пока кошмар не придёт к нему наяву. — Беда, — скажет Тони, когда Микки схватит зазвонивший посреди ночи телефон. Микки выпрыгивает из кровати и натягивает штаны, хватая первую попавшуюся кофту по дороге и выбегает из дома в направлении загона с лошадьми. Они никак не ждали этого сегодня, черт возьми. Все признаки указывали на то, что кобыла будет жеребиться примерно через неделю. Стойло готовилось за две недели до основного события на всякий случай, и за пару дней до предполагаемой даты Микки сам лично несколько раз навещал кобылу ночью, но сегодня Афина была абсолютно спокойна, не было ни набухшего вымени, ничего из основных признаков… Может быть поэтому всё пошло не так в конечном итоге. Он подбегает к хлеву, где Тони ждёт его снаружи и кивает, пытаясь отдышаться. — Патология предлежания, Мик, — говорит Тони, как будто это окончательный приговор, — Он идёт с загнутой шеей, скорее всего уже придавил позвонки, у кобылы нет сил вытолкнуть плод, она теряет слишком много крови. Нужно что-то решать прямо сейчас. — Почему, блядь, я узнаю об этом,когда уже, блядь, поздно?! — рычит Микки, потому что всё, что сказал ему Тони чертовски хуëво, как не посмотреть. Мужчина пожимает плечами, совершенно не впечатлённый агрессией Микки, — Рано или поздно, не имеет значения, когда бы ты ни узнал, итог один и тот же. Они заходят в хлев, где с Афиной находится Генри, и у Микки болит сердце, когда он видит кобылу, явно измученную, она часто и резко дышит, издавая при каждом выходе прерывистый свист. Как там моя девочка?🐎 — Шея вывернута в сторону, позвонки перекручены, — говорит Генри, поглаживая кобылу по шее, когда её голова лежит у него на коленях, — Нам нужно либо гребанное чудо либо глазные крюки для удаления плода. — Но тогда он не выживет? — спрашивает Микки, хотя он уже знает ответ. От точно знает ответ. — Нет. Но если мы ничего не сделаем, то потеряем и кобылу. Это тот тип решений, которые Микки ненавидит всем сердцем. Он не хочет иметь ничего общего с ними и тем более их принимать. Ему всего 24 года, и ему страшно и ему больно, потому что это не просто лошадь. В каждом стойле не просто какое-то животное. У них у всех есть имена, клички, домашние прозвища, Микки знает их характер и повадки, он чистит их щёткой, даёт дольки сахара и разговаривает с ними, как будто бы они всё понимают. Он не хочет стоять в хлеву и решать, кто должен умереть. Потому что он знает, что какое бы решение он не принял, оно будет ошибочным. Есть какой-то способ спасти обоих, но Микки просто не знает. Он не знает, не знает, не знает… Но время идёт слишком быстро, и в его ушах шумит, когда он кивает и говорит Тони, — Приготовь крюки. Однако, чудо, как бы Микки в него не верил, появляется в виде растрепанного рыжего парня в красных спортивных штанах и серой толстовке. — Не трогайте чертову лошадь! — бешено кричит Энни, затаскивая Йена в хлев. Йен несёт большой коричневый чемодан и проходит мимо замершего Микки к кобыле, сразу задавая Генри вопрос, — Как долго? — Уже 40 минут. — Вы затянули, — отвечает Йен, констатируя факт и открывает чемодан, беря медицинский спирт, чтобы обработать руки. — Какие ещё есть варианты? — спрашивает Генри, потому что это далеко не его первая выжеребка, и он видел десятки вариантов развития событий родов у кобыл. — Зафиксируйте задние ноги, — командует Йен вместо ответа и скидывает толстовку, надевая перчатки. Микки на самом деле нихрена не понимает, что происходит, и видимо Йен — это их новый ветеринар Йен, и как бы он не был мил и прочее, Микки ни за что не отдаст бразды правления