Единственный враг

      Все стало так, как она и думала. Как только король с братом покинули замок, Кассандра стала объектом всеобщих обсуждений. С ней не говорили напрямую, не пытались что-то доказать или выяснить. Слухи о самой себе она получала чаще, чем вести о ходе войны. Её не тяготило это, больше расстраивало, что в этом всем были замешаны Флорис и Дейрон.       Ещё одним обстоятельством стало то, что о свадьбе все ещё никто не говорил. Они с принцем проводили время вместе, гуляли, говорили о разных вещах, но о самом важном молчали. А вместе с этим, её положение при дворе становилось все более непонятным и шатким.       Тревожные думы настолько захватили её, что ни одна ночь не обходилась без тяжелых снов. Ей снился отец, снился дом, мать и сестры. Последние три ночи то и дело ей являлся Криган. Мрачный и далекий он стоял под чардревом в Винтерфелле, будто не замечая её. Брат методично чистил меч, а с клинка все капала и капала кровь, орошая белый снег. В то утро и у неё из носа пошла кровь, и она как завороженная смотрела на красные капли на постели, вспоминая сон.       Тем же днем письмо от брата снова приходит ей. Слова все те же, свергнуть узурпатора, поступить по чести и примкнуть к «черным», законной наследнице Рейнире, а пьяницу-короля сослать на стену, в то время как принца Эймонда следует придать мечу за военное преступление и убийство племянника. «Моя Кэсс», так он зовёт её в письме, и ей искренне становится обидно, что она не питает тех же чувств к Кригану. Возможно, не встреть она Эймонда, она бы полюбила его и стала леди Винтерфелла, объединив великие дома. В бессилии она швыряет письмо на стол вместе с заготовленным ответом, не в силах дописать его.       Уже который день, Кассандра ждала вестей от Эймонда, надеясь, что тот не погиб и все же вернется назад, живым и невредимым. И он возвращается.       Во дворе начался настоящий переполох. Весть о возвращении короля и принца не была радостной. В битве с принцессой Рейнис и её драконом полегли восемьсот рыцарей, оруженосцев и простых латников. После же битвы, принц Эймонд с сиром Кристоном предали смерти еще сто человек, взяв Грачевник. Говорят, что голову лорда Стаунтона привезли в Королевскую Гавань и водрузили над Старыми воротами. Голову же Мелеис, дракона Рейнис, провезли на телеге по всему городу, вызывая страх и ужас простого люда. Ей было горько и обидно слышать об этом. Принцесса Рейнис, хоть и не была близка с Кассандрой, но все же была ей дальней родственницей и смерть её не была хорошей вестью. Эмма рассказала, что народ, опасаясь гнева и ответного хода «черных» начал массово бежать из столицы, пока королева Алисента не приказала закрыть ворота и удвоить городскую стражу в стенах города.       Самым же загадочным и страшным было то, каким образом в замок вернулся Эйгон. Никто не видел короля, но многие говорили, что до покоев его несли в закрытых носилках. К нему не пускали никого, кроме матери и деда. Кассандра лишь могла гадать, что же могло приключится с ним.       Она ждала, что Эймонд явится к ней, как и обещал, скажет ей заветные слова, растопит лед и страхи, но принца все не было. Вместо него в один из дней, к ней приходит неожиданная гостья.       Рея Таргариен держится гордо и прямо, несмотря на сломанную в бою руку. Это был первый её бой и первый серьезный полет. Кассандра видит на её лице улыбку, и ловит себя на мысли, что они с Деймоном сейчас до безумия похожи. Её корежит от этого.       — Чем обязана, принцесса? — Её тон учтив, но лишь один её вид злит.       Словно не замечая холода в голосе, принцесса садится в одно из кресел, осматривает комнату.       — У Вас тут очень мило, хоть и весьма аскетично, не привыкли жить в роскоши? — Она даже не таиться, говорит открыто, а в глазах вызов.       — Привыкла жить исходя из потребностей. Разве нужно обвешивать все золотом, чтобы чувствовать себя достойно? Как уродство не украшай, красивее оно от этого не станет, разве нет?       — Исходя из потребностей? Вы должно быть шутите? — Она подается вперед, здоровой рукой вцепившись в ручку стула. — Ты, дрянь, все прекрасно знают, что ты трахаешься с моим мужем! А может и не только с ним! Это ли потребность? Я рискую жизнью за него, за его брата, предаю отца, становлюсь на строну «зеленых», все, чтобы заслужить доверие и признание! А ты? Что ты сделала? Раздвинула ноги?       В голове шумит. Кассандра хочет вцепиться ей в лицо. Уши горят от обвиняющих слов, а на глаза неожиданно накатывают слезы. Ей горько и обидно понимать, что в чем-то Рея права, но конечно, она никогда в жизни не признает этого.       — Я не вступала с тобой в стычки, опасаясь сплетен, но теперь мне плевать. Не смей обвинять меня! Никто не запрещал тебе раздвигать ноги лучше меня! Да, я спала с ним, с ними обоими, ха! Тебя злит это? Я скажу тебе больше, отец хочет поженить меня на Эйгоне! Знаешь что это значит? Я стану королевой, как думаешь, как часто Эймонд будет наведываться ко мне?       Лицо Реи вытягивается, очевидно от неожиданных вестей, а затем на лице возникает жесткая усмешка.       — Что же, тогда тебе стоит наведаться к своему будущему супругу? — От её слов, мороз по коже. В чем-то есть подвох.       Кассандра покидает покои, оставляя Рею одну. Мысли крутятся лишь вокруг Эйгона. Принцесса не за что бы не явилась к ней в покои просто так, она явно хотела сказать что-то важное, но собственный нрав не дал ей этого сделать. Короля доставили в носилках, не показывая двору, а это что-то значило.       В твердыне Мейгора её встречают гвардейцы, один за одним они охраняют всю дорогу до покоев государя.       Её пускают только после того, как из-за дверей появляется десница, приглашая её внутрь.       Запах схож с тем, что она ощущала в комнате королевы Хелейны. Сладкий, приторный, так пахнет смерть. В груди тяжело стучит сердце, когда она подходит к занавешенной кровати короля.       — Эйгон? — Собственный голос кажется ей чужим. — Ваше величество?       Ответом служит тишина. Она боится открыть кровать и взглянуть на него.       — Он в сознании, но ему тяжело говорить, не бойтесь. Вы должно быть уже знает о пожелании Вашего отца? — Отто смотрит на неё хмуро, в глазах его нет любезности. С момента, как Эйгон снял с него должность десницы, он сильно похудел и кожа на его лице болезненно натянулась. — Корона не против этого союза, если лорд Боррос выполнит свои обещания. Ваша же сестра, как то и было решено выйдет за лорда Стронга.       Ни слухи, ни сплетни, ничего из этого не сможет поменять данное решение. Единственное что важно, её дом и имя, что она носит.       Ей приходится до боли закусить щеку, чтобы найти в себе силы и подойти к королю.       Кассандра не сразу понимает, что именно не так, пока не смотрит на левую часть лица Эйгона. Все его тело скрыто под бесконечными одеялами, лишь лицо белое и изуродованное она может видеть. Некогда мягкое и красивое лицо молодого короля с одной стороны теперь покрывали ожоги, что в дальнейшем станут уродливыми шрамами. Светлые волосы слиплись от пота, концы их обуглились. До неё дошел неприятный запах мазей и сукровицы, что исходили от ран. Ей с трудом удалось удержаться на ногах.       Гонимая слабостью, Кассандра садится на постель короля, смотреть она пытается только на здоровую часть лица.       — Перед тем как сгинуть, Рейнис хорошенько задала Эйгону, не будь там Эймонда и Реи, король мог погибнуть. — Отто тихо озвучивает увиденное ею. — У него обожжена вся левая сторона, рука так и вовсе сейчас недееспособна. Мейстеры надеются, что её не придется отнять совсем. Доспехи вплавились в руку, из-за драконьего пламени, вырывать их пришлось с мясом. Все могло быть еще хуже, он мог переломать себе ребра и ноги, при падении с дракона, но стараниями брата отделался сравнительно легко…       Легко? И это легко? Она не хочет смотреть на него, ей отвратительно то зрелище, что открылось перед ней. Кассандра корит себя, но ничего поделать не может. В голове возникает образ Эйгона из прошлого, когда он был ещё принцем, беззаботным и веселым, необременённый правлением и горем. Он навсегда останется в её памяти именно таким. Мужчина перед ней был ей чужд.       — Мы победили Рейнис, но цена слишком высока. Взамен мы лишились короля и его дракона.       — Солнечный Огонь погиб? — Ей жаль столь красивое и преданное создание. Из рассказов Дейрона, Кассандра знала, что Эйгон был близок со своим драконом, куда ближе, чем остальные драконьи всадники. Она помнит как умилил её этот факт и тем тяжелее была мысль о его смерти сейчас.       — Он не умер, сильно ранен, ему оторвало часть крыла.       В кровати раздается тяжелый стон. Эйгон приходит в себя, дыхание его тяжелое, а глаза красные и воспаленные. Мысленно она благодарит Богов, что левый глаз остался не задет.       — Старая сука все равно сдохла, я очень надеюсь, что в мучениях. — Голос его слаб, говорит он с трудом, срываясь на шипящие звуки. — Оставь нас. — Он говорит это деду, тот не желая приводить Эйгона в гнев, выходит.       Затуманенные глаза смотрят в её. Она пытается отыскать его старый образ, увидеть знакомого человека, но вместо этого видит лишь боль и печаль.       — Думаю сюрпризом это для тебя не будет. Другой вопрос, как ты теперь отреагируешь на это? Ну что, хочешь быть женой короля? — Он смеется. Смех его лающий, хриплый, переходящий в кашель.        В тревоге и жалости, Кассандра наклоняется к нему, берет за здоровую руку и держит за ладонь до тех пор, пока кашель не сходит на нет.       — Не нужно издеваться, Эйгон, в этом нет ничего смешного. Если отец и корона велят мне это, я как и подобает исполню их волю. — Голос её дрожит.       — Ха! Вот так союз, шлюха и калека! — Он снова кашляет. Его грубые слова задевают, но она стойко терпит это, понимая в каком состоянии находится король. — Можешь не переживать, даже если у меня и будет стоять, брату я позволю трахать тебя сколько душе угодно. — Она слышит горечь в его словах. Ей становится жаль его. Эйгон потерял те малые крупицы счастья, что имел. Он был младше её, но уже пережил гораздо больше. Его гнев можно понять.       — Если государь станет моим мужем, я буду ему верна, не говори так. — Кассандра чувствует как по щекам бегут слезы. Она хочет поцеловать костяшки его ладони, но тянется к щеке, касается еле ощутимо, лишь на мгновение. На щеке его остается влажный след от слёз.       — Не нужно строить из себя мученицу, иди. Дед сообщит тебе все остальное позже, а сейчас позови мать и скажи прислуге принести вина, хочу надраться, чтобы заглушить эту чертову боль! — Глаза его теряют осмысленность, губы кривятся от боли и она послушно выходит, утирая слезы.       Она снова уязвима, благодаря Эйгону. Она снова невеста, снова и снова её жизнь делает крутые петли, и конца им не было видно. Стоит ли ей свыкаться с мыслью о замужестве? Эймонд, Дейрон и в конечном итоге Эйгон. Из них она хотела быть женой лишь одному, но тот был бесконечно далек от неё и недоступен. Мысль о Дейроне колит её, она прониклась добрым и рассудительным парнем, видя в нем действительно ощутимую опору и хорошую партию. Немного позже, она узнает, что молодой принц покинул Красную Гавань на драконе и направился в Старомест. Они так и не смогли попрощаться.       На время пока король отходил от ран и восстанавливался, должно было назначить регента и сомнений в определенности этой кандидатуры не возникло ни у кого. У Эймонда не было пышной коронации, толп народа и прочих причитающихся. Кристон Коль торжественно возложил ему на голову корону Эйгона Завоевателя, именуя его Хранителем Государства и принцем-регентом. Королем он так и не стал. Однако она видит как блестит его единственный глаз, как гордо расправляются плечи, Кассандра хочет почувствовать то же самое, ощутить эту эйфорию и радость, даже в такое тяжкое и тяжелое время.       