Ринган

Теперь у Бенджи было своё законное место возле камина, принадлежавшее только ему. Он царственно возлежал на подушке, которую сшила для него Нетта — в сине-серо-чёрную клетку, цветах клана Дугласов. На углах подушки махратились кисточки, Бенджи любил трепать их и покусывать. Ещё у него появился полный гардероб, тоже от «дизайнера Нетты», как говорил Кевин со смехом: три свитерка, две курточки, шапочка с помпоном, всё в той же сине-серо-чёрной гамме. А мыться его носили к Дугласам — Нетта безапелляционно заявила, что ей так удобнее, моет-то она! И она завела для Бенджи специальный шампунь и пушистую рукавичку-мочалку. Словом, Бенджи был разнежен и обласкан сверх всякой меры. Не сравнить с одинокой жизнью без Кевина в Лондоне! Нравилось ему и всеобщее внимание: посмотреть на «кота-обезьянку» приходили все деревенские жители, а жена почтмейстера миссис Грин даже попросила Кевина написать её портрет с таким редкостным котом. При этом она умильно взирала на Бенджи. Он не возражал, он точно знал, что он действительно редкостный. Вот чего он никак не мог взять в толк — так это того, откуда берётся и куда потом девается огромный лохматый пёс, который время от времени заявлялся к Кевину и валялся с ним на его постели. Ну, когда там валялся Ринган, Бенджи не возражал. Он любил смотреть, как тот обнимается и тискается с Кевином, зная, что после таких нежностей они начнут тискать и его. Но пёс! Он был лишний! Лишний! С него сыпалась шерсть! Он был здоровенный! Ужасный! Бр-р-р! Бенджи возмущался, шипел и наскакивал на него. Пёс терпеливо жмурился и отворачивался, но, когда у него лопалось терпение, просто аккуратно придавливал возмущённо орущего Бенджи к полу тяжёлой лапой и выжидательно смотрел на смеющегося Кевина. Выжидательно и с укоризной. Мол, чего ржёшь, лучше уйми своего лысого. А потом Бенджи вдруг осенило. Пёс же был очень шерстяной и тёплый! Раз он повадился сюда приходить, надо было извлекать из этого бродяги и дармоеда хоть какую-то пользу. Атаковав его в очередной раз, Бенджи проскакал по нему, такому лохматому и горячему и наконец зарылся лапами и носом в пушистый воротник на шее. Пёс стоически терпел, щуря весёлые глаза. Да, лежать на нём было даже приятнее, чем на подушке у камина. Пожалуй, стоит его оставить, снисходительно решил Бенджи. Тем более, что Кевин этого лохматого громилу любит. Вот только почему он называет его «Ринган», Бенджи понять не мог.