***
Тенген быстро определился с направлением. Идти на запад, туда, где ближе граница пригорода — удобнее всего. Вокруг уже давно ночь. На удивление молчаливая, прохладная и отрешенная. Он быстро шел под светом фонарей, гадая, что делать, если направление неверное. Может ли он опоздать и прийти на пустое залитое кровью побоище? По-хорошему, нужно бежать со всех ног. На счету каждая секунда, и в любую из этих секунд для Кёджуро все может закончиться. Тенген чувствовал себя так, будто движется в толще воды. Он просто не мог ускориться, а, казалось, только замедлялся. Игнорировать проклятую дрожь в теле получалось все хуже. Где-то там, впереди, демон, сила которого поражает воображение. Тенген остановился и посмотрел на свои дрожащие ладони. Кёджуро ведь неспроста попросил его не вмешиваться. Аказа прикончит их обоих до того, как небо на востоке бросит первые розовые краски. Не такую смерть хотел Тенген. И Кёджуро просил помнить о женах. Что будет с тремя девушками, когда Зеницу отзовет их с задания сообщением о смерти? Ему ведь есть, ради чего жить. Есть, о ком заботиться. Скоро Сума достигнет совершеннолетия, скоро жены родят ему детей, а дети — внуков. Он уйдет в отставку и будет рисовать картины, может, даже откроет свою школу… Если сейчас он не остановится и не повернет назад, жизнь, о которой он мечтал, так и останется похороненной на задворках сознания. Демон разорвет его на куски, переломает кости забавы ради, вырвет органы и с наслаждением сожрет. Пальцы рук кололи холодные иглы. Подушечки немели, их хотелось растереть, размять, хоть как-то разогнать кровь. Что-то похожее чувствовал Кёджуро, когда выпускал когти. Тенген поднял голову к мерцающим звездам и сделал несколько глубоких вдохов. — Нет, — просто сказал он молчаливому небу. — Я думаю так, потому боюсь его. Мне страшно, и я готов бежать и прятаться. Кёджуро тоже боялся. До смерти боялся его тогда, а сейчас и подавно. Но если он смог пойти туда, то и я смогу. Тенген сжал кулаки до легкого перехруста костей. Шиноби учили отвергать страх. Отец наказывал его за сомнения, за неуверенность, за легкую дрожь кинжала в руке. Сейчас подавленный страх хлынул наружу, затопил с головой и лишил способности дышать. В висках била кровь, требуя бежать. Бежать прочь, выполнить последнюю просьбу любимого, не подвести его хотя бы сейчас. Прожить жизнь как можно лучше, за них двоих. И каждый день лелеять в памяти несостоявшееся признание и не переданную по назначению любовь. Если иди в Ад, то вместе. Если им обоим суждено пересечь реку Сандзу, они будут держаться за руки. — Все будет просто блестяще! — Крикнул Тенген, чтобы каждая сверкающая точка в чернеющих небесах оценила его мужество. Кто-то из глубины переулка ответил ему пожеланием сесть на чей-нибудь член и не слезать, пока жизнь не покинет тело.***
Кёджуро быстро понял, что не смотря на страшные слова и огромную силу атак, Аказа опасается его. Еще ни один из его ударов не выбил из тела ни капли крови. Под кожей растекались жутких размеров гематомы, по костям бежали паутинки трещин, но не было ни одной настоящей раны. Очередной удар в бедро едва не лишил возможности стоять. Кёджуро стиснул зубы и ударил катаной в шею, но Аказа уже отскочил назад и снова хитро прищурился. Его чутье улавливало мельчайшие изменения в чужом состоянии. Вот пылающая в ноге боль, вот саднящие царапины на ладонях, а вот крадущийся из глубин тела голод. Обоняние незаметно обострялось в присутствии демона, летящие от клинка кровавые брызги невольно притягивали взгляд. Аказе хорошо знакомы эти чувства. Молодым демонам невероятно тяжело держать голод в узде. — Может, с тобой надо как с собакой? — Спросил он и поднес правую ладонь ко рту. — Может, это поможет тебе? Острый клык глубоко прорезал кожу. Темная кровь тут же наполнила ладонь и побежала дорожками по полосатому предплечью. Запах вонзился в рецепторы. Кёджуро ощутил, как по мере приближения Аказы и его истекающей кровью протянутой руки внутри открывается черная