только что выпустившемуся молокососу, который до этого видел лошадей только на фоне рабочего стола своего компьютера. Он уже допускал такую ошибку, все они рано или поздно вляпались в это дерьмо, когда им показалось, что кто-то, читавший учебник в чистой аудитории три года подряд, может быть опытнее фермера, непосредственно работающего с лошадьми. Это был бы другой разговор, если Йен был бы опытным ветеринаром с послужным списком, но он без пяти минут грёбанный студент колледжа, так что Микки скорее ляжет плашмя перед лошадью, чем даст блядскому дилетанту ещё раз доказать, что теория не равна практике. — Что бы ты, блядь, ни думал делать, отвали, — говорит он, указывая на Йена, — Это моя лошадь, и я, блядь, здесь решаю, какие у нас есть варианты. Он удивлен тем, что Йен кажется не слышит его тирады, на самом деле её никто не слышит, потому что Генри продолжает держать голову Афины, Тони фиксирует задние ноги, а Энни обмывает кобылу, так что…Микки вроде как кричит на пустоту? — Эй! — говорит Милкович, достаточно громко, чтобы другие лошади в стойлах заволновались, — Я сказал, — продолжает он, приближаясь к Йену, который наконец взглянул на него, — Иди к черту от моей лошади. — Мне плевать, чья это лошадь, но если ты не дашь мне помочь, то вы убьëте и жеребенка, который ещё жив, а кобыла умрет от кровопотери, но этого не произойдёт в любом случае, потому что если ты не возьмешь себя в гребанные руки и не перестанешь мне мешать, я закрою тебя в чертовой бочке с ячменëм, — сухо выдаёт Йен, роняя челюсть Микки на пол. — Какого хуя ты думаешь ты… — Я хочу помочь, Микки, — говорит Йен, касаясь его локтя почти невесомо, и на этот раз его тон тихий и умоляющий, когда он смотрит в глаза Милковича, словно брюнет не слал его нахуй десятью различными способами за последние пять минут, — Дай мне помочь, пожалуйста. Микки молчит всего лишь одно мгновение, изучая Йена взглядом, но не видит в нём ничего, кроме искренности и мольбы. — Убей мою лошадь и я убью тебя, — говорит он, и Йен дарит ему быструю ухмылку и сразу же убегает. Энни вытаскивает Микки на улицу практически за волосы, не смотря на то, что брюнет плюëтся и сопротивляется. — Ты ничем не помогаешь, так что просто брысь, — говорит она, выпинывая Микки за дверь и закрывая её, но остаётся с ним снаружи, — Всё будет хорошо, он знает, что делает, прекрати лезть к нему под руку. — Да, потому что он, блядь, прочитал в энциклопедии, — ворчит Микки и роется в карманах в поисках сигареты, но конечно же их нет в пижамных штанах. — Он вылечил половину городского скота, пока ты торчал задницей вверх на поле, — говорит Энни, протягивая Микки сигарету из пачки, которую видимо стянула у отца. — Лошадь не кошка, — настаивает брюнет, закуривая и выпуская прерывистую струйку дыма в ночное небо. — А ты кретин, если мы здесь играем в "Невероятно, но факт", — фыркает Энни и вырывает сигарету из рук Микки, делая затяжку и тут же закашлявшись, — Что это за дрянь? — Я и не знаю, табак? — язвит Микки и получает пинок в голень. Они немного стоят в тишине, передавая сигарету между собой, пока Микки не вдыхает горький дым в последний раз и бросает окурок на землю, растаптывая его ботинком. — Он не такой, как…все они, наверное, — тихо бормочет Энни, прижимаясь к боку Микки, потому что это апрельская ночь, и они одеты слишком холодно для неё. Страшно то, что Микки думает, что согласен с ней в этом. Он просто молча кивает и притягивает подругу к себе, потому что дрожит. Совсем не от холода.• ────── ✾ ────── •