Корона на нем сидит как влитая, а повязка на глазу и черные одежды делают его образ куда более пугающим и внушительным, нежели был у Эйгона. С восторгом на регента смотрели все присутствующие, его наставник, Кристон Коль, смотрел особенно гордо. Это был уже второй принц, которого он короновал, по праву его можно было назвать «Деятель Королей». В немногочисленной толпе Кассандра ищет Рею, но её тут нет. Это кажется ей странным. Неужели ей не хотелось самоутвердится за счет мужа? К своему удивлению, она не видит и Лариса, что верным псом часто крутился рядом с королевой-матерью. На Алисенту тяжело было смотреть, красивое лицо словно состарилось на десяток лет, потеря дочери, внука и тяжелое ранение старшего сына дали о себе знать.       Она выходит на поклон принцу-регенту, когда людей в зале становится меньше.       — Поздравлю, мой принц. Или быть может все-таки король?       Даже взгляд Эймонда переменился, будто холодная насмешка застыла на его лице с того момента, как он вернулся со Штормового Предела, где по его вине погиб Люцерис Веларион. Это стало отправной точкой в его изменениях. В Грачевники они, с Колем, лично казнили половину гарнизона, марая руки принца в крови впервые по его воле. Как сильно это отразится на нем? Она не знала, но отлично помнила отца, когда тот возвращался с походов и побоищ, замкнутый, нервный и злой. Мать и дочери помогали ему вернуться, справиться со всем, но кто поможет Эймонду?       — Король мой брат, миледи, я лишь его слуга, взявший обязанности временно. — Он показано учтив, ведь их слышит десница и королева-мать.       — Надеюсь на Вашу защиту, Вы прекрасно проявили себя в бою с Рейнис Таргариен, говорят Ваш дракон сразил Мелеис.       Эймонд усмехается, быстро облизывает губы.       — Вот как говорят? Что ж, пусть так. Удивительно слышать это от Вас, разве старуха не была и Баратеоном по крови? — Он выжидающе смотрит на неё.       Слова застревают в горле, провокация злит её. Зачем он делает это сейчас, когда она не может ответить прилюдно? Кассандра недовольно щуриться, хочет уйти, но принц подается вперед, совсем немного, так чтобы его слышала только она.       — Приходи сегодня ко мне, пока я еще тут, в замке. — Взгляд его обещающий, пробирает до дрожи. Отчего-то он пугает её.       Вечером они видятся, Кассандра как послушная собачонка приходит к нему, снедаемая желанием увидеть его, коснуться.       — Ты пришла. — Он без повязки, она видит как отражается огонь камина в голубом камне вместо глаза.       — Ты так изменился со смерти мальчика Велариона. — Она все также стоит у двери, смотрит на него с опаской.       — Стронга. Щенок был бастардом.       — Разве ты не был опечален его смертью?       — Опечален? Я был опечален смертью своей сестры и племянника! Я бы убил его намеренно, если бы это что-то изменило. — Он поджимает губы в недовольстве. — Сейчас во мне больше нет печали, они все заплатят за мою семью, за Хелейну и за Эйгона. Почему ты так смотришь на меня? Ты боишься?        В ней копится эта опаска, она не может понять его чувств и эмоций, а значит он действительно опасен.       — Лишь беспокоюсь о тебе. — Кассандра подходит ближе, берет его за руку, целует пальцы.       — Так или иначе ты станешь моей семьей и поверь мне, бояться меня тебе нужно будет в последнюю очередь. Ты выбрала сторону, ты выбрала меня, хотя дикарь с Севера звал тебя с собой, это ли не показатель твоей преданности?       Внутри все сдавливает паника. Он не может знать об её общении с Криганом, но ладони её моментально потеют в страхе. Эймонд видел в ней преданную и любящую спутницу, но что будет, когда он узнает о том, что она ведет двойную игру? Пусть не делом, но словом. Кассандра не хотела бы увидеть его в гневе. Ей приходится перестать думать об этом, иначе принц тот час же увидел перемены в её лице.       — Помни об этом Кэсс, я на твоей стороне, если ты будешь на моей. — Подобным сокращением пользовались лишь отец, да кузен, подобные слова от Эймонда она слышит впервые. — Впрочем, новости для тебя у меня есть. Не самые хорошие. Твой отец… — Сердце её на миг замирает. — Он отправился обратно, вместе со всеми знаменосцами в Штормовой Предел, не оповестив никого во дворе, как думаешь, в чем причина? Коль говорит, что лорд Боррос вернулся, чтобы отразить атаки Дорна. По мне так это чушь! В чем же причина? — Он обходит её по кругу, останавливается за её спиной. Сейчас он кажется её обжигающе горячим. — Завтра ты отправишь письмо домой, чтобы выяснить это. Я надеюсь благоразумие твоего отца все еще при нем, потому что иначе…       Губы её пересохли, когда горячая ладонь легла ей на живот, заставляя прижаться к Эймонду спиной. Лбом он утыкается ей в затылок, дыхание его шумное, тяжелое.       — Я бы хотел взять тебя прямо сейчас, невеста короля, — он хмыкает, — но Коль уже ждет меня, впереди меня ждет множество бессонных ночей, к сожалению, не с тобой.       Она не в силах пошевелиться, в голове её только слова о преданности. В страхе Кассандра замирает, словно находится в объятия самого Неведомого, а не желанного мужчины.       В любовных играх, она и позабыла с кем именно имеет дело. Таргариены редко славились добрым и мягким нравом, по крови и по роду они были драконами, на её же гербе был олень. Драконы питались оленями.       Она поняла какую ошибку совершила слишком поздно. В покоях её было темно, но даже в темноте Кассандра увидела, что писем, которые она оставила на столе утром нет. Она не просила Эмму забрать их, кто-то сделал это без её ведома. И она знала кто. Рея, что осталась в покоях одна, могла взять их.       Ей затрясло от нервов. Все рухнуло в один миг. Если письма действительно забрала принцесса, она с удовольствием воспользуется ими. Вопрос времени, когда гвардейцы ворвутся к ней, как к предательнице короны и отведут под суд. Эймонд будет судить её. После всего, что он говорил ей, она и вправду окажется предательницей. Вступиться ли за неё отец? От него не было вестей, отчего на душе было тревожно.       Страх обуял её с такой силой, что она расцарапала себе руки в кровь. Паника накрыла её с головой. Кассандра мнила себя умной, но на деле просчиталась в столь мелком деле. Что делать? Бежать? Она не сможет, слишком силен её страх.       Всю ночь она не смыкает глаз, сидя в страшном ожидании облавы.       За ней приходят, как она и ожидала. Никто не ломает двери, не скручивает ей руки. Лично Кристон Коль является в её покои. В глазах его холод, презрение и плохо читаемое сострадание. Ей кажется, что весь замок смотрит как её ведут по коридорам. Волосы её распушены, словно черная вуаль скорбно обрамляют её побелевшее лицо. Черное бархатное платье кажется неподъемно тяжелым, словно было сделано из железа. Коль ведет её в Тронный Зал. Обличение её будет прилюдным. Ещё вчера она была в шаге, чтобы стать королевой, сегодня же она предатель короны. Ей некого винить в этом, кроме себя.       — Вы поступили очень глупо, но отчего то мне жаль Вас. — Кристон говорит это совсем неслышно и отходит, оставляя её посреди зала совсем одну.       Кассандра видит бледное лицо Флорис, рядом с ней два гвардейца. У самого подножия трона стоит королева-мать, а рядом Рея. В глазах принцессы она видит ликование. Неужели она действительно сделала это? Сама? Она отнесла письма королю или может Алисенте? Ответ появляется внезапно, когда прихрамывая, Ларис становится по правую сторону от Реи. Её пробирает ужас. Он предал её? Не столило доверять пауку! Хотелось ударить себя за собственную глупость.       Не смея поднять глаза выше, на трон, Кассандра опускает взгляд в пол, пока не слышит крик.       В зал заводят Эмму, упирающуюся и кричащую. На лице её кровоподтеки, волосы распушены. Они пытали её? Что она сказала? Теперь ни одного шанса, что она выйдет сухой из воды. Она чувствуют как тяжелеют плечи, словно тяжесть всего мира резко свалилась на них.       — Итак, Вы знаете в чем Вас обвиняют?