***
В глазах Тенгена все эти ярмарки и праздники были одинаковые. Горели пестрые лампочки, смеющиеся люди покупали вкусности себе и своим любимым, сыпали искрами бенгальские огни. В полночь в ночное небо били цветные салюты, дети загадывали желания, а пары – просили у ками счастья и большую семью. Он думал, так будет и в этот раз. Только эта ярмарка была особенной. Присутствие Кёджуро делало огни ярче, а запахи – резче. Тенген даже не заметил, как собственная радость высветлила взгляд. Но вместе с радостью глубоко внутри ворошилось воспоминание, тревожа, как позабытый рефлекс. Именно после ярмарки их отношениям пришел конец. Он гнал эту мысль прочь. Сегодня все будет иначе. Косясь на Кёджуро, Тенген отказался от покрытых карамелью персиков и моти с сакурой, но друг пожал плечами и сказал, что его проблемы не повод себя ограничивать. Потом они попали на дегустацию саке. Кёджуро смущенно отказался, но Тенген убедил его, что никаких последствий от пары проб не будет. От нескольких порций разносортного алкоголя по телу понеслось блаженное тепло, и Кёджуро стал смеяться куда громче. Уходя с дегустации, они шутили про все на свете и хохотали до легкого покалывания в животе. — Посмотри! — Вдруг сказал Тенген, хватая Кёджуро за плечо и показывая в сторону. Девушка в нарядном кимоно держала в руках бенгальские огни и танцевала. Компания друзей вокруг нее хлопала и подбадривала восторженными выкриками. Искры и дым вились вокруг нее, создавая волшебный ореол. — Потанцуй тоже! — Радостно предложил Тенген. — Смотри, как красиво. — Нет, я же совсем не умею, — попытался возразить Кёджуро. — Да ладно, даже если просто покружиться… Попробуй, тебе блестяще понравится! Тенген быстро подошел к ближайшей лавке и купил несколько бенгальских огней. Торговец поджег один из них и принялся считать выручку. — Попробуй сам, — закатив глаза, сказал Кёджуро, не желая поддаваться. — Пф, ну и ладно, — хмыкнул Тенген. — Я вообще-то блестящий танцор. Он поджег остальные пять палочек от горящей и сжал их между пальцами на манер вееров. Кёджуро хохотал, сгибаясь пополам. Тенген совсем не умел танцевать. Его движение походили скорее на брачные подергивания птиц или на неловко прыгающего от испуга кота. Люди шарахались в стороны, некоторые возмущались, что такому «придурку» здесь не место, другие обещали вызвать стражей порядка. — Ну, как я тебе? — Спросил Тенген, пытаясь вращать бедрами. — Ярко? Блистательно ярко? Может просто поразительно ярко? Бенгальские огни догорели, оставив после себя желтоватые палочки. Тенген выбросил их, купил еще шесть штук и протянул другу: — Твоя очередь. Кёджуро понял, что не отвертится. И что Тенген, хоть и танцует, как сраженная припадком курица, сияет ничуть не меньше этих огней. Он сжал палочки между пальцами и развел руки в стороны. Отчего-то хотелось станцевать так, чтобы Тенген забылся от восторга. Хотелось поразить его в самое сердце, и Кёджуро закружился, не зная, что Тенген поражен уже давным-давно. Ночь, звезды, искры огней – все стало одним целым. Он запрокинул голову, чувствуя, как взлетают полы хакама. Кёджуро знал, что Тенген смотрит на него прямо сейчас и теряет дар речи от восторга. От этого собственное сердце приходило в неистовство, взлетало, падало, сходило с ума. Кёджуро вдруг ликующе засмеялся, выпуская на волю тайно накопленное счастье. Кто-то рядом испуганно закричал. Кёджуро резко остановился, опуская голову и торопливо огляделся. От кружения на месте картина немного смазывалась, но он разглядел ужас на лицах людей. А потом и свои почерневшие кисти. Сгоревшие наполовину бенгальские огни во время танца вдруг полыхнули, точно факелы, разбрасывая на метры вокруг алые снопы искр. Он снова потерял контроль. — Мама! — Пискнула какая-то девочка, обнимая за шею мать, и та торопливо закрыла ребенка собой. — Что вдруг случилось? — Откуда взрыв? — Бенгальский огонь испорчен? — Это демоны! Последнюю фразу надрывно выкрикнул какой-то парнишка, тыча пальцем в Кёджуро. Тот обернулся на Тенгена, который вместе со всеми отшатнулся назад. После выкрика он встрепенулся, внимательно оглядел окрестности и прислушался. Тенген даже не подумал, что выкрик мог относиться к его другу. — Огненный демон? — Не несите чушь, демонов не существует. — Но что это было? — Я