Единственный враг

      Он смотрит ей в лицо, пытливо и совсем недобро. Она отводит взгляд в сторону, пытается сжаться, притвориться кем-то другим. Может Эйгон не узнает её, не увидит цвет её глаз, не вспомнит черты лица.       С их последней встречи они оба сильно изменились, не только внутренне, внешне тоже. Со времен, когда Кассандра ещё жила в Красном замке, она осунулась, лицо её заострилось, сделалось грубым, делая её все больше похожей на отца в молодости. Не было в ней больше того кокетства и жеманства, как и не было больше притворства. Она из прошлого справилась бы сейчас куда лучше, а не тряслась как лист на ветру.       — Джо, да? — Его голос вынуждает Кассандру перевести взгляд на короля.       Когда глаза их встретились, Эйгон улыбнулся, и в его улыбке ей почудилось что-то хищное. Он знает! Кассандра готова была поклясться жизнью, что он знал, но отчего-то продолжал играть с ней, словно это приносило ему удовольствие.       — Да, Ваша Светлость. — В этот раз она не отворачивается, смотрит прямо на него, в глаза того же цвета, что и её. Она все понимает и поддается игре. Если уж он её убьет, то так тому и быть. Её лишь печалил факт того, что вся эта вылазка оказалась напрасной, прав был Криган, ей просто нужно было остаться в лагере, вместе с Флорис, она никогда не была героиней и не станет. Теперь уж точно. Оставалось надеется, что её ждет менее жестокая смерть чем королеву Рейниру.       — Хорошо. — Тон его меняется, она слышит отголоски «старого» Эйгона, того самого балагура, которым она его запомнила. — Что же, иди на кухню, нечего тут шастать. Сопроводи её! — Эйгон кивает одному из стражников, что стоял у него за спиной.       Она чувствует как жизнь возвращается к ней, как легкие наполняются воздухом, а кровь, будто замершая в венах, снова бежит по телу. Это все? Не будет никаких пыток, казней? Ей не вырвут ногти и не скормят дракону?       Кассандра судорожно продумывает новый план в голове, окрыленная словами Эйгона. Она перехитрит охранника, кухарок, все равно кого, и таки доберётся до Крапивы! А дальше, дальше… Мысль её обрывается.       — Или нет. — Она не верит своим ушам. — Сир Марстон, отведите её к кому-то, кто приведет её в приличный вид, драконом и дерьмом несет за версту. — Он видит как разочарование и страх вернулись на её лицо, она уверена, и от этого тон его все больше веселеет. — А потом приведите ко мне. — Последней фразой он окончательно разбивает весь её план.       Она хотела бы возразить, да не может, лишь недовольно пытается вырвать плечо из стальной хватки рыцаря.       — Не рыпайся, девочка, приказа тебя не калечить не было. — Хрипло командует ей мужчина и ей остается только повиноваться.       Мысли её заняты Эйгоном. Что он может сделать? Зачем зовет к себе? Пытать? Говорить? Она не может складно мыслить, не может докопаться до истиной причины.       Ещё при дворе, с Эйгоном у неё были хорошие отношения, вывести принца из себя или нажить в его лице врага было сложно, но то было давно, да и принцем он больше не был. Теперь, даже не имея личной неприязни, они враги друг другу и он с радостью наденет её голову на пику, как предательницы и перебежчицы.       «Привести в порядок» подразумевает под собой чан ледяной воды и кусок мыла. Две женщины, дородные и неприветливые, помогают ей быстро обмыться, да сменить одежду.       Раньше, Кассандра бы пришла в ужас, оказавшись в подобных условиях, но после долгих дней и недель в дороге, все было не так уж плохо, если не учитывать сами обстоятельства в которых она оказалась.       До, очевидно, покоев Эйгона её ведет все тот же рыцарь. На её удивление, при виде Кассандры, без шапки, в приличной одежде и без грязи на лице, он улыбается и улыбка его, как и у Эйгона, совсем недобрая.       Она дышала чересчур громко, все мысли смешались в голове, когда они вошли в огромную комнату. Драконий Камень был местом величественным, красивым, но совершенно неуютным. Слишком большой, слишком темный, казалось он был оплотом тоски и одиночества и эта комната не стала исключением.       