Сильнее с каждым разом

— Значит, за нами где-то там вышла девчонка… — Протянул Маска так, чтоб услышали все, — И что будем с ней делать, если дойдет? — Ключевое слово здесь «если», — скептично приподнял брови Каменщик, — Одна, до Радара… Ха. Ха-ха-ха-ха-ха. — с паузами саркастично проговорил парень. — А все же? — ответ первого никак не убедил. — Посмотрим. Может, и оставим, — вмешался Серый. Он и правда допускал такой вариант. В конце концов, убивать без разбору ему не доставляло никакого удовольствия. Муторно. — Это если окажется красивой, капитан? — нарочито мерзковатенько усмехнулся Маска, за что получил тычок от Каменщика в спину. — Вечно тебе присунуть некому… — А все из-за чего? — тут же обернулся наемник. И получил уже кулаком в плечо. Гораздо сильнее, чем до этого. — Ауч… — фыркнул Маска, резвясь, и вернул тело в прежнее положение. — Идиот… — проворчал Каменщик, и все утихло.       Тело его было напряжено. Звериным чутьем он ощущал, что за ними смотрят. Что они, как на ладони. На чужой территории. С монолитовцами Каменщик, кажется, и не сталкивался лично не разу. Все как-то слухами да байками у костра обходилось. Ну и балабольством Маски. Это прям достойно отдельной категории. Многое слышал. И от некоторого мурашки бегали по хребту. Говорят, будто те боли не чувствуют. И могут идти, казалось бы, на верную смерть. С упорством танка. Любая опасность им до пизды, будь то бомба или возможность свалиться нахрен — если им в башку стукнет, что ты «неверный», ты от них не отвертишься. Все сделают, лишь бы твой труп бездыханный увидеть. Этакие неуязвимые солдаты. Жуткая херня. Кто-то рассказывает, как видел, как они чему-то поклоняются в Зоне. Тотемам своим. Или как с пустотой говорят. И вроде как даже ответы получают. А еще так раз! Могут. И не сговариваясь, все разом повернутся. А глаза у них пустые, говорят, белые-белые. Даже капилляров не видно. А вроде и не слепые, ходят же как-то, ориентируются. Кто-то рассказывал, помнится, что они другим зрением видят. Хрень какая-то, если честно, по мнению Каменщика. Каким еще можно видеть? Зрение из разряда «жопой чую»? Хуйня!       В общем идти было крайне некомфортно. Особенно, когда Маска все же замолк. Вот, интересно, это он, потому что бесить всех не хочет, или тоже чувствует? А если чувствует, то что думает? Тоже о безопасности сейчас заботится, или как всегда о херне какой-то? Каменщик интереса ради всмотрелся в идущего перед собой, прищурился даже, но никаких изменений не заметил. Маска шел себе, как шел, и был таков. Если б Каменщик не знал, что парень просто безалаберный дурак — посчитал бы это поведение странным. Будто не человек их всех сейчас ведет. Или человек, но не совсем… Как Черный Сталкер. Тот ведь тоже вроде. С виду простой, живой, говорят. А веет все равно от него. Чем-то холодным. Потусторонним. Тот ведь все дороги, по легенде, знает. Безошибочно ходит. Всегда выход найдет. Вот и Маска. Ходит так, будто со всеми тропами знаком. С той же уверенностью, имеется ввиду. В реальности-то и бывает так, что оступается наемник. А то и вовсе прям в аномалии летит. Не смертельные, как уже понятно, раз жив остался. Но все же.       Треск! Ветка где-то сломалась. Цепь наемников тут же ощетинилась автоматами в разные стороны. На тропу, подволакивая за собой кровящую и явно сломанную лапу вылетела плоть. Ее бормотание сначала показалось бессмысленным набором звуков, но потом стали понятны отдельные слова. — Маши-и-ина… Не нужна… В апр-и-и-э-ль… В бссейн. В бас… Н, — скрипела та, не унимаясь, коверкая человеческую речь.       Маска взял ее на мушку, почти нажал курок, как Каменщик дернул его за руку со всей силы. — Тихо! — просипел он едва слышно, выставил ладонь напрягшемуся КГБ, и замер сам.       