***
Тенген нервно перевернулся с одного бока на другой и сильнее зажмурил глаза. Рука невольно потянулась к лицу, воздух с шипением вышел сквозь стиснутые зубы. Фантомная боль завладела телом, страх пустил корни по венам и прочно поселился внутри. Во сне полосатый демон пробил выставленный катаной блок и выбил ему левый глаз. Как же это больно. Он отступил, но через несколько секунд снова бросился в атаку. Он знал, что уже проиграл этот бой. Он с самого начала знал, что слабее. Знал, что придется принести эту жертву. — Сука, нет… — Процедил он сквозь сон. Тенген уже запутался, какой страх залег в нем ледяной глыбой: страх Кёджуро или страх за Кёджуро. На смирение нужно совсем немного времени, большего жизнь не даст. Никто не хочет умирать, но обстоятельства бывают сильнее. Долг сильнее, чем твои желания. Другие важнее, чем ты. Ты знаешь, что умрешь, и все, что ты можешь, это попытаться забрать ублюдка с собой. Девятый стиль: Чистилище. Он открылся, хотя видел, как демон берет замах. Тот знал его движения наперед и видел уязвимые места. Не смей! Закрывайся катаной, ты еще успеваешь! Не надо! Не надо, Солнце! Содержимое разорванных органов устремилось куда-то вверх. Но своей цели достигла только кровь: красная потекла через рот, черная от смеси с желудочным соком расплылась по телу. Дыра в солнечном сплетении за мгновение сравняла давление с атмосферным. Ему казалось, что он ослеп и оглох, что умер сразу, как только рука, выбивая отростки позвоночника, пробила тело насквозь. Но он не умер. Мертвым не бывает так больно. Демон как ни в чем не бывало регенерировал. Он дергался, чувствуя светлеющее небо за спиной. Пытался освободиться, но не мог. Каждое его движение отдавалось новой вспышкой боли, выворачивало сломанные ребра и оборванные мышцы. Знаешь, почему ты сильнее, чем многие другие люди? Рука, из последних сил резавшая шею, неумолимо слабела. Сознание дробилось, не в силах вынести происходящее. Боль граничила с потерей рассудка. И на его остатках маячило только одно желание. Умереть. Ничего не чувствовать. Исчезнуть. Демон с омерзительным хрустом оторвал себе обе руки и бросился в лес, спасая свою полосатую шкуру от смертоносных солнечных лучей. Кёджуро рефлекторно пытался вздохнуть, но зашелся кровавым кашлем. В пустой глазнице горело. Со всех сторон уже крался холодок, обещающий долгожданный покой. Тенген лежал на футоне. Часы и светлеющее небо рассказали о рассвете, но он не мог найти силы пошевелиться. Кёджуро умер. Пусть на три минуты, но он ушел в мир мертвых, и вернуло его оттуда самое настоящее чудо, сотворенное руками маленькой демоницы. Вот, как все было. Вот, как его драгоценное Пламя погасло. Демон сначала частично ослепил его, а потом медленно добивал. Удар за ударом. Ломал кость за костью. Медленно подвел его к краю и со смехом толкнул в пропасть. Но сейчас… Кёджуро действительно лежал в соседней комнате, дышал, видел какие-то сны и обнимал своего мальчишку. Тенген навострил слух, как только мог, стараясь собрать в голове образ спящего. Облегчение достигало своего апогея — он был живым.***
Танджиро проснулся, когда утро уже превращалось в день. Солнечные лучи квадратами улеглись на пол и вызвали у него волну беспокойства. Он резко поднялся и оглядел комнату. Сестра спряталась в открытый ящик, розовые глаза поблескивали из темного угла. — Ох, Незуко, пожалуйста, прости! Я забыл закрыть окна вчера! Тебя не обожгло? Я сейчас все исправлю, не волнуйся… Мальчишка торопливо задернул шторы и убедился, что даже крохотная полоска света не притаилась в углу. Сестра смотрела на него из ящика и, кажется, не хотела вылезать оттуда. Заставлять ее было бессмысленно. Танджиро посмотрел на наставника и тихо вздохнул. Кёджуро лежал на правом боку, обняв голову руками. Как будто хотел защититься от чего-то. Странного запаха не появлялось, однако ночью