бездна. Рот рефлекторно наполнился слюной, а катана едва не выпала из рук. Все тело пришло в движение, готовя органы к скорому поступлению пищи. Желудок скрутило так, что он едва не закричал. Аказа довольно улыбнулся, глядя на заливающийся чернотой глаз, и покачал ладонью. Скопившаяся там темная кровь чуть сверкнула, отражая свет молодой луны. — Давай, — ворковал он, — покажись. Как ты еще не умер от голода? Бедный молодой демон, тебя совсем никто не кормит… Никто не хочет вскрыть себе живот, чтобы помочь тебе… Люди настоящие твари, не так ли? Одним человеком больше, одним меньше, чего им стоит просто выпустить для тебя немного крови? Кёджуро чувствовал, что теряет контроль над телом. Чем дольше он смотрел на текущую кровь, тем сильнее стягивались узлы внутри, тем сложнее было проглатывать голодную слюну и удерживать себя на месте. Кровь. Всего пол метра, всего один шаг, и он получит ее. Всего один глоток положит конец страшной боли внутри. Он нервно застучал зубами, не понимая, почему вдруг закололо пальцы, не видя собственных отросших когтей. За каплю этой крови он бы сделал что угодно. Все просьбы демона, весь остальной мир — сущая мелочь. Никто и ничто не важно, кроме одного единственного способа утолить чудовищную жажду. — Ко мне, — спокойно сказал Аказа. Кёджуро сделал шаг, опуская катану. Голова невольно тянулась вперед, он шумно принюхивался и не верил своему счастью, что стал чуточку ближе к этому щедрому дару. Но демон вдруг перевернул руку, и скопившаяся в ладони кровь вылилась на землю, мгновенно исчезая в мельчайших трещинках. Кёджуро издал сдавленный хрип, огромными глазами глядя на мелкие красные капельки, оставшиеся на тонких стеблях травы. — Нет… н-нет… Хотелось впасть в истерику и сорвать голос в диких криках. Несправедливость разбивала искаженное сознание на осколки. Кёджуро ведь послушался. Он опустил меч, он пошел, когда ему сказали, так почему же… Аказа снисходительно улыбался, давно заживив свою рану и не оставив на руке ни капли драгоценной крови. Когда кто-то опускает меч, демоны побеждают. ЗАТКНИСЬ! ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕТ! В правом глазу мутнело от горьких слез. Аказа, стоявший, кажется, целую вечность, вдруг взмахнул ногой. Тонкие кости в почерневших кистях хрустнули, обездвиживая пальцы. Катана, пролетев несколько десятков метров, жалобно лязгнула о камни и затихла, будто умерев от удара. — На землю, ничтожество, — голос был все так же спокоен, но в нем звенела угроза расправы за неповиновение. — Не смей звать себя демоном. Ты просто неполноценное отродье. Хотя, одна капля моей крови, и ты мать родную продашь. И братишку своего продашь, да? — Аказа улыбнулся. В его привычки не входило издеваться над жертвами, но сейчас, когда перед ним некогда гордый и твердый как сталь соперник… Грех не втоптать в грязь остатки самого дорогого. — Он такой маленький и беззащитный. Поранься он при тебе, ты бы через пару секунд его на куски порвал. А потом, утолив голод, рыдал бы над обглоданными костями. Как зовут твоего брата? Кёджуро чувствовал, как подгибаются ноги, и упал на левое колено. Крошечные ниточки неконтролируемо стянули обломки костей в единое целое. Боль отошла куда-то на второй план, отпуская измученный разум, которому предстояло решить важную задачу: связать запах крови и слово «брат». Почему-то казалось, что это возможно. — Ты мне не ответил, — вдохнул Аказа. — Может, хотя бы расскажешь, чью кровь ты принял? И как ты притворяешься человеком? Или мне спросить об этом твою семью? Твоих родителей или брата? Или, может, тот клетчатый щенок что-то знает? Несмотря на видимую беспомощность соперника, демон держал стрелку компаса настороже. Кровь этого существа все еще может нести опасность. Кёджуро может применить ее в любой момент. Его жалкий, растерянный и раздавленный вид невыносимо приятно тешил самолюбие. Так и хотелось припомнить все его высокие слова о ценности жизни, вбить их ему в глотку и заставить делать самые унизительные