***
Танджиро не понимал, где находится. Совсем недавно он безутешно заливался слезами и мысленно молил наставника не убивать Ренгоку. Спина от постоянных вздрагиваний ныла, голова гудела, а лицо было такое красное, что страшно смотреть в зеркало. Незуко сидела рядом, встревоженно подталкивала его головой и что-то мычала. Даже позволила плакать у себя на плече и старательно имитировала объятия. Что за место окружало Танджиро теперь, и как он сюда попал, было неизвестно. А главное, непонятно, откуда эта страшная режущая боль во всем теле. Под ногами какие-то развалины, вокруг жуткий, холодный и мрачный туман. От него становилось сыро и зябко. Не ясно, то ли сейчас ночь, то ли это просто глубокая пещера с блеклыми остатками солнечных лучей. Вероятно, раньше это было красивейшее место, а эти обломки могли принадлежать какому-нибудь храму. Что же случилось? Почему здесь все уничтожено, и даже солнце не решается сюда заглянуть? Танджиро попытался шагнуть в сторону, но не смог. Чем сильнее он дергался, тем сильнее стягивались его невидимые путы, выжимая из сердца страх. Ему казалось, что сейчас из туманной тьмы выйдет какое-нибудь чудовище и сожрет его, такого беззащитного и неподвижного. — Незуко-о-о!!! — Позвал Танджиро. — Незуко, ты здесь? Кто-нибудь! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите! Никакого ответа. Даже эхо затихло, отраженное от холодных стен где-то далеко. Паника подступила к горлу. Хотелось биться, как умалишённый, дергаться, рваться во все стороны, так бы Танджиро и поступил, если бы вдруг не разглядел, что его держит. Он весь, с ног до головы, был туго оплетен красной нитью. Несмотря на тонкость, та резала, точно железная проволока. Еще немного, и тело посыплется кусками. Надо выбираться. Срочно выпутаться, пока еще жив. Медленно, стараясь не дрожать и не упасть на скользких камнях, Танджиро изгибал руки и выкручивал суставы, шипя от напряжения. Петли отпускали его одна за другой, давая передавленному телу блаженное освобождение. Один неловкий шаг, и всему конец. Ноги разъедутся, и какая-нибудь петля соскочит ему на шею и удавит. На это ушла целая вечность. Танджиро никогда в жизни не старался так, как сейчас. Как его угораздило так запутаться и не заметить смертельную ловушку? Когда последняя петля отпустила ногу, он едва не бросился бежать. Не важно куда, не важно, что притаилось там, в темноте, лишь бы подальше. Подальше от этой чудовищной проволоки. Надо найти сестру… и, может, кого-то еще. Но предательский интерес не дал ему броситься наутек. Кто поставил эту ловушку? Она специально для него или он попался случайно? Танджиро обернулся. Оба конца нити исчезали в тумане. Он медленно отступал, аккуратно балансируя на развалинах и вглядываясь то в одну сторону, то в другую. Нить постоянно двигалась, ее тянуло и ослабляло. Наконец показались какие-то бесформенные силуэты. Кажется, туман постепенно рассеивался, и Танджиро смог разглядеть двух человек. Один из них необычайно высокий и широкоплечий, другой поменьше, но статный и атлетичный. Это их ловушка? Однако эти двое будто и не подозревают о существовании друг друга. Меньший человек вдруг начал двигаться вперед, и Танджиро понял, что они стоят спинами друг к другу. Нить зашевелилась, слегка натягиваясь. Сдавшись любопытству, мальчишка сделал несколько шагов вперед, чтобы понять, куда пошел странный человек. Тот медленно плыл в тумане, пока перед ним не возникли ворота. Танджиро внимательно пригляделся. Обычная каменная арка, без стен или комнат, но она будто выросла прямо из воздуха. Человек на мгновение замер, а потом прошел через ворота. Раздался пронзительный звон. Нить вдруг натянулась, словно на обеих сторонах оказались многотонные грузы. Танджиро отпрянул, ожидая, что ее разорвет, и края ударят в стороны и зацепят его. Кажется, что никакой на свете материал не в силах выдержать такое чудовищное натяжение, но эта красная нить, тяжело скрипя и звеня, почему-то никак не рвалась. Странности на этом не закончились. Увидев боковым зрением движение, Танджиро обернулся. Высокий человек остался на месте, но