Спустя 30 самых долгих минут, из двери выглядывает голова Тони, и Микки делает первый глубокий и осознанный вдох за последний час. — Здоровый жеребец, босс, — улыбается шатен, лицо которого перепачкано в самых разнообразных жидкостях, — Истощен тяжелыми родами, как и мать, но док сказал, что после отдыха всё будет в порядке. Энни пищит, хлопая в ладоши и подпрыгивая на месте, будя, наверное, весь остальной скот. — Я знала, я знала, я знала, — скандирует она, чертовски счастливая, — Если бы не я, ваши тупые, как ржавое ведро, задницы, даже не привели бы сюда Йена. Микки закатывает глаза, но отдаёт Энни должное, потому что да, она совершенно права. Что бы там ни было. Даже если одна из тупых задниц принадлежит её отцу Генри. Тони говорит, чтобы они подождали снаружи, потому что они заново убирают стойло и обтирают жеребенка, чтобы отдать его матери, и Йен выходит из хлева примерно через 20 минут. Его волосы в полнейшем мокром беспорядке, белая футболка почти полностью заляпана кровью, как и его руки, но он выглядит счастливым и довольным собой даже с лошадиным дьрьмом на штанах. Энни просто визжит и прыгает на него, словно шимпанзе. — Можно посмотреть, — зовёт Генри, и девушка убегает в хлев, перед этим смачно целуя Йена в чумазую щеку. — Фух, это было непросто, — говорит Йен, пытаясь вытереть толстовкой лицо, — Но всё отлично, хотя роды были и тяжелые, и я сказал Генри, что скорее всего вам самим нужно будет сцедить молоко и напоить им жеребёнка, — Он бросает попытку очистить свой лоб от…хрен его знает, что это, и добродушно смотрит на Микки, улыбаясь до ямочек на щеках, — Спасибо, Микки. — За что, чёрт возьми? — спрашивает брюнет, у которого пересохло во рту. — За то что разрешил мне сделать это. Я знаю, как тяжело бывает доверить своих близких незнакомым специалистам, тем более молодым, и ты поступил храбро, доверяя её мне, — тихо говорит Йен, прислонившись к стене амбара рядом с Микки и устремляя взгляд на ночное звездное небо. Нет, правда…пошёл нахуй. Это просто незаконно. Микки просто молчит пару мгновений, прежде чем набирается смелости и тычет Йена кончиком пальца в предплечье, чтобы привлечь его внимание. Он ловит взгляд зелёных глаз, яркий даже при свете луны, и извиняется, наверное, первый раз в жизни. — Так что, эм, — бормочет он, потирая бровь большим пальцем, — Прости, что я…урод, наверное? Йен хихикает над ним и бьёт его кулаком в бицепс. — Ты у меня спрашиваешь? — смеётся он, и Микки не может не улыбнуться в ответ, качая головой, потому что этот идиот, Боже, — В любом случае всë в порядке. Не нужно думать, что я…получил о тебе какое-то плохое впечатление или что-то в этом роде. Ты любишь своих животных, и я это понимаю. — Значит ветеринар, да? Если честно, я думал ты кто-то типа помидорного блогера или ещё что, — фыркает Микки, чертовски забавляясь, и это глупо, но у него хорошее настроение, и он вроде как не может ничего с этим сделать. — Никогда не знаешь, я многогранен, как личность, — серьёзно заявляет Йен, — А ты значит, знаменитый Микки Милкович? А я то думал, что встретил свою томатную жилу. И что ты сделал? Исчез и мне пришлось брать помидоры за их реальную стоимость! — Вот так это работает, Бэмби! — смеётся Микки. — Бэ…тебе что, Энни рассказала про это?! — Почему?! — недоумевает брюнет, бросая на Йена вопросительный взгляд, — Я имею в виду, разве это не очевидно? Рыжий… — Милый и неуклюжий, да-да, я всё это уже слышал, — комично надулся Йен и скрестил руки на груди. — Кто сказал, что ты милый, черт возьми? Я имел ввиду, что ты тощий, как новорожденный олень. — Эй, а ну послушай сюда… Так ночь, начавшаяся