***
— Почему ты так часто стал смотреть на небо? — Спросил Кёджуро, когда Тенген налил ему в пиалу авамори. — А почему ты вдруг спросил? — Просто интересно, — он пожал плечами. — Раньше звезды были для нас особенными, — Тенген поставил бутылку и взял свою пиалу. — Для нас с тобой? — Да. Ты тоже временами глазел в небо, будто там есть блестящие ответы на все вопросы. — А вдруг так оно и есть? — Кёджуро вгляделся в крапчатую темноту с серпом убывающей луны. — Никто точно не знает, что там, выше облаков. Может, там тоже есть люди и демоны. Или наоборот, там мир без демонов, и у всех все хорошо… — Мне как-то сказали, — Тенген вздохнул, прежде чем приоткрыть очередную свою завесу. — Что если долго смотреть на звезды, то их свет осядет в глазах, и ты сможешь лучше видеть свой путь. Кёджуро повернулся и посмотрел на него странным взглядом. — Да, это глупо, но я блестяще привык так думать. — Н-нет, это хорошая мысль, — поспешно сказал Кёджуро, — мне нравится. Я тоже буду больше смотреть на небо. — Думаешь, ты сбился с пути? — Тенген отпил авамори и поправил юкату на колене. — Не знаю. Но я не хочу сбиваться. Хочу пройти свой путь достойно, даже если я демон. Темнота поглощала улицы, алкоголь медленно поглощал мысли. Полчаса спустя они уже смеялись над всякими мелкими глупостями, подпихивали друг друга и как-то совсем случайно соприкасались руками. В бархате ночи, в дали, сверкали два золотых глаза.***
Аказа, лениво вытянувшись на полу, следил за происходящим на энгаве. Идеальный момент для нападения: они оба пьяны и не смогут отбиться. Тренировки Кёджуро — чушь собачья. Аказа видел такие сотню раз — ничего особенного в них нет. Он тренируется как человек, а не как демон. Он все еще ходит под солнцем, хотя может обращаться в демона и использовать Искусство крови. До чего странное отродье пришло в этот мир. Аказа старательно защищал сознание от влияния Мудзана. Если об этом существе узнают, Луны будут вне себя, а он получит наказание за сокрытие демона, каким-то образом победившего солнце. Скорее всего, Аказа за это умрет. Сейчас его мысли занимал только Кёджуро, который пьяно дурачился со своим дружком. Когда наблюдения наскучили совсем, произошли первые изменения. Аказа внимательно прищурился. Под полами хакама было видно слабое мерцание. Поразительно, но оба человека его не заметили. Кёджуро сохранил человеческий облик, по крайней мере его лицо не изменилось.***
Тенген нервно сглотнул, когда случайно увидел свечение. Если слух не врал, что-то внутри Кёджуро пришло в движение. Хотя сам он едва ли это заметил, пьяно смеясь над какой-то шуткой, которую забыл сказать вслух. Чтобы не спугнуть едва заметный мягкий свет, Тенген приобнял его за плечи и прижал к себе. — Тенген-Тенген, — вдруг начал Кёджуро, — а помнишь… Помнишь, как я пытался засунуть язык в бутылку… — Помню, милый, — засмеялся Тенген, и свечение малость усилилось.***
Аказа высунулся из окна чердака, вглядываясь в странный свет. Почему он мерцает? От чего это мерцание зависит? Вот человек обнял Кёджуро за плечи, продолжая смеяться. Пьяный идиот. Даже не знает, наверное, что за существо попало ему в руки. Дальше произошло то, от чего Аказа, опирающийся на подоконник обеими руками, на мгновение утратил равновесие. Сереброволосый парень поцеловал Кёджуро в лоб. Загадочный свет стал ярче. Что это за фокусы такие? С каких пор Кёджуро позволяет другому мужчине целовать себя? Аказа шокированно открыл рот и отошел от окна. Такого просто не могло быть. Странная сила Кёджуро, проявившаяся после боя, и этот момент связывались между собой. И связь эта была мерзкой и порочной.***
— Пойдем в дом, — предложил Тенген. Его вдруг настигло дурное предчувствие. Захотелось как бы невзначай стать поближе к своим клинкам и взрывчатке. Кёджуро не стал сопротивляться. Авамори сделал его мягким и податливым. Почти вися на своем друге, он дошел до его комнаты. — Хочешь… хочешь пойти ко мне? — Растерялся Тенген. — Ты не устал? — Немного устал, — признался Кёджуро. — Хочу прилечь где-нибудь. — Я достану тебе футон. Кёджуро рассеяно следил, как Тенген достает, а затем разворачивает свежий футон и застилает его. В расплывчатом, тягуче пьяном состоянии новая постель показалась самой мягкой и удобной. Тенген сел рядом и спросил, нужно ли что-нибудь. «Тебя», — чуть было не сорвалось с языка. Ни в коем случае нельзя произносить это вслух. Кёджуро сам не знал, почему, но упорно подавлял любые мысли и слова, касающиеся их отношений. Надо было все обговорить, расставить точки, но он