вещи за одну единственную каплю крови. Это могло бы продолжаться вечно, но скоро взойдет солнце. Надо уходить. Аказа хотел было отдать приказ идти за ним, но внутри вдруг что-то изменилось. Стрелка компаса, следящая за Кёджуро, вдруг повернулась в сторону и ослабла. Будто опасности вокруг больше нет. Похоже, соперник сдался окончательно. Аказа пригляделся к нему: все тело затихло, словно отключенное оборудование. Жизненные процессы замерли. Или… Он недоверчиво дернул бровями и нахмурился: проявившийся при виде его крови алый орнамент вдруг слегка подсветился. Или они перешли на тот уровень, где Аказа не может их уловить? Впервые, больше, чем за две сотни лет, он не успел предпринять хотя бы попытку уйти от атаки. Когти вонзились в лицо с запредельной скоростью, а стрелка все также молчала, лениво игнорируя возникшую из ниоткуда смертельную опасность. Лишившись обоих глаз разом, Аказа рефлекторно бросился назад и регенерировал, но снова напоролся на когти, а когда оглянулся, то никого не нашел. Паралич от перебитых позвонков временно захватил ноги. Всего на секунду, но ее хватило, чтобы снова лишиться глаз. Внутри взметнулся гнев. Аказа неистово терзал свое чутье, чтобы снова предсказывать шаги соперника наперед, но компас упорно не реагировал — Искусство крови объявило забастовку. Пришлось положиться на обычные демонические чувства. Зрение, обоняние, слух. Интуиция. Кёджуро жестоко заплатит за эту выходку. Аказа всегда умел использовать свой потенциал, всегда знал, сколько силы нужно приложить для достижения цели. Он встречал на своем пути самых разных соперников: начинающих мечников и сильнейших столпов, молодых демонов и других Лун. Но сегодняшний враг не был ни первым, ни вторым, ни третьим. Выловить из воздуха рычащую огненную молнию получилось не сразу. Кёджуро все-таки вспомнил, как связана демоническая кровь и его брат. И существование этой связи — целиком его вина. И то, что Аказа добрался до этого города — его вина. В ответ на осознание внутри открылся черный ад. Бездна, где ему самое место. Он должен быть там, глубоко в темноте, пожираемый собственной болью. Высекая когтями куски чужой плоти, Кёджуро хотел обрушить эту пышущую ненависть на себя. Разрывая кожу, он проклинал свою сущность. Трусливая, прячущаяся за печатями душонка, бросившая родного брата на произвол. Лицемерная тварь, кусающая за руки своих благодетелей. Ему надо исчезнуть без следа, забрать с собой обрывки чужих воспоминаний и навсегда утопить их в желчи. Внезапный хват на запястье заставил кости хрустнуть, и Кёджуро понял, что заигрался. Нельзя одновременно проклинать себя последними словами и уклоняться от летящего в голову кулака. Аказа оскалился и дернул захваченную руку на себя, одновременно ударяя соперника коленом вбок. Сразу же последовал ответный удар когтями в лицо, но в этот раз демоническое чутье уловило явные изменения: странное движение под черной кожей предплечья. Нечто зародилось в глубине мышц и тонкими потоками устремилось к кончикам длинных когтей. Аказа выпустил руку и дернулся назад, уходя от удара. Где-то совсем близко к лицу раздался взрыв, слепя глаза и прижигая сероватую кожу. «Слишком рано?» — Это твое Искусство демонической крови? — Спросил он и чуть прищурил взгляд. Кёджуро явно растерялся. Будто сами слова были ему не знакомы, а способность ответить — что-то за гранью возможностей. Тело заполнил палящий дым, не давая мыслям собираться в единое целое и выдвигая череду инстинктов. Живущее внутри существо наконец получило шанс избавиться от контроля и ловило каждый миг своей свободы. Аказа вдруг расслабленно улыбнулся. Нет смысла бояться крови и избегать ран. Если бы Кёджуро хотел, давно бы воспользовался своей способностью подчинять чужую волю. Может, он и вовсе забыл, что способен на это. Схватка становилась все интереснее. Неработающий по каким-то причинам компас больше не беспокоил, Аказа быстро перешел на другие чувства и успешно ориентировался, уклоняясь от атак и нанося удары в