он спал несколько беспокойно и часто толкался. Обижаться на такое было грехом — Танджиро вообще не думал, что наставник сможет заснуть после всего произошедшего. Приглядеться к спрятанному за предплечьями лицу не получалось. Мальчишка сел на колени рядом с футоном, но прикасаться к спящему не стал. Слишком хрупким казался его сон. В голове роились смутные мысли. Непостижимым образом связывались слова Зеницу о его звуке и вчерашняя догадка Тенгена. Он не звучит, как человек, который любит. Кёджуро обладает необъяснимым талантом располагать к себе людей. Почему он не звучит так, как надо? Как он вообще звучит? Почему Зеницу тогда не сказал ему большего? Может, Танджиро, подобно демону, попал под влияние Искусства крови? Слишком мало ответов. Он слишком долго мучал себя вопросами. Но сейчас… рядом есть человек, который умеет распознавать звуки и явно делает это лучше Зеницу. Пусть Тенген и не питает к нему теплых чувств, на пару вопросов-то ответить сможет… Идти к нему было не то, чтобы страшно. Просто на странные вопросы подростков редко у кого находились исчерпывающие ответы. «Узуй-сан, я звучу так, будто люблю своего наставника?», «Узуй-сан, как звучат любящие люди?», «Узуй-сан, как звучит любовь?». Да он рассмеется так, что затрещат стены, и Юширо придет отчитать его. Танджиро провел в уборной больше времени, чем хотел, пытаясь придумать и спрогнозировать диалог. Этого времени хватило, чтобы Кёджуро проснулся и куда-то исчез. Заправленный футон пустовал. Незуко дремала в своем ящике. Танджиро нервно оглядел комнату и принюхался. Подозрительных запахов не было. Решив не беспокоить наставника сразу после пробуждения, он собрал волю в кулак, засунул стыд подальше и пошел на поиски Тенгена.***
Тенген сидел на кухне, явно наслаждаясь солнечными лучами. В закрытой кастрюле под негромкое бурление доваривался рис, на сковороде рядом медленно поджаривались кусочки куриного филе. И хотя он услышал Танджиро еще на пороге комнаты, глаза приоткрыл только сейчас. Вид и звук мальчишки едва не вызвал у него смешок. Так нервничает, мнется, собирается с мыслями. Будто сдает самый важный экзамен в своей жизни. — У-узуй-сан, Вы не видели Ренгоку-сана? — Наконец выдал он. Тенген принял вид глубокой задумчивости и побарабанил пальцами по колену. — Да-а-а-а, я блестяще видел его лет шесть назад. Вместе с отцом и молодым Игуро. Славный был парнишка. Танджиро растерянно пригладил волосы, гадая, как повежливее сказать, что имел в виду совсем другое. Тенген смотрел на него выжидающе и старался не засмеяться. Сама наивность, не удивительно, если Кёджуро в его возрасте был точно таким же. — Он был здесь минут десять назад. Налил чай и вышел на энгаву. Вон там блестяще сидит. Тенген беззлобно закатил глаза и качнул головой в сторону окна, к которому сидел спиной. Танджиро осторожно приблизился и выглянул налево. Наставник и правда был на энгаве, в нескольких метрах от окна, сидел лицом к ним, притянув к себе колени. В руках у него была чашка, и Кёджуро задумчиво проворачивал ее вокруг своей оси, рассматривая край так, будто на нем написано что-то очень важное. — Камадо, — вдруг негромко сказал Тенген, — как думаешь, о чем он думает? — Он… — Мальчишка задумался, приглядываясь к наставнику. — Он думает о… Наверное, о том, что ему делать. Что сказать другим столпам. Это ведь… очень в-важно. — Он думает о Сенджуро. Танджиро удивленно повернулся к Тенгену, но тот неотрывно следил за Кёджуро. На его лице больше не читалось снисхождения или насмешки, не было даже столько привычного самодовольства. Танджиро не до конца верил своим глазам: на стуле сидел самый обычный человек. — К-как Вы узнали? — Смотри, — тот снова кивнул на сидящего. — Он вертит чашку, а сейчас блестяще развернет ее в правой руке и прижмет кисть к виску. Долгие несколько секунд ничего не происходило, а затем