***
Усталость разливалась по телу свинцовой тяжестью. Зеницу даже время от времени клевал носом, каждый раз вздрагивая и продолжая есть. Порции рамена соблазнительно дымились на столе. Танджиро чувствовал, что еще немного и слюна капнет на полированное дерево, но не мог приступить к еде без наставника. Тот взял гребешок и отошел в уборную, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Пользуясь этим, Тенген взял перечницу, от души сыпанул содержимого в тарелку Кёджуро и слегка перемешал. Танджиро чувствовал нарастающую злобу. И уже хотел было сделать замечание, но Зеницу пнул его под столом. «Пусть сами разбираются», — так и говорил брошенный взгляд. «Ренгоку-сан может за себя постоять» — звучал в памяти голос. Оба не могли не заметить, что отношения наставников находятся на каком-то ином уровне, где сначала швырнуть друга в ледяную воду, потом спасти ему жизнь, а после переперчить еду было чем-то само собой разумеющимся. Танджиро интуитивно чувствовал, что не должен встревать между ними. У наставника для него есть отдельная ниша. Наконец, Кёджуро вернулся. Подали зеленый чай и заказанный отдельно стакан воды. Тенген сидел как ни в чем не бывало, поднимая палочками лапшу. Зеницу был абсолютно ко всему безразличен, и только Танджиро с тревогой покосился на наставника. Спустя несколько секунд раздался кашель. Кёджуро звонко опустил палочки на стол и сделал несколько больших глотков воды. — Ого, — деловито сказал Тенген. — Кажется у них сегодня особое меню. Специально для Пламенных столпов. — Поразительно, — в тон ему ответил дышащий ртом Кёджуро. — Как они узнали, что я сегодня буду здесь? Танджиро услышал глухой удар. Он не заметил какое-либо движение, скорее наставник просто слегка качнулся. А вот Тенген резко вздрогнул и громко ударил ладонями по столу. Медленно переведя взгляд на своего друга, он поджал губы. Лицо покраснело от напряжения. Ничего не говоря, он так же медленно со скрипом отъехал от стола на своем стуле, встал и на негнущихся ногах пошел в сторону уборной. Во всех его движениях было что-то механическое и неестественное. — Так тебе и надо, — тихонько буркнул Зеницу, пока Танджиро провожал его ошалелым взглядом. Посетители начали коситься на них. Вот Тенген скрылся за поворотом, но через мгновение выглянул обратно и снова исчез. Выждав пару секунд, Кёджуро просто переставил свою и его тарелки местами, в стакан воды всыпал солидную долю соли, хорошо перемешал и как ни в чем не бывало продолжил есть. Тсугуко переглянулись. «Двадцать лет – ума нет» — читалось во взгляде Зеницу. Было не ясно, про кого шла речь в этот раз. Скорее всего, про обоих. Тенген вернулся уже обычной вальяжной походкой и сел за стол. Танджиро силился понять, догадался он о подмене или нет. Казалось, все было слишком очевидно. Однако Тенген спокойно схватил лапшу палочками, отправил в рот и почти сразу закашлялся. Возмездие исполнилось. Стараясь делать вид, что все в порядке, он продолжил есть. Кёджуро почти опустошил тарелку и не обращал на друга никакого внимания, словно эта деланая невозмутимость его обманула. В какой-то момент Тенген все-таки не выдержал и схватил стакан воды. После большого глотка, глаза широко распахнулись. Стакан звякнул о стол. Больше всего он хотел выплюнуть воду, желательно на друга, но зажал себе рот кулаком. На них и так уже смотрят. — Как водичка, Тенген? — Просто спросил Кёджуро, промакивая губы салфеткой. Тот смерил в ответ испепеляющим взглядом, аккуратно выплюнул воду изо рта обратно в стакан и отставил его. — Ты со мной в одной комнате живешь, — будничным тоном напомнил он. — Кто тебе сказал? — Искренне удивился Кёджуро, кладя правую руку на сердце. — Я живу в одной комнате с Камадо. Танджиро сразу покрылся румянцем и спрятал взгляд в пустую тарелку. Тенген бросил на него быстрый взгляд и понял, что такую радостную новость он узнал только сейчас. Зеницу обреченно хлопнул себя по лбу: — Боги милостивые, за что… — На этот раз ты выиграл, — пробурчал Тенген. — Я плачу. Кёджуро удовлетворенно хлопнул в ладоши, заказал еще стакан воды и принялся разливать чай.***
