Раз не хочешь быть демоном - живи

От крика Танджиро сердце пропустило удар. Горечь осознания отошла на второй план, уступая место страху. Тенген бросился в дом, слегка поскальзываясь на поворотах. Клинки в его комнате, при себе нет даже куная. Останавливать Кёджуро придется голыми руками. Мысленно взмолившись, чтобы тот не успел пустить мальчишку на лоскуты, Тенген вылетел на последний поворот. Закрытые сёдзи слетели с креплений, дерево жалобно треснуло, осыпая коридор мелкими обломками. Черно-алая молния в торопливо запахнутой одежде пронеслась по коридору и исчезла за противоположным поворотом. На деревянных стенах осталось несколько глубоких царапин, на полу – капли крови. Тенген вбежал в комнату, боясь представить то, что увидит там. Насмерть перепуганный Танджиро сидел на татами, беспомощно натянув на себя китель, чтобы прикрыть наготу. По спине лилась кровь, по щекам – слезы. Живой. Самое главное – живой. — Какого черта здесь произошло?! Мальчишка судорожно ловил воздух ртом, не в силах выдавить ни слова. Его трясло, как в лихорадке, лицо то и дело перекашивало от боли. Тенген приблизился и сел рядом. На правой лопатке красовались длинные и глубокие рваные раны. Ровно пять штук. Не смотря на ужас Танджиро, льющуюся кровь, и то, чем они тут занимались, Тенген ощутил приступ облегчения. Кёджуро вбежал в комнату и почти уронил на пол небольшую коробку с лекарствами и бинтами. Тенген окинул его взглядом: дрожит едва ли не больше Танджиро и тоже напрочь забывает дышать от охватившей паники. Особенно обеспокоил ярко пылающий орнамент. Языки пламени на лице, шее и груди пульсировали алым, когти на черных руках отросли до двух сантиметров. «Это что, блестящий атакующий режим?» Тенген осторожно положил руку на левое плечо Танджиро и выпрямил ему спину. Тот вздрогнул и застонал сквозь зубы. Кёджуро достал из коробки дезинфицирующий раствор и марлю. Крышка со злосчастной бутылочки никак не откручивалась, и мешали не только сумасшедшая дрожь в руках и длинные когти. Кёджуро чувствовал запах крови. Вот она, вкусная и яркая, льется прямо на татами и пропадает даром. Так сильно хочется хоть глоточек… Хотя бы раз лизнуть… Это ведь не считается? Только попробовать и сразу же отвернуться, чтобы снова стать противным самому себе. Она же наверняка только кажется вкусной. Он сейчас попробует и убедится, что все не так. Только попробует… Танджиро, преисполнившись ужаса, таращился на бывшего наставника. Истребительское чутье било тревогу, улавливая чужой голод. Емкость выпала из трясущихся рук, Кёджуро шумно втягивал воздух, наполненный запахом крови и страха. Тенген грубо схватил его за плечо, рывком поставил на ноги и потащил к выходу, на глазах у Танджиро вышвырнул куда-то в коридор, как нашкодившее животное. Несколько мучительных секунд ничего не происходило, затем Тенген медленно обернулся. Его взгляд мог бы легко закончить начатое и добить мальчишку, но вместо этого он подошел, собрал аптечку и приказал идти с ним в сэнто. — Камадо, помоги мне решить задачу, — начал Тенген, аккуратно смывая кровь под слабой струей холодной воды. — Есть две бестолочи: одна постарше, другая помладше. Блестящая бестолочь постарше осталась без работы, живет в чужом доме и круглосуточно на нервах. Унылая бестолочь помладше, зная это, все равно приходит и подвергает первую еще большему напряжению. В результате мы имеем рваную спину. Вопрос, Камадо: какой бестолочи я должен дать по шее в первую очередь? — Мне, Узуй-сан! — Выкрикнул Танджиро, не без облегчения чувствуя, что пытка водой подошла к концу. — Я во всем виноват! — Конечно ты, черт возьми! — Прорычал Тенген, поливая марлю раствором. — Камадо, ты в курсе, что дал столпам серьезную причину пожалеть, что Ренгоку остался в живых? Если Шинадзугава узнает о том, что он потерял контроль и напал на тебя, ты знаешь, что будет? Глава давит на веру в его блестящую человеческую составляющую, но простой веры не достаточно, понимаешь