видела демонов, это точно он! Посмотрите на его руки и лицо! Тенген наконец повернулся. Кёджуро вдруг поймал себя на том, что взглядом умоляет его о помощи. Мысленно встряхнул себя: нечего полагаться на других. Но люди вокруг напуганы, и знают, что он демон. Они видят его узор и едва не пострадали от взрывов, которым он бесконтрольно дал волю. — Ну кого я просил поставить заграждение?! — Крикнул Тенген куда-то в сторону. — Я же предупреждал, что здесь работают с огнем! Чего рты пооткрывали? — Он недовольно обернулся к замершим людям. — Наш иллюзионист показывает яркие фокусы с огнем! Кто там про демона сказал?! Прокляну! Следи за языком, когда только вчера закончился Обон! Духи рядом и все слышат! По толпе прошелся ропот. Парень, указывавший на Кёджуро пальцем, стыдливо опустил голову. Люди неуверенно переглядывались, видимо, решив, что невнимательно смотрели план ярмарки. Кёджуро терялся все больше, не представляя, что ему делать. Он слишком поздно ощутил жар в руках. Если сейчас побежать через толпу, кто-то может пострадать. Если броситься на крышу – может начаться пожар. И что вообще хотел сказать Тенген? Как раз в этот момент тот обернулся и одними губами сказал: «Сделай что-нибудь еще.» Сделать с огнем? Сделать… что? — Станцуй! — Почти сердито прошипел Тенген. Кёджуро чувствовал, что висит на волоске, но понятия не имел, как безопасно повторить этот странный выплеск. Выбора не оставалось. Надо изобразить из себя фокусника или старания Тенгена пройдут впустую. Он бросил остатки палочек на брусчатку и поднял руки. Импровизируя, Кёджуро изящно вращал кистями и медленно, покачивая бедрами, сделал несколько шагов. Рукава кимоно опали, открывая орнамент из языков пламени, отчего люди снова охнули и отступили. Несмотря на внешнюю плавность движений, Кёджуро то и дело напрягался и пытался понять, как снова выпустить искры. Ничего не получалось. Он однообразно двигался, все больше стыдясь себя. Народ постепенно заскучал и рассосался в более интересные места. Отогнав последнего зеваку, Тенген подошел к нему и взял за руку, уводя в тень деревьев. — Прости, я не смог, — простонал Кёджуро. — Все блестяще, — прошептал Тенген, успокаивающе гладя его по лицу. — Они перестали видеть в тебе демона, это главное. Ты просто фокусник-неудачник. — Спасибо, Тенген. — Я имел ввиду… То есть… Ай, пошли! Тенген снова схватил его и повел в обход ярмарки, где не было вездесущего света фонарей. Вскоре шум остался позади. Они торопливо шли, будто хотели просто убежать хоть куда-то. И Кёджуро понял куда. Тенген вел его смутно знакомым маршрутом – к недостроенному парку. Уже у самого входа Кёджуро вывернулся из его рук и остановился. — В чем дело? — Друг обернулся. — Я не пойду туда, — отрезал Кёджуро. — Почему? — Не знаю. Я просто не хочу туда. Парк был прикрыт предрассветным туманом. Среди его хлопьев выступали островатые ветки умерших деревьев. Кёджуро неловко сжал руки и опустил голову. В этом парке с ним произошло что-то плохое. Вернуться туда – дурной знак. Тенген сдержал себя, чтобы не применить силу. Ну почему он упирается? Почему не хочет вернуться на то место и выслушать уже совсем другие слова? Тогда круг замкнется, подведется черта, встанет последняя точка, навсегда отделяя прошлое. — Тенген, пойдем в другое место, — тихо попросил Кёджуро. — Хорошо, идем. Они молча пошли вдоль дороги, слишком нарядные для этой заросшей окраины. Демонический облик выцветал, поселяя на своем месте ненавистное чувство. — Ты голоден? — Спросил Тенген. — Немного, — честно ответил Кёджуро. — Я… я напишу Тамаё. Я должен решиться. Они вышли к обрыву, посреди которого рос большой клен. Земля вокруг осыпалась, создавая иллюзию острова, поддерживаемого корнями зеленого великана. Демонический орнамент исчез, и Кёджуро вышел из-под сени дерева, собираясь смотреть на восход. Ему будто хотелось прожить этот миг в одиночку, без постороннего вмешательства. Но Тенген, как всегда, решил все иначе. Он прокусил внутреннюю сторону щеки, подошел к Кёджуро и аккуратно развернул к себе лицом. Поцеловал. Друг возмущенно попытался отстраниться, но замер, ощутив металлический привкус. Тенген протолкнул покрытый кровью язык ему в рот. Кёджуро задыхался. В нем боролись возмущение от такого поступка и животный голод. Тенген