ответ. Вскоре стало ясно, что Кёджуро не так опасен, как кажется на первый взгляд: пусть по скорости он и не уступает, но просто не умеет драться и применять свою силу. Привыкший махать своей идиотской железкой, соперник слабо владел рукопашным боем и не шел ни в какое сравнение с более чем двухсотлетним боевым опытом. Аказа быстро приметил все тонкости: Кёджуро привык бить кулаками, а не когтями — пальцы держит неправильно, и сломать их проще простого; пусть он отлично считывает действия соперника, но эффективно ударить в ответ не хватает навыка. Загнать его в ловушку — дело нескольких минут. Очередной удар когтей в лицо Аказа приметил еще на этапе замаха. По руке снова бежали импульсы. Вопреки инстинкту уклониться, демон вслушался в движение чужой плоти. Так и есть: Кёджуро их не контролирует. В прошлый раз взрыв раздался слишком рано, сейчас — опаздывает. Атака, способная разорвать его голову в клочья, будет потрачена впустую, а значит, удара в лицо можно не бояться. Когти вошли так глубоко, что оставили борозды на костях. Без труда игнорируя боль, Аказа сократил дистанцию. Как и ожидалось, взрыв произошел после контакта с телом. Демон захватил руку соперника и звонко сломал в локте. Боль вперемешку с недоумением отразились в янтарных глазах. Аказа выпустил его и дал отскочить, но только лишь для того, чтобы собрать силы на новый бросок. Кёджуро, кажется, не мог поверить не в сам перелом, а в то, что рука срастается на глазах. Он нервно дернулся и огляделся по сторонам так, будто только проснулся. Компас снова пришел в легкое движение. Аказа вдруг захотел расхохотаться в голос. Кёджуро так жалок в своих попытках остановить собственную регенерацию. Так панически мечется его сознание и так трудно справиться с внезапным наплывом чувств. Лучше момента не найти. Кёджуро понял, что вопреки усилиям, кости все же стянуло вместе. Запоздалая боль отчаянно сверлила мозг, пока нечто странное не притянуло к себе все внимание. Что-то внутри обернулось к демону. Будто все органы и ткани обрели полярность, и Аказа стал их севером. Непонятного рода энергия стягивалась в одну точку, призывая следом всю концентрацию. Точка вытягивалась в линию, словно соединяя соперников, и тогда Кёджуро ощутил настоящую непреодолимую близость конца. Аказа метнулся вперед. Все, что было до этого, показалось детской игрой. Страх ослепил, оглушил, лишил обоняния и осязания. Парализовал. Будь у Кёджуро время, он бы закричал и бросился бежать. Бежать, пока не встанет сердце. Тело сдалось отточенным годами тренировок рефлексам. В оставшуюся долю секунды надо сделать хоть что-то. Защититься! Закрыться! Ударить! Бей! Бей! БЕЙ! Когда мутная пелена отпустила зрение, Кёджуро увидел странную картину. Плавающую и молчаливую. Мир отнял у него все свои звуки и ощущения. Почему-то никак не получалось понять, что происходит. Аказа покачивался из стороны в сторону, точно уличный пьяница. Через все его тело слева направо тянулась жуткая дымящаяся трещина. Как такое могло случиться? Как обычный удар в грудь, какая-то рефлекторная отмашка, нанесла прочнейшему демоническому телу такой ущерб? Аказа опустил голову и сипло кашлянул, выпуская наружу черный дым от собственного горящего тела. Органы плавились, превращались в невесомые хлопья пепла, которые осыпались и плыли в воздухе от волн жара. Кёджуро моргнул, но так и не понял, что именно видит. Почему демон так странно движется, почему не нападает, почему пахнет паленым мясом. Он больше не видел левым глазом и не слышал левым ухом. Странная пустота соприкоснулась с прохладой ночи, и Кёджуро, словно споткнувшись о них, упал на колени. Тело налилось вязкой слабостью, по левой щеке потекли теплые капли. Наверное, это кровь. Наверное, от кулака соперника треснул череп. Кёджуро поднял руку, чтобы найти эту трещину, но пальцы схватили пустоту. Там, где раньше был висок, торчали острые обломки костей. Подушечки пальцев укололись о них и спустились ниже, размазав странные потеки. Он отстранил руку от