гранатовое сердце

***

Сначала он увидел остатки своих же солдат, бегущих к лагерю. Конные затаптывали пеших, пешие стаскивали конных, бежали врассыпную — к палаткам, кустам, к реке. Лилиан силился разглядеть среди них мужа: Кристофер всегда сражался впереди, подавая пример своей армии. Мужа видно не было. Он мог быть мертв, а мог быть в плену, и это была бы куда лучшая новость, потому что Лилиану ничего не стоило договориться со своей родней о его судьбе. Мир продержался десять лет: Лилиан подарил мужу двух непоседливых вихрастых омег: у них не было прав на трон, но Кристофер любил их. А Лилиан любил Кристофера. Он сам не понял, как это произошло; возможно, не в первый год их брака, но точно раньше третьего года. То были урожайные года, ласковые зимы. Перемирие нарушили северяне, но Лилиан понимал, почему они это сделали. Наследник южного престола Пит умер на охоте незадолго до того, как отошел на тот свет и старый король. Лилиан не успел оплакать ни отца, ни брата-альфу: едва узнав о трагедии Южного королевства, Кристофер кинулся собирать армию. Лилиан не единожды пробовал отговорить мужа. Он знал своих младших братьев-омег и понимал, что, хотя на троне еще ни разу не сидел омега, вести за собой армию они могли. Кристофер не слушал: в его миропорядке мысль, что солдаты могут пойти в бой по приказу омеги, была безумной. Он был убежден, что в отсутствие настоящего короля южане будут разобщены и напуганы, что их армия, даже если соберется каким-то чудом, сбежит с поля боя. Вышло ровно наоборот. За убегающей пехотой показались другие всадники, с красным знаменем. Южане преследовали их до самого лагеря. Пока они расправлялись с остатками войска северян, Лилиан использовал отведенное ему время, чтобы переодеться. Красных платьев у него не нашлось, но было одно насыщенно-гранатовое, бархатное, с золотой вышивкой по рукавам. Оно было закрытым, сшитым по северной моде: соблазнить в этом платье никого не получилось бы, а вот напомнить о своем южном происхождении — да. Игра стоила свеч. Лилиан раздумывал, надеть ли ожерелье, но вместо этого выбрал корону. Волосы он поднял наверх, как носили южане, закрепил шпильками вокруг короны, чтобы не спадала. В этот момент в его палатку ворвались. — Я желаю аудиенции с моими братьями королями-консортами, — не оборачиваясь на нарушителей, произнес Лилиан. — Где ваши с королем ублюдки? — раздался из-за спины грозный голос с родным южным акцентом. — Где его наследники? — Странный вопрос, — обернувшись, Лилиан увидел троих; капитана и двух пехотинцев. — Наследники там, где им и положено быть — в столице. Мои законные дети, рожденные в браке с королем Кристофером, там же. Где он, кстати? Мой муж пленен? — Нам дела нет до твоего старого кабана, — оборвал его капитан. Что-то в лице этого человека, покрытого сажей и кровью, показалось Лилиану знакомым. Может, голос — такой рокочущий и твердый — каждое слово, как взмах ножа в руках умелой хозяйки. Может, глаза? В неровном свете факелов одной жаркой южной ночью эти глаза выглядели иначе. — Фредерик! — охнул Лилиан. — Ты… это же ты! Сколько лет мы не виделись! Капитан посмотрел на него со странным выражением. Лилиан назвал бы это презрением, но Фредерик не мог так на него смотреть. Фредерик был в него влюблен, и однажды даже получил, что хотел. Милое короткое приключение, приятное для обоих, но более ничего. — Фредди, я хочу увидеть братьев и узнать, жив ли мой муж. Вы ведь проводите меня в ваш лагерь? Пехотинцы глянули на капитана, но с места не двинулись. Троица загораживала вход в палатку, и Лилиану с каждым мгновением становилось все более не по себе. — Фредерик, если ты обижен, что я не писал — прости, но в браке, да еще с чопорным северянином, любовные письма невозможны. Я думаю, мы отобедаем и обсудим последние новости — их много за десять лет накопилось. Капитан не отвечал. Он разглядывал Лилиана с тем же презрением и с чем-то новым. — Ты смотрел на меня свысока, принц, а теперь власть у меня, — медленно произнес Фредерик. — Мы не ведем пленного к королям-консортам? — уточнил один из солдат. — Нет. Мы попробуем, какие на севере нынче шлюхи. Лилиана словно кипятком ошпарило. От