Кёджуро в точности повторил все, что сказал Тенген. Остановил чашку в правой руке, приподнял ее и прижал к виску тыльную сторону кисти. Танджиро вытаращил глаза, словно увидел настоящее волшебство. Может, они заранее договорились разыграть его? — Как Вы… узнали?.. — Просто я давно с ним знаком. Рано или поздно привычки запоминаются. По ним можно блестяще угадать чье-то настроение. Танджиро отошел от окна и сел на другой стул. Вопрос никак не формулировался. Тенген будто намеренно поставил ему очередную подножку и выбил из колеи. Мальчишка снова увидел, насколько он далек от своего возлюбленного в отличии от этого странного человека. Хотя, наверняка слух сильно помогал Тенгену все это время. Легко распознавая чужие звуки, он строил в голове взаимосвязи, которые должны были неоднократно выручать его. — Камадо, — Тенген каким-то очень странным взглядом посмотрел в вишневые глаза, — спасибо, что подарил ему вторую жизнь. — Э-это не я, Уз-зуй-сан, — тот растерялся и смутился, — это все г-госпожа Тамаё и Юширо, если бы не они… — Их я уже блестяще благодарил. А тебя еще нет. Закрой рот и научись уже принимать то, что по праву твое. В благодарность я скажу тебе парочку важных вещей, так что постарайся их блестяще запомнить. Понял? — Танджиро энергично закивал в ответ и весь обратился во внимание. — Никогда не допускай мысли, что он чего-то без тебя не сможет. — Ренгоку-сан? — Никогда не пытайся предлагать ему помощь. Блестяще помогать можно, но неочевидно, понимаешь? О нем нельзя заботиться так, чтобы он это видел. — Н-не совсем понимаю… Разве забота — это не то, что помогает людям стать ближе друг к другу? Тенген хмыкнул и снова покосился на энгаву. Кёджуро уже продумал самые тяжелые мысли и перешел на что-то попроще. Возможно, смог достаточно воодушевить самого себя. Колено левой ноги опустилось на дощатый пол. Чашка висела в круговом захвате из пальцев, но не раскачивалась. — Это сложно, Камадо. У меня ушло некоторое время, чтобы это понять. Если он вдруг однажды сам попросит тебя о чем-то, считай, никого ближе тебя нет. — А… Вас он просил к-когда-нибудь? — Танджиро потупил взгляд, понимая, что затеял опасную игру. — Нет, — без труда соврал Тенген и отвернулся от окна. На некоторое время повисла тишина. — Узуй-сан… Вас с Ренгоку-саном, наверное, м-многое связывает… Тенген остановил на нем взгляд, и мальчишка стушевался еще больше. Вариант рассказать о том, что два года назад он во всех позах имел его драгоценного наставника, вытягивал из него самые грязные признания, а потом стал искать способы заключить с ним брак, конечно, был не самым подходящим. Разгласить это без согласия Кёджуро было бы прямым оскорблением. А обговорить момент и сказать, чтобы он ничего не скрывал от своего мальчишки, означало опять воскресить эти воспоминания. В том, что Кёджуро перечеркнул прошлое, Тенген больше не сомневался. И это была только его вина. Он сам выпустил свое счастье, позволил ему потеряться и оказаться в чужих руках. И теперь смотрел, как эти неумелые руки не справляются с доверенным сокровищем, будто принимают бриллиант за кусочек угля. Бриллиант за кусочек угля… Тенген мысленно усмехнулся двусмысленности своего сравнения. Пусть бриллиант выглядит крошечным граненым стеклышком, ни одна сила не может разрушить его. А уголь, на котором до сих пор держится жизнь многих деревень, ломается от давления пальцев в пыль. — Мы просто давно знакомы. И я блестяще внимательный человек. Привычка шиноби — подмечать любые мелочи. — Узуй-сан, — глаза Танджиро сверкали преданным и решительным огнем, — я обязательно подумаю над Вашими словами и постараюсь все сделать правильно. Большое Вам спасибо за ценный совет! Он вскочил со стула и низко поклонился. Тенген улыбнулся: Танджиро предстояло решить трудную задачу — подавить привычку складывать весь мир себе на плечи. — Зови его, — он снова кивнул на окно. — Завтрак блестяще готов.***
