Распутье

Серая пелена, имитируя кучерявость облаков, стелясь по земле, взмывает вверх, скрывая собой солнечный свет. Сугимото рассекает ее резкими взмахами винтовки в руках. Со всех сторон громом раздаются выстрелы артиллерии. Не слыша собственных мыслей, Сугимото быстро продвигается вслед за синей формой союзников. Сегодня первый день с последнего ранения в ногу и та, предательски не слушаясь, не дает рваться вперед всех. В окопе их ждут, но солдаты врага ошеломленно пялятся, когда Сугимото, вместо того чтобы использовать винтовку по назначению, орудует ей, как дубиной. В него стреляют почти впритык, но мажут. Низко выдыхая, Сугимото скалит зубы. Перехватывая направленный в шею штык за дуло, выкручивает винтовку из чужих рук и, выпустив свою, ударяет прикладом наотмашь. Солдат спустя мгновение падает с простреленным лбом замертво прямо на него. Отталкивая врага от себя, Сугимото невольно смотрит ему в лицо и замирает. Тонкая струйка крови из небольшого отверстия быстро стекает меж бровей в угол одного из остекленелых голубых глаз. — Умри! Кричит живой вооруженный штыком враг, и Сугимото, не зная его языка, прекрасно понимает, что тот хочет передать наполненным гневом голосом. Отреагировать не успевает, но позади него раздается не менее яростный выкрик, и союзный солдат, уперев дуло винтовки русскому в грудь, продлевает жизнь Сугимото на несколько секунд, пока вслед за умершим перед ними не встают новые враги. Бородатые лица, искаженные неистовыми гримасами, кажутся одинаковыми. Сугимото убивает их одного за другим, пока солдат позади спешно пытается вытащить винтовку из трупа. Первого хватает под локоть, прерывая чужой замах и, вонзив штык в подмышку, толкает во второго. Высвободив оружие, роняет обоих друг на друга, прыгает сверху и, пока третий ошеломлен, сдирает шапку с того, что погребен под телами, и с громким выкриком втыкает лезвие в голову. Третий, едва удерживая винтовку, дрожащими пальцами пытается вернуть затвор на место, одновременно направляя ее перед собой. Сугимото тянется к нему обеими руками, но не успевает схватить, как раздается выстрел. Готовый к новому ранению, Сугимото чувствует лишь притупленную боль в ноге. Русский лежит перед ним, раскинув конечности в разные стороны. Винтовка, из которой тот так и не выстрелил, валяется рядом. Сугимото бросает назад короткие слова благодарности, собираясь ринуться на следующего врага, но окоп впереди неожиданно пуст. Не слыша грохота взрывов, он оборачивается на союзника. Уткнувшись лицом в промерзшую грязь, тот выглядит спящим, если бы не собравшаяся вокруг лужей кровь. Дергаясь в сторону, Сугимото еще не знает причины, однако следом раздается звук пролетевшей мимо пули, вонзившейся в землю позади. «Стреляют со стороны своих», — осознавая, Сугимото прячется за земляной холодной стеной. Выглядывать не спешит, сначала вооружившись своей возвращенной винтовкой и фуражкой убитого. Надев фуражку на приклад, он выставляет ее из-за укрытия. Не проходит и секунды, как сквозь нее проходит пуля. Сугимото тут же выпрыгивает из окопа и несется в сторону, откуда сделан выстрел. В ушах сквозь бешено стучащее сердце раздается, как снайпер возвращает затвор на место. Сугимото останавливается, вскидывает голову и неожиданно дым перед ним рассеивается, словно пронзенный лучом света. На его конце лес лишенный листвы, где на одной из веток высоких деревьев сидит одинокая фигура в белом плаще. «Сугимото…» Зов раздается между ушами, завлекая глубокими истомлением и исступлением. Сугимото видит чуть прищуренные темные глаза с тонкими собравшимися вокруг морщинками, прямой нос и приподнятые в искренней улыбке губы. Что-то толкает Сугимото назад. Он понимает, что, лишь осознавая шум выстрела. Боли в голове, куда попадает пуля, нет, но пустое до этого момента нутро отдается воем глубокой обиды. Огата опускает винтовку и отворачивается. Сугимото тянет руки следом, но тело, не слушаясь, оседает. Из последних сил он открывает рот и кричит раненым зверем: «Огата!» Сугимото проснулся, содрогнувшись всем телом. Не понимая, быстро задышал, бегая глазами по окружающему, и, сначала не узнавая черное вокруг и грязно-синий клочок неба полоской, медленно пришел в себя. — Плохой сон? Повернувшись на знакомый голос, Сугимото криво улыбнулся и, поправив съехавшую на глаза фуражку, встретился взглядом с Тораджи. Похлопав его по плечу, тот сел рядом, передав ему винтовку. Ощутив твердое дерево в руках, Сугимото тяжело вздохнул и прислонился к стволу головой. Та раскалывалась так, будто его снова по ней огрели. — Расскажешь? — участливо спросил Тораджи. В окопе кроме них никого. Вокруг тихо. Они оба должны были быть настороже и, в случае чего, сообщить о наступлении врага, но бои все никак не возобновлялись уже который день, и усталые солдаты использовали все выдававшееся время для отдыха. Не первые и не последние, они сами застали предыдущий караул за этим делом, и потому поступили так же. Впрочем, Тораджи настоял на том, чтобы они спали по очереди. Выдержав пристальное внимание друга, покопавшись в разрозненных клочках памяти, Сугимото ответил уклончиво: — Не думаю, что тебе будет интересно… — Если это что-то скучное, то тем более расскажи. Может это поможет мне уснуть. Сунув ладони подмышки, Тораджи поджал к груди ноги и, выдохнув, так что в воздухе образовалось облачко пара, скатился с земляной стены. Немного выждав, Сугимото встал. Осторожно выглянул из окопа, но на стороне врага все было тихо. Поставив винтовку рядом с собой, уставился в невзрачную даль редких деревьев и заговорил: — Там были девочка с голубыми глазами и мужчина с невыразительным лицом. На обоих были странные цветные шапки. Нас окружало множество людей в яркой одежде, как будто был фестиваль. Девочка зачем-то ушла, и мы с мужчиной начали спорить. Мне кажется, что я их хорошо знал. Мужчина разозлил меня с пары слов, а затем рассмеялся и сказал что-то, отчего я смутился… Как будто он сказал что-то, что мог знать только ты, Тораджи, или… Имя, которое он хотел произнести, больно резануло его по сердцу. Осекшись, он хотел продолжить, но, не слыша участия друга, посмотрел