Saint's Row

Когда Л’Манбург пал, Старый Святой Фил восстал из пепла. Он вышел из-под иссохших обломков с синими глазами, виднеющимися на разодранных крыльях, кометы царапали его слепое лицо. Его пораженные звездами глаза смотрели на оставшийся после взрыва кратер, а его лазуритовый карандаш нарисовал Л’Манбург заново. Он накладывал чары спешки и эффективности на каждого из членов команды строителей – благодаря их усилиям, сваи и доки, которые стали опорой для нового города, были построены менее чем за три дня. Теперь оставалось только обозначить здания на этом чистом холсте. Туббо старается не ерзать, пока Филза аккуратно выписывает руны чар эффективности на его запястьях. На самом деле он не спрашивал, могут ли рога Фила рассмотреть его метки жизни, и до сих пор не уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос. – Ты действительно ушел в это с головой, да? – Спрашивает Туббо, чтобы хоть как-то отвлечься от нервных мыслей. Филза только тихо гудит в ответ. – Наверное, это имеет смысл. Я тоже много работаю, когда расстроен. – Я не расстроен, – отзывается Фил. Туббо наклоняет голову. – Я ожидал, что буду расстроен, – уточнят Филза. – Но это не так. С тех пор… с тех пор, как умер Уилбур, я не чувствую… ничего. Только… спокойствие. Ни боли, ни печали, ни… ничего. Все так тихо. Туббо нервно смеется. – Уилбур всегда шутил, что если ты узнаешь хотя бы о половине передряг, в которых он побывал, это разбьет тебе сердце. – Достаточно правдоподобная шутка. – Фил закрывает глаза. – Забавно. Туббо не знает, что на это ответить. Он долго, очень долго думает, наблюдая за тем, как Филза продолжает накладывать на него чары, и приходит к выводу, что пустое спокойствие, наверное, все равно лучше постоянной боли. – Я тоже ожидал, что это расстроит меня сильнее, – признает Туббо. – Я… – Он отводит взгляд в сторону. – Ты, наверное, не хочешь это слышать, прости… – Ты можешь говорить о нем, – отзывается Филза. – Даже если это неприятно. Ты тоже его знал. – Он был не очень хорошим человеком, – нерешительно говорит Туббо. – Особенно под конец всего этого. Он был… я думаю, ты поступил правильно. Даже если Уилбур заставил тебя это сделать. – Я думаю… мы плохо его воспитали. Я и Бенихиме. – Пальцы Фила нежно скользят по сломанным жизненным меткам Туббо. – Мы должны были появиться здесь раньше и предотвратить все это, но нас не было рядом. Туббо кладет свободную руку поверх руки Фила. – Уилбур уже давно перестал быть ребенком, его решения - это не твоя ответственность… – Нет, – Филза спокойно качает головой. – Нет. Все началось еще в детстве. Если он это сделал… если он сделал все это, то я отчасти тоже причастен, потому что я направил его на этот путь. Мы облажались. – Он улыбается и грустно смеется. – Мы облажались. Он вздыхает и отпускает руку Туббо. Его пальцы прослеживают линию на изогнутых рогах рамлина. – Посмотри на себя, – с ностальгией воркует Филза. – Ты так вырос. – Его улыбка угасает. На мгновение Туббо задается вопросом, может ли он рассмотреть шрамы на его лице своим сверхъестественным зрением. – Я не должен был оставлять тебя здесь. Я не должен был оставлять тебя с ним. – Ты не оставлял меня здесь, старик. Я сам себя оставил. Мы оба думали, что я буду в безопасности. – Туббо почесывает шрам на шее. – Это не твоя вина, что я принял неверное решение. – Как скажешь, – задушенный зов стаи застревает где-то в горле Фила. – Ну да хватит об этом. Уилбура больше нет. – Он хватает Туббо за руку и тянет его наверх, помогая подняться на ноги. – Давай попробуем исправить то, что он оставил после себя.