лица, но вместо привычной уже красноты увидел, что пальцы покрыты серым. Что-то не давало полноценно осознать происходящее. Кости вдруг начали движение, отращивая обломки вверх и в бок, пытаясь соединиться с краями вокруг. Аказа снова кашлянул дымом, чувствуя, что жар все-таки слабеет. От невозможности вдохнуть темнело в глазах, но он все же разглядел, что снова промахнулся. Из-за этого удара в грудь, он разнес сопернику не всю голову, а только левую верхнюю часть. Проклятье… Боль крошечными шажками отступала. Самозарождение клеток упорно продолжалось. Еще немного, и регенерация возьмет верх. Такую рану он заживит за пол часа. Неслыханный срок для Высшего демона. И неслыханная сила атаки для убожества вроде Кёджуро. Первые несколько минут Аказа собирался сбежать. Черт с ней, с жаждой мести, плевать на любопытство к сущности врага. Второй такой удар вполне способен лишить его жизни. Вот только Кёджуро сидел на земле и ни черта вокруг не понимал. Тупое ничтожество. Какую бы силу ни таило его тело, он все еще просто бесполезный, слабый человек. Легкие демона восстановились достаточно, чтобы сделать настоящий жадный вдох. Наконец-то. Регенерация пересилила горение. Поврежденное сердце медленно обрастало новым слоем мышц, легкие формировали новые оплетенные сетью сосудов пузырьки, поверх них из обугленных обломков нарастали новые кости. — Что такое? — Хрипло спросил Аказа, смелея от отступающей угрозы жизни. — Никогда раньше не восстанавливал голову? Распознать слова было слишком трудно, Кёджуро рефлекторно наклонил голову вправо, чтобы содержимое не текло наружу. На лице не читалось наличия разума и тем более способности ответить, но он на каком-то неясном уровне чувствовал, что Аказа приходит в себя. А он как никогда уязвим. Все тело ощущалось очень странно. Будто душу выдернули из родного пристанища и поместили в новое, неудобное и неподходящее. Ощущение пустоты в голове проходило. Нарастал жуткий скребущий дискомфорт, от которого хотелось разодрать всего себя. — Даже самое сильное Искусство крови бесполезно, когда находится в кривых руках, — с сожалением сказал Аказа и медленно подошел к сопернику. Увидев, что демон приближается, Кёджуро суетливо встал. Стоять на ногах получалось так плохо, будто он начал учиться ходить только вчера. Вся правая половина тела подчинялась через раз, нервные импульсы постоянно не достигали цели, промахивались или оказывались слишком слабыми. Даже когда Кёджуро сильно напивался, двигаться получалось лучше. Он даже упустил момент, когда демон подошел вплотную, а его руки уперлись во вздымающуюся грудь. Аказа слегка толкнул Кёджуро, и тот, мгновенно утратив зачатки равновесия, рухнул навзничь. Удар о землю выбил из легких воздух и застелил глаза темнотой. Через некоторое время та отступила, собирая картину из полосатого лица, золотых глаз и хищной улыбки, знаменующей конец. Демон потратил огромную часть сил на регенерацию горящей раны. Он закрыл ее поверхностно, чтобы присесть к поверженному сопернику, но внутри та еще терзала мышцы и органы. Справиться с этим можно. По крайней мере, поболтать напоследок вполне получится. Чувство власти над чужой жизнью, неизменно сопровождавшее Аказу, вернулось снова, заняло положенное место и подстегнуло уверенность. — Чью кровь ты выпил? — Прошипел он. — Как ты стал демоном? Отвечай. Кёджуро хрипло кашлянул, с трудом понимая, чего от него хотят. Фразы доходили обрывками, перемещения демона — смазанными картинками. Аказа вдруг встал и с размаху ударил его ногой в бок. — Не смей молчать, когда с тобой говорят! Тебя не учили манерам? Вслед за вопросом последовал еще удар. И еще. Кости ломались, органы сминало, сосуды лопались, но регенерация в этот раз не спешила. Восстановление головы отняло слишком много сил. — Отвечай мне, ничтожество, — Аказа схватил Кёджуро за ворот униформы и рывком приподнял над землей. Покалеченное тело взвыло, полыхая болью. — Кто обратил тебя? Отвечай, или я выдавлю глазенки твоему брату! Словно желая