Плоть была ослепшей, часть морды ее было объедено кислотой, как и правый бок. Она теперь еле шла, то и дело прихрамывая. С каждым движением у нее все больше начинала торчать переломанная кость. В конце концов, мутант прошел мимо, уйдя куда-то по своим делам. Наверное, доживать свои последние часы или дни в какой-нибудь сырой противной норе, где не водятся снорки и прочая падаль. — Пояснишь? — разорвал вдруг тишину Маска, негромко поинтересовавшись. — Примета плохая, на Радаре по мутантам палить, — нехотя ответил Каменщик. — Это потому что типа у них с монолитовцами «связь» есть? — склонил наемник голову набок, не особо веря в это легенду. Те ребята хоть и шизики, чем-то тут подчиненные, но все же люди. А людям с мутантами в Зоне не ужиться. Да и среди ученых в Бункере ничего такого и близко не было слышно. — Я ебу что ли?       Маска только кивнул. Резонно. — Так, — встрял Серый, решая не вникать в мифологию данной местности, — Смотреть и слушать в оба. Возможно, особь не одна, где-то стая. Ну? Чего стоим? Дальше идем, пока на хвост никто не сел! — не вот чтобы крича, но и не соблюдая священную тишину, КГБ хлопнул руками в перчатках, и все продолжили ход.       Только Паша сначала слегка запнулся.       Под шлемом его лицо было белым словно лист бумаги. Машина, бассейн, апрель… Только сейчас до него дошло. Машина времени тогда, в первый раз, она же оказалась на дне бассейна. Перед тем как он… Попал в апрель 1986-го года… В день взрыва станции. С Костенко. Он судорожно выдохнул. Блять. Говорящий мутант! Какого хера? И никого не удивляет? Сглотнул. Хорошо, кажется, никто не понял сути сказанного тем уродливым существом. Это было уже хоть что-то. Паша только успокоился, после того как его вырвали из собственных мыслей, как весь вздрогнул, от взгляда. Чьего-то пронизывающего, величественного, давящего взгляда. Он мог пригвоздить к земле силой воли. Показалось, мог испепелить. Вершинин вдруг ощутил совершенно чужую злость, тихую ненависть. Непринятие. Отвращение. Направленное… К нему? На него пахнуло чем-то затхлым, холодным, сырым. Была это галлюцинация воспаленного сознания, аномалия, неполадки в костюме или оно, Паша сказать не мог. Просто его вдруг окутало льдом и чернью. Смертью, которая выпускает при дыхании пары гнили из костлявого рта прямо в лицо. Все вокруг молчало, будто перестало существовать. Даже шаги наемников утонули в тишине. Все показалось нереальным. Декорациями. Пройди чуть дальше — и увидишь не когтистые сухие деревья, а пустой съемочный павильон. Пройди еще чуть дальше, по коридору — и выйдешь на улицу, где высоко стоит луна. Ты просто черт знает как оказался ночью на пустых съемках. Жизнь здесь начнется завтра, а сейчас все тихо, потому что все разошлись. А сейчас ты один. Здесь. В фальшивом мире. В очередном фальшивом мире. — Интересно, а откуда она слов таких понабралась? — вдруг прозвучал Маска, и тишина разбилась, посыпалась черными осколками, отпуская Вершинина. — Ты про плоть? — отозвался Каменщик. — Нет, про свою третью руку. Выросла вот пять минут назад, — пожал плечами парень, говоря наигранно спокойно, а затем громко вздохнул, — Конечно, про плоть, Камушек. Не будь ты… Камушком.       За очередное тупое прозвище прилетело прямо по затылку. Маска ни о чем не жалел. — Не знаю, может, кто-то размечтался о будущем, после Зоны? Машина, бассейн… И все это в апреле, — продолжил беседу Каменщик, будто не было этого момента с тупым каламбуром. — Это ж сколько надо вслух мечтать, чтоб плоть аж заучила все! — Так. Мальчики и мальчики. А вам ничего не мешает? Я, кажется, сказал слушать в оба, а не болтать за всех, — в голосе КГБ зазвучало железо. Наемники сразу умолкли, — Мы по Радару идем, не забывайтесь.       Вершинина почему-то передернуло от такого командного и абсолютно бескомпромиссного тона Серого. Тот сейчас вел себя исключительно как командир. Больше не как друг. Не как союзник. Не как собеседник или товарищ. Это было понятно и логично. Возмущения по этому поводу не возникало. Просто вдруг ощутился этот ярый контраст в поведении. В очередной раз за эти сутки Пашу окатило льдом. Перед ним холодная сталь — не человек.       