Кассандра видит, тут жили и до Эйгона, но ни богатое убранство, ни настенные барельефы драконов, ни огонь в камине, не добавляли живости и тепла, все забирали высокие своды потолков и черный камень из которого и был сделан весь замок.       Накрытый стол посреди комнаты выглядит инородным элементом, как и молчаливая прислуга, что расставляла все по местам. Лишь Эйгон, сидевший во главе стола, был на своем месте. Такой же мрачный и величественный, как и сам замок.       — Садись. — Он кивает ей на еще одно, единственное место за столом.       Ей ничего не остается как послушно сесть. Она видит с каким сочувствием смотрит на неё молодая служанка и Кассандру бросает в дрожь. Снова.       — Оставьте нас.       — Я буду за дверью. — На последок бросает рыцарь, что привел её.       — Конечно. — Он даже не сомневался.       Они пересматриваются так, словно видели друг друга впервые. Тишина ощутимо давит на неё, заставляет нервничать еще больше. Её, но не Эйгона. Кассандра силиться найти в нем что-то знакомое, надавить на это, попробовать поговорить, но видит лишь уставшего и отстраненного мужчину. За то время, что они не виделись, он будто постарел на пару лет. Она хочет спросить его о многом, поговорить как раньше. Она этого не делает, не хватает духа, слишком сильно он отличался от образа в её памяти.       — Ешь. — Не предложение, приказ.       С трудом она вталкивает в себя куски, хоть совсем не голодна. Сам Эйгон не ест, только пьет. Хоть в чем-то он не поменялся. Следуя его примеру, она осушает бокал вина, стараясь сбить нервозность.       — Я сказал ешь. — Он не отводит с неё глаз, смотрит пристально, вызывая ассоциации со змеей. Нет. С драконом.       — Не могу. — Она и вправду не может. Положи она еще один кусок в рот и её позорно вывернет.       — Тогда пей. — Они почти зеркально отпивают из кубков. — Забавное представление ты устроила.       Наконец он заговорил с ней по теме. Кассандра отставила кубок в сторону, намереваясь продолжить разговор.       — Пока я пью, ты тоже пьешь. — Эйгон снова уходит от темы. Холодок пробегает по спине от его тона. Она пьет.       Эйгон пьет быстрее и больше, но совсем не выглядит пьяным, нет блеска в глазах, нет красных пятен на белой коже, если бы она собственными глазами не видела, как он заливал в себя вино, ни за что бы не поверила, что он и вовсе пил.       — И каков был план, а? — Он вновь возвращается к волнующей её теме.       — Эйгон… — Кассандра впервые говорит с ним, голос её хриплый, во рту пересохло от нервов.       — Уже не Ваше Величество? — Он делано удивляется. — А мне нравилось играть в эту глупую игру! Скажи мне, Кассандра, на что ты рассчитывала заявившись сюда? Если застать меня врасплох, поздравляю, тебе удалось! Я знал, что ты дура, еще тогда, когда ты пришла в мои покои во дворце, но чтоб настолько? Кто внушил тебе мысль, что ты героиня, что должна всех спасти? И от кого спасти? Я законный король, Кассандра. — Гнев в его голосе становиться очевиден. — Я не говорил тебе переставать пить. Пей!       Сдерживать собственный гнев становится все труднее. Она снова пьет и со стуком ставит кубок на стол, заставляя Эйгона растянуть губы в ухмылке. Он, конечно, знает, алкоголь никогда не был её сильной стороной, развязывал ей язык и руки.       — Не молчи, я вижу как ты хочешь говорить, давай. — Он откидывается на высокую спинку стула, смотрит снисходительно, словно она мелкое насекомое. Раньше она никогда не видела подобного взгляда. С трудом, но она держит себя в руках.       — Эйгон, мне правда жаль, что мы оказались по разные стороны конфликта… — Ей не дают договорить.       — Оказались по разные стороны конфликта? Ты верно шутишь? — Он вспыхивает первым, встает с места, упирается ладонями о стол. В свете огня, шрамы на его лице выглядят еще более устрашающими. — Ты предала меня! Предала всю мою семью. Ты могла быть королевой! И на что ты променяла это? На жалкого пса с Севера?       — Я променяла это на свою семью! — Она вспыхивает следом, вскакивает со стула как и Эйгон. — Не только ты страдал, Эйгон!       Слова её для него будто пощечина, она видит это. Видит как снаружи он успокаивается, складывает руки за спину. Такой простой жест, но она видит в нем Эймонда, тот делал это совершенно также.       — Я слышал про твоего отца. Верно, ты теперь у нас леди Штормового Предела! Скажи своему папаше спасибо, что он так вовремя для тебя сдох, именно это, отчасти, сохранило тебе жизнь. Сядь. — Он обходит стол, становиться прямо за спинкой её стула. Неосознанно она шире разводит плечи, поднимает голову. Его близость пугает её, но вида она не подает.       — Тебе не нужно ничего говорить. Мальчика бастарда мы поймали. — Кассандра что есть сил закусывает губу. — Он добрый малый, преданный, верный, но семья и для него превыше всего. Повезло, что вся его родня в моих руках. Я хотел убить тебя на месте, знаешь? — Его смех вызывает в ней ужас. — Но вести о моих братьях заставили меня передумать. Поверить только, Эймонд жив! Говорят, ты так преданно его защищала! Мне нужно быть благодарным тебе! Если бы не ты, Эймонд и Дейрон никогда бы не встретились!       Вести про своего младшего сына, судя по всему, он не знал. Кассандра помнит в какой ужас она пришла, когда Флорис в полубреду рассказала ей о судьбе мальчика. Хорошо, что Эйгона это еще не настигло.       — И после я решил, конечно, убивать тебя нет никакого смысла! Пытать? Нет, знаю, по мне не скажешь, но я совсем не садист. Лишь на мучения, суки Рейниры, мне было приятно посмотреть. — Ладони его ложатся на спинку стула. Лопатками она ощущает слабое тепло его тела. — Так что же с тобой делать, милая Касс? — От собственного имени её пробивает дрожь. Она зябко ведет плечами.       Близость его терпеть просто нет сил, она хочет встать, отойти в сторону, избавиться от этого давления, но тяжелая ладонь ложится ей на плечо, удерживая. Кассандра не поддается, дергается вновь, желая избавиться от прикосновения, чем окончательно выводит Эйгона из себя.       — Не хочешь сидеть? — Сильным ударом ноги он выбивает стул из-под неё, вынуждая упасть на пол. — Смотри сюда! — Грубо он усаживает её, в этот раз на холодном полу. — Мы не в Красном Замке, я больше не принц, а ты не леди! Не делай вид, что как-то можешь повлиять на эту ситуацию!       Она смотрит на него исподлобья, губы её сжаты. Ей хотелось исчезнуть, закрыть глаза и оказаться где-то не тут, где она униженно сидит перед ним на коленях, пока он смотрит на неё свысока.       — Непривычно, да? Когда на тебя смотрят сверху вниз? — Эйгон усмехается. — Иногда стоит спуститься с небес на землю. Мне вот помогло.       Сейчас ей не интересно, что же было с ним, когда он бежал с Королевской Гавани. Хочется лишь, чтобы все это поскорее закончилось.       На мгновение перед глазами все плывет. Раз. Затем второй. Кассандра машет головой, силясь отогнать морок.       — И почему ты вечно под чем-то, когда мы оказываемся наедине? Это уже входит в традицию, а? — Он присаживается перед ней, удерживает лицо за подбородок. — Ха, поразительно, как резко поменялось твое выражение лица!       Мысли её плывут, путаются, сердце бьется с бешеной скоростью, но не из-за Эйгона. Нет. Жар в её груди неестественный, тепло в ладонях и ступнях ей непонятно. Кассандра могла свалить все на вино, но ничего подобного раньше с ней не бывало. Озарение приходит к ней, на удивление, быстро.       — Что? Что это? — Она будто слышит себя со стороны.       Лицо Эйгона перед ней то расплывается, то, наоборот, становится слишком четким. Он все также держит её лицо. Большой палец гладит её по подбородку, затем переходит на нижнюю губу, давит на неё, вынуждая приоткрыть рот.       — Подарок от мейстера Герардиса, лекаря Рейниры. — Голос его становиться ниже. Говорит он медленно, будто лениво. Большой палец его касается кромки нижних зубов, вынуждает открыть рот шире, касается языка. — Старый ублюдок говорил, что это поможет мне избавиться от боли ожогов… Ну и от душевной боли тоже. Ха, будто он действительно что-то понимал в этом. Пить я это не стал, но вот опробовать на тебе… Почему бы нет? Судя по всему я переборщил с дозой, но может оно и к лучшему, кто знает? У мейстера мы спросить уже не сможем, я приказал повесить его и выпотрошить, не смотри так, всех предателей ждет такая участь!       Ей хочется расплакаться, но она просто не может этого сделать. Жар внутри неё будто забрал всю влагу из организма, вынуждая лишь гореть.       Эйгон вновь становится перед ней в полный рост, смотрит иначе, без холода и усмешек, напротив взгляд его меняется на жаждущий, темный. Рука его ложиться ей на макушку, гладит, почти ласково, с той же лаской, с который всадник гладит своего коня.       — Я скажу сразу, чтобы не было криков и слез. Слушаешься меня и все проходит гладко, если нет, пеняй на себя. Я ненавижу сопротивление, ненавижу нытье, понятно?       Теперь она понимает к чему все идет. Даже в таком затуманенном состоянии Кассандра осознает, что именно от неё хочет Эйгон. Она лишь кивает ему, совершенно не в силах сопротивляться.       — Руки за спину. И держи их там. Вот так. — И снова это издевательское поглаживание по голове. — Ты делала это Эймонду?       — Что? — Она знает о чем он, но строит из себя дуру, не желая отвечать.       — Опять злишь меня? — Ладонь его сжимает волосы, тянет назад, вынуждая шипеть от боли. — Я спрошу по-другому. Ты сосала член моего брата? Может еще чей-то?       — Нет. — Помимо неестественно жара, вызванного лекарством, в ней горит огонь смущения. Какие бы слухи не ходили о ней, её опыта в постели едва ли хватило на действительно стоящие сплетни. Те три раза в её жизни, едва ли можно было назвать великими подвигами.       — Как славно, все-таки берегла себя для меня? — Он хохочет, отпускает её волосы. — Хорошо. Сядь ровно, руки там же. — Эйгон поджимает губы. Дыхание его становится тяжелее. — Чего-то не хватает…       Прежде чем она опомнилась, молодой король рвет ткань на её тонком платье, от самого горла до живота, оголяя ничем не прикрытую грудь. Кассандра тут же хочет прикрыться, но голос Эйгона одергивает её.       — Руки на место. Еще раз так сделаешь, я свяжу их тебе или позову гвардейца из-за двери, чтобы он тебя держал. Ты этого хочешь? Нравится когда с тобой двое, м?       — Не хочу. — Она убирает руки за спину, обхватывает собственное запястье, до боли сжимает его. Голова её опущена, длинные волосы падают на лицо и грудь, даря мнимую безопасность.       До ужаса она боится боли. Боится, что его угрозы не будут пустыми, что он намеренно будет жесток. Про него ходили разные слухи. Эйгон — воплощение порока, развязности, так о нём говорили в Красном Замке. Но она помнит, он не был жесток, не был груб с ней, когда они с Эймондом допустили его третьим. Эта мысль дает ей слабую надежду.       — Так не пойдет. — Кончики его пальцев проходят по скуле, вниз, к челюсти, а затем еще ниже к шее. — Я не хочу, чтобы ты дрожала от страха. Вернее не только от него. Нужно это исправлять.       Ладонь его давит ей между лопаток, вынуждая сидеть перед ним ровно. Когда Эйгон делает это нехитрое движение, Кассандра чувствует как её еще сильнее охватывает жар и смущение, слишком близко его бедра оказались к её лицу.       — Я же знаю тебя, давай, не нужно этого притворного смущения. — Голос его плавный, тягучий, а принятое «лекарство» только усиливает этот эффект, делая короля действительно порочным. — Расслабься и, может, тебе даже понравиться.       Она пытается. Пытается не робеть. Пытается представить, что этот тот самый Эйгон, которого она знала. Ведь она позволила себе с ним многое, в прошлом, разве не так? Всего-то нужно представить себе другую ситуацию.       Кассандра поднимает голову вверх, наконец смотрит на него напрямую. Он красив. Все также красив, даже шрамы на его лице не пугают её, в конце концов, хотя бы его глаз был на месте. От глупой мысли ей нервно хочется похихикать, но она сдерживается, лишь улыбается краем рта.       