это? — Тенген отбросил кровавую марлю и оторвал новую. — Так не терпелось на него запрыгнуть? — П-простите меня… Танджиро горестно зарыдал, осознавая, что их мимолетная слабость может иметь самые губительные последствия. Если Гию увидит раны, беды не миновать. А если новость дойдет до Главы, и он передумает? Тенген медленно оборачивал бинт вокруг груди. В каждом его движении и вздохе угадывалась злость. — Чертов К… Тоже мне! Не той головой подумал, бестолочь! Кончай реветь, сил моих нет! Утянув раны тугой повязкой, Тенген выдал Танджиро полотенце и велел собираться. Тот шмыгал носом, не решаясь нарушить запрет и снова разрыдаться. К жгучей боли прибавился леденящий душу страх за Кёджуро. — Я пошлю ворона за какуши, тебя отведут в поместье Бабочки, — сказал Тенген, стоя у выхода из сэнто. — Только попробуй пойти искать Ренгоку или один выйти за порог со своей кровопотерей, я тебя ярко прикончу. — У-узуй-сан, куда Вы? — Спросил Танджиро, прикрываясь полотенцем и дрожа всем телом. — Найду этого идиота и выбью из него всю дурь. Тенген вышел из сэнто, игнорируя старательно сдерживаемую истерику мальчишки. Он давно знал, где находится и чем занимается Кёджуро, но пойти туда прямо сейчас не мог. Для начала зашел в свою комнату и сбросил влажную униформу, надел свежую юкату и внимательно осмотрел себя. Следов крови нет. Запах Танджиро должен был исчезнуть вместе со старыми вещами. Сам мальчишка к этому времени убрался обратно в комнату и осторожно натягивал одежду, морщась от боли в спине. Тенген призвал ворона специальным звуком и велел передать послание ближайшему найденному какуши. А после сделал то, чего хотел меньше всего – спрятал под оби ядовитый кунай. Кёджуро не сдвинулся с места за все это время: сидел на полу кухни у стены и сжимался от страха. Какая сущность сейчас владела телом – не понятно. Тенген медленно приблизился и присел на корточки на небольшом расстоянии. Несмотря на угрозы, «выбивать дурь» никто ни из кого не собирался. Кёджуро сейчас больше походил на затравленного зверя, с обреченными слезами ждущего последний удар. Тенген осторожно коснулся черного предплечья, и тот дернулся, как от ожога. — Тихо, тихо, это я, — негромко сказал он, следя за реакцией. — Это я, все хорошо. Кё, слышишь меня? Кёджуро мелко дрожал, пытаясь еще плотнее притянуть колени к груди. Правая рука была зажата между бедрами. Никакой реакции на слова, испуганный взгляд расфокусирован. Похоже, он сейчас не владел собой. Тенген пересел на колени и приблизился, потом протянул руку и снова прикоснулся, на этот раз к плечу. — Эй, я здесь. Я рядом, милый, я с тобой, — успокаивал он. — Что у тебя с рукой? Давай-ка вместе посмотрим. Тенген медленно погладил правое предплечье, сомкнул пальцы на запястье и извлек ладонь из «захвата». Когти и пальцы были в подсохшей липкой крови, почти незаметной на черной коже. Кёджуро чувствовал ее запах и всеми силами сдерживал рвущийся наружу голод. — Так, иди сюда, пойдем блестяще помоем руки. Все будет хорошо, давай вставай… — Тенген приобнял его за плечи и медленно встал. Кёджуро никак не отреагировал, только дрожал, будто вот-вот умрет от холода. Это так контрастировало с температурой его тела. Тенген будто вел по лазарету лихорадящего больного. Вместе они медленно подошли к раковине, и он включил воду. — Вот так, молодец. Тенген прижал Кёджуро к груди, игнорируя тот факт, что горло оказалось слишком близко к клыкам, взял его правую руку и подставил под теплую струю, промывая пальцы. Другой рукой обнял, положил ладонь ему на щеку и отвернул голову в другую от раковины сторону. — Я все думал нарисовать что-нибудь блестящее на той стене, — заговорил Тенген. — Как думаешь, бамбуковый лес или река с небольшим мостом? С такой яркой перспективой и небольшим блеском на солнце. Над рекой чтобы обязательно летели журавли. Можно двух или трех, но, чтобы не больше четырех… Кёджуро вряд ли понял хоть слово из этого