КГБ был хмур и напряжен. Внутренне и внешне. На лице не было тревоги. Была решимость и готовность. Дать отпор, если понадобится. Черные деревья и серое небо, ощущение слежки и незримость врага давили на мозг. Вынуждали прислушиваться к каждому треску. Любой лишний звук раздражал. Сейчас Серый был слегка на взводе. Как в старые добрые. Он успел подумать о том, что видимо давно не был строг, раз эти двое разболтались тут, несмотря на приказ. Надо бы им почаще напоминать, что главный тут все равно он. И не важно какие теплые у них беседы в команде иногда случаются у костра. Дисциплина есть дисциплина.       Они шли дальше, но все было по-прежнему. Никаких плотей, никакого тебе стрекота. Ни-че-го. Это волновало сильнее, чем если бы они были. Тогда-то как раз все было бы нормально. Шло бы своим чередом. А так… Когда в Зоне идет что-то не так — жди беды. Плоти ходят стаями — откуда ж тут одна? Да еще и вся такая переломанная, пережеванная? Да и что, в правду, за наборчик слов такой странный? Откуда и как, и зачем? Плохо это все. Нужно быть начеку.       В Бункере текла жизнь. Туз и Севыч опохмелялись, Гоша отлеживался в своей комнате, окончательно замученный остальными обитателями, Аня нервно мешала ложкой сахар в кофе, а Сахаров извечно разбирался со своими бумагами, бубня что-то о том, что Круглова слишком уж давно не слышно и не видно. Тот хоть и отправился в несколько вольное плавание совсем незадолго до появления Георгия и Анны, все же раньше имел манеру отписываться о своих успехах в науке. Как быстро ученики растут! Сахаров на мгновение задумался о Петрищеве, о том, что когда-нибудь настанет момент, и он тоже уплывет покорять один, самостоятельно, новые вершины и грани этого мира, и несколько разочарованно вздохнул. Как быстро все меняется.       Гоша уже слабо похрапывал, сжавшись комком на своей кровати прямо в рабочем халате. Все происходящее его сильно умотало. Бандиты, этот внезапный визит рыжей бестии, работа… Он совершенно выбился из сил. Уснул он под взволнованные шаги Ани по всей комнате и звон ложки о кружку. Та себе места не находила с тех пор, как незваная гостья ушла. Пришлось рассказать о наемниках и о том, где их искать. О втором она так же не осмелилась врать, когда Гоша был под прицелом. А сейчас вот ходила тратила последние нервные клетки.       У них могут быть проблемы из-за этого. У наемников. У Маски. — Бота-а-а-ан! — разнеслось по всему Бункеру снова. Какой раз за утро?       Вместо ботана в комнату влетела Аня. Вся на нервах, она сейчас была готова взорваться. Достали дергать Гошу! Чертовы… Угх! Козлы невоспитанные! — Гоша спит! Хватит его постоянно звать, вы… — она задохнулась от возмущения, не находя нужных слов, — Вы… Отвратительно себя ведете! — на это бандиты лишь усмехнулись, и она от обиды, еле сдерживаясь, чтоб не топнуть ногой, поджала губы и вдруг проговорила более спокойным тоном, — А вы ничего и не знаете об аномалии, да? Просто тратите наше время! Я сейчас же пойду и скажу Сахарову.       Она тут же вскрикнула от боли. Грубая мужская рука сдавила ее кисть до побеления. — Че-че ты там ему скажешь? — Туз оказался слишком близко и теперь почти прижимался своим грязным телом к журналистке, дыша ей перегаром в ухо. Севыч преградил дорогу к выходу.       Аня побледнела и на мгновение лишилась дара речи. Перепуганная, она уставилась на двоих мужчин, которые были явно сильнее нее. Сердце быстро забилось, а ноги неприятно подкосились. — Помогите! — успела взвизгнуть Антонова, прежде чем ей заткнули рот. Она забрыкалась, запиналась, но теперь ее уже держали оба. — Заткнись, шмара, — просипели ей на ухо и сдавили руку сильнее, — Заткнись и слушай!       