Тысяча и одна осень

Глава 78. "Кто же такой этот загадочный А-Цяо?" Шэнь Цяо даже себе не представлял, что способен испытывать подобные чувства. Увидев, как развязно Янь Уши обнимает юношу, как удаляется его высокая фигура, обнимающая красивого молодого человека, который едва доставал ему до плеча, Шэнь Цяо просто захотелось исчезнуть из этого мира. Теперь глава Янь с кем-то другим. Он точно также улыбается этому юноше, как раньше улыбался Шэнь Цяо, обнимает его, делит с ним постель... Шэнь Цяо бросил книги на землю и сжал кулаки. Они ушли развлекаться, а он продолжает сидеть здесь, как беспомощный калека, и не может даже пошевелиться. Горечь, боль, обида, ревность, раздражение — все эти эмоции накрыли даоса с головой и в глазах заблестели слезы бессилия. Чжао Вэймин тоже испытал чувства, которые были незнакомы ему прежде: чувства благоговения, восторга, душевного трепета, который он и сам не мог объяснить. Подумать только — на него обратил внимание сам Янь Уши! Сердце парня отчаянно колотилось в груди, когда Янь Уши, своей сильной рукой прижал его к себе на виду у всех. Чжао Вэймин то краснел, то бледнел, а иногда ему начало казаться, что он просто упадет в обморок от волнения. Но стоило им скрыться из поля зрения Шэнь Цяо, как Янь Уши резко переменился. Он сразу же отпустил юношу и, не глядя на него, холодно сказал: — Иди к себе и пару часов никуда не выходи. Он удалился, шелестя полами роскошного халата в пурпурных тонах, заставив юношу спуститься с небес на землю. Вэймину казалось, что он высоко взлетел, а потом упал, больно ударившись. Парень был очень разочарован, не понимая, для чего нужна Янь Уши эта игра. — Сильно расстроился? — спросил, наблюдавший за ним, Бянь Янмэй. —Да... — краснея, проговорил юноша. — Господин Янь Уши был благосклонен ко мне, а потом резко стал холоден. — Тебе понравился господин? — внимательно посмотрел на него Бянь Янмэй. Чжао Вэймин ничего не ответил, только еще больше покраснел. — А ты как-нибудь ночью проберись в его спальню, — пошутил Бянь Янмэй. Наивный юноша все принял за чистую монету и задумался. "Наверное, господин Янь действительно утратил свою мужскую силу, поэтому и разрывает весь этот спектакль на виду у других людей. Какой уважающий себя господин признается в таком? Это же позор. Надо как-то прмочь ему". Чжао Вэймин приказал слугам, найти ему правое сушеное яичко козла. — Лао Янь, — вошел Бянь Янмэй, — если ты будешь каждый раз отвергать приглашения императора, то вскоре он найдет себе другого защитника и фаворита. — Да плевать я хотел! — Учитель... Такой замечательный юноша живет в этом доме. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в мужской красоте, но ты бы пригляделся... Ты весьма нравишься этому парню. — Что? — посмотрел на него Янь Уши. — Не смеши, меня не интересует этот ребенок, он здесь для других целей. Да я его старше лет на тридцать! — Учитель не выглядит на свой возраст, — попытался возразить ему Бянь Янмэй. — И что с того? Этот ребенок не интересует меня. Меня никто больше не интересует. Только Шэнь Цяо, только он! Бянь Янмэй тяжело вздохнул. Он так надеялся, что Янь Уши переключится хоть на кого-то, чтобы забыть об этом треклятом даосе... и откуда он только взялся! Янь Уши никогда раньше не питал привязанности к другим людям, тем более столь страстной и длительной. Если бы Бянь Янмэй не знал Шэнь Цяо, подумал бы, что он подпоил Янь Уши каким-то сильным любовным зельем. Посреди ночи, Чжао Вэймин, после долгих сомнений, тихонько, как вор, пробрался в спальню Янь Уши. В кулаке он сжимал некий амулет на нитке. Юноша тихонько подошел к кровати, на которой спал Янь Уши, и остановился, как вкопанный. Он слушал отчаянное биение собственного сердца. Глава Янь крепко спал, Чжао Вэймин слышал его тяжелое дыхание. Постояв еще какое-то время, юноша набрался храбрости и подошел поближе. Он склонился над спящим Янь Уши и осторожно завязал на его шее приготовленный амулет. Глава Янь даже после этого не проснулся. Тогда, Чжао Вэймин, на свой страх и риск, осторожно приподнял одеяло и улегся рядом с Янь Уши. Молодость всегда безрассудна. —А-Цяо, ты пришел... — прошептал Янь Уши, не просыпаясь, и тяжело вздохнул. Заключив юношу в свои крепкие объятия, он снова вздохнул. — А-Цяо.. Чжао Вэймин понятия не имел, кто такой А-Цяо. Быть может, главе Янь снится какой-то сон? Янь Уши продолжал шептать это имя и навязчиво привлек Чжао Вэймина к себе, начав покрывать его щеки и губы страстными поцелуями. Чжао Вэймина никогда никто не целовал, поэтому он попытался отпрянуть в сторону, но Янь Уши крепко прижал его к своей груди. Юноша боялся задохнуться, но еще больше боялся пошевелиться, разбудить и прогневить Янь Уши, поэтому, лежал, затаив дыхание. А если глава Янь захочет сейчас чего-то большего?! Он не готов к таким экспериментам. Чжао Вэймину неведома была ласка и, тем более, мужская. Но Янь Уши так страстно продолжал сжимать его в своих объятиях, обжигая лицо своим дыханием, называть его А-Цяо и, время от времени, целовать в губы, что Чжао Вэймина захлестнули неведомые до этого ощущения. Он не сдержался и издал тихий стон. Сладкое тепло разливалось по телу, было очень-очень хорошо. Юноша осмелел и даже пробовал отвечать на поцелуи. Губы Янь Уши были такими горячими, будто это был не человек, а огнедышащий дракон. — А-Цяо, А-Цяо... "Кто же такой этот загадочный А-Цяо?" Вскоре Янь Уши угомонился и спокойно уснул. Чжао Вэймин вылез из-под одеяла, от греха подальше, и, будто мышь, прошмыгнул к себе. Он ходил, как пьяный, под сильным впечатлением, и долго не мог заснуть: как только закрывал глаза, будто снова чувствовал на себе прикосновения Янь Уши. Глава Янь проснулся сам не свой. — Что за наваждение? Что за сны меня мучили всю ночь? А-Цяо... Он почувствовал такую сильную тягу к даосу, что готов был мчаться в его комнату бегом. Шэнь Цяо проснулся в дурном настроении. Он почти всю ночь не спал, поэтому не выспался. Сцена с Янь Уши не выходила из головы. Легок на помине, Янь Уши уже заглядывал в его комнату. — А-Цяо, сегодня такая великолепная погода! Я сам отнесу тебя в сад и мы погуляем. — И у тебя еще хватает наглости сюда приходить?! — разозлился Шэнь Цяо. — Теперь есть кому составить тебе компанию, так что оставь меня в покое!