Кёджуро не смог бы конкретно охарактеризовать, на что стала похожа обычная еда. Он пытался посолить рис, но пресность никуда не делась. Выходит, дело не в продуктах, а в его рецепторах. Поджаренное мясо по вкусу было немного похоже на резину. Да и особого голода он не ощущал, но, как человек, не мог пропустить обязательный прием пищи. Нечеловеческая природа находилась за гранью принятия и не имела права голоса в вопросах потребностей. Видя его растерянность, Тенген упорно молчал и делал вид, что ничего странного не происходит. Попутно он думал, каковы будут на вкус демоны или человеческая кровь, если вкусовое восприятие исказилось. И нужна ли Кёджуро вообще человеческая еда. Легкое сожаление кольнуло под сердцем. Его любимые мисо-суп и креветки-темпура больше не смогут поднять настроение. Танджиро, к его чести, тоже не комментировал происходящее. В нем явно угадывалась попытка как можно правильнее приложить слова Тенгена к настоящей реальности и выдать наиболее правильную модель поведения. Раз тот делает вид, что все в порядке, значит, так и надо. После завтрака демоны собрали их в комнате. Тамаё вежливо осведомилась о состоянии Кёджуро и получила классический ответ, что все будет хорошо, он со всем справится, а ситуация вовсе не такая критическая. В ответ она точно так же дежурно улыбнулась. Юширо хмурился, но ни слова не говорил. — Кёджуро, я должна отправить господину Убуяшики отчет об изменениях в твоем состоянии. — Откуда ты знаешь его? — Вскинулся Тенген. — Не смей так говорить с госпожой Тамаё! — В тон ему крикнул Юширо. Демоница примирительно посмотрела на него, как всегда без труда укрощая строптивый нрав. — Узуй-сан, я не могу раскрывать Вам всю информацию. Достаточно того, что мы с господином Убуяшики в хороших отношениях, и он осведомлён о моей работе. — Вы правы, — кивнул Кёджуро. — Все должны знать о том, что со мной происходит. Я не имею права укрывать правду от других столпов. И от своей семьи. — Ты замечательный юноша, Кёджуро, — Тамаё улыбнулась, на этот раз искренне. — На данный момент я продолжаю выяснять свойства твоего организма и буду посылать письма, если узнаю что-то новое. Обязательно пиши мне, если возникнет что-то… странное. Я так же постараюсь дать исчерпывающий ответ на любые твои вопросы. — У меня есть вопрос, — он посмотрел в глубокие сиреневые глаза. — Я старею? — На данный момент да, но намного медленнее, чем обычный человек. Чем больше твоих клеток получает демоническая сторона организма, тем медленнее ты стареешь. Есть вероятность, что однажды старение остановится. Даже если полного обращения не произойдет. — То есть, я не смогу умереть естественной смертью? — Это сложный вопрос. Скорее всего, возраст не сможет убить тебя. Тебя может убить обезглавливание клинком ничирин, глициния и очень серьезные повреждения. Если ты слишком ослабнешь и не получишь кровь извне, то демонические клетки не смогут взять достаточно сил и запустить регенерацию. Тебе нужно быть осторожным. — Спасибо. Я ценю Ваш труд, госпожа Тамаё, — искренне ответил Кёджуро. — Я обязательно найду способ обернуть все вспять и стать собой. — Вам пора возвращаться домой, — продолжила демоница. — Нужно хорошо замаскировать запах и всем уезжать в разное время. Юширо купил вам билеты на поезд, новую одежду и масло для кожи. Первым уезжает Камадо, затем Кёджуро. Последним едет Узуй-сан. — П-почему я первый? — Танджиро посмотрел на наставника, но тот успокаивающе взял его за руку. — Потому что Аказа нашел именно твой запах! Не задавай моей госпоже идиотских вопросов! — Прошипел демон. — Юширо, пожалуйста, не нужно грубить. Сожгите свою униформу во дворе, пока не стемнело. Танджиро, твой поезд через три часа. Тебе нужно как можно лучше вымыться с маслом, чтобы перебить запах, переодеться и уезжать. Вы