так беспокойно, казалось без надежды на светлое будущее, когда всё, что чувствовал Микки было отчаянием и тревогой, подходила к концу с первыми лучами предрассветного солнца. С первыми лучами надежды на что-то хорошее, что-то, что Микки давно хотел. Адреналин быстро выходит из тела Микки, и прохлада апрельской ночи настигает его, но он думает, что Йен стоит рядом с ним в спортивных штанах и толстовке, почти наскозь пропитанных чем-то мокрым и мерзким. Черт, он должен замерзать прямо сейчас. Меньшее, что Микки может предложить за спасение своих лошадей это какая-нибудь теплая одежда, чтобы ветеринар смог дойти до дома не простудившись, но будет ли это нормально? Уместно? Черт возьми, не глупо? По всей видимости вместе с кортизолом тело Микки покинули мозговые клетки, уверенность и навыки общения, и он превратился в костноязычного идиота, который рассматривает ночное небо, чтобы ни в коем случае не глазеть на парня рядом с ним. Тебе нужна теплая одежда? Горячий чай? Согревающие…объятия? Вместо этого Микки вздыхает, трет верхнюю губу большим пальцем и тихо бормочет, — Должно быть, чертовски холодно, чувак. Близко. Йен отвлекается от созерцания звезд и смотрит на него сначала вопросительно, а потом, когда до него должно быть доходит суть слов Микки, с теплотой и улыбкой, — Нет, но ткань мерзко липнет к телу, — он смеется, оттягивая край грязной майки, — Но я привык к этому, маленькие издержки работы. В любом случае оно того стоило, верно? Слабо, блядь, сказано. — Да, — Микки кивает и, после медленного прерывистого из-за нервной энергии вдоха, добавляет, — Не знаю, что бы мы делали без тебя, так что спасибо, я думаю. Это ново для него, совершенно ново, открываться кому-то и шептать искренние вещи на вторую встречу, считая само знакомство. Он замирает и думает, что если Йен сейчас отпустит какой-то сарказм или рассмеется над его неловкостью, то Микки будет обидно, как бы глупо это не звучало. Но он, конечно же, не делает ничего из этого, потому что Йен диснеевский принц или Энни в кое-то веки оказалась права, назвав рыжеволосого “исключительным, не таким, как все”, потому что ветеринар выглядит по-детски смущенным и, возможно, счастливым, когда отвечает, — В любое время, я здесь для этого, — его голос мягче летнего пушистого облака. Как долго ты здесь пробудешь? Ты уедешь, как только получишь необходимый стаж? Тебе нравятся здешние места? Микки загоняет эти мысли глубоко в подсознание и говорит, пытаясь вложить в голос дерзость и добродушную насмешку, — Бэмби. — Тебе не будет весело, когда я придумаю для тебя забавное прозвище, взятое из детских мультиков, — фыркает Йен. — Ооо, ну удиви меня, док. Через 15 минут, когда Йен уходит, Микки стоит у забора, всматриваясь вдаль, пока фигура ветеринара не исчезает за дверью дома высоко на холме, того, что так долго стоял пустым. Он видит, как загорается свет в окнах, как серый, холодный и опустевший дом становится светлым, теплым, обжитым… …словно его сердце.• ────── ✾ ────── •
Йен действительно хочет поспать подольше, учитывая, что он уснул пару часов назад, но громкий лай и настойчивое скрежетание во входную дверь даёт ему понять, что Джасперу абсолютно плевать, чем он занимался прошлой ночью. Ничто не является уважительной причиной для пропуска их ежедневной пробежки. — Окей, окей, мальчик, — бормочет Йен, практически не открывая глаз и чуть не падает с крыльца, спотыкаясь о какой-то гребанный ящик. Джаспер просто укоризненно скулит. — Знаешь что, ты не провел половину прошлой ночи у кобылы между ног, — обвиняет Йен, — Нет, это