доказать серьезность своих намерений, демон выпустил воротник и с размаху ударил землю около головы Ренгоку. Пыль, комки земли и камешки полетели дождем, осыпая лицо. Кёджуро зажмурился и закашлял, отворачиваясь в сторону. Кровавые сгустки забили дыхательные пути, горькая желчь облепила горло, и он смутно обрадовался, что ничего не съел дома. — Сгори… в преисподней… — С трудом прохрипел Кёджуро. Аказа выпрямился, занес ногу и с силой наступил лежащему на середину правого плеча. Раздался громкий хруст и треск рвущихся мышц. Кёджуро закричал, срываясь на визг. Его затрясло от боли, по вискам потекли слезы. Отбитые пинками легкие саднило от рваного дыхания. — О, ты ничего не знаешь о преисподней, — улыбнулся Аказа, наслаждаясь чужими страданиями. — Обещаю, я покажу тебе каждый ее уголок, когда ты будешь… — Он вдруг поднял голову и огляделся, принимая озадаченный вид. — Блестяще? Кёджуро всего передернуло. Он широко раскрыл слезящиеся глаза и заерзал, моля всех богов, просто ослышаться. Только бы это была досадная ошибка. — Э-э-эй, Кёджуро, тебе знакомо это слово, не так ли? — Демон облизнул клыки. — Неужели это тот самый человек, который жил в твоем теле? Он пришел к тебе? Ледяной страх прошил насквозь, отгоняя даже неимоверную боль в почти отделенной от тела руке. Сильнее, чем сейчас, Кёджуро боялся только в момент той самой атаки. Тенген все-таки пришел за ним, и Аказа его услышал. Тенген, чертов идиот, не послушал его просьбу и пришел навстречу своей смерти. Теперь они даже не вдвоем против этого демона. Кёджуро всеми силами старался хотя бы приподняться, но не мог. Просто не мог. Битва отняла у него все ресурсы, выжала, точно спелый фрукт, и бросила за ненадобностью. Потухшие от безысходности чувства вспыхнули снова. Истерзанное страхом сознание забилось в припадке от беспомощности. — Этот человек дорог тебе? Что ты так боишься? — Демон, игнорируя боль в собственном теле, наклонился ниже. — Значит, это он? Он тогда укусил меня и исцарапал твоими когтями. Знаешь, что я сделаю с ним за это? Я переломаю ему все кости и вырву все зубы. Но, раз уж он тебе не безразличен… Я могу сделать так, что частичка тебя останется с ним, — Аказа широко улыбнулся. — Повешу его на твоих кишках. Кёджуро горестно взвыл и дернулся в сторону, пытаясь игнорировать руку, но демон уже начал вставать. Не смей! Не надо! — Нет, — с трудом выдавил он, — забери лучше меня… П-прошу, Ак-аказа… — Ну как ты мог такое подумать? — Ласково спросил демон. — Конечно, я заберу тебя. Расправлюсь с твоим другом и сразу же вернусь за тобой. Конец. Произошло самое страшное, самое худшее — кто-то сейчас умрет по его вине. Кёджуро, наплевав на покалеченную руку и избитое тело, рывком попытался встать, но снова не смог. Он плохо написал в письме, плохо донес свою мысль, а сейчас не сможет даже схватить демона за ногу. Не сможет даже крикнуть «Беги!». Тенген умрет. Из-за него. Прямо сейчас. — Аказа… Кёджуро выдохнул это слово так тихо, но демон все же услышал и чуть обернулся. Почему-то все его движения стали очень медленными, вязкими. Надо сделать хоть что-нибудь, что угодно. Все, что угодно, сойдет. Узоры пламени на лице слабо подсветились изнутри, как андоны в бархатной глубине ночи. — Искусство демонической крови… Аказа вопросительно вздернул тонкие брови. Этот загадочный свет гипнотизировал, притягивал к себе, отвлекал от всего остального. Кровь на лице и отломанной руке Кёджуро вдруг задымилась. Черные струйки дыма взвились вверх, красиво танцуя и стремясь вонзиться в чужие рецепторы. Янтарные глаза смотрели куда-то вверх, роняя крупные слезы. Демон вдруг понял, что не может пошевелиться. Время перестало существовать, тело стало замершим пристанищем для удивленного сознания и больше не принадлежало Аказе. Никакая сила воли или мышц не могла сдвинуть его с места. Кёджуро приоткрыл рот и длинным выдохом выпустил наружу дым, в который превратилась желчь, слюна и кровь. Сил хватит еще на одно действие. Последняя ниточка, и все