Система "Как-выжить-в-магической-школе"

Мобэй после своего ночного пробуждения так и не смог уснуть. Простояв около пяти минут под ледяным душем и понимая, что больше не уснет, он, скрипя зубами, отправился в гостиную своего факультета, чтобы отработать новое заклинание по трансфигурации и почитать ту литературу, которую исправно отправляли ему его отец и дядя. Ему предстояло занять место управленца в их семейном бизнесе: они занимались льдом в мире маглов, достаточно успешно, и были специалистами в области магии льда. Хотя их семейство гордилось своей чистой магической кровью, они уже давно осознали, что без связей с маглами в плане бизнеса и родственных связей с маглорожденными их род неизбежно придёт к вымиранию. Поэтому Мобэя с детства готовили к тому, что он женится на какой-нибудь маглорожденной, желательно из бедной семьи, ведь хитрый дядя также хотел, чтобы Мобэй занял место и на политической арене, а там надо было показать «близость к народу» как раз через брак с «бедной магловкой». Сам же будущий счастливый муж «бедной магловки» еле отогнал видение Шан Цинхуа в роли своей «невесты». Да что у него за мысли такие странные сегодня? Только и думает об этом ничтожестве. Мобэй не заметил, как наступил рассвет, и в гостиной появился раздражающе бодрый Ло Бинхэ: ему не терпелось опять выйти на поле для квиддича, чтобы потренироваться. Оно и было неудивительно: неизменным комментатором всех игр был Шэнь Юань. Эту странную симпатию к близнецу Шэнь Мобэй не понимал, но Бинхэ упорно делал вид, что не понимает какие-то задания, подкупал эльфов-домовиков на кухне, чтобы лично приготовить «А-Юаню» что-нибудь вкусное, правда, попутно приходилось еще кормить эту ядовитую гадюку Цзю-Цзю… Бессонная ночь давала о себе знать: на уроке трансфигурации, отчаянно «клюя» носом, Мобэй умудрился запустить заклинание себе в лоб и потом полдня еще ходил с зеленым фурункулом. Затем, на занятии по невербальным заклинаниям он и вовсе отключился. Правда, очнулся крайне быстро как будто от толчка в плечо и шепота над ухом: «Не время спать, тебе надо защитить его…». Чуть не свалился со стула. Пихнув Бинхэ в плечо за такую нелепую шутку, Мобэй получил в ответ возмущенный взгляд, который явно показывал, что он тут ни при чем. Что за бред творился в его голове… В школе Фэнхуан большое количество времени уделялось уходу за магическими существами, которых на территории учебного заведения было великое множество. Но и здесь сегодня Мобэя ожидал провал: преподаватель зачем-то вызвал его помогать кормить фениксов, а те ни с того ни с сего начали его клевать. И опять ему послышались слова, что он должен кого-то защитить. Странный день все продолжался, даже обращать внимание на этого тупого жирного хомяка не хотелось. После такого дня он уснул сразу же, как только коснулся головой подушки. Вообще атмосфера в этом учебном году была странная. Фениксы, символы школы, вели себя настороженно и больше не радовали пением. Преподаватели ходили еще более хмурые, все время обновляя защитные чары. На вопросы учеников никто ничего не отвечал, студентам полагалось больше думать об учебе, об остальном должны были заботиться взрослые волшебники. На истории магии им зачем-то опять рассказали старую легенду, что в пещере под школой обитает прирученный Сянлю. Бинхэ потом еще два дня ходил с крайне скептическим выражением лица, когда слышал обсуждение этой легенды: он-то в этой пещере побывал и что-то не заметил там никакого огромного василиска с девятью головами. На выходных опять не удалось выспаться. Кто-то настойчиво тряс его за плечо. Мобэй разлепил глаза и увидел Ло Бинхэ. -Что… что такое? - сонно прорычал Мобэй. -Тренировка! - решительно заявил Бинхэ. - Вставай! Мобэй глянул в окно. Золотисто-розовое рассветное небо было подернуто