Из глаз брызнули слезы, а тело задрожало. Дыхание перехватило. Она хотела лишь взять на понт, чтоб они наконец занялись делом, а не вытягивали ресурсы и дальше. Хотела лишь, чтоб те поскорее свалили, отстали, наконец, от Гоши и от остальных. Ей ведь казалось, что в Бункере они не осмелятся… Не будут… — Ты сейчас… — Туз начал угрожающе и тихо, но не успел закончить. — Отвалите от нее живо! Или я… Я… Я прострелю вам колени! — Гоша весь трясся, голос его дрожал, волосы были растрепаны, на лице горел еще след от подушки, а очки были надеты наискосок, будто в спешке.       Оба бандита уставились на него. — Очкарик ты че, берега попутал? — протянул удивленно Севыч, вытягиваясь в морде от увиденного. — Отпусти ее, урод! — он вздернул плечами и зажатым во вспотевших руках пистолетом, — Живо!!!       Туз с пренебрежением толкнул оцепеневшую Аню в сторону двери. Та безвольно влетела в Гошу. — Забирай, — оскаблившись проговорил он, — Сучонок.       И прозвучал выстрел от которого бандиты оба испуганно вздрогнули. Севыч даже подпрыгнул. Звук оглушил на время всех, но Петрищев пришел в себя быстрее. На это прибежал растерянный профессор. — Что тут… Происходит?! — тот выглядел взволнованным и даже возмущенным. И совершенно ничего не понимающим.       Он метался взглядом по комнате, по всем присутствующим, и ни в чем не мог разобраться. Бандиты выглядели бледными и при этом теперь жутко оскорбленными, Гоша источал решительность, а Аня была почти что в обмороке. — Уже ничего, профессор, — Петрищев дернул подбородком, пытаясь сдуть таким образом челку, лезущую в глаза, — Просто наши гости сейчас же поведут нас к месту, где видели аномалию, а затем уберутся из Бункера и не подойдут к нему больше ни на километр.       Голос больше не дрожал. Теперь Петрищев выглядел так, будто обратного его словам и быть не могло. Терпеть всякую шушару тут он больше не намерен. Если Сахаров готов мириться с этим быдлом, то он — нет.       Бандиты посмотрели на него волком, с явной обидой и угрозой, но артачиться не решились.       Они вышли на проложенную, асфальтированную дорогу. Впереди мерно гудела мясорубка, воздух вокруг был наэлектролизован и поэтому изредка потрескивал. Маска спокойно взял курс правее, чтоб обойти аномалию. Дотронулся просто так до знака «автобусная остановка», кинул взгляд на пыльные и грязные лавочки под бетонным навесом, на старые-старые окурки, которые почему-то еще не унесло ветром и не размочило дождем, и потерял к этому всему всякий интерес. Каменщик в этот момент сжал слабо наемника за плечо, мол, иди-ка помедленнее. Сигнал был понят и принят, Маска сбавил темп, даже достал из кармана один болтик, хоть почти и не пользовался таким способом «разведки» пути. Все неестественно молчали. Маска встал. Впереди, за мясорубкой, был огромный перевернутый грузовик, преградивший дорогу, деревья по обочине… Но было что-то странное. Будто сразу за машиной деревья кончались. Все кончалось. Хотя вроде вон там рыжая листва где-то… Странно, вокруг же голые ветки? — Чего там? — напрягся КГБ. — Выглядит так, будто за грузовиком все кончается, капитан, — без веселья, медленно и задумчиво проговорил Маска, явно по привычке, а не в шутку, используя звание. — Продолжаем ход. Там посмотрим.       Маска показал пальцами «ок» и зашагал к грузовику. Счетчик Гейгера начинал потрескивать при приближении, трещин на асфальте становилось все больше. Грузовик выглядел старее некуда. Ржавый, с облупившейся желтой краской, измазанный в грязи и пыли. Это была уже не машина, а груда бесполезного металла, мешающая проходу. Где-то в стороне показались наваленные друг на друга бочки. Возможно, они когда-то лежали в кузове. Можно было попробовать обойти грузовик, если окажется, что перелезать его слишком долго или проблемно. Маска посмотрел по сторонам и цыкнул. Нет, хренушки. Справа и слева от грузовика обычно серая трава была желтой и примятой. Воздух над ней слабо подрагивал, рябился, как в сильную жару. Жарки были большими, можно сказать, огромными. Словно специально, не давали пройти, а направляли прямо на грузовик.       