с ним творилось что-то странное. Натянувшаяся нить, видимо, крепилась где-то у него на руке, и его безжалостно тянуло в сторону каменных ворот. Фигура вдруг начала усыхать, красивое и стройное тело ссутуливалось и сжималось. Этот человек будто прожил всю свою жизнь за секунды и из молодого юноши превратился в сражённого болезнью старика. Выходит, эти люди связаны. Один проходит через ворота, но второй не может пойти вместе с ним и оказывается на волоске от смерти. Танджиро в ужасе закрыл рот руками. Надо что-то делать. Надо помочь человеку, возможно, он в той же ловушке. Однако эту нить не уничтожить. Повесь на нее хоть весь мир, она выдержит, ее не перерубить катаной и не сжечь огнем. Значит, надо распутать человека. Скорее, пока он не погиб здесь! Но когда Танджиро уже готов был броситься на помощь, тот вдруг вцепился в нить обеими руками и дернул ее на себя.***
Танджиро рывком сел, цепляясь руками за воздух. Спина вспыхнула болью, по ощущениям, едва схватившиеся края ран снова чуть не разделились. Незуко рядом сонно замычала и подползла поближе. Неужели сон? В окнах сырой рассвет и бледные тучи, рядом скомканное одеяло и встревоженная сестра. Танджиро прокашлялся и еще раз внимательно огляделся. Древних руин, загадочной нити, тех странных людей и в помине не было. Было что-то другое. Незуко подсела еще ближе и положила ладони на прикрытое одеялом бедро старшего брата. Тот погладил ее по голове и прибрал за уши черные пряди. Что-то в душе изменилось. Ее будто тянуло во все стороны сразу. Еще одно усилие, еще мгновение, и тонкая структура расщепится на кусочки и вознесется. Свобода. Танджиро ощущал небывалую свободу. Во сне он выбрался из смертоносной ловушки, но так и не смог помочь тому несчастному. Быть может, получится вернуться в этот сон сегодня ночью или, если попробовать заснуть сейчас… Но как Танджиро ни старался, видение не возвращалось. Невесть откуда взявшаяся свобода беспощадно толкала, заставляла встать и, несмотря на дискомфорт от ран, срочно что-то сделать. Он еще не знал, что больше никогда в жизни не попадет в тот сон и что не в его силах спасти увиденных там людей.***
Медитации спасали. Каждый раз получалось все лучше: концентрация собиралась быстрее, и темные мысли почти не отвлекали. Процессы организма хоть и обрели новые формы, но все же еще подчинялись старому распорядку. Новая волна контроля медленно, но верно овладевала телом, сводя на нет мысли о том, чтобы вонзить клыки в хозяина поместья. Спасали тренировки. Первые разы держать клинок было трудно. Демоническая природа отторгала сталь ничирин, требуя выбросить злосчастную катану подальше. Кёджуро пересиливал тягучее кислое чувство дрожи в руках и повторял техники одну за другой. Активность шла на пользу, и даже сны становились менее тревожными. Спасали маленькие ежедневные ритуалы. Встать в полдень, умыться и расчесаться, через силу что-нибудь съесть, взяться за домашние дела, пойти на тренировку, помедитировать. Сегодня стирка, завтра готовка, потом уборка. Сначала повторение техник, потом растяжка, потом силовые упражнения. Через три дня после прихода Гию, Кёджуро впервые решился заставить демонический орнамент появиться на коже и прочувствовать его. Сначала возникало тепло, кровь ускорялась, обострялось обоняние и зрение. Потом становилось жарко. Кёджуро смотрел в зеркало, как по плечам растекаются алые языки пламени. С плеч они перешли на бока и на бедра, прерываясь около колен. Кожа на голенях и предплечьях темнела и становилась тверже. Ногти болезненно вытягивались в когти, отрастали длинные клыки, вынуждая десны ныть и кровоточить. Получилось. Он вызвал «обращение» по собственной воле. Значит, это можно контролировать, как и регенерацию. Значит, это можно остановить. Взять под контроль и навсегда запереть внутри. В легком сумраке от закрытых наглухо окон за столиком сидел Тенген и фиксировал увиденное в новом отчете. Время от времени он поднимал на почти раздетого друга изучающие взгляды. Как выступает орнамент: равномерно или по очереди — яркий или нет, меняет ли форму и размеры. Если зрение