«Мне нравится осень — но дикая, ледяная. Как вопль небес нависает она над нами, И ветреной дланью ударит по крышам Зданий, И зубы обломанных веток Повыпадают. На что ты способна, великая, покажи — В безумную бурю Я просто безумно Жив». эванс | timevans
Сегодня у Джастина образовалось окно в расписании, причем прямо с утра: профессор Дженкинс в обязательном порядке отбыл на заседание аттестационной комиссии, председателем коей пребывал последний десяток лет. Как правило, такое отступление от графика обучения не приветствовалось в Карнеги-Меллон, поскольку студенты имели право получать полный объем знаний, и их не интересовали какие-либо организационные моменты. Но произошел некий форс-мажор, в подробности которого не посвятили, а, извинившись, перенесли занятия на более позднее время. Многие из сокурсников Джастина были несказанно рады нескольким дополнительным часам сна, но сам он уже привык просыпаться на рассвете и, сидя на тумбочке у распахнутого окна, делать наброски просыпающегося города. Конечно, вид оставался статичным, но та или иная погода, небо, затянутое тучами или, наоборот, чистое и прозрачное, солнце, лениво поднимающееся из-за горизонта и осторожно касающееся лучами зданий, — делали его каждый раз иным. И цепкий взгляд художника выявлял все новые и новые краски в знакомом до кирпичика пейзаже. После несостоявшихся занятий у студентов начинался свободный час, который можно было использовать по своему усмотрению. Кто-то шел в кафе, кто-то — прогуляться, кто-то — в библиотеку. Но большинство, совмещая полезное с приятным, занимали лужайку перед институтом и читали учебники или книги, одновременно чем-нибудь перекусывая. Джастин же решил, что грех тратить четыре часа на нечто бесполезное — лучше снова навестить понравившееся ему кладбище на западной окраине Фрик-парка. Но теперь — днем, чтобы почувствовать разницу красок и собственного восприятия. Наверняка в такое время призраки побоятся вылезать из своих склепов. Автобусный маршрут пролегал как раз от центра Золотого треугольника до западной оконечности погоста, а по пути можно прогуляться по узким улочкам, любуясь осенней природой, да и порадовать легкие чистым воздухом тоже приятно. На кладбище, по обыкновению, было тихо и спокойно. Яркие лучи солнца, только показавшегося из-за горизонта, сновали между памятниками и редкими деревьями, рождая подвижные тени. Белки весело скакали по веткам, несмотря на то, что для людей это было местом скорби. Странно, но Джастин никакой скорби не ощущал: напротив, чувствовал умиротворение и желание запечатлеть спокойную красоту полурукотворной природы. Неспешно оглядывая простор в поисках интересного вида, Джастин приметил вдалеке скопление людей и, подумав, что происходит погребение, решил подойти поближе. Нет, мешать такому действу и в мыслях не было, но понаблюдать издалека весьма интересно. Похороны не выглядели пышными или вычурными. Присутствующих — человек двадцать или около того, в основном все взрослые и пожилые. Подойдя чуть ближе, Джастин смог разглядеть, что покойный был человеком преклонного возраста и умер, скорее всего, по естественным причинам. Оглядев стоящих вокруг гроба людей, сделал вывод: в черном длинном плаще и шляпке с вуалью наверняка жена покойного — дама гораздо моложе своего почившего супруга. Она сжимала в руках, обтянутых сетчатыми перчатками, белоснежный кружевной платочек, время от времени осторожно промокая уголки ярко накрашенных глаз, пробираясь пальцами под короткую вуаль. Рядом, обняв ее за плечи, стоял высокий симпатичный мужчина с бесстрастным выражением лица и равнодушно взирал на тело. Кем этот мужчина был для покойного и дамы в черном — сказать трудно. Возможно, сын почившего и пасынок вдовы, а может быть и нет: уж слишком спокойно относился он к происходящему. То, как нежно мужчина обнимал молодую женщину, наводило на определенные мысли. Не любовник ли? Вполне банальная история. Гости в основном стояли молча, склонив головы, лишь некоторые время от времени тихо перешептывались. Вдова то и дело наклоняла голову к плечу спутника, но, словно опомнившись, каждый раз выпрямляла спину и старалась не прижиматься к нему слишком откровенно. Один лишь священник говорил и говорил, то приглушая голос, то повышая его. О том, каким отзывчивым и добрым человеком был Джонатан Пристли, о благотворительном фонде, созданном им для помощи бедным, о пожертвованиях для различного рода церковных мероприятий и даже о том, как сильно покойный