монолога, однако Тенген отчетливо слышал, как его дыхание медленно, но верно приходит в норму. Знакомый голос, знакомое тепло, знакомые прикосновения – все это пробивалось глубоко внутрь и пробуждало выключившуюся личность. Сигналом к скорому возращению было и то, что Кёджуро вдруг поднял левую руку и крепко сжал юкату на его плече. Вскоре Тенген услышал, что Танджиро вместе с прибывшим какуши покинул поместье. К этому времени он уже промыл когти, под одним из которых обнаружился маленький ошметок кожи, и аккуратно обтирал кисть полотенцем. Кёджуро уже почти не трясло, он положил голову другу на плечо и смотрел куда-то сквозь стену. — Все хорошо, — сказал Тенген, прислоняясь щекой к золотистым волосам. — Все закончилось. Камадо в безопасности, его сейчас отведут к Кочо. Раны неглубокие, я все блестяще обработал и перевязал. Пойдем в комнату. Пойдем немного отдохнем. Чтобы упростить себе задачу, он просто подхватил Кёджуро на руки. Идти в комнату, где произошел инцидент, было слишком опасно – там осталась кровь. Тенген отнес его к себе и посадил на кровать. Облака и не думали рассеиваться, но на всякий случай он запахнул плотные шторы. Кёджуро лег и сжался в комочек, будто старался исчезнуть. — Кё, давай переоденемся? — Тенген снова приблизился к кровати и поддел воротник его запахнутой юкаты, чуть дергая в сторону. Маневр не удался. Кёджуро вцепился в одежду, прорвав ткань когтями, и стянул воротник еще плотнее. Взгляд постепенно обретал осмысленность. Он будто хотел что-то сказать, но постоянно заикался. — Я сейчас принесу нам чай, мы его выпьем и успокоимся. Слышишь? — Тенген наклонился. — Мальчишка в полной безопасности, с ним все будет хорошо.

***

Чай в стакане угрожающе подрагивал. Кёджуро поднимал его к лицу и пытался пить мелкими глотками, сосредотачиваясь на виднеющемся через окно внутреннем дворе. Орнамент постепенно выцветал, и он жестами потребовал убрать шторы. Подавить дрожь в руках почти получилось, но когти начали превращаться в ногти, и это было больно. Кончики пальцев будто дверью прихлопнуло, они гудели и пульсировали. Нестерпимо резало десны, когда клыки уползали назад и переставали царапать стакан. Тенген сидел сбоку и тоже смотрел в окно. Не решаясь нарушить тишину, просто слушал, как Кёджуро прикладывает все силы, чтобы просто пить чай, а не искусать собственные пальцы. Ощущение тяжелой горечи отошло далеко на второй план. Важнейшей задачей теперь было уберечь друга от гнева столпов. Танджиро не сможет соврать, и правда о его ранах вскроется очень быстро. Совсем скоро им обоим придется иметь дело с Гию. — Как ты себя чувствуешь? — Решился спросить Тенген и тут же осознал идиотизм вопроса. — Черт возьми… Кё, я сам напишу ему и спрошу, как он. Уверен с ним все хорошо. — Я… — Кёджуро судорожно вдохнул, пытаясь сказать первое за столько времени предложение, — я… я напал на человека… Я ранил... человека… — Спокойно. Слушай меня внимательно, — Тенген развернулся к нему лицом и отставил чай. — Ты не виноват. Ты сделал все, что было в твоих силах. Люди иногда блестяще вредят друг другу. — Тенген, я… — Успокойся, не думай сейчас ни о чем. Ложись спать, надо отдохнуть. — Не могу, я не могу, я… Мне надо… — Друг судорожно вздохнул и начал вставать, но ощутил странную слабость. — Я тебя сейчас привяжу к кровати, — Тенген забрал из его рук стакан и поставил около своего. — Ложись и постарайся заснуть. Сейчас ты ничего блестяще разумного сказать не в состоянии. Кёджуро попытался воспротивиться тому, что его за плечи придавили к мягкому матрасу. Пережитый стресс некстати брал свое, отягощая утомленное сознание. Боль во рту и пальцах отступала, давая блаженное освобождение. А может, в чай снова что-то подмешали. Далекое воспоминание шевельнулось где-то глубоко в голове: чай с успокоительным. В наваливающемся беспамятстве появился размытый образ высокого человека с темным синяком на всю ключицу. Откуда он взялся, Кёджуро знать не знал.