вниз. Тораджи, опустив голову к коленям, кажется уснул. Не зная, радоваться ли тому, что тот не слышал, или быть этим раздраженным, Сугимото присел на корточки рядом. Заглянув в лицо, присмотрелся, пытаясь понять, притворяется ли тот, или правда спит. Наконец, решив проверить, протянул руку и уже было несильно потряс за плечо, как Тораджи неожиданно распахнул глаза. Сугимото шарахнулся назад. Красный вместо белка глаз Тораджи ужасал глубиной ран. Бледная нездоровая цветом кожа от недоедания налилась алым и, изойдя волнами, лопнула, как будто под давлением, залив ворот пальто. Замотав головой, Сугимото потянулся к нему, в невольном желании помочь. Стоило коснуться окровавленного пальто, как пуговицы на нем расстегнулись, а тело под ним дернулось и с хлюпающими булькающими звуками распалось по кускам и конечностям. За открытым воротом распахнулось красное нутро полное органов и, пульсируя, съехало по распадающейся мясистой кашице стенок тела прямо Сугимото на руки. — Тораджи!.. Не слыша своего голоса, Сугимото смотрел, не в силах оторвать глаз. Происходящее было слишком для восприятия, но его мозг все равно все осознавал и, в отличие от хозяина, бесстрастно анализировал: Тораджи не мог распасться до такого состояния, его лицо было цело, Сугимото помнил, как эти пухлые смешные губы просили о последнем желании на последнем дыхании. Вопреки этому, чувства в его груди кричали от ужаса потери близкого. Сугимото водил по кровавому пальто ладонями, безуспешно пытаясь собрать разрозненные части друга воедино, но лишь смешивал меж собой разжижающиеся сгустки мяса. Неожиданно возникшая перед глазами чернота Сугимото испугала больше всего. Распахнув веки, не помня, как их закрывал, Сугимото едва не поднес к ним ладони, как вспомнил, что они в крови и замер с поднятыми руками. Потолок над головой оставил его в замешательстве. Облизнув сухие губы, Сугимото ощутил сильный жар во всем теле. Посмотрев в сторону, уперся взглядом в стену, а следом поспешно сел, но тут же упал обратно, стукнувшись лбом обо что-то твердое. Прижав руку ко лбу, поздно осознал, что сделал и, не ощутив под пальцами влаги, удивился вновь. Сознание прояснилось вместе с попавшим в нос знакомым запахом чужого дома. Домом Асирпы — Кочобе Асуко — кем она была в этой жизни. Оглянувшись вновь, Сугимото медленно вылез из-под котацу и, уперев руку на столешницу, помассировал ударенный лоб. Шишки возникнуть не должно было, но и без того болящей голове хватило и этого. Подавив желание лечь обратно, Сугимото нашел телефон, который он оставил лежать рядом, еще когда залез под котацу, не собираясь засыпать, и проверил время. Он спал ровно полчаса. Почти столько же, сколько и сказала ждать Асирпа. Ничуть этим не обрадованный, он все-таки сунул обратно ноги под котацу и, кинув на столешницу тонкую квадратную подушку, на которой спал, упал в нее лицом, уронив руки рядом. Вдохнув знакомый слабый запах, Сугимото устало простонал. Легче не стало, но дав выход эмоциям, он ощутил, что сможет сдержать их, когда вновь увидит Асирпу. Чтобы остаться с ней наедине, потребовалось немало усилий. Когда она не помогала в ресторане, она занималась уроками, а когда была свободна, то проводила время с друзьями. С Сугимото она, как правило, виделась вместе с Огатой и Шираиши и иногда Кироранке, приносящим вести о командировках ее отца. Они уединялись на втором этаже ресторана, где жила ее семья, и, забившись в одну небольшую комнату, проводили вместе вечера, спонсором которых по большей части была мать Асирпы. Если же общение плавно переезжало на первый этаж, мужчины не скупились в благодарность добавить к выручке достойную часть своих зарплат. Когда Асирпа застала его с рукой на шее Огаты, он уже было подумал, что этого-то тот и добивался, однако Огата все отрицал. Перебив Асирпу, Огата без заминки соврал о том, что сказал ему нечто отвратительное, что было правдой, однако в поданном контексте сняло с Сугимото всю ответственность за всплеск агрессии. Сомневаться в его словах Асирпа не стала, озаботившись их ожогами, а затем без объяснений отправила Огату на второй этаж. Сугимото она не допрашивала, лишь наградив разочарованным взглядом и, велев заплатить за десерт, отправила домой. На следующий день Сугимото, протирая стол, встретил ее после школы несмелой улыбкой, и Асирпа повела себя как ни в чем не бывало, так что он решил — кризис миновал. Лишь позже он узнал от Шираиши, что они спустя пару дней собирались вчетвером, а он один не был приглашен. В тот день он подменял на другой работе знакомого, но Асирпа не могла об этом знать и, несмотря на это, не изменила к нему отношения и когда они поехали в другой город в музей, и с привычным участием озаботилась работой его кишечника. Асирпа его не избегала, но все складывалось так, что разговор об Огате все никак не мог состояться. Сугимото знал, что он был неизбежен, и что стоило выбрать подходящий день еще тогда, когда об их отношениях узнал Юсаку, однако его останавливал страх осуждения, тянущийся еще из прошлой жизни. Тогда Асирпа со всей ее открытостью к новому и неизведанному со скепсисом отнеслась к противоестественному природе желанию мужчины животных. Никто в здравом уме не назвал бы ее неправой, но это отношение явно распространялось и на связи между мужчинами. В прошлом, чтобы она не узнала о нем с Огатой, Сугимото был готов вновь побывать в берлоге впавшего в спячку медведя. В настоящем проворачивать такое решимости было меньше, но все еще предпочтительнее правды. Асирпа пообещала провести с ним вечер после школы, придя к нему домой. Снедаемый мыслями о том, как она отреагирует, на тренировке он едва не покалечил партнера, применив неподходящий прием, и был отправлен тренером проветривать голову до тех пор, пока не научится ей пользоваться, как было обещано в последний раз, когда Сугимото был поглощен Огатой, а не дзюдо. Сугимото вынужденно согласился уйти сегодня, чтобы не портить настрой команды, но пропускать следующую тренировку отказался, о чем умолчал — соревнования неминуемо приближались, да и он не знал, что с ним будет без возможности выпускать лишнюю энергию. Зайдя в