Домой они добрались уже совсем вечером. Зеницу скрутил свой футон и с унылым видом поплелся в комнату к Тенгену. Танджиро старался не смотреть на него, словно переселение было на его совести. На самом же деле он лишь прятал свою искреннюю радость от того, что наставник теперь будет жить с ним. Кёджуро разложил вещи, о чем-то тихо переговорил с Тенгеном в коридоре и отправился в сэнто, чтобы привести себя в порядок и хотя бы отряхнуть одежду. Стирка в реке после потасовки явно пошла ей на пользу. Только пуговиц, по прежнему, не хватало. Танджиро очень хотел спать. Он лежал на футоне, сон так и наваливался своей тяжестью, лип, как золотой мед. Глаза закрывались, но Танджиро честно дождался возвращения наставника и теперь изо всех сил продолжал сопротивляться, стараясь незаметно следить за ним. Кёджуро сидел на своем футоне в одолженных у хозяев штанах и сосредоточенно пришивал к рубашке собранные Зеницу пуговицы. Пальцы совсем немного подрагивали, и дело шло медленнее, чем хотелось бы. И хоть тоже выглядел уставшим, энергии в нем было больше, чем в остальных трех мечниках, вместе взятых. Неясные мысли плодились в обеих головах. Танджиро не мог наглядеться на наставника, не до конца веря, что тот сегодня едва не погиб, а теперь просто сидит и пришивает какие-то пуговицы. Чувство вины снова зашевелилось. Нужно ему помочь, сделать хоть что-то, искупающее ошибку, чуть не ставшую роковой. — Ренгоку-сан, — Танджиро осекся. Предложив помощь, он будет снова «надоедать» своей заботой. Но слова уже вырвались. Идеи, как повернуть ситуацию в другое русло, просто не было. — В чем дело, мальчик мой? — Кёджуро опустил иголку и переключил внимание на него. Молчание явно затянулось. — Ренгоку-сан, я… Мысли в упор отказывались собираться. Взгляд янтарных глаз обезоруживал. Соврать оказалось невозможно, и Танджиро капитулировал, протяжно выдыхая. — Я подумал… давайте я сам пришью. Вы много пережили сегодня, лучше отдохните. Кёджуро опустил глаза и молча протянул рубашку, горстку пуговиц и одолженную у хозяев швейную коробочку. Он лег на бок и пригляделся к тсугуко, делая вид, что контролирует работу. Танджиро немного изменился, не заметить это было сложно. Даже сам стал дистанцироваться. Кёджуро чуть прикусил губу, понимая, что поговорить с ним будет невероятно сложно, но Тенген прав. Пусть он и сказал другу не всю правду, но его правоту нельзя было отрицать. — Ренгоку-сан, я Вам так и не сказал, — робко произнес Танджиро. — Б-большое Вам спасибо. Что спасли меня сегодня. Я ничего не помню, но знаю, что Вы упали из-за меня. Но, п-пожалуйста, не рискуйте ради меня жизнью, Ренгоку-сан! Вы столп и гораздо ценнее для Корпуса истребителей, чем я. — Камадо, не говори так, — Кёджуро, вытаращил и без того большие глаза, и даже приподнялся на локте. Он хотел сказать что-то еще, но сёдзи вдруг раздвинулись. — Камадо, — слащаво пропел Тенген, — а давай-ка ты блестяще расскажешь нам, что за чертовщина сегодня произошла? Зеницу просто молча зашел следом.***
Танджиро медленно пришивал очередную пуговицу, силясь восстановить в голове события. Он так задумался, что больно уколол палец и сжал зубы. Все как в тумане. Все попытки вернуться к тому моменту, неизбежно вращались вокруг падения наставника с обрыва. Тенген закатывал глаза, однако молчал. Зеницу почти задремал, привалившись к его широкому плечу, но старался быть внимательным и встать на защиту друга в случае необходимости. — Мальчик мой, успокойся, — мягко сказал Кёджуро, кладя ладонь на его плечо. — Если не получается, ничего страшного. — Так значит ты, — Тенген потер переносицу, переключая внимание. — Видел паутину. — Что-то вроде. Я то видел ее, то не видел. Это явно демоническое Искусство крови, на ней были какие-то знаки. Чем ближе подходил Камадо, тем ярче они становились. Думаю, ты был прав, мы имеем дело с каким-то гипнотизёром. — Я ничего не видел, — прошептал Танджиро. Зеницу вяло подтвердил. — У него, — Тенген опять закатил глаза и ткнул пальцем в