бежал от реальности. — Эй, — Тенген аккуратно провел костяшками пальцев по горячей щеке, — ты чего-нибудь хочешь? Кёджуро лежал на боку и вдруг медленно развернулся на спину. Тенген внимательно следил за тем, как сползает с его плеч кимоно. Рука со щеки плавно перешла на шею и обнаженную левую ключицу. Кёджуро вдруг положил ладонь поверх его руки, сжал ее, прикрыл глаза и протяжно выдохнул. «Ты хочешь меня», — догадался Тенген. Он медленно наклонился и поцеловал подставленную щеку. Кёджуро повернулся, позволяя ему найти свои губы. Они целовались целую маленькую вечность. Руки Тенгена сами собой растянули оби, освобождая полы юкаты, развязали чужие хакама. Его так сильно тянуло к Кёджуро, что пришлось бросить это раздевание и прижаться к нему как есть. Кёджуро шумно вздохнул, ощущая его возбуждение. Чужие руки осторожно развели его ноги в стороны, оглаживали тело, и это было так прекрасно. Тенген осторожно пошевелился, притираясь к нему и вытягивая первый стон. Пьяный Кёджуро очень походил на прошлого себя: немного неловкий в своем желании, просящий ласки телом, а не словами. Он путал пальцы в платиновых волосах, щекотал кожу головы и улыбался, видя чужую улыбку. Тенген наклонился и обхватил губами мочку уха, не прекращая двигаться телом. Кёджуро повел плечами и чуть выгнулся в спине. — Нравится, когда я так делаю? — Горячим шепотом спросил Тенген около уха и прикусил за краешек. — Говори со мной, милый… — Мне нравится, — прошептал Кёджуро. — Тенген, одежда… Мешает. Больше всего хотелось стереть последние препятствия между телами и стать, наконец, одним целым. Тенген отстранился и распахнул его кимоно, потом медленно, будто спрашивая, снял с Кёджуро хакама. Тот вроде и смутился, но уже не как раньше. Жажда была сильнее. Тенген наклонился и поцеловал впалый живот, немедленно вздрогнувший от неожиданного касания. Ноги у Кёджуро были покрыты демоническим орнаментом. К сожалению, свечения больше не было, а так хотелось снова увидеть его. Увидеть в реальном времени. Тенген отбросил непослушные мысли и собирался было снова увлечься животом, но вспомнил слова Тамаё об атрофирующемся кишечнике. Возможно, прямо сейчас под кожей и тонкой соединительной тканью целому органу его друга приходит конец… Там, где должен был быть поцелуй, возник неуместный пробел, и Кёджуро слегка утратил направление. В памяти заворошились странные воспоминания: когти, голод, крик. Громкий, испуганный, пронзительный крик. Примерно такой издал Кёджуро, выворачиваясь из рук Тенгена и стремительно убираясь в угол комнаты. Однажды кто-то пострадал от его рук, и это может повториться снова. Тенген недоуменно смотрел на свои руки, будто еще не понял, что больше никого не держит. — Кёджуро? — Тихо спросил он. — Я что-то не так сделал? Тот не ответил, только с силой зажмурился, натягивая на себя полы кимоно. Тенген медленно подошел и присел рядом, но Кёджуро увернулся от его рук. — Кё, слышишь меня? — Тенген, нет… Не надо, — через силу выдавил он. — Нам обоим будет от этого плохо. — Хорошо, я не трону тебя, — Тенген положил ладонь ему на плечо и постарался развернуть к себе, — обещаю. Давай оденемся и ляжем спать.***
Чтобы рассказать о найденном решении, Тамаё и Юширо сами пришли в поместье Тенгена. Их приняли поздно вечером, когда закончилась очередная тренировка, и солнце едва зашло за горизонт. Тенген заварил чай и посадил гостей в комнате. Кёджуро помог ему принести чайную доску, но старательно избегал любых взглядов, будто не мог приоткрыть ни толики своих чувств в этот момент. Тамаё внимательно оглядела сидящих напротив истребителей, взяла пиалу и глубоко вздохнула. — Кёджуро, я думаю, у тебя есть только два исхода. — Я слушаю Вас, госпожа Тамаё, — он покорно склонил голову. — Один — это продолжать жить так, как сейчас. Демонические клетки постепенно съедят твою память, и ты станешь неразумным демоном. Возможно, часть сознания сохранится, как у Камадо Незуко, но я не могу этого пообещать. Второй вариант — пройти нечто вроде нового этапа обращения. — Что это значит? — Спросил Кёджуро. — Клетки внутри тебя обладают собственным сознанием. Они уже брали над тобой контроль и могут сделать это снова. Выйди с ними в контакт. — Как это сделать? — Не знаю, — демоница отвела взгляд. — Возможно, хватит глубокой медитации. Или простого сна. Это зависит только от тебя. — Это все, госпожа Тамаё? — Спросил Тенген. — Других исходов точно нет? — Нет, тебе же было сказано! — Подал голос Юширо. — Слышать об этом непросто, Кёджуро, — мягко продолжила Тамаё. — Но время уходит. Скорее принимай решение. Я слышу, что ты голоден, значит, скоро ты можешь стать опаснее.***