ресторан с черного выхода, он не встретил Кочебе-старшую, передал ей удачного дня через другого работника на полставки, заменяющего Сугимото в дни, когда тот был выходным, и направился на второй этаж. Было еще слишком рано, и он решил подождать Асирпу не в ее комнате, а в своеобразной гостиной, куда благодаря расположенным по всему периметру раздвижным дверям, можно было попасть из любого удобного места огибающего комнату коридора. Толкнув дверь в сторону, Сугимото вошел, не глядя обернулся, чтобы закрыть ее за собой, и замер, услышав знакомый голос. — Асирпа? Ты рано. Сугимото резко посмотрел назад. Первым в глаза бросилось котацу, а затем торчащая выбритым затылком темноволосая голова. Не осознавая своей ошибки, Огата перекатился с бока на живот, подложив под себя одну руку, приподнялся. Разметавшиеся от лежания на подушке волосы нависли перед его глазами и он, смахнув их в сторону кивком головы, уже было пригладил свободной рукой, как заметил Сугимото. — Сугимото… После сна его голос звучал ниже, а искренне удивленным еще более непривычно. Заправив торчащие пряди назад, Огата облокотился на пол уже обеими руками. На нем была черная рубашка простого покроя, расстегнутая на верхнюю пуговицу. Уставившись под нее, чтобы не смотреть в глаза, Сугимото мягко произнес: — Что ты здесь делаешь? — Сплю, как видишь. И, — добавил он, прежде как будто Сугимото собирался воспользоваться шансом вспылить, — Асирпу жду. Она сказала, что сегодня вечером вы идете на свидание, а завтра ее ждет злейший враг — контрольная по химии, поэтому попросила помочь, пока есть время. — Какое еще свидание?! Она ребенок! И мы друзья! — Ты все еще считаешь ее ребенком? Даже сейчас? — Огата издал смешок. Сугимото собирался возразить, но не нашел подходящего ответа. Случись этот разговор до поездки в музей, и ему было бы что сказать. — Поправь меня, если я не прав, но на свидание ходят куда-нибудь вдвоем. Почему это не про тебя с Асирпой? Опустив взгляд на чужие руки, Сугимото смешался. Тон и выбранные Огатой слова звучали слишком холодно, чтобы и дальше чрезмерно реагировать. Немного подумав, он спокойно ответил: — Мы любим друг друга как друзья, как семья. На свидания я ходил с тобой. — Когда это? — Что ты имеешь в виду когда? Постоянно! — Каждый раз с нами всегда была Асирпа или кто-то из общих знакомых. Или те несколько раз, когда мы случайно встретились в городе и сходили вместе выпить и поесть, или когда ты оставался у меня в выходной, это свидания? — Разумеется, нет! Мы ходили на свидание вдвоем! — Напомни хоть одно. Собираясь так и сделать, Сугимото тут же воскресил в памяти одну из коротких поездок в соседнюю префектуру на две ночи, но ничего не произнес, вспомнив: номер у них был двухкомнатный не из-за того чтобы не привлекать внимание персонала, а чтобы ничего не подумала взятая с собой Асирпа. Ее улыбающееся лицо предвкушающее множество фирменных деликатесов в итоге стоило того, чтобы быть выпнутым из кровати Огаты из-за нехватки места для двух взрослых мужчин. Огата молча терпеливо ждал, и Сугимото задумался изо всех сил, пытаясь вспомнить хоть одну поездку или поход куда-то, где они запланировано были вдвоем, но всюду третьей всплывала Асирпа. Вместо этого он вспомнил пару случаев ее присутствия на встречах, которые должны были быть свиданиями, еще тогда, когда он встречался с Мей. И множество раз, когда после расставания он уделял все свое внимание лишь Асирпе. — Можешь не стараться — у нас не было никаких свиданий. Мы даже не встречаемся. Сугимото вздрогнул и, не выдержав, встретился с ним взглядом. Темные глаза Огаты были привычно невыразительны, но тот хорошо умел скрывать эмоции, когда их контролировал. Сугимото непроизвольно начал оправдываться: — Я думал, что раз мы на людях, то все равно придется держать дистанцию. А Асирпа-сан постоянно загружена помощью родителям и школой, и у нее мало карманных денег. Поэтому… — Тебя ничего не смущало, когда окружающие смотрели, как взрослый гуляет наедине со школьницей под ручку. Он мог ответить лишь отвратительно неправильным: «я тогда так не думал», не извиняющее непринятие во внимание чувств Огаты. Осознавая это сейчас, он хотел попросить прощения и за это, но Огата явно ждал от него другого. — Не делай такое лицо, я был не против Асирпы, — неожиданно живее произнес Огата. — Просто признай, что держишь меня как запасной вариант. Даже если она откажет тебе сейчас, до ее совершеннолетия еще достаточно, чтобы она передумала, а о том, что ты со мной спал, она никогда не узнает — я тоже не хочу ее этим травмировать. — Огата… — Произнес Сугимото сиплым от сдерживаемого гнева голосом. — Я не знаю, почему ты не можешь понять, что между мной и Асирпой никогда не будет того, что ты ждешь, но я не позволю тебе называть наши с тобой отношения травмой для нее. Я должен был сказать тебе, что люблю раньше. А ты до… — Отношения?.. Действительно, если ты убедишь ее, что между нами было что-то серьезное, но ты разлюбил меня, то травма станет скорее дискомфортом от твоих прежних предпочтений. Перебив, Огата вылез из-под котацу. Сложив перед собой ноги крест-накрест, фыркнул, когда Сугимото зло сверкнул глазами. Проведя по волосам, устроил ладони на коленях и заносчиво произнес: — В этот раз я не дам так просто придушить себя. Подавившись возмущением, Сугимото шумно выдохнул через нос. На мгновение прикрыл веки, силясь найти в себе терпение и сдержать рвущийся откуда-то из подсознания порыв поддаться провокации. Хрустнул костяшками и открыл глаза. Не доверяя себе, посмотрел Огате в ноги, задержав внимание на стопах в темных носках. Огата был расслаблен достаточно, чтобы сидеть в неудобной для быстрой защиты позе. — Ты спрашивал: почему я не верю твоим словам? Тогда я ответил не совсем честно. Ни я, ни ты, друг другу не верим, но именно ты, Сугимото, начал говорить о любви, ничем ее не доказывая. Ожидая, что тот как-то дополнит сказанное, Сугимото мысленно досчитал до пяти. Не помогло — причина гнева все еще находилась перед глазами, а он не мог позволить себе сорваться. Неожиданно Огата резво поднялся и сократил расстояние между ними в два шага. Положив