---
Воздух в ущелье холодный, а ветер то и дело задувает костер. Но Неджи едва ли обращает на это внимание: его мысли уже вторые сутки заняты лишь одним. Хината. Неджи пытался абстрагироваться от своих неясных метаний в попытке вернуть все, как было. Создать иллюзию нормальности. Словно при взгляде на Хинату-сама у него внутри ничего не переворачивалось, словно сердце не сбивалось на такт от одного ее вида. Это и вправду помогло Неджи забыться, и по прошествии месяца он даже поверил, что сумел излечиться от проявления нездорового любопытства к своей госпоже. Однако его чаяния обратились в прах в одно мгновение — Хината, сидящая на его бедрах, горящая желанием одолеть его, несмотря на боль и усталость, разбередила чувства. Толстая стена, за которой он прятался все то время, разломалась вдребезги, оставив его задыхаться в шторме нахлынувших эмоций. Вернулась чувствительность, вернулись волнения, вернулась сама жизнь. Неджи словно впервые за долгое время вдохнул полной грудью и ощутил себя настоящим. И не менее настоящей была Хината. Темные волосы, растрепанные от схватки, неровными волнами распластались по плечам, воротник был отогнут, открывая вид на тонкую ключицу, на которой расцветал темный синяк. Глаза Хинаты сияли чистым пламенем упорства и решимости — от такого ее взгляда у Неджи каждый раз перехватывало дыхание. Ему словно дозволялось почувствовать скрытые доселе в ней черты, краем глаза увидеть стальной стержень, спрятанный глубоко внутри. Годами все мечтали, чтобы наследница доказала, что скована из железа, а воля ее — непреклонна, и Неджи был первым, кто это понял. Почувствовал он и то, как вес Хинаты ощутимо давил на живот и таз, и это пробудило в нем неясное волнение. Он поспешил сбросить ее с себя, но как только оказался сверху, то неожиданно для себя прижался к ней сильней. Сердце забилось быстрей, а руки сами впились в ее тело, придавливая, сжимая теплую кожу и стальные мышцы под ней. Хината издала тихий стон, и Неджи впал в ступор — во рту пересохло, кровь вскипела, а расцветавшее в груди неясное желание медленно обрело форму, затвердело, и на поверхности показалась истинная его сущность. Это было желание единственного толка, которое было ни с чем не спутать — это был зов плоти, животная всепоглощающая похоть, банальная и древняя как сама природа страсть. Слишком ошеломленный, Неджи быстро отстранился и поспешил уйти. Это… открытие заставило Неджи почувствовать себя некомфортно: Хината была его сестрой, его госпожой, его подопечной и даже в некотором смысле другом. В этом списке не было места для объекта сексуального вожделения или любовницы. Но факт оставался фактом: Неджи хотел Хинату в самом низменном и порочном смысле этого слова. В собственных глазах он теперь ничем не отличался от тех мужчин, пожиравших его госпожу глазами, и это не давало ему покоя. У затухающего костра на дне ущелья, Неджи приходит ироничная мысль, что его вожделение никого бы в клане не удивило — никто бы даже не понял причину его самобичевания. В доме Хьюга браки между кузенами были обычным делом — очередной жертвой на алтаре силы глаз. Наследница была носительницей чистейшего бьякугана, как, впрочем, и Неджи — их отпрыски стали бы обладателями сильнейшего додзюцу. Брак? Отпрыски?.. Неджи одергивает себя. О чем он только думает? Неужели и вправду задумывается о создании семьи с Хинатой? Его желание — всего лишь побочный продукт переходного возраста, неудовлетворенное стремление обладать, которое не имеет ничего общего ни с браком, ни с созданием семьи, а потому лучшим решением будет переключить собственное вожделение на более… приемлемый объект. Он не посмеет претендовать на сердце Хинаты, годами принадлежащее одному Узумаки — даже прими она его ухаживания, их связь бы не принесла ей ничего, кроме страданий и неоправданных надежд. Удовлетворив плотскую потребность, Неджи бы не смог обманывать свою госпожу существованием каких-либо эмоциональных привязанностей. Неджи ставит точку в собственных размышлениях, но чувство недосказанности не покидает голову еще долгое время.---
Когда Неджи открывает глаза, то видит перед собой Хинату. Он хочет спросить, почему она здесь, но не успевает: Хината быстро наклоняется и закрывает его губы своей ладонью. От нее пахнет жасмином, ветром и свежестью — прям как в то утро, которое они провели у пруда. Хината медленно ложится рядом, так, что они оказываются лицом к лицу. Так близко, что Неджи чувствует ее горячее дыхание. Хината убирает ладонь от его рта и проводит по его губам большим пальцем — чувствительную кожу покалывает от ее прикосновений. Неджи слишком очарован, чтобы задаваться вопросами — особенно тогда, когда вторая рука Хинаты ложится на его грудь. Ее теплая ладонь скользит вниз, царапая короткими ногтями ткань его одежды — Неджи выдыхает громче обычного, стоит тонким пальцам надавить на живот. Мышцы пресса напрягаются, а в паху тягуче ноет — так хочется, чтобы ее ладонь обхватила его ниже. Словно повинуясь его мыслям, Хината опускает руку на край его штанов и, дразня, лишь едва ощутимо поглаживает. Неджи вдруг вспоминает, что у него у самого есть конечности — никогда еще такая банальная мысль не приносила ему столько удовлетворения. Он приникает к Хинате ближе, чтобы почувствовать все ее тело, опускает руку меж лопаток и, не стесняя себя, весьма ощутимо проводит вниз до самых ягодиц, которые идеально ложатся в ладонь. Он с силой сжимает пальцы и чувствует, как податливая кожа сминается от его хватки; переполненный эмоциями, Неджи сдавленно стонет — и просыпается от звука собственного голоса. Он устремляет взгляд в ночное небо и понимает, что проблемы только начинаются.