Эйгон видит в улыбке вызов, шумно выдыхает. Он сам откидывает её волосы ей на спину, вновь оголяет грудь. Пальцы легко касаются сосков, вставших от холода. Ей стыдно. Стыдно за собственное распутство и малодушие, ведь касания его не кажутся ей отвратительными.       — Можешь опустить руки, они тебе понадобятся. — Эйгон тянется к шнуровке на штанах, а она чувствует как кровь приливает к лицу. — Сделаешь что-то не так… Ты знаешь.       Её ладони послушно ложатся на колени, она лишь покорно ждет, пока со всеми завязками будет покончено. Эйгон не снимает дублет, и похоже не собирается снимать штаны. Кассандра знает, там шрамы, огромное количество шрамов от страшных ожогов, она видела их даже на его правой кисти рук, совсем небольшие и уже почти бледные, но они были.       Ей жизненно важно посмотреть на эти шрамы прямо сейчас, но то место, где сейчас находиться рука видеть она едва ли хочет. Сердце пропускает удар, когда Эйгон подходит ближе, кладет ей руку на плечо, подвигая к себе.       — Давай. — Он говорит почти шепотом и от его голоса, внутри у неё все переворачивается. Стыдно, но ей нравится Эйгон таким.       Сама она старается не смотреть на его член. Касается рукой, чувствует как он окончательно твердеет в её ладони. Проводит пару раз вверх-вниз, пытаясь понять, нравится ли это Эйгону. Наградой ей служит стон, тихий, почти неслышный, но чувства её так обострены, что любой звук для неё громче чем он есть.       — Возьми в рот, Касс… — Лишь от голоса его ей сносит крышу. Терять себя легко, она знает, но поделать ничего не может.       Он дает ей свободу действий, совсем не контролирует и ей кажется, что это он в её плену, не она.       Стоит её языку коснуться головки члена, как она снова слышит его стон. Кто мог подумать, что он такой чувствительный?       У неё совершенно нет опыта. По наитию она берет его в рот, пока горло не начинает саднить, хоть она не смогла взять его даже наполовину. Ладонь Эйгона ложиться ей на затылок, становится очевидно, терпеть её жалкие попытки ему все труднее. Кассандра отстраняется, выпускает его изо рта, чувствует как слюна капает с подбородка. Языком обводит вены, ласкает головку, плотно сжимает ствол губами.       Его пальцы зарылись в её волосы, слегка надавливая, направляя, задавая ритм, незатейливо поглаживая по голове.       Легкие начинает жечь огнем, она вынуждена отстраниться, чтобы восстановить дыхание, утереть слюну.       — Не останавливайся, — послышалось сверху, — и смотри на меня.       Она вновь вбирает его член, сжимается под его изучающим взглядом. Цепким, жестким, но в то же время каким-то болезненным. Руки его живут своей жизнью, одна гладила её по голове, вторая же вытирала слезы, что беспрерывно текли по её щекам.       Ей вновь хочется услышать его стон, почувствовать себя хоть на время главной. Давя в себе приступ тошноты, она выпускает его член, оставляя во рту лишь головку, посасывая, беря за щеку. Её самодеятельность одобрена, она слышит его стон, на этот раз громкий, протяжный.       — Никогда бы не сказал, что ты не делала этого раньше! Ты так стараешься, такая молодец… — Он не сводит с ней взгляда, пока она снова и снова двигает головой у его ног.       Спустя какое-то время, хватка на затылке становится болезненной, дыхание Эйгона прерывистым, телом он резко подается вперед, она же пытается удержать его, упирается ладонью в его живот, но он продолжает. Размашистыми толчками входит в горло по основание, и замирает, откидывает голову назад, стонет снова, прикрывая глаза.       Кассандра отшатывается, стоит ему её отпустить, и надсадно кашляет, глотая вязкое семя. Языком она проходиться по губам, ощущая сперму и на подбородке. Под насмешливым взглядом Эйгона, она утирает слезы, стирает жидкость с губ, лица.       — Понравилось? — Настроение его куда лучше, чем было при их встрече.       — Давиться? Не очень. — Голос её хрипит, сипит, подводит, давая понять, что для неё это было слишком.       Полумрак комнаты впитывает его тихий смех.       — А это мы сейчас и посмотрим. — Он кивает ей на кровать у стены, прямо под барельефом со скалящимся драконом. — Держу пари, мой дядюшка Деймон трахал на этой кровати суку Рейниру добрую сотню раз! Теперь твоя очередь.       Губы все еще неприятно печет, уголок рта кровит, так что языком она то и дело касается ранки, слизывая кровь. Послушно Кассандра становится у кровати, смотрит на Эйгона выжидающе, снова её кажется, что это он тут гость.       — Сними эти тряпки. — Командует ей король.       — Только после Вас, Ваше Величество. — Её злит, что он прячется, не хочет показывать себя. Раз уж она пошла на все это, то почему нельзя открыться обоим. В конце концов, пару минут назад, она стояла перед ним на коленях с его членом во рту! Кого он стесняется?       Она думает он разозлится, накричит или откажет, но он подозрительно молчалив.       Кассандра подходит к нему сама, касается верхней пуговицы на камзоле, расщёлкивает её, смотрит ему в лицо, непроизвольно облизывает губы, видя какой он потерянный.       Его потерянность длится недолго. Он впивается ей в губы, неожиданно, нервно и зло, прижимает к себе, толкает в сторону кровати.       Спиной она падает на кровать, Эйгон отстраняется, рвет все застежки на своей одежде, тянет с плеч, оставаясь по пояс обнаженным.       С нескрываемым интересом она смотрит на его тело. Он весь в испарине, видимо находится в плотной одежде ему тяжело. Как и в прошлый раз, тело его белое, гладкое, лишь мышцы, где ребра, просвечиваются сквозь кожу сильнее, действительно, он сильно похудел. То, что волнует Эйгона, к счастью, совсем не волнует её. Шрамы от шеи, вели вниз, под штаны, превращались в особенный рисунок, переплетаясь белыми и красными паутинками. Совсем не противно. То, каким она видела его после ранения, не в какое сравнение не шло с этим.       Будто завороженная, она касается их, ведет по ним, складывая рисунок. Ладонь Эйгона накрывает её, переплетает пальцы, ведет выше, к груди.       — Не боишься? — Он склоняется над ней, смотрит в глаза.       Она боится, но совершенно точно не шрамов.       — Перестань думать, я прямо вижу, как в твоей голове возникают ответы, один лучше другого.       Этот приказ она исполняет мгновенно, потому что следом за ним, Эйгон стаскивает с неё остатки платья и разводит ей колени, начинает целовать, вылизывать кожу. Она закусывает губы от пошлого, голодного взгляда, который он иногда бросает на неё. Такого Кассандра не чувствовала давно и это просто безумие какое-то. Она опирается на локти, выгибается под движениями его языка.       Она обхватывает его ногами, сильнее прижимая… Как же ей хорошо!       — У вас это семейное, да? — Слова льются наружу неразборчивым лепетом, даже она сама плохо слышит, что говорит, но уколоть Эйгона хочется. — Что ты, что Эймонд, дай вам волю и вы остались бы между женских ног…навечно, ааах? — Голос её окончательно срывается.       Кассандра почти доходит до грани, уже чувствует первые сладкие спазмы, когда он отстраняется со злой, но такой отвратительно красивой улыбкой.       — Куда торопишься? — Издевательский вопрос.       — Тиран!       Он тянет её на себя, целует, сжимает бока до боли.       — Поаккуратнее с выражениями! — От его шепота мурашки по всему телу.       Насколько позволяет неудобная поза, она тянется к его члену, освобождает от брюк и сильно сжимает. Он вновь стоит. Теперь её очередь наслаждаться тем, как он стонет в самое ухо. Сладко.       Терпеть он не может, убирает её руку, располагается меж ног, настойчиво проталкиваясь внутрь.       — Кричи, — непривычно низкий, грубый голос. — Так, чтобы весь замок слышал.       — А ты заставь!       Он хватает её за талию, поворачивает к себе спиной, резко ставит на колени, принуждает прогибаться в спине, как дикое животное. Она изнывает без его движений, сама поддается навстречу. Но Эйгон лишь усмехается и перехватывает её руки, заводя ей за спину. В глазах у нее тут же темнеет от боли и неудовлетворенного желания.       — Ты верно забыла? Это наказание, Кассандра! — Он с силой толкается внутрь, дернув за сведенные руки. — Я твой враг, узурпатор в глазах твоих товарищей! Что бы они сказали, увидев эту картину? Как ты течешь, жмешься и сама насаживаешься на мой член? Что бы сказали сестры, мать, а? Что бы сказал твой братец, Криган? — Он шепчет ей на ухо имя брата и она сжимается еще сильнее. Порочная. Такая же как и Эйгон.       Новое возбуждение накатывает просто когда она представляет, как они выглядят со стороны. В прошлый раз он был нежен с ней в постели, но такое…       — Чего ты ждешь? Ты же сам сказал, это наказание! — Она намеренно гневит его, дразнит.       Новый толчок, а на ягодице вдруг хлесткий удар от его ладони.       Она почти воет в смятые простыни, и выдержка, наконец, ему отказывает. Эйгон отпускает её запястья, но только чтобы впиться в бедра. Он срывается на бешеный ритм, и в её голове не остается ни единой мысли. Будто не её тянут за волосы, не на её плечах оставляют кровавые укусы, не её почти раздирают на части. Но она лишь сильнее сжимает пульсирующую плоть внутри себя, выгибается ему навстречу, крича так, что на самом деле слышит весь замок. Уж гвардеец за дверью точно.       Ощущения настолько сильные, что она теряется в них. Пальцы сводит судорогой, она плачет, слезы все текут и текут, это слишком для нее.       — Остановись! Пожалуйста, хватит, — она пытается вырваться из железной хватки. Это уже похоже на безумие! С трудом, но ей все же удается вырваться, поджать под себя ноги, отстраниться от Эйгона.       — Я хотел тебя. Хотел еще там, в Красном Замке… — Взгляд его светлеет, тьма отступает, он дышит тяжело, губы его красные. — Как же тяжело держать себя в руках… Не иметь возможность забрать тебя себе, но вот ты тут, передо мной, голая и дрожащая…       Его шепот утопает в поцелуях. Она бы вечно слушала его исповедь, но прижать его к себе хочется больше.       В этот раз она сверху, сама медленно садится на его плоть, пуская его в себя постепенно. Эйгон стонет, сладостно и громко, заставляя её почти визжать от восторга.       — Ты такой красивый… — Тянет она. Гладит его по животу, груди, касается шрамов.       Его руки внезапно сильно сжимают её тело, а она сама обхватывает шею Эйгона, утыкается носом в серебряные волосы.       Тягуче медленно она двигается на нем, то садясь до упора, то почти выпуская из себя. Это сладко, это так сладко. Они оба отдаются болезненно медленному ритму, только сильнее сжимая объятия.       В подобном ритме их хватает ненадолго. Кассандра сдается первой, когда большой палец Эйгона касается её клитора, поглаживая и надавливая. Она сжимается вокруг него, руками упирается ему в грудь, откидывает голову и кончает. Сильно и ярко, до цветных пятен в глазах.       Он все еще внутри, двигается грубее и быстрее, она чувствует как сильно он пульсирует.       — Эйгон… — Она хочет подняться, оставить его, боясь, что он кончит внутрь.       Он не пускает, сжимает бедра до синяков, движется быстрее. Она видит, на глазах у него слезы, рот открыт. Пара движений и он изливается в неё и теперь Кассандра чувствует себя окончательно опороченной.       Без сил она падает рядом с ним. Эйфория проходит быстро, уступая место стыду и разочарованию. Но не для Эйгона. Он поворачивается к ней, улыбается, облизывает пересохшие губы.       — Завтра ты отправишься со мной в Королевскую Гавань. Еще не поздно поменять сторону, Кассандра.       Сердце её замирает.

***

       Кассандра растерянно хлопает глазами, силясь понять где находится. Она помнила Аддама, помнила его брата, Драконий Камень… И о Боги! Эйгона!       В страхе она смотрит вокруг и понимает, она в своем шатре, рядом Флорис, а чуть поодаль Криган.       Брат смотрит на неё с немым вопросом.       — Кошмар приснился? Ты стонала.       Ей хочется провалиться под землю. Лучше бы кошмар.