руки на плечи, гладя, повел на шею, а затем, ладонями обхватив щеки, привлек к себе, заставив посмотреть на себя. Его глаза насмешливо холодно улыбнулись. Сугимото чувствовал его участившийся пульс сквозь ладони. Подойдя так близко, Огата знал, что не сможет дать достойный отпор, если Сугимото сорвется вновь. Провоцируя открытостью, он отказался слушать и упорно настаивал на своем, собираясь доказать свою точку зрения, коном которой была его жизнь. Неожиданно Огата ногтем указательного пальца ткнул его под веко. Сугимото зажмурился и ощутил, как небольное прикосновение безотрывно чертя линию, прошло справа-налево и прервалось под другим веком. Вернув палец обратно к началу линии, Огата прочертил по ней ногтем вертикально. Закончив вторую, перенес ладонь к краю конца и вновь повел вниз ногтем, давя уже сильнее, изогнув горизонталь в кривую, уткнувшуюся в верхнюю губу. Сорвав руки с лица, Сугимото бездумно подался вперед, дернув Огату на себя за талию. Не рассчитав из-за небольшой разницы в росте, обхватил губами нос, но тут же чуть отстранился и поцелуем впился в рот, стукнувшись зубы о зубы. Огата болезненно сморщился и в ответ с силой укусил за губу. Чувствуя во рту металлический привкус, Сугимото ощутил, как несуществующая рана на лбу запульсировала в такт набравшего быстрый ритм сердца. Испугавшись, он дернулся назад, но Огата обхватил его спину, сунув руки подмышки, и прижал к себе. Отвернув лицо, Сугимото прервал поцелуй. Все еще не отпуская, Огата уперся лбом в его лоб и хрипло произнес: — Это не любовь, а вожделение, Сугимото. Сугимото медленно открыл глаза. Взгляд Огаты больше не улыбался, гипнотизируя пустотой. Поглощенный бурей эмоций в груди, Сугимото нетвердо ответил: — Одно другому не мешает. Черные глаза на мгновение застыли, сузившись до точек. Собираясь сказать что-то более осмысленное, Сугимото был прерван низким смешком. — Раз не мешает, тогда за что ты меня любишь, Сугимото? Проступившее в лице Огаты едва заметное нечто, которое было трудно заметить, но Сугимото научился, оставило его в смятении. Огата ждал конкретного ответа, собираясь судить его по первым же словам, однако то, что пришло ему в голову, были чувствами из воспоминания об утре, когда они впервые вновь переспали — неприятная горечь от мыслей, что его использовали, а следом оживленная несмелая надежда в ответ на осознание, что Огата убрался в его квартире и позаботился о завтраке на двоих. Последовавшая перепалка с недосказанностью, смущением, а следом и вклинившийся в устроенную сцену Шираиши, портили впечатление, но и только. Если бы он мог исправить этот день, сделав его менее нервотрепным, но с шансом, что отношения между ними остались бы неизменными, он отказался бы от этой возможности. Передать эти чувства словами было нельзя. Стоя к Огате так близко, что делил с ним один воздух, Сугимото провел по его широкой спине ладонью. Ощутив, как мышцы под пальцами невольно отозвались на ласку, обратил все свои чувства в мягкий тон и постарался донести: — Я люблю тебя за то, что ты Огата. Выражение Огаты не изменилось. Он разочарованно пробормотал: — И что это должно значить? — Именно то, что я сказал. Я люблю тебя за то, что ты такой, какой есть. Цыкнув, Огата разжал руки и оттолкнул Сугимото от себя. Увернулся от попыток заключить в объятия и отступил назад. Сугимото остался на месте, слабо сжав опустевшие ладони. — И это говорит мне человек, который обещал, что никогда не простит меня и убьет. Ошеломленно уставившись в ответ, Сугимото непроизвольно возразил: — Я не простил тебя. Асирпа-сан тебя тоже не простила. Но я не хочу цепляться за прошлое. В этой жизни ты не предатель, если только… — Если только? Я еще ничего не успел сделать, а ты уже несколько раз пытался меня убить. Выражение лица Огаты выглядело практически идентично тому, когда он сдался, прекратив сопротивляться удушению. Сугимото попятился назад, и Огата шагнул ему навстречу. Продолжение «если только» застряло в горле, перебитое знанием, что внимание Огаты все еще сосредоточено на нем. Сугимото решительно произнес: — Я расскажу все Асирпе. Обо всем, что сделал. А затем… — Я же говорил, что ты так поступишь. Звуча так, будто прав, Огата отвернулся и погладил себя по макушке, но выбившиеся волосы упрямо встали обратно. Направился к стене, где над дверью висел крючок с пальто на вешалке. Сугимото выпалил ему в спину: — Почему ты всегда извращаешь мои слова?! — Разве ты только что не сказал, что любишь меня таким, какой я есть? Огата начал одеваться, но Сугимото не пытался остановить его чем-то кроме слов. — Не убегай! Выслушай меня до конца! — Ладно. Неожиданная сговорчивость оставила на лице Сугимото неуверенность. Не оборачиваясь, Огата добавил: — Но не здесь. Я не хочу втягивать в это семью Асирпы. Получив желаемый шанс, Сугимото тихо согласился и успокоился — Огата мог лгать, но его слова звучали обещанием, которые тот всегда держал. Сугимото разжал ладони, а затем изо всех сих стиснул, вонзив в кожу едва не до крови. В последний раз попытался донести: — Что бы ты ни думал о моих чувствах — они не изменяется — я люблю тебя и хочу быть с тобой рядом. Мне жаль, что я так с тобой поступил, но… Я сделаю все, чтобы ты простил меня. Прежде чем выйти, Огата все-таки обернулся. На мгновение наградив неприязненным взглядом под сведенными вместе бровями, с силой хлопнул за собой дверью. Медленно выдохнув, не помня, как задерживал дыхание, Сугимото подошел к котацу, и устало опустился рядом. Сунув ноги под плотно прилегающее к полу одеяло, перевернулся на живот и лег, подложив под голову подушку. Ткань пахла знакомым гелем для волос и едва уловимым отличительным запахом Огаты, ничуть не напоминающим далекую слабую примесь пороха и пота солдата из эпохи Мейджи. Сугимото ткнулся в подушку лицом и глубоко вдохнул. Вместе с горячими слезами наружу выплыло не забытое желание: оставить на лице Огаты шрамы не следствием своих действий, но своими собственными руками вспороть его щеки вертикально до подбородка, а затем сшить, так чтобы те выделялись еще сильнее, чем в прошлой жизни. Сугимото закусил подушку и в бессилии прорычал.