оборвется. — Убирайся, — тихо приказал он. Аказа зарычал, силясь удержать себя на месте. Запах крови въедался в мозг, подтачивал сознание, плавил волю. Убирайся. Будь оно все проклято. Отдав этот приказ, Кёджуро потратил тот крошечный ресурс жизненных сил, который Аказа оставил на его транспортировку и время, чтобы для него поохотиться. Теперь он отчетливо слышал, как регенерация проиграла и начала останавливаться совсем. Убирайся. В этот момент Кёджуро начал по-настоящему умирать. Ноги развернули тело куда-то в сторону. Первый шаг. Второй. Третий. От напряжения в голове едва ли не лопались сосуды, но сопротивляться не получалось. Он бежал, выполняя приказ, оставляя соперника на земле в луже крови. Если только пришедший человек сумеет спасти этого идиота, Аказа снова найдет его. Либо его могилу. Третьего не дано. Кёджуро проследил, как дым растаял в темноте, и прикрыл глаза. Орнамент на коже таял, подарив прощальное тепло. Он чувствовал, что внутри становится тяжело и пусто. Наверное, с такой тяжестью не подняться к небесам. По крайней мере, Тенген останется жив. Прошло несколько долгих, как столетия, минут. Тяжесть наполняла легкие, не оставляя места воздуху. Мысленный поток гас, даже боль наконец пожалела его и отступила. Правая рука давно не чувствовалась, но кровь еще текла из плеча, где не успели зарасти сосуды. Оказывается, Тенген звал его все это время. В его голосе звучала паника. Он не застал врага, ко встрече с которым так упорно готовился, но услышал его удаляющиеся шаги. Демон стремительно бежал прочь. — Кёджуро! — Друг бросился на колени перед лежащим, бросив клинки на землю. — Кёджуро, как ты?! Он ушел? Прошу, скажи что-нибудь! Тот приоткрыл глаза. Лицо Тенгена плыло, но это не мешало разглядеть безумный страх в широко раскрытых глазах. Он сипло кашлянул и чуть пошевелил головой, ответившей на движение тяжелым звоном. — У… шел… — Регенерация! — Крикнул Тенген, и голова заболела сильнее. — Ты что, не можешь регенерировать? Он вгляделся в лицо Кёджуро, пытаясь понять без ответа. Звуки тела стихали, кровь замедлялась в ослабевающих сосудах. Знакомого потрескивания растущих клеток слышно не было. Тенген прокрутил в голове все, что помнил из рассказа Тамаё. Если Кёджуро получит слишком серьезные травмы, демонические клетки не смогут взять достаточно сил для регенерации. Он все еще смертен. Через порванный на плече китель Тенген разглядел осколки костей и без труда представил, как получилась эта травма. Пальцы пострадавшей руки вдруг начали сереть, пускать мелкие трещинки и сыпаться пеплом. — Кё… — Неуверенно позвал Тенген, но тот не открыл глаза. — Кёджуро, т-ты ведь… не умираешь? Милый, ты же не умрешь? Эй, прошу тебя, ответь! Он наклонился и осторожно провел кончиками пальцев по грязной щеке. Друг не отвечал. Паузы между вздохами становились все длиннее. Пальцы осыпались пеплом, рукав кителя начал опадать. Тенген перекинул ногу через грудь Кёджуро, нависнув над ним. — Я дам тебе крови, только выпей, — суетливо заговорил он. — Кё, слышишь? Не уходи, только не уходи, прошу тебя… Больше не уходи от меня! Тенген снова уставился на его правую руку. Она все еще соединена с телом обрывками мышц и связок, может ли испепеление передаться на уцелевшее плечо? Он взял свой клинок, торопливо отряхнул от пыли и нацелился лезвием на место удара. — Будет немного больно, прости. Я-я не знаю, правильно ли это, но твоя рука осыпается, а значит, ее не спасти. Он ударил клинком, точно топором. Быстро и сильно. На лезвие брызнула алая кровь. Кёджуро только всхлипнул, дернулся и затих. Тенген выдохнул от мимолетного облегчения: если он чувствует боль, еще не все потеряно. Лезвие того же клинка проскользило по правому запястью, оставляя глубокий порез. Закапала темная кровь. Левой рукой он обхватил нижнюю челюсть Кёджуро и нажал на суставы, вынуждая рот раскрыться, но тот вдруг попытался отвернуться. Слабо, почти незаметно, но предпринял попытку. Кожа у линии волос слева вдруг побледнела и начала покрываться