легкой дымкой, оглушительно горланили какие-то птицы - как это они его раньше не разбудили. -Бинхэ, гуль тебя раздери, - выругался Мобэй, - сейчас такая рань! -Вот именно, - согласился Бинхэ. В его глазах горел сумасшедший огонь энтузиазма. -Это новая тренировочная программа. Бери метлу и пошли! Мы будем в этом году первыми… Как будто в прошлом году они были вторыми… Наконец настал день матча с факультетом Дракона. Мобэй загорелся решимостью Бинхэ и был практически счастлив. К тому же было хорошо, что этот хилый, жирный хомяк никогда на игры не ходил. Как оказалось, рано он обрадовался! Шан Цинхуа, окруженный ребятами со своего факультета, подходил к трибуне. Он был одет в забавную шапочку с ушками мятно-серого цвета, шарфик в тон и даже не пытался по обыкновению слиться со стеной. Наоборот, он шел с выпрямленной спиной и улыбался, перебрасываясь фразами с идущей рядом девушкой, в которой Мобэй узнал Лю Минъянь. Она шла, размахивая рукописным текстом, что-то показывая в нем Цинхуа и увлеченно болтая. Цинхуа тоже казался увлеченным: она в очередной раз что-то ему показала и, он ей ответил, и они начали… глупо хихикать! Мобэй был в ярости! Он был готов тут же сорваться, подлететь к нему и ударом стереть эту дурацкую улыбочку с лица Цинхуа, которое на свежем воздухе порозовело и стало, как отметил Мобэй, удивленно не веря своим мыслям, привлекательным. Бинхэ вовремя проследил за его взглядом и остановил от необдуманного рывка: все-таки учителя, деканы и директор тоже были на поле. Прозвучал свисток, возвестивший о начале игры. Она была ожесточенной: Сянлю и Драконы всегда враждовали. Ловцы никак не могли поймать снитч, поэтому загонщики пытались выиграть, забивая голы. Мобэй поймал себя на том, что держится ближе к той трибуне, где сидели Цинхуа и Минъянь. Парочка продолжала щебетать, что-то весело исправляя в тексте. На поле они даже не смотрели. Зато за Мобэем с ехидной ухмылкой наблюдал Шэнь Цзю, который умудрился показать ему неприличный жест, явно намекающий опять на «съём комнаты в мотеле». Стиснув зубы и раздувая ноздри от злости, Мобэй едва увернулся от пролетавшего мимо бладжера… Тут его посетила гениальная в своей простоте мысль, как проучить хомяка и доказать всем, какое он жалкое ничтожество, и как он ему, Мобэю, безразличен. Мобэй ушел в демонстративное пике, покрасовался в полете под восторженный гул поклонников, поиграл напоказ битой, просчитывая в уме траекторию, замахнулся и отправил бладжер (сделал вид, что просто отмахнулся от него) прямо в Цинхуа. Точнее, он рассчитал, что бешеный шар пролетит над головой хомяка, отчего тот смешно и нелепо упадет вперед, закрывая в ужасе голову руками. Но Мобэй в своих планах не учел того, что именно в этот самый момент Цинхуа, не смотря на происходящее на поле, встанет со своего места… Мобэй сначала преисполнился гордости от своего точного удара, потому что шар полетел в заданном направлении, но раздувающееся счастье начало стремительно затухать, когда он увидел, как маленькая фигурка от удара бладжером просто вылетела за край трибуны, ведь эта «сладкая парочка» умудрилась усесться на самый верх! Первой отреагировала Лю Минъянь: ее визг, казалось, услышали все в Поднебесной. Лю Цингэ сорвался с поля и ринулся за Цинхуа. Матч, конечно же, остановили. Мобэй не знал, что и думать: этот дохлик и здесь его обставил, перетянув внимание на себя. Никто из преподавателей, хвала небесам, и не подумал, что он это нарочно. Только Бинхэ молча сверлил его взглядом: кому, как не ему, знать, насколько был Мобэй искусен во владении битой. Для проформы к ним подлетел преподаватель, но они напустили на себя невинный вид, и им поверили. Мобэй и Бинхэ не решались обсуждать произошедшее. Мобэй вообще не думал, что случилось что-то серьёзное. Они переоделись, вышли