Выпроводив демонов, Кёджуро хотел было метнуться в свою комнату. Снова запереться, закрыться, замолчать все глубоко внутри. Тенген схватил его руку и развернул к себе. — Отпусти, — жестко сказал Кёджуро и получил в ответ решительное «нет». Взгляд Тенгена не был жалостливым или обещающим спасения. Его вообще сложно было охарактеризовать. — Тенген, ты… Почему… почему ты вообще любишь меня? — Потому что ты — это ты, — просто ответил он. — Я уже говорил, мне нет дела до твоего цвета и клыков. Стальная решительность обоих просела и рухнула под неуместным вопросом, так и не сыграв своей роли. Кёджуро выдернул руку из захвата и отступил на несколько шагов. Тенген жестом позвал его на энгаву. Они сели в ночи, не постелив даже дзабутоны, и молча уставились в темноту. Кёджуро обдумывал слова Тамаё, а Тенген искал ответ на его вопрос. — Когда люди любят, — начал он спустя некоторое время, — они сильно боятся потерять этого человека. Я очень ярко боялся за тебя. Еще люди… заботятся друг о друге. — Я понял, — устало ответил Кёджуро, не желая слушать банальщину, которую готов был рассказать своему брату. Тенген на мгновение понадеялся, что услышит ответное признание, но друг промолчал, глядя в сторону. Глупо было чего-то ждать. — Кёджуро, — тихо сказал он, — если ты станешь бессознательным демоном, я должен буду убить тебя? — Да, и немедленно, пока я не напал на кого-нибудь. — Это будет слишком тяжело для меня, но я справлюсь. Если это твоя воля, я исполню ее. А если ты обратишься к своим клеткам и придешь к какой-то новой форме, я и ее буду любить. Будь ты кем угодно. — Почему? — Кёджуро наконец обернулся. — Да не знаю я. Блестящая загадка для меня, — сказал Тенген, — и для тебя тоже.***
Кёджуро не стал задерживаться на энгаве и вскоре ушел в свою комнату. Рядом с Тенгеном ему вдруг стало неловко. Неловкость вообще стала раздражающе часто возникать среди мешанины его чувств. То тошнота после еды, то внезапные слезы из-за матери, то этот дурацкий вопрос о любви. Кёджуро не понимал, что с ним происходит. Может, это уже и не его слова и чувства? Может, это не он назвал Тенгена «своим» перед отцом? Демон в его теле сам хочет править бал и говорит его ртом всю эту несусветную чушь? Кёджуро лег на футон в уперся взглядом в темный потолок. Сон приносил тревогу. Каждый раз, засыпая, он втайне боялся, что именно сейчас чужеродные клетки захватят сознание и больше никогда не вернут. Но опасения были напрасны: каждое утро приходило солнце, не причиняющее боли, и приносило жаркие дни. Спать не хотелось. Кёджуро встал и подошел к окну. Потемневшее небо перечеркнули перистые облаками, среди которых мерцали точки звезд. Он вспомнил слова Тенгена о том, что свет оседает в глазах и помогает принимать верные решения, и внимательно вгляделся в самую яркую звезду. Сейчас ему как никогда нужно правильное решение. Почему Тамаё умолчала о третьем исходе? Кёджуро ведь может все бросить. Принять обещанную сыворотку, стать человеком и умереть в считанные недели. Он может очистить свою душу и попасть на Небеса. Внезапная злость накатила, как морская волна. Кёджуро зарычал и рывком отвернулся от окна, оцарапав подоконник вмиг отросшими когтями. Кислота боли разъела кровь, как эти проклятые демонические клетки. Он упал на колени и схватился за волосы, едва не выдернув их все разом. — Я жалок, жалок, жалок! Я полное ничтожество! — Кё, все в порядке? — Тенген аккуратно сдвинул сёдзи, заглядывая в комнату. — Не подслушивай за мной! — Простонал Кёджуро, опуская руки. — Уйди, прошу. — Я не могу уйти, когда ты… — Смоги! Сделай хоть раз!.. Тенген… просто уйди. — Тебя злит мое упрямство, — вкрадчиво сказал Тенген, — но я упрямлюсь, потому что люблю тебя. — Хватит это говорить! — Кёджуро рывком встал с пола. — Не можешь ты меня любить, потому что я чудовище. Я лицемер, и даже сейчас… Веду себя как полный трус. Мне не хватает смелости, понимаешь? Я боюсь стать демоном, боюсь умереть, боюсь угодить в преисподнюю, ведь я всю жизнь только и делал, что пытался быть хорошим. Я мечтал умереть прославленным героем, но мне не дали, и теперь я как трусливый пес не могу принять решение. Пожалуйста, Тенген, — он беспомощно посмотрел в багряные глаза, — оставь меня. Тенген поджал губы, понятия не имея, что ему делать. Боль Кёджуро была на недосягаемом для него уровне, и он понятия не имел, как помочь и что сказать. — Я буду у себя. Приди, если захочешь.