◉•◉•◉

«Беги, Сугимото!» — Сугимото? От прикосновения его передернуло. Стряхнув с плеча руку, он, не поворачивая головы, продолжил смотреть перед собой: ряд серых лиц мужчин в темно-серой военной форме на сером фоне на фотографии вновь отозвался в его сознании зовом командира. Белая стена содержала их несколько десятков. Голос мог принадлежать кому-то из тех, кто остался запечатленным в вечности фоторамки. Сугимото не помнил ни его внешности, ни конкретного звания, ни того, каким был голос, лишь звучание командного тона велевшего выживать, чтобы продолжать убивать. «Беги, Сугимото!» — Сугимото? Раздалось одновременно и он, зажав рот в момент, когда спорадически выдавил из себя воздух, закусил руку. Асирпа обошла его и, встав перед ним на цыпочки, ухватилась за предплечье, попытавшись взглянуть в лицо. Он вырвался, натянув кепку на глаза, и сам взял ее ладонь в свою. Ощутив, как задрожали пальцы, отпустил. — Сугимото… В третий раз ее зов прозвучал отчетливо, взволнованней, чем предыдущие. Он убрал руку ото рта, чуть наклонился к ней и, похлопав по плечу, рассмеялся. — Асирпа-сан ты меня так напугала! Она вздрогнула и осеклась, собираясь что-то сказать. Недоверчиво окинув его с головы до ног, сказала: — Прости. Я не… — Все нормально. Ты что-то хотела? — Мы закончили. У нас еще есть время, поэтому мы подумали, может, куда-нибудь сходим поесть? — Давай. — Тогда пошли, — она улыбнулась. — Я… Мне надо в туалет сходить. — Ах, так вот почему ты такой напряженный? Сугимото, я же тебе не раз говорила, как важно вовремя опорожнять желудок. — Асирпа-сан!.. Распахнув глаза, она шлепнула себя по губам и оглянулась. Рядом с проходом к выставке на военную тематику, никого не оказалось, и ее слова остались неуслышанными. — Старые привычки умирают трудно. — Взявшись за кисть руки, она смущенно посмотрела вниз. — Я тебя с подругами подожду. Мы тут недалеко встанем, чтобы не мешаться, и ты не искал долго. Сугимото кивнул и, глянув, куда она указала на карте музея, находящейся неподалеку, направился в сторону туалетов. Закрыв за собой дверь, убедившись, что в помещении пусто, он тяжело выдохнул. Подойдя к одной из раковин, снял кепку и, не видя куда, уронив ее перед собой, уставился в зеркало. Лицо без единого шрама ответило оголтелым страхом в светло-карих глазах. Медленно подняв руки, Сугимото проследил, как отражение синхронно проделало то же самое, и ощупал щеки, нос, губы и переносицу, остановившись на лбу. Гладкая эластичная кожа не менялась, сколько бы он ее не мял. Клацнула дверная ручка и в туалет вошел какой-то мужчина. Накинув на голову кепку, Сугимото включил воду и намочил руки. Мужчина, даже не посмотрев в его сторону, прошел в ближайшую от входа кабинку. Подняв глаза на зеркало, Сугимото вновь всмотрелся в себя, а затем в отражение позади. Не моргая, с секунд десять. Отражение осталось прежним — как и прежде, там никого не было. Шумящая вода из крана заглушила звуки из кабинки. Спустя несколько минут, когда он покинул туалет, его окликнул знакомый голос. Девушка в школьной матроске с расстегнутой светлой курткой поверх — Мика, помахала ему рукой, подзывая к себе. Она была самой активной из одноклассниц Асирпы и частенько заглядывала в ее ресторан. Скорее всего, хотела с ним о чем-то посоветоваться, как иногда делала украдкой от своих подруг, и дело было достаточно серьезным, что она не могла подождать более удобного случая. Когда он подошел, она произнесла, заведя руки за спину: — Сугимото-сан, ничего если я вас немного задержу? Тот покачал головой и она, переступив с ноги на ногу, указала на ближайшую скамейку. Они сели, и Сугимото, наблюдая, как девушка расправляет складки на юбке, заметил, что она слишком уж волнуется. Поймав его взгляд, она тут же посмотрела в сторону. Она все не начинала говорить, и предоставленные сами себе мысли Сугимото вернулись к только что пережитому видению. Наваждение прошло, как только его окликнула Асирпа. О возможности следующего ему думать не хотелось. После разговора с Кадокурой, он думал, что ему стало лучше и ему действительно стало лучше, но сны о войне никуда не делись. Как будто он вновь переживал первые месяцы после окончания службы. — Сугимото-сан, я хотела у вас кое-что спросить. Можно? Он опустил глаза на лежащие на коленях руки и, повернув вверх, рассмотрел. Испещренные старыми и новыми мозолями ладони с мелкими зажившими тонкими белыми шрамами несомненно принадлежали новому Сугимото. Усмехнувшись этому осознанию, он посмотрел на Мику, и та ответила осторожным вниманием. Придав голосу веселости, ответил: — Ты уже спросила. Они улыбнулись друг другу, и девушка произнесла уже увереннее: — Асуко-чан говорила, что вы очень хорошие друзья. Это так? Упоминание подруги надавило на прошлое. Сугимото твердо сказал: — Разумеется. — В таком случае, значит ли это, что вы… Видя, как она продолжает колебаться, он предположил: — Что-то случилось в школе? — Школе? Нет. Все прекрасно. Ах, ну, не очень, но оценки меня сейчас не волнуют. — Она заерзала на месте, и он заинтересованно склонил голову в сторону. — Я хотела спросить о другом, Сугимото-сан. Асуко-чан не признается, поэтому я хотела спросить у вас: вы с ней встречаетесь? Сугимото приоткрыл рот и так и замер. Посчитав, что его сознание все еще продолжает мешать реальность с наваждением, попросил ее повторить. Она нетерпеливо повторила слово в слово. Он помассировал то ухо, что было ближе к ней. Поправил кепку и, все еще держа за козырек, неловко произнес: — Прости