Кёджуро. — Зрение лучше, чем у нас всех вместе взятых. Так что не надо блестяще удивляться, что вы не видите некоторых вещей. Кёджуро чуть поджал губы и отвел взгляд, чувствуя неловкость за свой левый глаз, который едва различал лицо человека в трех метрах. — Кровь, — продолжил Танджиро, словно не слышал Тенгена. — Я очень четко ощутил запах крови. Это просто не могло быть обманом. Там мог быть мертвый человек. — Ты говорил о крови Незуко, — напомнил Кёджуро. — Не помню. Помню, что не мог бездействовать. Там могло быть тело. Кому-то нужна была помощь. — Это место слишком далеко от парка, — вдруг встрял Зеницу, и все взгляды обратились на него. — Недавний погибший не дошел бы оттуда до парка. Где-то есть еще эти паутины. — Желток блестяще прав, — щелкнул пальцами Узуй, игнорируя возмущенное «Как ты меня назвал?». — Мы пойдем прогуляемся и поищем информацию. Скоро сумерки, и тварь может показаться. Нет, Ренгоку, сегодня ты должен остаться и отдохнуть. Ты чуть уныло не сдох, поэтому дай себе хоть небольшую фору, а Камадо за тобой присмотрит, — Тенген хлопнул в ладоши, словно подвел итог за всех. — Мы не увидим паутину без твоего блестящего зрения, но это может быть не единственным оружием демона. Кёджуро устало капитулировал и лег на футон. Спорить с Тенгеном не было ни сил, ни смысла. Друг прав – он все еще должен усиленно беречь себя. Кроме того, они просто идут искать информацию. Танджиро пришивал последнюю пуговицу, уйдя в свои мысли. Кёджуро снова вспомнил совет Тенгена и даже подумал, что тот специально оставил их. Черт знает, что надумал тсугуко, но слова про «не нужно рисковать ради меня» были крайне тревожными. Они невольно отбросили Кёджуро к далеким дням, когда он уже слышал это. Когда его просили дать обещание. Пообещай, что не рискнешь жизнью ради чего-нибудь. Или кого-нибудь. Так ему однажды сказали. Сколько раз он бы уже нарушил свое слово, если бы дал его? — Ренгоку-сан, — Танджиро опередил открывшего было рот столпа. — Да? — Вам нужно отдохнуть и… и, если нужны какие-то лекарства, то скажите. Я могу прямо сейчас купить что-нибудь. А еще я… я не понимаю! — Вдруг почти вскрикнул мечник. — Как Вы можете быть таким спокойным? Вы едва не погибли из-за меня! Как Вы можете просто говорить со мной? Вести себя как ни в чем не бывало… — Камадо, мальчик мой, успокойся. Кёджуро отбросил все свои тяжелые мысли, серьезные разговоры, веские причины. Он протянул руку, аккуратно взял Танджиро за предплечье и потянул к себе. Хотелось бы сесть и приобнять его, но постепенно нарастающая боль в спине угрожающе щерила клыки и покусывала позвоночник. Словно лишившись воли, Танджиро покорно лег на крепкое плечо, прижался к наставнику всем телом и обнял его. Ответное объятие и поглаживание по щеке принесли робкий покой, чувство стыда за свою оплошность стало еще острее. Кёджуро нежно поцеловал его в лоб, долго не отрываясь, и прижался щекой к месту поцелуя. — Все, кто родился, обречены на смерть, — начал он. — А такие, как я, особенно. Моя династия – заклятый враг каждого демона. Я хочу сказать, что… мне не страшно умереть. Мальчик мой, прошу тебя, будь готов к одной важной вещи: однажды по твоей вине погибнут люди. Не важно, кто и как, но их смерти будут на тебе. Так было со мной. Я обещал матушке защищать тех, кто слабее, но я не всесилен. И ты не всесилен. Когда это случится, ты должен найти в себе силы встать и идти дальше. Это будет тяжело, но ты справишься. Кёджуро замолчал на некоторое время, просто наслаждаясь зыбким покоем. Он так долго не мог позволить себе по-настоящему обнять его, и уж тем более дать вот так лечь рядом. Танджиро закрыл глаза, слушая стук сердца, и благодарил Тенгена за каждый удар, каждый вздох и каждое слово, которое слышал. — Когда погиб мой отряд… я едва не начал спиваться. Думал о том, чтобы оставить свое дело. Похоже, это особенность Ренгоку – топить травмы в алкоголе. Меня спасли только две вещи: драка с Тенгеном и слезы моего брата. Узуй здорово побил меня, когда я только заикнулся об отставке. Он убедил меня