звучит плохо. Ты не доставал жеребенка из…нет, нет. Короче забей, — сдаётся Йен, и пес наклоняет морду, как будто бы спрашивает, что с ним в самом деле. — Ты слишком умный для собаки. В любом случае мы идём спать, — говорит Галлагер и подцепает Джаспера за ошейник, намереваясь пойти в дом. Что действительно привлекает его внимание, так это большой ящик красных помидор у его двери. Тот, о который он чуть не споткнулся спросонья. Он наклоняется,замечая клочок бумаги, торчащий сбоку контейнера и вытягивает его. "Не давай Джасперу помидоры, у него аллергия" Йен улыбается, проводя большим пальцем по аккуратному почерку и смотрит на пса. — Так ты Милкович, Джаспер? Сенбернар радостно лает. — Кто бы мог подумать. Кто бы знал, черт возьми.• ────── ✾ ────── •
Джаспер отказывается спать, но с радостью принимает жевательную кость, пока Йен забирает шипящего и угрожающего Лаки наверх и проваливается в сладкий сон. Он просыпается через три часа и вытягивается в кровати, в голове шум и ему вроде как хочется снова уснуть, но тогда у него будет бессонница ночью, так что Йен с неохотой встаёт и идёт вниз, чтобы покормить Джаспера, спящего на диване у окна. Йен находит алюминиевую миску и насыпает туда гипоаллергенное лакомство, он никогда не даёт что-то аллергенное животным в любом случае, если не знает лучше, но теперь Джаспер точно не получит от него даже помидорного семечка. Он поднимается наверх и оставляет корм и воду спящему Лаки, а после возвращается на кухню, чтобы выпить кофе и съесть пару бутербродов с сыром, ветчиной и толстыми ломтиками томатов сверху. Это не помидоры, а гребанные афродизиаки. Вот что это такое. Он лениво листает ленту в Tumblr, лайкая пару охрененных артов, каждый раз поражаясь, из какого места должны расти руки, чтобы уметь так рисовать. Йен может нарисовать гуся в Paint. Он отвечает Липу и пишет Фионе, что всё в порядке, а после почти выплевывает кофе на столешницу перед ним, потому что видит что-то действительно странное, типа такого быть не должно в принципе. Йен быстро щёлкает по уведомлению и дëргает ногой, пока загружается приложение. И вот оно. Чёрт, что за хрень? ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Alex☠️@alexbowie 1мин. В ответ @phoenix96 Омг Саб-Зиро🪓 ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Это ответ на комментарий Йена тому троллю несколько недель назад. Он ещё раз обновляет ленту и снова спускается к записи и да, ответ всё ещё там, так что Йен быстро лайкает его и блокирует телефон, чтобы нелепо ухмыляться в кружку с кофе. Не то чтобы это какое-то большое дело, что ему впервые за весь год комментариев Йена ответил чувак, которого он фолловит, но что-то тёплое всё равно поселяется в его животе, потому что это приятно. Нелепо, может быть тупо и по-детски, но Йен не собирается задумываться над этим. Он просто берёт всё, что может. На самом деле он просто рад, что Алекс так или иначе в порядке и вышел на связь, потому что Йен немного волновался за него, заходя в его профиль и прокручивая страницу в ожидании обновлений. Они абсолютно чужие люди, и Алекс может оказаться каким-нибудь Санджеем — индийским таксистом с любовью к слэшу и писательским талантом, но ему всё равно. Просто приятно иметь это — связь с автором любимых произведений, даже если это не Эрих Мария Ремарк, а всего лишь @alexbowie. Он может быть кем угодно, для Йена это неважно, потому что не то чтобы они собирались встречаться в реальной жизни. Он просто надеется, что у парня всё хорошо, и он в безопасности, потому что его работы заставляют Йена чувствовать себя таковым. Алекс больше не делает никаких записей, так что Йен блокирует телефон и доедает свой бутерброд, глупо ухмыляясь в пространство гостинной. Ящик помидор, Иисус, Микки.• ────── ✾ ────── •