еще раз. У меня явно что-то со слухом. Ты же сейчас не сказала, что думаешь, что мы с Асирпой-сан встречаемся? — Сказала. Я понимаю, что вы старше, и если кто-то узнает, то у вас будут проблемы, поэтому я сохра… — Мы не встречаемся, — перебил Сугимото. Не останавливаясь, неприязненно продолжил: — И никогда не будем встречаться. Мы друзья. Не знаю, с чего ты это взя… — Тогда будьте моим парнем! Мика вскочила со скамейки. Встала прямо перед Сугимото и, склонив перед ним голову в поклоне, повторила, уже тише: — Будьте моим парнем, пожалуйста. Она сжала полы юбки в кулаки настолько сильно, что побелели костяшки. Длинная темная челка скрыла ее лицо, но взбудораженность выдали дрожащие плечи. Сугимото подался назад и уперся спиной в спинку. Бежать было некуда. Не давая ему времени опомниться, Мика продолжала: — Я знаю, что это внезапно и странно просить вас о таком, но… — Проступившее в ее голосе смущение достигло пика, и она всхлипнула. — Пожалуйста! Не понимая, что происходит, Сугимото, следя за ней, медленно попытался передвинуться на другую половину скамейки. — Мика-чан, я не знаю, что на тебя нашло, но для начала успоко… — Я спокойна!.. Она вскинула голову и посмотрела полными решимости слезными глазами. Нахмурив брови так, что между ними проступила складка, она отчаянно пыталась сдержать чувства. — Ответьте, пожалуйста. Я серьезна. Мелко дыша, она, комкая в ладонях юбку, упорно сверлила его взглядом, требуя ответа. Стоило отвернуться, отстраниться, отсесть, заставить ее отойти силой, убежать. Пронзенный ее решимостью, Сугимото вспомнил свое спонтанное признание перед Огатой. Подняв руку, хотел было прикоснуться, но опустил. Мягко ответил: — Прости. У меня уже ес… — Е-Есть?! Удивленно вскрикнув, Мика пошатнулась. Подумав, что она вот вот-вот упадет, Сугимото, встав, попытался ее поймать, но она отклонилась в сторону и шлепнулась рядом на скамейку. Всхлипнув, Мика разрыдалась, закрыв лицо руками. Рядом послышались шаги, и Сугимото повернулся на звук, о чем тут же пожалел: вышедшая из женского туалета женщина, кинув на него осуждающий взгляд, прошла мимо. Сугимото медленно опустился вниз. Мика тяжело вздохнула. Зашуршала одеждой. Достала платок и высморкалась. — Су-Сугимото-сан… — ее голос прозвучал в нос. — Д-да? Неловко заикнувшись, Сугимото оглянулся, ища других невольных наблюдателей их разговора. Был выходной, и посетителей было предостаточно, но никто, исключая женщину ранее, пока не обратил на них внимание. Припомнив, что в туалете все еще есть один мужчина, он предложил: — Может быть, ты сходишь, умоешься? — Нет!.. — Все еще пряча лицо в руках, Мика замотала головой. — Тогда вы сбежите. А я все еще не узнала… — она вновь высморкалась. Произнесла уже более спокойно: — Сугимото-сан, расскажите, какая ваша девушка. — Э… Ну, знаешь, о таком не спра… Мика всхлипнула, и он поспешно поправился: — Я расскажу-расскажу! Только не плачь! — Обещаете? Она посмотрела на него сквозь разведенные пальцы. Глаза у нее все еще были красные, но надежда в ее неожиданно ровном тоне дала ему понять, что она в порядке. Неловкость все возрастала и возрастала, хотя казалось, было уже некуда, и он упомянул, что их ждут. — Пусть ждут, — возразила Мика. — У меня вопрос жизни и смерти. Я должна знать, что та, кто заняла мое место, его достойна. Утерев слезы, Мика смахнула с лица челку и полезла в сумочку. Стараясь не смотреть в ее сторону, пока она возилась с зеркалом, Сугимото спросил: — А ты всегда так настолько решительно эм… Признаешься в своих чувствах? Мика тряхнула головой, заправила выбившуюся прядь за ухо и решительно повернулась в его сторону. Он запоздало подметил, что вопреки обычному, на ней сегодня не было косметики. — Огата-сан был прав! Мне надо было признаться раньше. Из-за того, что я сомневалась, что мне еще слишком мало лет, у меня увели парня. — Огата?! — невольно вырвалось у него. Едва сдержав панику внешне, он вцепился ладонями в колени и, сжав, как можно более непринужденно спросил: — А он тут при чем? Подметив его перемену, Мика непонимающе заморгала. Спустя секунду, пришла к чему-то и, чуть поутихнув, ответила: — Огата-сан заметил мои чувства и предложил помочь. Даже Асуко-чан отказал, ради моего признания, сказав, что вы обязательно займете его место, и я точно найду подходящий шанс признаться. Если бы я уже не была в вас влюблена, то точно в него бы влюбилась. Но у него уже есть девушка. Сугимото слушал внимательно, не перебивая. С ее слов выходило, что Огата оказывается не просто внимательный к малознакомым людям вне своего рабочего пространства, а чуткий и желающий помочь. Зная Огату настоящего, поверить в это было так же сложно, как и в Шираиши, вовремя отдающего долги — это случалось, но не без повода. Первым, что тут же пришло ему на ум, как подходящий мотив, было жестокая шутка, продолжающая уверенность Огаты в том, что Сугимото, несмотря на то, что Асирпа ребенок, воспринимал ее как женщину. Напомнить об этом под видом помощи через ее подругу, которая была старше на пару месяцев, наплевав на ее чувства, было в стиле Огаты. Когда он услышал последние слова девушки, его мысли, темной тучей накрывающие сознание, рассеялись, оставив пустое ничто, а затем вернулись обратно шквалом эмоций. Едва сдержавшись, он, не без усилий, изобразил легкое сожаление. — Девушка? Вот ведь, а он не мне не говорил, хотя мы друзья. — Не переживайте — мне тоже, — поспешно заверила Мика. — Я всего раз их видела. В ресторане Асуко-чан. Они вместе ужинали. — А как