в том, что погибших это не вернет, а демонам даст больше шансов на процветание. А Сенджуро… он видел мое состояние и очень сильно боялся, что я стану таким же, как наш отец. Я обязан был поднять меч. Никто не разрешал мне отпускать его. Камадо, если ты однажды потеряешь меня, помни эти слова. Я не разрешаю тебе опускать меч. Снова воцарилась тишина. Танджиро думал, что расплачется, но этого не случилось. Он очень серьезно воспринял слова и выжег их у себя в мозгу и на сердце. Наставник не разрешил ему опускать меч. Сумерки постепенно овладевали комнатой, погружая ее в приятный полумрак. Оранжевая полоска исчезающего солнца таяла на стене. Молчание затянулось, кажется, Кёджуро заснул. Расслабившаяся рука соскользнула с бока Танджиро и упала на футон. Он аккуратно погладил наставника по груди, на ощупь нашел шрам на солнечном сплетении. Это простое касание показалось глотком свежего воздуха в череде тяжелых истребительских будней. Даже усталость временно отошла на второй план, уступая слабым проблескам хорошо знакомого влечения. Танджиро привстал на локте и оглядел умиротворенное лицо наставника, перевел взгляд на грудь и ниже. Под скудным освещением затухающего заката он увидел что-то на груди. Чтобы разглядеть, пришлось прищуриться и низко наклониться. Едва-едва видимая выцветшая полоска. Как будто древний шрам, от времени ставший пунктирной линией. Танджиро попытался разглядеть его начало и конец, и вдруг понял, что не может. Кажется, начинался шрам под левой ключицей, но где же заканчивался? Он настолько длинный? «Как я раньше его не замечал?». Но добраться до «истины» было не суждено — Кёджуро перевернулся на бок и прикрылся рукой, словно не хотел такого пристального внимания к этой детали тела. Щемящая нежность расцвела в сердце, перекрывая всю печаль. Танджиро наклонился и осторожно поцеловал чуть впалую щеку. Мучительно захотелось большего, но наставнику очень нужен был отдых.***
Танджиро чувствовал, что провел в купальне слишком много времени. Он никак не мог остановить собственную руку и разгоряченное воображение. Яркие воспоминания, оставшиеся после онсэна, плясали в голове. Воображение дорисовывало красивые позы, в которых он сидел сверху, а теплые ладони гуляли по его телу. Будучи в объятиях своего наставника, Танджиро думал, что попробовал все, но теперь воображение стало куда живее. Поспособствовали этому периодические походы в книжные магазины. Он специально подбирал время, когда посетителей было как можно меньше, находил заветные книги для читателей постарше и украдкой изучал содержимое. Осознание, что от силы три позы – это не все возможное, будоражило кровь и заставляло рваться в поместье Ренгоку снова и снова. К сожалению, Кёджуро почти никогда не оставался в одиночестве. Дома были либо родственники, либо Тенген. Что там делал последний, оставалось загадкой. Когда Танджиро наконец помылся и освободил сэнто, то чувствовал едва ли не обезвоживание. На его счастье, наставник продолжал спать, а остальные еще не вернулись. К аккуратно сложеной около футона униформе добавились штаны и веревочка для волос – он просыпался и разделся на ночь. Пластырь справа на лбу немного отклеился, и Танджиро бережно поправил завернувшийся уголок и плотнее укрыл наставника одеялом. Смотреть на спящего Кёджуро входило в список его любимых занятий. Мечтать, чтобы тот обнимал во сне его, а не эту подушку – в список особых грез. Желать все время греться его теплом – в список самого важного. Уступало все это лишь желанию спасти Незуко. Хотелось прямо сейчас залезть под одеяло, прижаться и пролежать так до утра, но пришлось грустно вздохнуть, лечь на свой футон и погрузиться в долгожданный сон. Танджиро спал уже полчаса, когда вернулись Тенген и Зеницу. Наставник отправил измотанного тсугуко в постель, а сам пришел в соседнюю комнату. Грубо ткнув Танджиро в бок, шепотом спросил, как себя чувствует Кёджуро и давно ли спит. Получив удовлетворительные ответы на оба вопроса и вздохнув с облегчением, он решил поведать о неожиданных находках утром.