***

Стоя во внутреннем дворе, Тенген наклонился и как следует растянул натруженные мышцы. Пока Иноске лечил поврежденную ногу, Зеницу отдувался на тренировках за двоих. Сегодня он еле уполз с поляны в лесу, непрерывно жалуясь, что точно умрет от перегрузки. Тренировка выдалась что надо, и Тенген вернулся домой в прекрасном настроении. Поместье встретило странной тишиной. Обычно в это время Кёджуро уже не спит, и его слышно с порога. Вчера, когда он заснул после успокоительного чая, Тенген убрал в комнате, в коридоре и в сэнто всю кровь, выбросил обломки сёдзи, навел порядок и тщательно проветрил помещения. Все было сделано так, чтобы следов мальчишки не осталось. Кёджуро спал весь день и всю ночь. Наконец-то без кошмарных видений и ежечасных подъемов. Решив, что он еще спит, Тенген оставил дзори на энгаве и прошел в залитый солнцем коридор. Однако в комнате было пусто. День вперемешку с легким ветром затопил все вокруг, на незаправленной кровати, кажется, остался невесомый след спящего человека. Тенген нахмурился. Тревога слегка пошевелилась внутри – что-то произошло. Слух и интуиция привели его к сэнто. Дверь оказалась заперта, но звука бегущей воды или шороха полотенца не было. — Кё, ты здесь? — Громко спросил Тенген и постучал в дверь. — Да. Все нормально, — отозвался тот, но не до конца спрятал свою тревогу. — Ты не заболел? Я напишу Шинобу или Тамаё… — Нет, я… со мной все хорошо, — голос вышел уже бодрее. — Ладно. Тогда что ты там блестяще делаешь? — Тенген как всегда запоздало осознал неловкость вопроса и хлопнул себя по лбу. — Я просто сижу. Мне не нужна ничья помощь. — Не выйдешь? — Нет. — Я понял, — сдался Тенген. — Если что-то понадобится, сразу зови. Я услышу даже с улицы. Он и правда решил уйти, хотя беспокойство не отпускало. Может, Кёджуро пришлось прятаться от солнца? Или с ним снова происходит что-то странное? Вернулся голод, и он пытается изолироваться? Тенген вздохнул, готовый признать собственное поражение в этой попытке помочь, но вдруг из-за дверей раздался голос: — Подожди… Он замер, не веря своим ушам. Кёджуро неуверенно переминался около выхода, словно отговаривал себя выходить. Наконец, щелкнул замок. Дверь тихо скрипнула и открылась. Тенген медленно развернулся, опасаясь разрушить хрупкий акт доверия. Кёджуро был во вчерашней юкате, из-под которой виднелся демонический орнамент. Изменений в нем не было: тот же левый глаз с черной склерой, алые языки пламени на лице и шее, черные «перчатки» и «носочки». Напряжение тонкими фуринами подрагивало вокруг него, взгляд устремлен в пол. Кёджуро выглядел так, будто ждет жестокое наказание за какой-то проступок. Тенген внимательно оглядел его с ног до головы, гадая, что могло случиться. Не успел же он никого убить за утро… Что-то поджег? Поцарапал постельное белье? Черт бы с ним. Заболел и не может признаться? Переживает за Танджиро? Тенген подошел почти вплотную и аккуратно приподнял голову Кёджуро за подбородок, внимательно заглядывая в разные глаза. Вертикальный зрачок в ответ чуть сузился. — Что случилось? — Ты не видишь? — Кёджуро недоуменно нахмурился и отстранился. В сердце завелась коварная иголка страха, Тенген еще раз внимательно оглядел друга и прислушался. Что очевидного он может упускать? Не хвост же у него вырос… Нет ведь? — Не мог бы ты блестяще пояснить, что я должен увидеть? Кёджуро опустил глаза с таким видом, будто ему сказали умножить в уме пятизначные числа. Эта игра в «угадайку» быстро стала раздражать, Тенген всерьез подумывал встряхнуть его и повторить свой вопрос, но тот соизволил ответить. — Я весь покрыт этим ужасным рисунком. — Хвала богам!.. — Выпалил Тенген и чуть не привалился к стене, не скрывая своего облегчения. — Я думал, с тобой что-то случилось. Черт возьми, не пугай меня! Кёджуро недоуменно открыл рот. С ним случилось, еще как случилось! Он проснулся от тревоги – демоническое чутье трепетало в ответ на приближение рассвета. С момента, как Кёджуро открыл глаза, проклятый орнамент не исчезал. И как бы не старался вернуть коже привычный цвет, втянуть когти и клыки, ничего не выходило. От безысходности он почти готов был содрать с себя неугодную кожу. Вот только на ее месте тут же вырастет другая и сожрет для этого еще кусок его организма. — Пошли, — сказал Тенген, — есть для тебя новости.