она выглядела? — Очень красивая и, мне кажется, старше Огаты-сана. Я тогда у Асуко-чан ночевать оставалась и она сказала мне никому не рассказывать, что мы их видели. Поэтому я и подумала, что между ними что-то явно есть, раз Асуко-чан за ними присматривает. Они очень хорошо вместе смотрелись, так что не переживайте за него. А, но… Но мы бы с вами выглядели вместе явно лучше! Мика улыбнулась, и ее заплаканное лицо засветилось надеждой. Сугимото покачал головой. — Прости еще раз, но это невозможно. К тому же, ты еще учишься в школе. — Так это все-таки из-за разницы в возрасте? — Она оживилась еще. — Шесть лет это же ерунда! Если бы мне было хотя бы восемнадцать, то это и проблемой бы не было, не так ли? Просто на людях нам надо вести себя сдержанно и… — Она осеклась под его взглядом. — Сугимото-сан?.. Он придвинулся к ней и положил руку на плечо. Несильно сжал. — Мика-чан. — Д-Да?! — Расскажи еще раз, как выглядела девушка Огаты. — А? — Начавшее накатывать на нее смущение, замерло непониманием. Чуть склонив голову в сторону, Мика недовольно спросила: — Сугимото-сан, я понимаю, что вы друзья, но мы вообще-то сейчас о наших отношениях. — Между тобой и мной ничего нет. Расскажи, как выглядела девушка Огаты. — Повторив напористее, чем хотел, он мягче добавил: — Пожалуйста. — Зачем? — Может быть она… Она та, которую я люблю. — А? Мика вновь усиленно заморгала, пытаясь переварить новую информацию и сдержать слезы. Сугимото не терял терпения лишь потому, что чувствовал вину за откровенную ложь ей в лицо. Будто только сейчас вспомнив о сопернице, Мика нахмурилась. — Если она вам изменяет, то… — Нет. Мы не встречаемся. Поэтому я и спрашиваю. Если ты видела ее с Огатой, то… — Она встречается с ним. А значит, вас отши… Вам тоже разбили сердце, как и мне. То есть мы можем!.. — Не можем! Я должен знать, она это или нет. Расскажи, как она выглядит. — Вы ее настолько любите?.. — Да. Они перешли на повышенные тона. Проявив открытый интерес, Сугимото едва не тряс Мику, а та отвечала все недовольнее и недовольнее после каждого раза, как он ее перебивал. Услышав последнее, она взялась за его руку обеими своими и, заставив отпустить, встала. Взглянув на него сверху-вниз, разочарованно звучно вздохнула. — Тогда на этом и закончим. Раз ты ее так любишь, что даже о моих чувствах не думаешь, то и у меня больше нет причин с тобой любезничать. А ведь я действительно влюбилась в тебя, как дура. Пойду, умоюсь. Кардинально изменившая к нему отношение Мика оставила Сугимото безмолвным ровно на мгновение. Не собираясь бросать ее расспрашивать, он уже хотел было ее остановить, как наконец заметил, что вокруг начали собираться люди. Пара на соседней скамейке заинтересованно поглядывала в их сторону, переговариваясь. Мика прошла мимо него и исчезла за дверями женского туалета, оставив его наедине с порожденными ей мыслями. Сугимото точно знал, что у Огаты после него других мужчин не было. По крайней мере, был в этом уверен, пока Огата не давал повода редкими ни то замечаниями, ни то шутками. А что касалось женщин, то если и находилась какая-то, то отступалась из-за его отталкивающего характера и незаинтересованности. Осознав, что Огата может его бросить всего несколько дней назад и, сейчас столкнувшись с возможностью того, что у Огаты был кто-то помимо него, Сугимото был рад, что их разделяло как минимум несколько часов пути на поезде. Мысль о том, что Огата вряд ли бы пошел на обман и предпочел бы сказать все напрямую, перебил десяток кричащих о уже случившемся в прошлом предательстве. Мика вернулась так же тихо, как и ушла. Она улыбнулась, что не отразилось в ее слегка покрасневшие глазах, обрамленных прибавившими в объеме ресницами, и поклонилась ему в коротком поклоне, будто кивнув. — Извините, что вот так сорвалась, Сугимото-сан. Но нельзя же так напрямую игнорировать чувства девушки. — Прости. — Забудем об этом, как о недоразумении. И о том, что я рассказала, Асуко-чан не расспрашивайте, а то она обидится на меня. Полноценно кивнув, она завела руки за спину и отступила на шаг. Как будто ничего и не было. Осознав свою ошибку слишком поздно, он попытался ее исправить и настолько, насколько мог, искренне улыбнулся. — Спасибо за твои чувства. Лицо Мики застыло. Удивленно распахнув глаза, она, забегав ими, приоткрыла губы, закрыла и, невпопад произнесла: — Я н-ничего рассказывать о девушке Огаты-сана больше не буду, даже н-не надейтесь. — Отвернулась и сказала уже спокойнее: — Нас, наверное, уже потеряли. Сугимото поднялся со скамейки и поравнялся с ней. Кинув короткий взгляд на фотографии, вызвавшие болезненное наваждение, сказал, как будто в сторону: — А каким Огата выглядел рядом с ней? Ответив подозрением, Мика повернулась к нему и, будто приценившись, произнесла: — Как с Асуко-чан, или с вами. Как будто… — Усами-чан. Сугимото-сан. Они одновременно повернулись на раздавшийся впереди негромкий оклик. Одноклассница Асирпы, с которой Сугимото не был знаком до сегодня, подошла к ним быстрым шагом. Пальто на ней было застегнуто на все пуговицы, а шапка надвинута на лоб. — Сколько вас ждать можно? Усами-чан, неужели ты… Сначала взглянув на Сугимото, следом она перевела взгляд на одноклассницу, с которой видимо была недостаточно близка, чтобы обращаться по имени, и осеклась. Мика смущенно рассмеялась и, махнув на нее рукой, ответила: — Да чего ты. Чтобы я, и Сугимото-сан? Будто невзначай, посмотрела на Сугимото, но тот не заметил, раздраженный тем, что она не договорила об Огате.