Маске вспомнились вдруг байки про Золотой шар. Говорят, якобы есть такой артефакт, по силе подобный Монолиту. Может исполнить любое твое желание. Главное, чтоб оно искренним было. Но вот в чем ньюанс: его так просто не найти, а если найдешь, то просто так к нему не подойдешь. Со всех сторон смертельными аномалиями окружен этот шар. Так что одному к нему идти нет проку… Стоит кого-то с собой взять. Вернется из вас, разумеется, только один, но зато с исполненным желанием. Хороший способ сладко жить для того, у кого совести нет. Хотя такие и без Золотых шаров сладко живут. Но коли это была бы вся проблема — сейчас бы пол Зоны ходило бы счастливыми и довольными. А другая бы половина валялась трупами у такого замечательно полезного артефакта. Ан, нет. У легенды есть и объяснение, почему же все не так. Почему никто этот Золотой шар так и не нашел. И найти не сможет. Мол однажды у шарика этого умер не простой такой дурак, который до денег, телек или еще чего-то там хотел дорваться, а чуть ли не мученик святой, у которого в голове и мысли грешной не было. И загадал он перед смертью счастья всем и каждому. Желание его не исполнилось так как сам-то он до шара не дошел, зато дошел его спутник. Который его на смерть-то и пустил бежать. Загадал он тоже самое, а шар взял и… Исчез вместе с ним. А концовки у мифа разные: одни говорят, мученик с красивым таким именем, кстати, Артур, разочаровавшись в свете всем, восстав так сказать из мертвых, насколько это в Зоне возможно, взял и спрятал этот шар, стал дожидаться достойного — того, кто искренне, с добрыми намерениями будет что-то загадывать. Другие, что шар сам исчез, так как счастье всем и даром невозможно. Третьи так вообще, что никакой истории с Артуром и тем вторым не было, была лишь о жадном сталкере, которому вдруг стукнуло, что желания загадывать хочет только он один, вот он и нашел способ его унести и спрятать. А тайну нахождения Золотого шара он забрал с собой в могилу. Там и прочее есть. К примеру, что тем вторым, Черный Сталкер оказался, и так им и стал. Мол, вместо исполнения желания, шар его забрал за смерть Артура и призраком Зоны сделал. Много чего есть. Одно только в этом всем волновало: места, где без жертв не пройти.       Маска все шел к этому грузовику, пока вдруг чутье не кольнуло. Резко остановился. В спину врезался Каменщик, не ожидавший такого. Маска серьезно прищурился, взглянул перед собой. Грузовик как грузовик. Всего шага четыре до него. А все же… Кинул болт.       И как сверкнуло! Разряд молнии ослепил и оглушил, а затем исчез, готовясь с новыми силами. Маска бросил еще. Молчит. Еще. Молчит. Еще. Молчит. Еще… Разряд! — Время перезарядки, примерно полторы минуты, — констатация факт, не больше. — Слева и справа огромные жарки. На подходах к грузовику электра. Обходить жарки чревато — можем угробить время или попасть в засаду. Вердикт? — парень развернулся, чтоб посмотреть на КГБ, — Можно разрядить электру на большее время… Чем-то побольше, — добавил Маска, явно на что-то намекая, — У нас же есть один…       Каменщик пихнул наемника в бок, прося замолчать. Все, кому нужно, и так поняли о чем он.       Вершинин нахмурился. О чем идет речь? — Так. Обойдемся без этого пока что, — немного подумав все же ответил Серый, — на сам грузовик электра переходит?       Маска кинул пару болтиков прямо в поваленный кузов и дверь машины. Ничего не произошло. — Полторы минуты говоришь? — вздохнул КГБ.       Теперь уже нахмурился Каменщик. — А знаете, я все же за вариант Маски… — протянул он. — Кто-то еще? — устало развел руками КГБ. — Я против, если это имеет значение, — высказался Ленька.       Пашу охватило жуткое предчувствие. Он сделал шаг назад, но уперся в широкую спину Дровосека. В голове возникли мысли, что стоило бы бежать отсюда поскорее. Намечалось что-то недоброе. — Получается пятьдесят на пятьдесят… — Серый притопнул ногой, — Ну можно даже сказать три голоса против, — он кинул быстрый взгляд на Пашу.       Вершинин сглотнул. Убегать было бессмысленно и некуда.