положил левую ладонь ему на затылок, а правую опустил по спине так низко, что животная часть почти победила. — Что ты себе позволяешь?! — Крикнул Кёджуро, отталкивая его. — Я даю тебе свою кровь, — борясь с одышкой, ответил Тенген и приблизился, чтобы взять его за руки. Внутреннюю сторону щеки больно саднило. — Если твое здоровье стоит несколько капель крови, забирай хоть всю, — он сосредоточенно посмотрел в янтарные глаза. – Я люблю тебя и ничего для тебя не пожалею. — Ты просто идиот! Кёджуро постарался выкрикнуть злобно, но получился болезненный надрыв. Проклятые чувства, проклятое желание. Безумное желание, чтобы руки снова оказались там, где были минуту назад. Чтобы касаться всем телом. Чтобы было слово «люблю». Тенген все видел в его глазах, наклонился и бережно поцеловал просяще приоткрытые губы. Безумие. Ведомый чужими руками, Кёджуро распрощался с собой и жадно открыл рот навстречу, обнял Тенгена за шею и прижался к нему. По спине пробежалось жалящее ощущение чужого взгляда, но осталось без ответа. Все вокруг значило слишком мало. Тенген понимал, что друг, вероятно, просто хочет высосать из укуса побольше крови, и не препятствовал. Ради Кёджуро он бы снова разрезал себе запястья, может, даже горло. Лишь бы только чувствовать его губы на месте ран.***
После того, как солнце покрыло их золотым светом, Кёджуро стремительно бросился домой. Молча и краснея, они едва не бежали по просыпающейся улице, а дома разошлись по своим углам. Мучительный стыд перебивался щекочущей неловкостью. В животе вились скользкие угри волнения, а по коже бежали мурашки. Из своей комнаты Кёджуро мог слышать суету Тенгена, как он вышел из комнаты и пошел в сэнто. Внизу живота ощущался мучительный жар. Кёджуро торопливо перевернулся на спину и развел бедра. Воображение немедленно нарисовала сидящего между ними Тенгена. То, как скользят по телу его руки, как от движений становится горячо и влажно. Кёджуро стремительно перевернулся на бок и весь сжался. Нельзя поддаваться порыву – в прошлый раз его поймали с поличным, не хватало попасться снова. Он сжал руки подмышками, твердо решив игнорировать телесный позыв, убеждая себя, что это низко и неправильно. Они ведь поцеловались всего раз – нелепый и необдуманный поступок. Нельзя придавать ему такое большое значение. Нельзя дать понять Тенгену, что теперь все изменится, и Кёджуро будет с радостью пить его кровь. Даже если эта кровь вкуснее всего на свете.***
Тенген в полной беспомощности прижался спиной к стенке душевой секции. Оставалось надеяться, что шум воды хоть немного заглушит происходящее. Кёджуро не покидал его голову ни на секунду. Тенген медленно сполз по стенке на пол и правой ладонью погладил возбужденный член. В мыслях была совсем не его рука. Он представлял, как Кёджуро ласкает его чем угодно: руками, ртом, можно даже погладить изящным сводом стопы. Вот он встает на колени, переступает на них через широкие бедра любовника и умоляет скорее начать. Несмотря на его просьбы поспешить Тенген будет самым аккуратным и плавным. Сначала поцелуи для разогрева, потом медленная растяжка, а потом, наконец, обжигающее давление. Он чуть сильнее сжал руку, цепляясь за свою зыбкую фантазию. Узость его «партнера» сводила с ума, почти заставляя в голос застонать. — Я сделаю тебя своим, — прошептал Тенген. — Возьми его поглубже, я знаю, ты можешь… Ты ведь так хочешь меня. Хочешь кончить, сидя на мне? Кёджуро в его мыслях шептал в ответ сбивчивое «да» и наращивал темп. Он прогибался в спине, царапал чужие плечи и, как одержимый, повторял имя любовника. — Да, любовь моя, стони громче… Следующая фантазия стала финальной точкой перед блаженной истомой: на коже Кёджуро вдруг загорелись языки пламени, заполыхали в такт мышечным судорогам, переливаясь всеми возможными цветами. Пытаясь отдышаться, Тенген, закрыл глаза и прислонился затылком к прохладной мокрой стене. В глубине души он хотел разделить это чувство с Кёджуро. Чтобы тот тоже тайно желал этой близости, а потом случайно застал бы Тенгена за удовлетворением себя. Неловкость тогда быстро превратится в страсть. Кёджуро признается, что и сам давно желает этого, и тогда… Тенген едва не рассмеялся. До чего наивная фантазия. Надо было мыться и приводить себя в порядок, чтобы погасить свою жажду.