отпрянул и наткнулся на стол, впился руками в край, чтобы не упасть. — Как ты смеешь?! Я сын Юга! Я твой сюзерен! — Ты подстилка мерзкого старика, — процедил Фредерик. — Ты предатель. Мои люди умирали на этом поле, потому что твой дикарь решил напасть на нас — снова! — В прошлый раз Юг развязал войну, ты сам это помнишь! Фредди, она началась не с нас, и нами не закончится. Отведи меня к братьям. Прекрати это безумие. Двое его людей подлетели к Лилиану и схватили его за руки. — Снимите с него платье, — распорядился капитан, — оставьте только корону. — Боги, — пробормотал Лилиан. Платье с треском порвалось под грубыми руками, мелкие золоченые пуговицы разлетелись по полу. Пехотинцы держали его, прижав спиной к столу; один черноглазый, с крупным острым носом, другой с темно-русыми веснушками по всему лицу, крестьянский сын, судя по виду. — Я был вашим принцем! — напомнил Лилиан, с трудом удерживаясь от крика, — Фредди, я был твоим… — Кем? — Фредерик подошел к нему, дернул за завязки на шее. — Случайным любовником? Уж точно не возлюбленным. — Другом, — уверенно закончил омега. Слова не остановили капитана и его людей. Нижняя рубашка повисла лоскутами, платье — или та куча бархата цвета бычьей крови, в которую оно превратилось — лежала в его ногах. Еще несколько грубых рывков, треск ткани — и Лилиан был полностью обнажен. Это ощущалось диким и неправильным: на Севере даже ванну принимали в специальной тонкой рубашечке, ведь нагота оскорбляла богов. Это казалось Лилиану странным поначалу, но сейчас он скучал по стыдливости северян. — Да уж, — Фредерик окинул его оценивающим взглядом, — десять лет прошло, а этой задницей до сих пор можно орехи колоть. Но было бы святотатством использовать ее не по прямому назначению, да, ваше величество? — ладони легли на его бедра, Фредерик с нажимом провел по ним ногтями, оставляя красные полосы на нежной коже. — Фредди, — полушепотом произнес Лилиан, заглядывая ему в глаза, — останови это безумие. Их дыхание смешивалось; от капитана пахло кровью и потом. Мозолистая рука не без труда ввинтилась между ног омеги, помяла, не принося никакого удовольствия — не до него было. — Попроси еще, — так же тихо ответил Фредерик. — Я наследник! — вдруг вспомнил Лилиан. Это никогда не приходило ему в голову. Пит наследовал трон, потому что был альфой. После его гибели на престол сели его младшие братья-близнецы, омеги, как и он. Но Лилиан был старше. — Забудь об этом, Лили, — альфа покачал головой, не заметив вырвавшееся детское прозвище. — Наши никогда не допустят на трон шлюху северян, да еще с ублюдками от северного короля. Кстати о твоем муже. Угадай, кто из наших пленил его? — Я не знаю, — отозвался Лилиан, дергаясь в крепкой хватке двух пехотинцев. — Я хочу его увидеть. — Не советую. Его взял отряд Джеремайи — как думаешь, что наш общий знакомый расскажет ему о тебе? Лилиан похолодел. Джеремайя тоже был его любовником. Самым первым. Когда об этом узнает Кристофер — а он узнает, потому что Джеремайя никогда не обладал ни скромностью, ни излишней порядочностью — путь на Север для Лилиана закрыт. За ложь, пусть и опоздавшую на десять лет, его ждала казнь. Его дети потеряют влияние при дворе, но их хотя бы никто не тронет — на Севере, в отличие от Юга, дети не отвечали за грехи отцов. Потерять всё из-за событий десятилетней давности… Никогда не вернуться домой… — Нет! — Лилиан рванулся с удвоенной силой. — Пустите меня, лукавый вас всех забери! Фредерик кивнул, и Лилиана повалили спиной на стол. Корона с грохотом упала с головы. Конопатый паренек обошел его и схватил омегу за руки, прижимая к холодному дубу, а второй, носатый, впился пальцами в ногу под коленом, удерживая его на месте. Фредерику оставалось лишь отодвинуть в сторону другую ногу Лилиана; он был раскрыт перед ним и полностью беззащитен. — Я не верю! Вы не можете! Фредерик! Капитан, не обращая внимания на его крики, развязал бриджи и вынул член — на головке уже блестели капли смазки. Лилиан помнил, что размер у капитана был внушительным, и чтобы принять его, требовалась подготовка. Сейчас, конечно, никто этим заниматься не станет. — Можем, зайчик, и сделаем, — улыбнулся Фредерик. — Закрой