все пойдете на станцию разными маршрутами. По дороге нельзя прикасаться к зданиям, фонарям и прочему, чтобы не оставить запах на поверхности. Чачамару проводит вас. Кёджуро уедет завтра утром, Узуй-сан — на следующем поезде. Готовьтесь. Тамаё вручила мечникам три бутылька с маслами. Тенген отвернулся, чтобы бледнеющий Кёджуро не увидел, как он сдерживает абсолютно не уместный смех. Танджиро вручили персиковое масло, Тенгену — розовое. Кёджуро нервно сжимал в руке вишневое. Пока мальчишка готовился к отъезду, столпы собрали три комплекта униформы и побросали их в широкий металлический чан, который Юширо отыскал где-то в подсобке. Жестокая участь не настигла только самые личные вещи и хаори. — Кёджуро, — позвал Тенген. — Все будет хорошо, — рефлекторно отозвался тот. — Я блестяще знаю. Одежда горела плохо, тлела, дымилась и впервые ужасно раздражала этим свойством. Технология изготовления держалась в секрете. Форма специально делалась как можно менее горючей, стойкой к едким веществам и плохо пропускающей жидкость. Когда Танджиро пришел прощаться, одетый в простые черные хакама и кимоно, она не сгорела даже наполовину. — Мальчик мой, не забудь хорошо спрятать катану, — Кёджуро накинул ему на плечи клетчатое хаори и убедился, что рукоять не выпирает. — Ренгоку-сан, я приеду и поселюсь в доме глицинии, где жил до первой миссии. Не могли бы Вы отправить ворона, когда доберетесь? Я волнуюсь за Вас, — просил тот, сжимая руки наставника. — Отправлю, мальчик мой. Мне нужно объясниться с отцом и братом… Тенген перестал слушать диалог и снова поворошил нежелающую гореть одежду кочергой. Кёджуро не мог обмануть его. Мог провести своего тсугуко, может быть, даже демонов, но не его. Он боялся. Вечно пьющий отец, и без того порицающий каждый вздох своего сына, сделает… что? Что вообще делают люди, когда их родные подходят и говорят «чтобы я не умер, мой тсугуко попросил знакомых демонов отрастить мне внутренности, и теперь я становлюсь одним из них. Ах да, еще я должен есть демонов…» Шинджуро отрежет ему голову, а потом сделает сэппуку? А может, вовсе не скажет ни слова. Типичная реакция последние лет восемь. Тенген боялся гораздо сильнее, чем ожидал. Он едет последним, а значит, если возникнет необходимость, не сможет встать между разъяренным отцом и его полудемоном-сыном. И хуже всего то, что если бывший столп возьмет в руки катану и захочет устранить свой «позор», Кёджуро сам встанет на колени и склонит голову. Так заканчивали многие обращенные мечники. Поэтому последнее столетие на них уже не тратят столько времени и стараются убить на месте. Кёджуро выпроводил мальчишку с ящиком на спине за ворота и вернулся к Тенгену, который отходил в сторону от преследующего его едкого дыма. Вид у него был бодрый, но звук подавленности выдавал с головой. Тенген вдруг ощутил, как до странности легко дышать, когда Танджиро нет рядом. Можно сколько угодно беспрепятственно смотреть на Кёджуро и, наконец, свободно разговаривать. Он не мог сказать, что чувства мальчишки в самом деле волновали его, просто нервировать того означало нервировать Кёджуро. Чувство «свободы» вызвало легкий укол стыда. Однако… он подозрительно повел головой в сторону друга и прислушался. — Кё? — Нет, это не обман. — Ты что же?.. — Тенген, не надо… Кёджуро испытывал то же самое. Он испытывал чертово облегчение, и оно все нарастало. Да ему даже дышать стало легче! — Я рад, что он уехал, потому что туда Аказа еще не добрался. Там он ближе ко всем остальным и будет в большей безопасности. — А может, потому что он тебя блестяще душит? — Никто меня не душит. Тенген не стал спорить. Они наконец-то остались одни, не хотелось испортить этот момент. Особенно, когда его просили быть рядом. Пусть обманывает сам себя, если ему так легче. Не хватало мучиться еще из-за спорных чувств к мальчишке.***
