Турбулентность

      Хоть Хината и понимала, что ей следует отдёрнуть руку — и так половина самолёта судачила об их с Саске эффектном появлении — она не могла не пожалеть его. Кто бы знал, что популярный и холодный одиночка Учиха Саске боялся такой ерунды, как полёт. Но Хината полагала, что любому позволительно иметь иррациональный страх или парочку. У неё их было предостаточно, поэтому тут она могла лишь позавидовать Саске.       Как только самолёт набрал высоту и стал двигаться более плавным курсом, Саске начал заметно расслабляться. Он продолжал бдительно удерживать руку Хинаты и не открывал глаза. Его дыхание выровнялось, а кожа приобрела здоровую бледность. Хината предполагала, что им удастся избежать сильной турбулентности за всё время полёта.       Она молчала, позволяя Саске держать её руку, пока он справлялся с последними остатками паники. Рано или поздно он отпустит её и с долей вероятности не станет цепляться за неё весь оставшийся полёт. Хината немного пошевелила пальцами, надеясь, что это внушит Саске мысль убрать руку, но он только крепче сжал её; видно, он ещё не готов отказаться от спокойствия, которое доставляло ему удержание её руки. Откинувшись на спинку кресла, Хината обречённо вздохнула.       Через несколько минут знак «пристегнуть ремни безопасности» вновь мигнул и погас. По радиосвязи приятный женский голос объявил, что пассажиры могут свободно передвигаться по салону самолёта.       Кажется, это был её шанс освободиться. Хината повернула голову вполоборота, чтобы взглянуть на соседа по креслу; его глаза, как и прежде, были закрыты, а челюсть оставалась плотно сжатой.       — Саске-сан?..       — Угу... — отозвался он, не шевелясь.       — Эм... — Хината сделала паузу, понизив голос до более успокаивающего регистра: — У-уже можно отстегнуть ремни безопасности. Хочешь?..       Саске отчаянно покачал головой и крепче сжал её руку. Хината поморщилась; кажется, к моменту приземления в Нью-Йорке у неё появится ещё один синяк в качестве сувенира.       — Саске-сан... — нежно произнесла Хината, протягивая свободную руку, чтобы разжать его пальцы. — Т-ты делаешь мне больно. Пожалуйста, отпусти...       Он ничего не сказал, но давление на руку Хинаты заметно ослабло. Их пальцы остались переплетёнными, и, по крайней мере, теперь по её — передавленным и покалывающим — вновь могла циркулировать кровь.       — Ты боишься летать?       Саске отрицательно покачал головой. Хинате показалось, что он привирает.       — Ладно... может, тебе страшно?       И снова он покачал головой. На этот раз ближе к правде.       — Тебе плохо?       Ещё одно отрицание. Что ж, прогнозы неблагоприятные; Хината не уверена, что справиться с болезненным состоянием одноклассника. Она не особо переносила телесные жидкости, что было одним из её вышеупомянутых иррациональных страхов. Её отца сильно разочаровывал подобный недостаток. Ведь он хотел, чтобы она пошла в медицинский.       Хината робко закусила нижнюю губу, обдумывая, что сказать дальше. Нужно что-то утешительное.       — Ах... Эм...       — Я не боюсь, Хьюга, — произнёс Саске. От его неожиданных слов Хината слегка вздрогнула.       — Что? — спросила она. Пару раз моргнув, Хината смотрела на него, связывая фрагменты их разговора и пытаясь собрать их воедино. Она даже не понимала, что побудило его заговорить.       Его глаза по-прежнему были закрыты, а ресницы сомкнулись под смеженными веками.       — Я не боюсь. Летать, — повторил он.       — О-ох... конечно, конечно, — подыграла Хината; кажется, именно этого он и хотел. Возможно, соглашаться с каждым его словом — восстановив таким образом некое подобие контроля — заставит Саске немного расслабиться. Кроме того, была вероятность, что он говорил это вовсе не ей; может, он пытался убедить самого себя. — Я верю тебе.       