и память не подводили, с тех пор, как Тенген впервые увидел его в доме Тамаё, ничего не изменилось. — Как ты себя чувствуешь? — Спросил он. — Что-то изменилось? — Стало теплее, — ответил Кёджуро и развернулся, чтобы оглядеть спину. Языки пламени там спускались чуть ниже лопаток. — Ощущения от появления? — Обычные. Просто становится теплее. Неприятно, когда ногти и зубы… Кёджуро не стал продолжать и посмотрел на то, как Тенген записывает его слова. Смотреть на себя больше не хотелось. Он подошел к столику и сел напротив, стараясь быть как можно тише и ненавязчивее. Тенген несколько раз задумчиво стукнул зубами друг о друга и выписал несколько иероглифов, потом поднял взгляд. Кёджуро едва не отвернулся в смущении. Чувство было такое, будто он показывает врачу подхваченную по глупости порочную болезнь. — Можно потрогать? — Спросил Тенген. Кёджуро некоторое время растерянно молчал. Видимо, так нужно для отчета. Каждое слово имеет вес для Главы, который решает его судьбу. Собрав волю в кулак, он протянул руку над столиком и развернул ладонью вверх. Тенген благодарно улыбнулся, и Кёджуро чуть не отдернул руку. Мозолистые пальцы пробежались от плеча до черной ладони. Изучающие прикосновения чередовались с легкими нажатиями и поглаживаниями. Тенген сравнивал обычную кожу, красную и черную. Видя его сосредоточенность на «работе», Кёджуро все же позволил себе расслабиться и просто наблюдать за ним. Еще спустя время ему самому стало интересно. — Кё, — голос чуть не заставил того вздрогнуть, — ты знал, что вся кожа разная? — А? Н-нет, — Кёджуро неуверенно погладил предплечье и посмотрел на него со всех сторон. — Да-а-а, — протянул Тенген, — ты ведь не можешь этого почувствовать. Та кожа, которая блестяще похожа на человеческую, не изменилась. Красная гораздо теплее, а на ощупь… как будто туго натянутая. Но самая необычная — черная. Она твердая и шершавая. Можно, — он неуверенно скосил взгляд, — потрогать ноги? Кёджуро едва не вспыхнул до ушей. Старательно убеждая себя в том, что это просто эксперимент, он пересел на татами, вытащив из-под себя ноги, и протянул правую под столом. Тенген чуть отсел назад и опустил взгляд. Избегая острых когтей, он медленно погладил стопу. Кожа везде была одинаково жесткая, даже на голеностопе и голени. Только в местах сгибов были тонкие мягкие полоски. Выше черный цвет бледнел, уступая обычному и красному. Тенген снова погладил стопу, гадая, в чем же смысл такого цветового распределения. Черная кожа плохо продавливалась и даже слегка царапала пальцы. Раздавшееся шипение отвлекло Тенгена, и он поднял взгляд. Кёджуро не выдержал как раз в этот момент, выпуская наружу несдержанный смех и выдергивая ногу из его рук. Не прошло и нескольких секунд, как он снова весь подобрался и постарался напустить на себя прежний вид. — Прости, — Тенген спрятал сдержанную улыбку наклоном головы и снова принялся писать. — Знаешь… может быть… черная кожа у тебя на руках и на ногах… Если твое Искусство крови блестяще связано с огнем, то такая кожа защитит тебя от жара? Так ты сможешь ходить по горячим поверхностям и держать в руках что-нибудь горячее. Тенген глубоко вздохнул, собирая всю решительность для своей просьбы. Исход предсказуем, но попытаться стоит. Сейчас, пока Кёджуро и сам увлечен наблюдениями, они хотя бы не раздерутся. — Кё, можешь попробовать что-нибудь с кровью? — Нет, — отрезал тот и окончательно посерьезнел. — Так далеко мы не зайдем. Тенген молча кивнул и снова начал писать. Кёджуро опустил глаза и сосредоточился на том, чтобы убрать свой демонический облик. Его и порассматривали, и потрогали, и поспрашивали — хватит на сегодня. Нет, Искусство крови он применять не станет. И пить кровь тоже. Легкое раздражение пошевелилось под сердцем: как Тенгену вообще пришло в голову попросить о таком?! Издевается? Кёджуро сжал кулаки под столом, твердо решив никогда и ни под каким предлогом не применять Искусство крови. Даже если от этого будет зависеть его жизнь. Если Аказа снова придет за ним, он будет драться как человек. И если ему суждено умереть, он умрет как человек.