◉•◉•◉

Ожидая, когда оставленное Огате сообщение с вопросом о том, когда они смогут поговорить, наконец-то будет помечено как прочитанное, Сугимото бездумно пялился на горящий экран мобильника. Развлекая себя постукиванием пальца по столешнице, продолжал отгонять путающиеся после сна мысли. Асирпы все еще не было, как не пришло и уведомлений о новых сообщениях о том, что она задержится. Узнав, что он у нее дома, а Огата ушел, она отправила кучу злых стикеров четырех видов и велела ждать и готовиться к наказанию, на что он ответил стикером с извинением. Спустя секунд тридцать от нее пришло короткое: «Подрались?» Сугимото отправил: «Нет». Немного подумав, добавил: «Прости, что так вышло». Оно было прочитано, но и только. Не имея ни малейшего понятия о том, что будет говорить, как только Асирпа его отчитает, Сугимото, ища вдохновение, зашел в переписку с ней и стал смотреть фото которыми они обменивались, от новых к старым. Среди них было несколько бродячих кошек, Асирпа с подругами в музее, три штуки рядом с Сугимото около стенда с палками для наказаний айну, где лицо Асирпы предвещало ему «веселое времяпрепровождение», а следом удивленный Шираиши в полоборота, застанный с пальцем в носу. Последнее фото было сделано в этой комнате на фоне телевизора под потолком, по которому показывали комедийное шоу, которое изредка смотрел Сугимото. Это был не первый раз, когда Асирпа устраивала посиделки со старыми друзьями без его участия, но тут она его даже не позвала. Причина, если присмотреться, крылась в хозяине руки, которая отталкивала не влезшее в кадр плечо наклонившегося в сторону собеседника Шираиши. Вьющиеся волосы Кироранке торчали по низу кадра, и рука не могла принадлежать никому, кроме Огаты. Даже если бы Асирпа сказала, что это не он, Сугимото бы не поверил — он слишком хорошо знал эти ладони с аккуратно обстриженными ногтями, уход за которыми тянулся привычкой еще из прошлой жизни. Асирпа явно отправила это фото, чтобы он не волновался — раз Огату удалось вытащить из дома, то тот был в достаточно хорошем настроении, чтобы слушать других и, возможно, даже Сугимото. Обидевшись, что она не позвала его, Сугимото понял ее подсказку только сейчас. Впрочем, пусть ее усилия и пропали зря, Сугимото все-таки сумел поговорить с Огатой, и все закончилось не так плохо, как могло. Услышав шаги на лестнице, Сугимото обернулся на их звук. Дверь отъехала в сторону, и в комнату вошла Асирпа с бумажным пакетом, принеся с собой прохладу улицы на верхней одежде. Заметив Сугимото, она подошла, села рядом и отдала пакет со словами: — Это тебе. Мика просила передать. — Мика?.. — В качестве извинения за свое поведение. Я прослежу за тем, чтобы она потом и лично перед тобой извинилась. Слушая, Сугимото заглянул в пакет и извлек кружку. На красном фоне резвились нарисованные кролики, которых он уже видел. На всплывшее в памяти связанное с ними лицо школьника Сугимото едва не поморщился и перебил мысль о нем просьбой Мики не рассказывать о том, что она видела Огату с его «девушкой». После сегодняшнего разговора уверенность о том, что у Огаты был кто-то помимо него, ослабла и без того, а получив подкрепление в виде возможного родства Мики с неприятным подростком, практически разбилась вдребезги. Проверив, что больше в пакете ничего не было, Сугимото убрал кружку обратно и посмотрел на Асирпу. Искреннее сожаление на ее лице выглядело непривычно. — Я не думала, что она разыграет из этого целую постановку. Мало того, что она использовала капли для слез, так она еще и шантажировала тебя. Сочувственно улыбнувшись, прежде чем сказать, что ее вины в этом нет, Сугимото хотел потрепать ее по волосам, но ее голову закрывала вязаная синяя шапка, под цвет повязанного вокруг шеи длинного шарфа. Сугимото связал их для нее в прошлом году, взамен обещанного худи. Не покидающий его мысли теперешний обладатель несостоявшегося подарка вынудил его повременить с сантиментами. — Асирпа-сан, я хотел с тобой поговорить. Склонив голову в сторону, та оставила объяснения и одарила его проницательным взглядом. — Знаю. Поэтому я и начала с Мики. Потом не до нее будет. Но перед этим… Сходишь со мной кое-куда? Недалеко. Раз уж к контрольной мне благодаря тебе нормально не подготовиться. Сугимото вздохнул и понурил голову. — Прости еще раз. Я тебя старше, но, как и раньше, продолжаю полагаться на твою доброту.