глазки и представь, что мы с тобой снова в прошлом: в саду запускают фейерверки, мы пьяны от гранатового вина, на тебе шелковая накидка без рукавов, и на твоей коже блестит свет от факелов у пруда. — Не надо, Фредди. Не порти это воспоминание своим предательством. Отпусти меня! Альфа вошел рывком, не щадя его, но Лилиан сумел удержаться от крика. Какая-никакая влага всё же выделилась, но ее было недостаточно. Фредерик двигался глубоко, не слишком быстро, смаковал каждый миг. Омега представил другую картинку — их с Кристофером супружескую постель, огонь в камине, шорох ночной рубашки о простыни. — В тот раз мне пришлось виться вокруг тебя ужом, — процедил капитан, вбиваясь до самых яиц, — там погладить, там полизать, там придумывать комплименты. Задобрить принца, чтобы тот соизволил раздвинуть ноги, а теперь, посмотри — по одному моему слову тебя вздернут на ближайшем суку. Или перережут горло — тут даже за веревкой идти не придется. Пришло твое время унижаться, Лили, потому что твоя жизнь зависит от меня и висит на волоске. Лилиан промолчал. Что на это можно было ответить? «Жаль, что все мои бывшие любовники оказались предателями?» «Жаль, что твоя мелочная обида на меня испортила тебе всю жизнь?» — Вы довольны, капитан? — спросил носатый. — Пока нет. После родов там всё растянуто, кулак всовывать можно. Теперь попробую заднюю дверцу. Переверните его. Пехотинцы бросились выполнять приказ. Лилиан бессильно рвался из рук, понимая, что в этот раз будет действительно больно — он на десять лет забыл о таком способе соития. Его голову прижали к столу, руки держали за спиной. Чья-то ладонь — Фредерика или носатого — с силой шлепнула его по ягодице, потом еще и еще, заставляя вскрикнуть от боли. В расщелину ткнулся член — Лилиан понял, что это не пальцы, потому что они были холоднее. — Пожалуйста, стойте! Не надо! В следующий миг всё исчезло — была только боль — внутрь будто совали каленое железо — на сухую, через напряжение мышц. Лилиан закричал так, что его, должно быть, слышал весь лагерь. Фредерик вогнал член до конца, пыхтя от натуги, вынул до половины и снова погрузил. — Смазку, пожалуйста! — взвыл омега. — Больно, боги, как же больно! — Вина мне, — отрывисто приказал капитан, не останавливаясь. Лилиан обернулся. Конопатый паренек принес ему кувшин, Фредерик попил сам, а потом, выйдя из истерзанного прохода, влил туда немного вина. Внутренности тут же полыхнули новой болью — Лилиан не представлял, что вино может так щипать. Альфа вогнал член, и излишки потекли красными ручейками по бедрам вниз. Теперь он драл бывшего любовника без жалости, сильно и быстро насаживая его на себя, впившись в бедра. Если ему тоже щипало вино, он этого не показывал. Лилиан кричал, срывая голос. Импровизированная смазка не помогла, а во многом сделала хуже. Перед глазами у него плыло, задница пульсировала, а капитан не давал передышек. — Вот так гораздо лучше, зайчик, правда? Ты покричи, покричи, будет легче. Теперь вижу, что муж тебя в попку не пользовал. Ну, ему же хуже. Упустил свой шанс. — Капитан, — обратился к Фредерику один из солдат — тот, что постарше, с крючковатым носом, — а можно мы его в рот, а? — Можно, — отмахнулся Фредерик, — если не боитесь, что он вам откусит хрен. — Не откусит, правда, ваше величество? — мужчина схватил его за волосы и поднес к губам крепко стоящий член. — Будете послушной сучкой — сохраните зубы. Лилиану в нос ударил запах немытого тела и мочи. Ему было уже плевать — больнее, чем делал ему сейчас Фредерик, точно не будет. Он не сопротивлялся, когда носатый засунул член ему в рот и с силой толкнулся в нёбо, а со следующим толчком пролез к горлу. Лилиан замычал, давясь слезами и крупным членом, а Фредерик не останавливался. Внизу болело так, что вяленькие попытки носатого задушить его, Лилиан просто не замечал. — У него запах изменился, — заметил конопатый паренек, наклонившись к шее омеги. — Капитан, у него был такой пряный с запахом синего винограда, а сейчас… — А сейчас у нашего зайчика начинается течка, — расплылся в улыбке Фредерик. — Как мы с ним закончим, отвезете течную суку в казармы — это мой подарок в честь нашей великой победы.