***

Благодаря плотным белым шторам в кухне царил приятный густой полумрак. Кёджуро сел напротив занавешенного окна, глядя на грозные квадраты света. От мучительной смерти его отделял простой кусок ткани. Осознавать это было очень странно. И как бы Кёджуро ни хотел отбросить свою демоническую природу, не выходило. Слишком жива была в памяти боль от ожогов, которые тот получил на глазах у всех. На стол с тихим шорохом упало несколько конвертов. Тенген сел рядом и аккуратно положил к ним небольшой тканевый сверток. — Это тебе, — он пододвинул другу одно из писем. Кёджуро развернул его и сосредоточенно вздохнул. «Ренгоку-сан, пожалуйста, простите меня! Я поторопился и навредил Вам, мне очень стыдно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы столпы и господин Убуяшики не узнали правду. Обещаю, я больше никогда не буду приставать к Вам и надоедать, только, прошу Вас, не переживайте! Кочо-сан зашила мои раны и дала обезболивающее лекарство, со мной уже все хорошо. Надеюсь, Узуй-сан поможет Вам. Ни о чем не переживайте, я в полном порядке.» Кёджуро отложил лист со скачущими от спешного письма иероглифами. Надо еще и что-то ответить. Жгучий стыд загорелся внутри, еще ярче выделяя орнамент на лице. Он напал на мальчишку и изорвал ему спину. И все это видел Тенген. Какой же позор… Если бы прямо сейчас какая-нибудь сила оторвала штору, пропуская в кухню смертоносное солнце, он бы не стал бежать. Черные ладони прижались к пылающему лицу. Несобранные золотистые волосы посыпались от наклона головы. — Да блестяще успокойся ты, — небрежно бросил Тенген, читая свое письмо. Закипел чайник. Он встал и убрал его с плиты, достал две чашки и начал заваривать чай. Кёджуро не пошевелился. – Сейчас есть дела поважнее. Тебе посылка от Тамаё. И надо написать отчет господину Убуяшики. Чашка с зеленым чаем оказалась на столе, около письма мальчишки. Свою Тенген вертел в руках, снова садясь за стол, и отвлекся на письмо. Посылка от Тамаё? Кёджуро выглянул из-за когтистых пальцев. Наверняка она нашла для него что-то полезное. Может, дала какой-то совет или собирается обнадежить относительно обратного превращения. Он с робкой надеждой взял желтоватую бумагу и развернул ее. «Доброго дня, Кёджуро. Выражаю надежду, что ты хорошо себя чувствуешь. Я продолжаю исследования с твоей кровью и скоро пришлю тебе небольшой отчет. Несколько дней назад мы перестали встречать следы Аказы. Есть вероятность, что он снова напал на твой след. Будь осторожен. К этому письму приложена обещанная посылка. Все подписано. Используй это с умом.» Кёджуро сложил письмо и аккуратно взял сверток. Никак не получалось вспомнить, что же обещала Тамаё. Он развязал тонкую веревочку, развернул ткань. И чуть не отбросил ее подальше. В свертке оказались две пробирки с кровью. Заполненные под самую пробку, они соблазнительно блеснули, гоняя под стеклом небольшой пузырек воздуха. — Нет! — Выдохнул Кёджуро, отдергивая руки. — Ни за что! — Она же говорила, что будет блестяще присылать кровь. По двести миллилитров в неделю, — напомнил Тенген и, не глядя, поднес чашку к лицу. — Я не стану пить кровь! — Почему? — Друг отложил письмо и соединил пальцы рук перед собой. — Потому что… потому что я не демон! — Кёджуро натянуто сглотнул и закрыл пробирки тканью. — Я не стану пить человеческую кровь! Тенген притянул бывший сверток к себе и взял обе пробирки в руки, разглядывая мелкий почерк на наклеенных бумажках. — Тут не только человеческая кровь. Вот эта, — он показал левую, — человеческая. Сдана мужчиной двадцати трех лет. Здоров, двое детей. Так, а вот это, — Тенген повертел правую, — это демоническая кровь. Сдана самой Тамаё. Кё, выпей. Этого хватит на неделю. Блестящая неделя без голода. Хватит себя мучить. Кёджуро выхватил обе пробирки и метнулся к раковине. Пробки