Саске слегка фыркнул. Разве она не была достаточно искренней?       — Я ненавижу самолёты, — продолжил он, и его плечи снова напряглись. Хватка на руке Хинаты немного усилилась. — Они непрочные и ненадёжные. Смертельные летающие ловушки.       — Н-нет... — попыталась переубедить его Хината, понизив голос до ласкового шёпота. — Это неправда. М-мы в полной безопасности...       Очевидно, её слова не возымели желаемого эффекта. Хината отметила, что всё симптомы паники Саске — напряжённая поза, учащённое дыхание, тревожный голос — начали всплывать на поверхность. Без всяких сомнений, если он и дальше продолжит зацикливаться на этом страхе, то доведёт себя до какого-нибудь припадка.       Из-за причиняющего неудобство всплеска беспокойства Хината потянулась вперёд всем телом — тогда как Саске по-прежнему отчаянно цеплялся за её руку — выглянув поверх подголовников пассажирских кресел. Она осмотрела салон в поисках сопровождающих, надеясь подозвать одного из них и заручиться их поддержкой. Позади неё Саске снова начал учащённо дышать.       Ей не повезло. Именно сейчас, когда им разрешили свободно передвигаться по салону, Ирука-сенсей поднял с мест Ино и Сакуру и потащил их в носовую часть самолёта за пределы салона. Хината слышала, как по пути он отчитывал их:       — Вы хоть представляете, насколько глупо себя вели? Мало того, что вы чуть не навредили однокласснику, так ещё и кто-нибудь из экипажа мог попросить нас всех покинуть самолёт! Вы хотите объясняться перед руководством академии и родителями остальных учеников, почему мы так и не добрались до Нью-Йорка? — К их чести, обе девушки выглядели пристыженными. Но время от времени Хината замечала то от одной, то от второй едва уловимые переглядки заклятых врагов.       Какаши-сенсей тоже не помог бы. Он слишком увлёкся чтением романа, что даже не обратил внимание на стюардессу, предложившую ему напиток; спустя полминуты попытки, потерпев стопроцентное поражение, она толкнула тележку к следующему пассажиру.       Не получив никакой помощи, Хината перевела взгляд на Саске. Она встревожилась, увидев, что в дополнение к тяжёлому дыханию он сильнее побледнел, и его лицо окрасилось в молочно-белое. Хината надеялась, что в карман кресла по-прежнему кладут пакеты для рвоты.       Опустившись обратно на сиденье, Хината размышляла, как могла бы успокоить Саске. Найдя хорошее применение захваченной руке, она начала водить маленькими кругами по костяшкам его пальцев.       — С-с нами всё будет хорошо, Саске-сан. Л-люди очень редко попадают в авиакатастрофы.       К несчастью, в этот же самый момент самолёт немного встряхнуло. Что для большинства пассажиров оказалось едва заметным, но не для Саске, который снова сжал руку Хинаты. Прекрасно.       — М-мои... родители... — запинаясь, пробормотал Саске между тяжёлыми вдохами, содрогаясь в такт движениям самолёта. — Они... погибли... в авиакатастрофе...       Хината почувствовала, как сама побледнела. Ох, боги... Как она могла забыть? Клан Учиха был известен невезением в малой авиации. Задолго до рождения Саске его дедушка был пилотом-камикадзе во время Второй мировой войны. А около двадцати лет спустя его дядя потерпел крушение в коммерческом рейсе по пути на Гавайи. И, когда Саске было всего семь, его родители погибли, разбившись на личном самолёте, оставив двух сыновей сиротами. Некоторые говорили, что Учиха были прокляты.       Чувство вины зашевелилось, подобно гусеницам, глубоко в животе Хинаты. Неудивительно, что Саске ненавидел самолёты; его страх был менее иррациональным и более оправданным, если исходить из истории его семьи. Хината не особенно верила во всякие проклятия, но совпадения, по общему признанию, были поразительными.       — Я-я-я... — Хината не смогла придумать, что сказать. Вместо этого она неосознанно положила свободную ладонь на сжатый кулак Саске. Он задрожал под её пальцами, и она успокаивающе погладила его. Медленно, равномерно вырисовывая круг за кругом...       Не до конца уверенная, её ли помощь или это заслуга выравнивающегося самолёта, но Саске удалось заметно расслабиться. Он снова задышал носом — ...вдох... выдох... вдох... выдох... — а дрожь сменилась лёгкой вибрацией. Его глаза всё ещё оставались закрыты, и лицо приобрело более спокойный вид. Саске почти вернулся в нормальное состояние.       Услышав тихий дребезжащий звон, Хината подняла голову и увидела, как стюардессы движутся по проходам, предлагая напитки. Возвращая внимание к Саске, она спросила:       — Н-не хочешь чего-нибудь выпить?       Мгновение он не отвечал, но потом медленно кивнул.       Ну, хотя бы какой-то прогресс.       — Какой тебе напиток?       Саске пробормотал что-то себе под нос, и Хината ничего не поняла. Поэтому она попросила его повторить. Он слегка прокашлялся и ответил:       — ...воды.       — Хорошо, — сказала она и откинулась на спинку кресла в ожидании стюардессы. Хината шумно выдохнула через рот, и тёплый воздух взъерошил её чёлку. Это будет очень долгий полёт.

***

      Если бы не его непроизвольное ошеломление, Саске чувствовал бы себя ужасно униженным из-за паники, которую сейчас поднимал. Он вёл себя как испуганная маленькая девочка. Словно трусливый желтобрюх, полагающийся на утешение самого робкого человека, которого знал. Где-то в глубине сознания Саске понимал, что с трудом переживёт это.       Тем не менее, он верил, что Хината не будет судить его слишком строго за то, что он такой слабак. На самом деле она не входила к категорию тех, кто издевается над другими, и более того, её голос действительно звучал искренне и с сочувствием к тяжкому положению его семейного «проклятия». Если Саске и мог рассчитывать на кого-то из класса, столь же сдержанного и понимающего, то это точно была бы Хината. Хотя с девушками никогда не знаешь наверняка.       — Что будете пить? — послышался вопрос стюардессы.       Хината вежливо ответила за них обоих:       — Воды, пожалуйста. На двоих.       Раздался слабый хруст, резкий щелчок пластика и интенсивный плеск воды по трескающемуся льду. Спустя мгновение Саске почувствовал, как Хината протянула одну руку мимо его лица — тогда как вторую держал он — и снова отвела. Она повторила предыдущее движение, видно, чтобы взять стакан за него.       — С ним всё в порядке?       — Ох... — Хината помолчала, и, несмотря на то, что его глаза были закрыты, Саске практически мог видеть нерешительность на её хорошеньких чертах. — Эм, он... спит.       — Как мило, — произнесла стюардесса. — Некоторые пассажиры ужасно нервничают во время полёта. Здорово, что твой парень достаточно расслабился, чтобы уснуть.       Саске почувствовал, как рука Хинаты сжала его пальцы.       — О-он не мой... — возразила Хината и на миг замолчала, когда тележка с шумом отъехала к следующему пассажиру. — ...парень.       Внезапно сердцебиение Саске снова стало неконтролируемым. Теперь он был раздражён.       Не задумываясь над тем, что побудило его, наконец, открыть глаза, Саске обнаружил в поле зрения застенчивую и смущённую Хинату. Из-за растущего чувства обиды его благодарность прозвучала с щепоткой горечи на языке.       Хинате, похоже, было плевать.       — Не за что, — печально ответила она, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.       Ощутив себя неблагодарным, Саске отдёрнул руку и скрестил со второй на груди. Это будет очень долгий полёт.