После четырёх Энни тащит его в то самое знаменитое кафе "Пироги Дорис", и Йен объедается невероятными яблочными пирогами до полуобморочного состояния и знакомится с хозяйкой заведения Джо. — Это рецепт тёти Микки, — говорит Энни, потирая свой, такой же полный живот. — Надо сказать ей гребанное спасибо, — бормочет Йен, больше всего на свете желая расстегнуть пуговицу на штанах. В ответ девушка лишь опускает взгляд и грустно улыбается. Оу. Йен должен прекратить затрагивать тему родни, потому что вероятно в Стоунридж так же как и в Саутсайде у каждого есть своя трагическая история. — Как давно? — спрашивает он. — Почти год назад, — отвечает Энни, разглядывая медленный поток машин за окном, — Поэтому он иногда…бывает немного резким, но не подумай, что он, — тихо говорит она, а потом замолкает, покусывая уголок губы, — Он лучший гребанный человек, просто жизнь иногда делает ему больно. Йен сглатывает и кивает, думая, что никогда бы не хотел, чтобы Микки испытывал хоть малейшую боль. И это чувство его поражает. Он лучший гребанный человек, просто жизнь иногда делает ему больно. К шести вечера кафе пустеет, и Энни выбегает на улицу, чтобы принять какой-то важный звонок, и по тому, как горят её щёки, Йен может сказать, что на том конце провода кто-то действительно значимый. Он смотрит в окно кафе и вспоминает, как дико волновался почти месяц назад, думая, что его не примут, что он окажется белой вороной, и может быть для некоторых людей так и есть, но это неважно. Неважно, потому что Микки заходит в кафе, одетый в бордовый лонгслив, бежевую безрукавку и светло-голубые джинсы с коричневыми тимберлендами. Йен силой сдерживает тяжелый вдох и быстро вытирает о джинсы внезапно вспотевшие руки, потому что Господи Иисусе, этот парень чертовски красивый. Он видел его на улице в пуховике и серых валенках, с очаровательно покрасневшими щеками и сияющими как лед глазами. Он видел его, скачущего на лошади в попытке обогнать ветер. Видел его сонного и уставшего, раздраженного, но сильного, а после…видел его мягкого и счастливого, одетого в коричневый вязаный свитер и спортивные штаны, когда они вместе прислонились к стене лошадиного загона. И, наверное, дело не столько во внешности, хотя на этом фронте все божественно прекрасно, просто есть что-то в Микки, к чему так невыразимо тянет Йена, как будто от этого зависит его бедная маленькая жизнь. Микки улыбается, когда замечает Йена и проходит к его столику, плюхаясь на место Энни и отпивая оставшийся чай из её чашки. — Док, — кивает он и принимается за последний большой кусок пирога. — Мик, — отвечает Йен, и Микки смотрит на него, прищурившись, — Как там Альтиво? — спрашивает он, имея в виду жеребёнка, которому он сам дал кличку. — Как в гребанном раю, в основном просто целый день мнëт сиськи, — отвечает Микки, откусывая кусочек яблочного лакомства. — Ты думаешь, в раю будут сиськи? — фыркает Йен. — Чёрт, надеюсь нет, — смеется Микки, не задумываясь, и делает ещё один укус пирога. Йен собирается немного подразнить его, чуть-чуть подтолкнуть к той информации, которая ему сейчас жизненно необходима, как гребанный воздух, но…Кто-то щиплет его за волосы, и он поднимает голову вверх, чтобы увидеть Перри, смотрящего на него с тихим ужасом. — Чт… — Энни, Иисусовая хуйня, на кой чёрт ты подстриглась?! — спрашивает его старик, оттягивая длинные пряди на макушке, — Кто тебя теперь замуж то возьмёт? И пока Йен часто моргает и комично открывает рот, Микки ярко и громко смеётся.• ────── ✾ ────── •