из раздевалки, и почти дошли до гостиной Сянлю, когда дорогу им перегородил разъярённый Шэнь Цзю. Ло Бинхэ от неожиданности споткнулся: он привык видеть эту стерву мужского пола язвительным и презрительным, но таким уязвимым в своей ярости - никогда. Они уже давно не опускались до простых потасовок и драк, но сейчас Шэнь Цзю схватил Мобэя за грудки и со всей мощью ударил об стенку. Тот от неожиданности растерял свою координацию и свалился на пол, как куль с картошкой. Шэнь Цзю схватил его за ворот рубашки и зашипел в лицо: -Ну что, дылда ледяная, безмозглая, доволен? Цинхуа теперь нескоро выйдет из больницы… -Да что с этим жирным хомяком могло случиться? Он в полёте наткнулся на что-то острое и сдулся? -Слушай сюда, дебилоид, все очень серьезно. Мой братишка уже два веера сломал, пока дежурил у палаты. И, если ты, долбоящер, ещё не осознаёшь свою вину, то я буду напоминать тебе об этом, мразь… Послышались шаги, показалось фигура декана Драконов. Цзю отпустил Мобэя и ушёл так быстро, как будто растворился в полумраке коридора. -Мобэй, вы в порядке? Какое счастье, что вы не пострадали от этого взбесившегося бладжера… -Господин декан, а что с Цинхуа? - спросил обеспокоенным тоном Бинхэ. -Господин Ло, он в крайне тяжелом состоянии, но эта информация не для чужих ушей. Надеюсь на ваше молчание, - понизив тон, сообщил декан. Бинхэ умел напускать на себя столь милый вид, что взрослые не могли устоять перед ним и выкладывали все, что могли, и что не могли. -Да, конечно, господин декан. Мы никому ничего не скажем. Мы высоко ценим ваше доверие, - очаровательно улыбнулся Ло Бинхэ, - а теперь, с вашего позволения, мы пойдём в нашу комнату. Бинхэ схватил Мобэя за плечо и потащил по коридору. Тот шёл, автоматически перебирая ногами, настолько погруженный в свои мысли, что Бинхэ пришлось пощёлкать пальцами перед его носом: -Эй, не тормози, чувак. Надо сходить и выяснить, что и как. -Ты реально веришь, что произошло что-то серьёзное? - Мобэй «очнулся», с ним очнулась и его обычная самоуверенность. - Завтра с утра сходим, сегодня уже не пустят. Бинхэ пришлось согласиться, хотя выглядел он обеспокоенным. Он доверял реакции Шэнь Цзю, а его слова про веер брата вообще были чем-то из ряда вон выходящим: не все волшебники так берегут свои палочки, как Юань свой веер. Цзю знал, на чем акцентировать внимание. Однако, Мобэй тоже был прав: их сейчас в больничное крыло не пустят. А вот эльфы-домовики на кухню его ещё пустят, надо приготовить угощение для больного и для Юаня, конечно же. Мобэй вытянулся на постели со счастливой ухмылкой на лице: наконец-то он отомстил хомяку… …Внезапно Мобэй оказался в больничном крыле, где было неожиданно холодно. Было темно, помещение освещалось лишь тусклым светом луны, проникающим в почему-то распахнутые окна. На кровати лежал мертвенно-бледный Цинхуа, чьё дыхание едва угадывалось. Сначала Мобэй ухмылялся, но, чем дольше он смотрел на тело Цинхуа, тем хуже ему становилось. Непонятная горечь затапливала душу, постепенно заполняя полностью. Дыхание прерывалось, а грудь теснили рыдания. Логически Мобэй не понимал, откуда было это чувство потери, но он уже стоял на коленях рядом с больничной койкой, в глазах скапливалась предательская влага. Мобэй сам не понял, как и когда он бережно обхватил руку Цинхуа своими руками, покрывая тыльную сторону поцелуями. По щекам уже текли обжигающие слёзы, а Мобэй хриплым голосом, задыхаясь, повторял одно и то же: «Прости, я не защитил тебя…». Он очнулся в холодном поту, в слезах, продолжая шептать слова извинения. В комнате было до жути холодно, а одеяло, как оказалось, он скинул. Поплотнее укрывшись, он постепенно согрелся, но странное ощущение горечи в груди не давало уснуть до самого утра. Ему никогда прежде не снились такие кошмары.