Кёджуро заперся в комнате, где спал с Танджиро сутки назад. И вот как тут быть рядом? Хотя Тенген его прекрасно понимал и не осуждал. От него пахло вишней. Так сильно, что хотелось заключить в объятия, зарыться пальцами в густую золотистую копну и… Ничему этому не суждено было произойти. Ураган придавленных чувств взметнулся с новой силой, полетел по кровяному руслу, безжалостно круша самообладание. Чтобы успокоиться, Тенген переложил оставшийся рис и мясо в меньшую посуду и принялся мыть освободившуюся. Прекрасная монотонная работа. Зря он раньше ненавидел ее. Солнце скрылось, в приоткрытое окно сочилась ночная прохлада. Кошка сидела на стуле и умывала лапку, периодически поднимая голову, чтобы понюхать воздух. Судя по времени, Танджиро уже прибыл в префектуру Токио. В кухню вошел Юширо и что-то взял из шкафчика. Чачамару заинтересованно потянулась в его сторону, и демон с улыбкой подставил ей плечо. — Нравится запах сакуры? — Как бы невзначай спросил он с легким любопытством. — Сучонок, только попробуй сказать, что ты знал. — О чем? — Искренне удивился Юширо и, не разрывая зрительного контакта с багряными глазами, вышел в коридор. Тенген лег на футон и долго прислушивался к происходящему в другой комнате. Тамаё рассказывала Кёджуро, что человеческая еда ему не особенно нужна, так как желудок у него почти полностью состоит из демонической плоти, но вреда не принесет. Если вдруг от нее будет ухудшаться самочувствие, надо перестать есть немедленно. В крайнем случае можно попробовать сырое мясо. Она пробовала и признала в нем почти хорошую замену человечине. В один момент Тенген был в состоянии смеси смеха и возмущения. Чтобы оценить качество и скорость регенерации, Тамаё предложила Кёджуро отрезать палец. Тот, разумеется, сразу отказался. Интересно, он бы в самом деле отрастил его? Насколько быстро? Насколько это сложно? Ее голос обладал таким же, как у Ояката-самы, эффектом. Не смотря на жуткое предложение, завязавшиеся в теле Кёджуро напряженные узлы постепенно ослаблялись. Он так сильно хотел верить в шанс все вернуть, что пропускал мимо ушей каждое «возможно», которое мешало ему зацепиться за надежду. Тенген поморщился от боли. Кёджуро больше не стать полноценным человеком. Либо жизнь в полной инвалидности, либо переходная форма между человеком и демоном. Пить кровь, есть сырое мясо и прятаться от солнца. Или уйти из жизни, как и десятки других столпов, не согласных с новым укладом.***
Тенген присел на одно колено и положил на пол тщательно обернутые тканью парные тесаки. Лицо Тамаё оказалось непривычно близко к нему. Она, как всегда, сдержанно улыбалась. Юширо, как обычно, хмурился и ждал подвоха. Кошка вертелась у его ног, ожидая выхода. — Тамаё, — Тенген неожиданно для демонов принял ту же позу, какую принимали все столпы перед Главой. — У меня нет достаточно слов, чтобы выразить благодарность за Ваш вклад в его жизнь. — Узуй-сан, — демоница чуть пригладила кимоно. — Кёджуро нуждается в Вас. Я понимаю, что вам сейчас сложно, но из чего бы не состояла ваша связь, она не разрушена. Учтите, что столпы отвергнут его. — Откуда Вы знаете? — А разве это не закономерно? Сильнейшие охотники на демонов способны позволить демону стоять в своих рядах? Им понадобится время, чтобы посмотреть на него под новым углом. Кёджуро понадобится время, чтобы понять свою новую природу. Не оставляйте его одного, Узуй-сан. — Я блестяще понял. В случае необходимости Вы можете написать мне. — Скоро Ваш поезд. Будьте осторожны. — Буду. До свидания, Тамаё, — Тенген перевел взгляд на Юширо и хищно прищурился. — Мой яркий красавец, навести меня как-нибудь. Не хочешь поцеловать меня на прощание? Я буду всю дорогу блестяще думать только о том, как ты хорош в этом. Демон покраснел, потом побледнел, а потом позеленел. Тамаё испустила тихий обреченный вздох и вежливо попрощалась с истребителем.