Йен приходит домой тем вечером немного охрипшим от того, сколько ему пришлось смеяться из-за историй Джо, Перри и даже парочки от Микки. Они просидели в кафе до глубокой ночи и неохотно разошлись, когда Энни в основном просто храпела у Йена на плече. Он насыпает свежий корм в миску Лаки и меняет его воду, а после гладит кота, извиняясь за своё долгое отсутствие. Чистит зубы, умывается и поднимается наверх, чтобы раздеться до боксеров и упасть на кровать, тихо вздыхая от удовольствия. Он думает, что его работа не всегда будет приятной, иногда это тяжелые решения, иногда это неудачи, как и в самой жизни. Но с ним всё будет в порядке, пока он не один, пока есть люди, которым он не безразличен настолько, чтобы волноваться о нём, чтобы писать ему в 10 вечера: Энни(22:07): Спокойной ночи, Бэмби🧡 Лип(18:44): Возможно получится приехать в июне Фиона(20:55): Отправили посылку, которую ты просил. Позвони мне❤ Он улыбается, листая уведомления перед сном и отвечает на сообщения, а потом замечает значок птицы в верхнем левом углу. Йен думает, что наверное кто-то снова лайкнул его комментарий или может быть это какие-то обновления, в любом случае он подписан на твиты только от одного человека, и это точно не он. Так что Йен оттягивает шторку уведомлений и ахает от увиденного. Новый твит от Alex☠️@alexbowie… Сердце глухо бьётся в его груди, и Йен почти роняет телефон на лицо, пока кликает на уведомление и ждëт загрузки Twitter. И вот оно. Вот оно. Да да да да. ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Alex☠️ @alexbowie 2 мин. Йоу народ👋🏻Меня немного не было, и спасибо всем, кто написал мне слишком много приятных слов, чем я когда-либо заслуживал, вы крутые без каламбура🖤 В любом случае должен выложить в течении 10 минут интересную информацию о моей новой работе, так что заходи если тебе интересно🦦 ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Йен перечитывает твит как минимум три раза, а после смотрит на время, чтобы как придурок отсчитать сколько уже прошло от 10 минут. Новая работа. Новая работа. Йен практически урчит от удовольствия. И хоть у него не так много свободного времени сейчас, он всё равно очень рад, даже слишком рад для 22-летнего взрослого парня, но он ничего не может с этим поделать. У него хорошее настроение, и его любимый автор скоро напишет что-то без сомнения невероятное, так что бабочки в животе Йена делают полный оборот. Он обновляет страничку и на этот раз роняет телефон себе на грудь, из-за чего Twitter закрывается, и Йен раздраженно фыркает, ища синюю птичку среди десятков других приложений. Но уведомление приходит само. ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Alex☠️@alexbowie 1 мин. Адам — владелец ранчо в Техасе, доставшегося ему в наследство от умершего дяди. Луи — врач общей практики, приехавший в Техас, чтобы начать новую жизнь. Первый думает, что обречён на одиночество, второй пытается изменить мир. Сначала им кажется, что у них ничего не получится. История Адама и Луи. Скоро. ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Йен открывает комментарии и печатает, не задумываясь. ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ RedPhoenix@phoenix96 1 мин. В ответ @alexbowie Чёрт 👍🏻Не могу дождаться. ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ Он блокирует телефон и сворачивается калачиком, улыбаясь в темноту комнаты, как придурок. Он не может дождаться. И это не только о фанфике.