Телохранитель

       Через несколько часов Дазай уже смотрелся в зеркало в том самом мини-отеле, о котором говорил Чуя. Гостиница действительно оказалась совсем крошечной — всего три номера — и Чуя забронировал её полностью, чтобы никто не смог им помешать.        Приглядевшись к своему отражению повнимательнее, Дазай понял, почему Чуя настоял на отпуске: выглядел он откровенно паршиво. Лицо по цвету сливалось с бинтами, потухшие глаза с выраженными синяками придавали ему сходство с трупом. Дазай снял рубашку, размотал бинты на лице, руках и шее и хмуро посмотрелся в зеркало снова: лучше не стало. С открытыми шрамами тело выглядело ещё хуже. Если до этого он был похож на обычного утопленника, то теперь — на утопленника, которого предварительно долго и жестоко пытали.        Дазай скосил глаза на сидящего позади него Чую. Судя по его голодному взгляду, их мысли относительно привлекательности дазаевского тела не совпадали. Чуя вытянулся в струну и подался вперёд, походя на гончую, готовую сорваться в погоню за жертвой, но только по команде хозяина. Дазай довольно улыбнулся: всё-таки годы дрессировки не прошли даром.        — Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя одного, сейчас самое время сказать об этом, — проговорил Чуя, заметив его взгляд. Его голос был низким, хриплым и моментально выдавал возбуждение.        Можно было бы приказать «Ко мне!» или свистнуть, подзывая — Чуя в любом случае послушался бы. Но Дазай решил на этот раз не ёрничать. Сейчас близость ему нужна была не меньше, чем Чуе: только так получится хотя бы на время выкинуть из головы послание Одасаку и его искреннюю ненависть. Не думать о том, что он натворил, скупая книги, и о том, что из-за него Одасаку никогда не станет успешным писателем.        Поэтому Дазай стянул брюки, уселся на кровать и похлопал по простыни рядом с собой:        — Иди сюда.        От него не ускользнул взгляд Чуи, мазнувший по шёлковым трусам с огромным вырезом сзади, выставляющим задницу напоказ почти целиком. Чуя подарил их ему на какую-то годовщину, и Дазай решил, что настал самый подходящий момент для демонстрации подарка. Он схватил подошедшего Чую за воротник рубашки и притянул к себе, впиваясь в губы болезненным поцелуем.        Но Чуя отстранился, поднял голову Дазая за подбородок и вгляделся в потухшие карие глаза. То, что он рассмотрел, явно ему не понравилось, потому что он покачал головой и сказал:        — Нет. Тебе нужно не это.        Он легко толкнул Дазая ладонями в грудь, заставляя улечься на кровати, а потом перевернул на живот и добавил:        — Просто доверься мне и лежи смирно.        Дазай буркнул что-то неопределённое, но сопротивляться не стал. Да и любопытно стало, что же придумал Чуя. Сначала до него донеслись тихие звуки музыки, что-то успокаивающее и в то же время банальное, вроде звуков природы. Потом рядом с ним оказались какие-то флаконы. Дазай услышал шелест снимаемой одежды, затем почувствовал, как Чуя оседлал его бёдра, а в следующий миг на ухо прошептали:        — Массажный салон Чуи Накахары начинает свою работу. Примите удобное положение и расслабьтесь.        Дазай улыбнулся в подушку: массаж, значит. Он недооценил заботливость Чуи. Коё однажды сказала, что Чуе необходимо о ком-то заботиться, иначе он не сможет жить. И вместо того, чтобы завести котёнка или хомячка, он решил заботиться о Дазае. Лучше бы выбрал хомячка, тот хотя бы смог ответить ему взаимностью. Что уж там, даже аквариумные рыбки были бы лучшим выбором, чем Дазай, но Чуя не искал лёгких путей.        Под аккомпанемент звуков водопада в волосы Дазая зарылись ласковые руки. Чуя весь состоял из контрастов, и одним из них было поразительное сочетание грубости и нежности. Совсем недавно эти же самые руки выбили Ацуши два зуба, а теперь порхали, как бабочки, от основания головы к вискам, от лба — к затылку, нежно перебирали волосы и очень аккуратно массировали уши.        