с тугим звуком отлетели и звякнули о столик рядом. Кровь выплеснулась в раковину, орошая брызгами гладкие стенки. Запах немедленно въелся в слизистые, безжалостно вырывая изнутри притихший было голод. Желудок через секунду уже рвало на куски. Кёджуро чувствовал непреодолимое желание бросить все и облизать раковину, но вместо этого включил воду и принялся смывать драгоценные капли. Тенген обреченно прижал ладонь к лицу. Друг снова был близок к тому, чтобы утратить рассудок, а им еще отчет писать… — Кё, ты в курсе, что ты идиот? — Спросил Тенген будничным тоном. Когда их взгляды встретились, он встал из-за стола и строго спросил. — Зачем ты вылил кровь? — Я. Не стану. Пить. Кровь. — Отрезал Кёджуро. — Тамаё старалась для тебя, черт возьми! Ты думаешь, она ярко убила того парня? Люди сами сдают для нее и ее крысеныша кровь, она поделилась с тобой, а ты что сделал? — Тенген повысил голос, сурово глядя на него сверху вниз. — Я не… — Какая тебе разница? Твое тело ест само себя. Ты уже ешь человека! А теперь, когда ты блестяще вылил кровь, они снова сожрут еще. А потом еще, Кёджуро! Никто не страдал, чтобы у тебя была возможность не голодать! Никто не умер ради этого. Тебе даже делать ничего не пришлось. Почему ты упрямый, как чертов камень в реке? — Я… я напал на человека, — Кёджуро сжал кулаки и опустил глаза, Тенген увидел, что они полнятся слезами. Весь его гнев улетучился. Возможно, отказ от крови был последней призрачной соломинкой, поддерживающей крошечный островок человечности, но отрицать правду вечно нельзя. — Ты этого хотел? — Тенген придал голосу всю жесткость, на которую оказался способен. Кёджуро попытался отвернуться, но оказался схвачен за шею, и маневр не удался. — Я блестяще спрашиваю: ты этого хотел? Того, что там случилось? Если он начнет отвечать, голос непременно сорвется, а злосчастные слезы найдут выход. Тенген все слышал. Он все знает. Кёджуро собрал все самообладание и покачал головой: нет. — Ну так, может, тебе ярко понравилось? Чего он добивается? Еще и это проклятое касание… Зубы так и ноют от близости человеческой плоти. И все же приходится сосредоточиться на вопросе и снова дать отрицательный ответ. — Значит, ты не хотел и тебе не понравилось. Тогда почему ты ранил его? За что? — Я не… не знаю, — Кёджуро поднял подрагивающие руки и положил Тенгену на предплечье, словно хотел убрать его руку. На деле же жаждал хотя бы почувствовать биение крови под кожей. — Я по-потерял контроль. — Ты потерял контроль, — сочувственно сказал Тенген и выпустил его шею. Куда!? Рука выскользнула из захвата, забирая с собой тепло вкусной крови. Кёджуро едва не заскулил и не бросился за ней следом. Вроде, ему продолжали что-то говорить, но прислушаться не получалось. У Тенгена такие красивые и сильные руки… такие твердые мышцы. Их так хочется укусить. Наверняка после укуса польется алая кровь, наверняка она вкусная. Кровь Тенгена просто не может быть невкусной. Взгляд вдруг метнулся в сторону. Живот. Стройный, подтянутый, с заметным рельефом. Кожа так легко разойдется под черными когтями, обнажая тугие пучки мышц, а под ними, за полупрозрачной пленкой… Тенген прячет там столько всего вкусного и не делится с ним. Мягкие полые жгуты, оплетенные сетью сосудов, темная пористая печень, наверняка там полным-полно крови… Внезапный холод на шее вперемешку с чудовищной вонью больно ударил по наваждению. Кёджуро икнул и рефлекторно потянулся руками к лицу. К его горлу был прижат ядовитый кунай. — Ты что удумал, гад? — Прошипел Тенген. — Я с тобой разговариваю, вообще-то. Очень медленно он отстранил лезвие, держа его в поле зрения обоих. Кёджуро весь сжался, делая шаг назад. Снова чуть не сорвался. Снова мерзость у него внутри взяла верх. Если бы не запах яда из глицинии, он бы снова бросился на