темными трещинками. — В… Виш… — Нет, милый, так надо, — сбивчиво заговорил Тенген. Если перебить, не расслышать, если заткнуть рот, то не считается. Он не услышал. Не понял. Перенервничал и отвлекся. — Так надо, иначе ты умрешь. Кё, никто больше не умрет на моих руках… Прости меня, прости… Он сильнее сжал челюсть и вложил кровоточащую руку в рот. Кёджуро протестующе замычал и попытался вытолкнуть ее языком, но не смог. Кровь потекла в горло, вызывая приступы кашля. Жадный организм упорно не давал подавиться и оборвать, наконец, это мучение. — Я загадываю тебе желание! Ты мне проиграл, помнишь? Ты обещал, что выполнишь мое желание, поэтому… Не смей умирать! Тебе же нельзя умирать, — Тенген почувствовал, как отступающая ночь охладила дорожки слез. — Я же… Я же люблю тебя… Солнце, я люблю тебя, прошу, не оставляй меня. Пожалуйста… Я любил тебя все это время… О, Небеса, я должен был сказать раньше! Я должен был! Пей, не сопротивляйся, прошу тебя. Сердце зашлось сумасшедшей дрожью от наплыва чувств. Слышал его Кёджуро или нет, Тенген не знал, но сопротивление прекратилось. Первый и единственный раз он нарушил собственное строжайшее правило: проигнорировал чужое «остановись». На плечи легла невыносимая тяжесть, горло сжало от горечи. Если Кёджуро выживет и вспомнит об этом, даже той пародии на их дружбу придет конец. Прекратили свой путь угрожающие трещинки, так и не просыпав серый пепел. Рука уже давно исчезла, оставив пустой рукав рядом с уцелевшим плечом. Тенген держал запястье во рту и сжимал кулак, пока не почувствовал головокружение. В глазах заплясали мелкие точки, а тело налилось свинцовой слабостью. Пальцами свободной руки он прощелкал условный сигнал, призывая ворона. Птице предстоит длинный путь к его недавно обретенным друзьям. Надо как можно скорее отнести пострадавшего если не домой, то хотя бы в тень. От поступления долгожданной крови демонический орнамент призывно загорелся, и солнце, которое вот-вот покажется над горизонтом, нанесет ему опасные ожоги. Тенген вытащил руку из чужого рта, подобрал с земли опустевший рукав, отряхнул его и сделал повязку. Потом вынул из штанов Кёджуро ремень и на всякий случай затянул жгутом на оставшемся плече. — Все будет хорошо, обещаю, — сказал он, оглаживая другу лицо и убирая налипшие волосы. — Мое Солнце, ты не умрешь. Прости меня, прости за все. Прости, что я так поздно. Я… я так сильно опоздал. Я чуть не потерял тебя. Второй раз… второй раз… Тенген неожиданно для самого себя заплакал. От осознания, насколько был близок к тому, чтобы не успеть. От стыда, что пока он где-то там заставлял себя делать каждый шаг, друг здесь страдал. Его били, оскорбляли, мучали и ломали кости. Он осторожно обнял Кёджуро, прислоняясь лбом к ключице, и в слезах просил прощения за все.***
Голова кружилась беспощадно. Пестрые круги от кровопотери плясали свои дикие танцы, мешая ориентироваться. Тенген взвалил безвольное тело себе на спину, поддерживая под коленями, и, низко наклонившись, бежал к своему поместью. К счастью, люди в такое время еще сидели по домам. Никто не окликнул его и не бросился на поиски стражей порядка. Когда он закрыл сёдзи, лучи встающего солнца едва коснулись самых высоких разлетов крыш. Бережно опустив Кёджуро на футон, Тенген едва не рухнул рядом. Звон в голове отдавался приступами тошноты и вдребезги разбивал мысли, но он упорно пытался понять, что сделать дальше. Дать ему еще крови? Отлежаться, дождаться возвращения ворона и послать за Шинобу? Внезапный звон оборвал карусель из обрывков мыслей. Кто-то пришел. Тенген поморщился, пытаясь вспомнить, какой ублюдок может явиться к нему в столь ранний час. Однако этот «кто-то» вдруг перемахнул через ворота и быстро направился к поместью. И не один. Тенген встал, пытаясь сосредоточиться на слухе, и направился в коридор, но сёдзи уже открылись, и гости оказались внутри. — Здравствуйте, Узуй-сан, — раздался мягкий женский голос. В комнату с мявом пробежала трехцветная кошка с талисманом на шее.