Ударивший в нос аромат кокоса оповестил о том, что Чуя открыл флакон с массажным маслом и щедро вылил себе на ладони. Дазай повернул голову и теперь лежал щекой на подушке, закрыв глаза. Чуя пересел немного ниже, и от прикосновения его твёрдого члена к ягодицам стало жарко, кровь прилила к щекам и шее. Наверное, Чуе стоило невероятных усилий сдерживаться и выполнять роль массажиста, но он ставил чужие интересы выше собственных — так было всегда. Дазаю захотелось услышать его дыхание, так что он попросил:        — Выключи эти звуки природы, они ненатуральные.        — Прямо, как ты, — заржал Чуя, за что тут же получил пяткой по бедру.        — Открой лучше окно, там волны шумят.        Чуя недовольно цыкнул, но всё же подошёл к окну и ухитрился открыть его без рук, чтобы не испачкать. Порыв солёного ветра моментально надул паруса из тёмно-зелёных штор.        — Ваше величество довольно? — спросил Чуя, отвесив шутливый поклон.        — Вполне.        Отель располагался на самом побережье, и волны шумели так громко и умиротворяюще, что закрывшему глаза Дазаю показалось, что он плывёт на этих волнах куда-то далеко-далеко, где нет никакой мафии, а есть только руки Чуи, заботливо растирающие его шею и затёкшие плечи. Руки прошлись вдоль позвоночника, широкими чувственными движениями огладили спину, размяли поясницу. Мышцы постепенно расслаблялись, тёплые ладони убаюкивали, и Дазай всё больше погружался в эту сладостную иллюзию.        Дышал Чуя, как и ожидалось, тяжело и реагировал на каждое движение, так что Дазай не удержался и сделал вид, что потягивается, на самом деле потираясь голой задницей о член. Чуя в ответ звонко шлёпнул его по ягодице, а потом прильнул к спине, чувственно провёл руками по груди крест-накрест, сжав напоследок соски, и прошептал:        — Нарываешься?        — И в мыслях не было, — ответил Дазай, по телу которого пробежал электрический импульс.        Чуя наверняка понимал, что это враньё, но принял правила игры и вновь уселся на бёдра, принимаясь массировать поясницу. Только теперь он то и дело спускался пальцами ниже, к копчику, а потом и вовсе огладил ягодицы в вырезе провокационных трусов.        — Это всё ещё массаж? — поинтересовался Дазай.        — Разумеется. У меня тоже нет в мыслях ничего, кроме массажа, — передразнил его слова Чуя.        — Я буквально задницей ощущаю твою ложь.        — Помолчи, сделай одолжение. Ты хотел слушать волны, так слушай.        Дазай промычал что-то нечленораздельное о том, что он тоже не железный. Некомфортно лежать на животе, когда упираешься возбуждённым членом в кровать, а тебя ещё придавливают сверху и дразнят массажем ягодиц и бёдер. Но он всегда позволял Чуе делать в постели всё, что вздумается. В конце концов в их отношениях именно Дазай играл роль эгоистичного любовника — предпочитал принимать ласку, а не дарить, но вот Чуя… Чуя в сексе, как и во всём остальном, был полной его противоположностью.        Между тем Чуя перевернул Дазая на бок и улёгся рядом. Член обдало горячим дыханием, и Дазай открыл глаза, чтобы полюбоваться зрелищем.        Если бы Чуя Накахара в прошлом хоть раз продемонстрировал ему свой сногсшибательный минет, Дазай не стал бы создавать новую вселенную. Шутки шутками, но это стало одним из первых шокирующих открытий созданного им мира: Чуя оказался очень умелым и чутким любовником, знал тело Дазая лучше собственного и мог довести до оргазма за пару минут.        Вот и сейчас кончик языка коротко лизнул чувствительную головку, а потом неторопливо прошёлся по всей длине члена до самого основания. Не переставая облизывать ствол, Чуя подушечкой большого пальца огладил головку, дразня. Всё это время он не отрывал жадного взгляда от лица Дазая, заставляя смотреть на себя. В такие моменты Дазай целиком находился в его власти и ничего не имел против этого.        Он не удержался от стона, когда палец прошёлся по ложбинке между ягодиц, приласкал круговыми движениями вход и надавил. Дазай постарался дышать глубоко, чтобы расслабиться: всё-таки месяц без секса — это не шутки. Чуя тоже об этом не забыл: он вводил палец очень медленно и осторожно, отвлекая от неприятных ощущений поцелуями по бедру. Ввинтив его на две фаланги, он развернул подушечку пальца к животу и прикоснулся к бугорку простаты. Перед глазами вспыхнули звёзды, Дазай прогнулся в спине и подался бёдрами назад в попытке получить больше. Чуя не останавливался: осторожно, но настойчиво гладил то же чувствительное место. Не растягивал, не добавлял пальцы. В его планах на сегодняшний вечер, похоже, действительно был только массаж, пусть и эротический.        