любил Бога и его служителей. «Сколько пафоса и лжи», — подумал Джастин. Эта неотъемлемая часть жизни так называемого высшего общества вызывала отвращение. Уж он-то, мальчик из семьи белых англосаксонских протестантов, прекрасно усвоил, что выражение лица не всегда соответствует внутренним ощущениям. А точнее — никогда не соответствует. Родители ни разу не допускали даже возможности того, чтобы кто-то посторонний, пусть и довольно близкий семье, увидел или услышал нечто, наводящее тень на идеально выстроенную картинку их жизни. Любящая пара и двое разнополых детей — идеал, к которому стремятся все напыщенные богачи, хотя и богатства их часто дутые и мифические. И мифы лопаются, как мыльные пузыри — при самом легком прикосновении. А Джастин имел наглость разрушить все напускное своим неожиданным каминг-аутом, заставившим благовоспитанного отца семейства сбросить маску и с пеной у рта, брызжа слюной, орать во все горло, что этой похабщине в доме не место. И пока Джастин не придет в себя, отказавшись от позорного образа жизни, ноги его здесь не будет. И Джастин уехал… С Дафной. Своих мыслей все равно не было, если не принимать в расчет мечты о Нью-Йорке, так почему не Питтсбург? К тому же хотя бы один друг, который поддержит в трудную минуту и развеселит в момент печали, — лучше, чем ничего. Оказалось, что в Карнеги-Меллон есть художественный факультет. И еще в Питтсбурге находится известный на всю страну Институт изящных искусств, может быть, будет возможность перевестись со временем туда? Все остальное — пройденный этап. Старая жизнь осталась в прошлом, а впереди та, какую сам для себя выстроит. Пока Джастин пребывал в размышлениях о прошлом, процедура прощания подходила к концу, и скорбящие по одному начали расходиться. Проследив за одним из них взглядом, Джастин краем глаза заметил какое-то движение и, сфокусировавшись, увидел уже знакомый силуэт высокого темноволосого мужчины. Неужели снова он? Тот, кого пытался нарисовать несколько ночей подряд, но ничего определенного изобразить не смог — слишком мало информации осело в голове. Но что-то внутри просто кричало, что не ошибся — это и есть его туманный призрак. Сейчас он довольно близко — не более, чем в тридцати футах*, и Джастин смог рассмотреть классически красивое лицо, римский профиль и чуть вздернутый подбородок. В прошлый раз показалось, что призрак обернут черным плащом, но чего только ни нарисует воображение сквозь туман и дымку. Сегодня незнакомец кутался в джинсовую куртку, и вообще одет был так, словно вышел из дома в соседний магазин. Потертые синие джинсы туго обтягивали длинные стройные ноги и аппетитную задницу, но его ли роду-племени незнакомец, Джастин определить не мог, опыта маловато. А еще заметил, что держаться тот старается в стороне, словно прячется за раскидистым кленом. Значит, не хочет быть обнаруженным. Еще одна загадка. Спустя пару минут работники кладбища опустили гроб в могилу и закопали яму, сравняв с уровнем грунта, тут же посыпав свежую землю семенами травы, которая весной станет единым зеленым ковром. Установив каменную плиту, молча удалились. Джастин приблизился к памятнику и прочел надпись:«Джонатан Пристли 1924-2000. Любимый муж и отец».
Только теперь этот персонаж его уже не особо интересовал, пусть покоится с миром, тут грядут события поинтереснее. Джастин всегда любил загадки и чувствовал, что незнакомец — одна из самых интересных. Тем временем мужчина, сделав несколько шагов в сторону, уселся в развилку полусухого дерева и о чем-то глубоко задумался, устремив глаза в даль и пожевывая сорванную по пути травинку. О чем он размышлял? Или о ком? Печальная улыбка играла на идеально очерченных губах. Было в ней что-то отрешенное. Кто здесь похоронен? Кем тот человек был для загадочного мужчины? Родственник или кто-то близкий в ином смысле? Так много вопросов, и ни одного ответа. Пока… Пара минут, и незнакомец, втянув голову в плечи и засунув руки в карманы короткой куртки, медленно побрел в сторону выхода. Его высокая стройная фигура двигалась настолько плавно, что Джастин снова засомневался в ее материальности. Дико хотелось кинуться за ним и попросить попозировать на фоне того самого камня, да и что может быть романтичнее знакомства при таких необычных обстоятельствах? Но, к сожалению, целью был проект, который не терпел отлагательств. Дав себе слово при ближайшей возможности сделать шаг навстречу, Джастин расставил приоритеты в необходимом порядке и приступил к работе.