человека. Отойти далеко ему не дали. Кунай исчез под оби, Тенген схватил его за обе ладони и крепко сжал. — Что последнее я сказал? — Спросил он. — Что… что я потерял контроль, — растерянно пробормотал Кёджуро. — Это случается со всеми людьми, — вкрадчиво заговорил Тенген и начал медленно садиться, утягивая его на пол. — Все люди порой теряют контроль и творят унылую чушь. Кё, помнишь, как я выбил окно бутылкой? Помнишь тот день? Мы блестяще подрались. Я потерял контроль и ударил тебя, помнишь? Слушай меня, и все будет хорошо. За рвущим зовом животного голода, Кёджуро ощутил теплый весенний ветер и треск стекла. Слова Тенгена аккуратно вынимали из глубокой ямы засыпанные прахом воспоминания. В комнате тогда пахло сакурой. Сквозь битое окно виднелся алый закат, а маленькие ягодки были похожи цветом на кончики его волос. Собранные цветы и лепестки лежали в корзинке, на тумбе между их кроватями. — Помнишь, как ты блестяще пришел на собрание столпов вместо своего отца? Что тогда случилось, Кё? Тенген слышал, как голод постепенно утихает, и аккуратно коснулся кончиками пальцев его скулы. Друг погружался в воспоминания и ничему не препятствовал. Большие теплые руки аккуратно обхватили тело, притягивая к груди. — Что случилось на собрании столпов? — Повторил Тенген, обнимая Кёджуро и поглаживая золотистые волосы. — Я не… не помню… — Санеми ударил тебя. Он ударил тебя ногой по голове, а потом бросился с кулаками, а ты блестяще закрывался. Помнишь? Санеми не потерял контроль. Он хотел побить тебя, причинить боль, унизить. Он хотел, чтобы ты убрался оттуда с позором. И ему это, черт возьми, нравилось. Санеми не знает пощады ни к людям, ни к демонам и с удовольствием побьет и тех, и других. Спина мальчишки блестяще заживет. Это не самая страшная рана, которую можно получить. Кёджуро не знал, что с ним происходит. Память снова и снова подкладывала новые осколки воспоминаний, собирая какую-то большую картину. В голове царил запах сакуры. Мягкие лепестки на кровати. Битое стекло под ногами. Пораненные стопы и капли крови. Красные ягоды и закат. Кёджуро прикрыл глаза, обвивая руками шею Тенгена и полностью укладываясь ему на грудь. Тот прислонился спиной к ножке стола. — Эй, ты спать собрался? Нам надо ярко отчет писать. И я письма от жен не дочитал. Кёджуро не отреагировал и окончательно закрыл глаза. Его дыхание пришло в норму, голод снова сдался, отпуская тело и уходя в тень. Тенген вздохнул, решив не прерывать этот момент. Слишком уж долго они к нему шли. Если другу приспичило заснуть здесь и сейчас – так тому и быть. Левой рукой он придержал Кёджуро под спину, правой оперся на пол и аккуратно пересел поудобнее. Что бы там ни говорили, эти языки пламени Тенген считал очень красивыми. Пусть они означали принадлежность к демоническому племени, для истинного человека искусства это не играло роли. Он наклонил голову, вглядываясь в орнамент на щеке Кёджуро. Алое пламя выглядывало из-под уха и красиво изгибалось, пуская коротенький узор к уголку рта и более длинные к скуле и виску. Такие же были на лбу, вытекая из-под линии волос. Тенген поднял руку и аккуратно коснулся узора кончиками пальцев. Главное, не помешать Кёджуро. «Во имя неба, что…» Орнамент едва заметно замерцал в ответ на прикосновение. Под кожей будто зажглись и тут же погасли маленькие фонарики. Тенген распахнул глаза, принимая это за обман зрения, и повторил свой маневр. Нет, не обман. Алая кожа слабо светилась от его касаний. Это была не та жуткая пульсация, которую он видел при Танджиро, а мягкое переливающееся сияние. Он аккуратно оттянул полу юкаты в сторону и коснулся орнамента на бедре. Все повторилось. Тенген растянул кривую улыбку, не в силах справиться с восторгом нового открытия. — Солнце, — прошептал он одними губами, — да ты светишься.