Он плотно обхватил член Дазая губами и начал ритмично сосать, не прекращая ласкать простату. Дазай стонал в голос, находясь в этом сладком плену, и то толкался вперёд, в горячий рот, то подавался назад, сильнее насаживаясь на ласкающий изнутри палец.        Ослепительная вспышка удовольствия ударила в мозг, прошила всё тело и заставила поджаться пальцы на ногах. Дазай напоследок несколько раз резко толкнулся вперёд, излился Чуе в рот и, расслабившись, моментально отрубился. Уже сквозь сон он ощутил, как его накрыли одеялом и поцеловали в висок.        Отпуск на Окинаве оказался прекрасным решением. Можно было целый день валяться в кровати в объятиях Чуи и слушать шум волн или спокойно загорать и купаться в бассейне, благо других гостей на территории отеля не было. В городе их никто не знал, так что они шатались по улицам в шортах и майках, уплетали мороженое и не боялись внезапного нападения. Прохожие на них, конечно, косились и иногда перешёптывались. И из-за бинтов Дазая, и из-за того, что они целовались у всех на виду.        Как-то вечером они бродили по городу дольше обычного. Заглянули во все бары на центральной улице, и в каждом заказывали по стакану: Дазай — виски, Чуя — вина. Дазая несло вперёд удивительное чувство полной свободы. Впервые за последние годы он ни о чём не думал, ничего не планировал, а просто сжимал руку Чуи в своей. От переполнявшей радости Дазай то нашёптывал Чуе на ухо пошлые анекдоты, то принимался горланить песни, отчаянно при этом фальшивя. Чуя ржал как ненормальный на всю улицу, распугивая редких прохожих.        Дазай вдруг резко остановился перед витриной игрушечного магазина. Тот был закрыт, но на витрине красовался гигантский плюшевый краб, и Дазай немедленно решил, что ему во что бы то ни стало надо заполучить эту игрушку. Чуя, проследив за его взглядом, предложил зайти за ним завтра, когда магазин откроет двери.        — Нет, ты не понимаешь, Чуя. Самый смак — это забрать его самим. И потом, я хочу краба сейчас, а не завтра. Вдруг к тому моменту, как мы придём, его уже купят?!        — То есть ты хочешь его украсть? — уточнил Чуя. Его глаза загорелись озорным огнём в предвкушении детской шалости. Вылитый бесёнок.        — Правильно, — серьёзно кивнул Дазай.        — Много шума будет, — оценил Чуя. — Витрина стеклянная, грохот по всему кварталу будет слышно.        — Да не надо витрину бить. Я могу вскрыть замок.        — Чем?!        — Подручными средствами. Давай найдём проволоку, я сделаю отмычку.        Сорок минут спустя совместными усилиями проволока была найдена. Виски сделало своё дело: рука дрожала, и самодельная отмычка долго елозила по замку, прежде чем попасть в скважину. И всё же долгожданный щелчок раздался. На удивление сигнализация не сработала, когда Дазай, пошатываясь, открыл дверь и ввалился внутрь.        — Охренеть, где ты научился такому? — удивлённо спросил Чуя, проходя за ним в магазин.        — Я работаю в мафии, — отозвался Дазай. — Только никому не говори.        — Нем как могила, — фыркнул Чуя.        Он шагнул к витрине и, схватив вожделенного краба, передал его Дазаю. Тот прижал его к груди, как мать ребёнка, и отправился бродить по пустым проходам между стеллажами с игрушками. Чуя последовал за ним. По пути он захватил жизнерадостно улыбающегося гигантского синего осьминога, видимо, в пару к крабу. Возможно, сказывалась бутылка отличного виски, но Дазаю казалось, что он попал в сокровищницу. Чего тут только не было! Радиоуправляемые вертолёты, автомобили и поезда, роботы, конструкторы, игрушечные пистолеты и автоматы, щиты и мечи. Дазай схватил один из мечей и, перехватив поудобнее краба, выкрикнул:        — Защищайся!        Чуя моментально принял вызов. Он выхватил меч с той же полки, и ожесточённое сражение началось. Пластиковые мечи стучали друг о друга, случайно сбитые с полок игрушки сыпались на пол, противники устрашающе топали ногами и подначивали друг друга. Дазаю даже удалось кольнуть Чую в плечо, но тут раздался грубый голос от двери:        — Положите товар на место и выходите с поднятыми руками!        — Полиция. Чуя, нас, кажется, хотят арестовать, — хихикнул Дазай.        Чуя кивнул и поискал глазами другой выход. Но, к сожалению, чёрного хода в магазине не имелось.        — Держи, — Дазай протянул Чуе маску Человека-паука. — Чтобы не узнали нас потом.        Сам он нацепил маску Железного человека. Чуя, надев свою, прошептал:        — Держись за моей спиной. Вдруг они будут стрелять.        — Выходите! — повторил тот же грубый голос, на этот раз настойчивее.        Чуя беззвучно направился к выходу. Дазай ощутил его напряжение, когда тот взял его за руку. Веселье весельем, но когда дело доходило до обязанностей телохранителя, Чуя становился очень серьёзен. Дазая же не переставала забавлять комичность ситуации. Он — босс мафии, человек, при произнесении имени которого дрожит от ужаса целый регион — прячется за спиной телохранителя в маске Человека-паука, чтобы вынести плюшевого краба из магазина игрушек. И осьминога, которого Чуя так и не вернул.        Они добрались до края ближайшего к двери стеллажа и осторожно выглянули из-за него. Усатый полицейский с выраженным пивным брюшком нетерпеливо постукивал ногой в ожидании, скрестив руки на груди. Даже пистолет из кобуры вытащить не потрудился, дилетант. Впрочем, он-то наверняка считал грабителями расшалившихся детей, а не пьяных мафиози.        — Сейчас я его отвлеку, а ты беги на улицу и сразу сворачивай налево в переулок, понял? — прошептал Чуя.        Дазай кивнул и, отпустив его руку, сжал краба покрепче. Было интересно, как Чуя выпутается из этой ситуации. Он явно не хотел причинять вреда полицейскому да и самому магазину тоже, так что действовать приходилось исключительно мирными способами. Чуя взял с полки мячик для пинг-понга, увеличил его вес способностью и, размахнувшись, закинул в противоположный угол магазина. Оттуда послышался шум падающих с полки игрушек, полицейский рванул на звук, а Дазай и следующий за ним по пятам Чуя — к выходу. Дверь была закрыта, очевидно, полицейский хотел запереть грабителей в ловушке. Но Чуя пнул дверь, и она, распахнувшись, выпустила их на свежий воздух.        Полицейский прекратил погоню где-то на пятом по счёту переулке, и к отелю они домчались беспрепятственно, сгибаясь пополам от смеха и пересказывая друг другу подробности своего ужасного преступления. Плюшевые трофеи провели эту ночь в роскошной постели, стыдливо закрываясь клешнями и щупальцами от сплетённых в страстном объятии тел.        Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Отпуск на Окинаве тоже подходил к концу. Как ни жаль, но им предстояло вернуться в Йокогаму, где они вновь наденут маски босса портовой мафии и его телохранителя. Чем больше Дазай думал об этом, тем сильнее мрачнел. В его похожем на гроб кабинете даже окна нет, только и остаётся, что пялиться в монитор и проверять документацию. В памяти всплыло и послание Одасаку на форзаце романа, и бесконечные документы, которых за это время накопилась целая гора, и бессонные ночи. Дазай устал от роли демиурга, ему отчаянно хотелось остаться просто человеком.        В последний день отпуска он проснулся на рассвете и долго лежал на боку, разглядывая Чую. В мягком свете, падающем из незашторенных окон, его кожа казалась персиковой. Грудь медленно вздымалась в такт глубокому дыханию, тонкие губы чуть приоткрылись, обнажив зубы. Длинные вьющиеся волосы придавали ему очаровательный вид, резко контрастирующий с кубиками пресса, рельефными бицепсами и шрамами по всему телу. Чуя, в отличие от Дазая, шрамы никогда не прикрывал. Впрочем, ему-то они придавали боевой, а в сочетании с ножом в руках даже свирепый вид. Чуя вполне мог бы сойти за пирата на каком-нибудь бриге из западных фильмов. Попивал бы ром из горла, курил бы трубку и попинывал ленивых матросов босыми ногами, сквернословя сквозь зубы.        Дазай улыбнулся собственным фантазиям и, придвинувшись, поцеловал Чую в губы. Тот сразу же проснулся и, разлепив один глаз, сонно спросил:        — Что-то случилось?        — Просто подумал, что из тебя вышел бы отличный пират. Ну, знаешь, свистать всех наверх, полундра и всё в таком духе. Шляпу только надо заменить на треуголку, а нож на саблю.        — М-м-м, ролевые игры. — Чуя ухмыльнулся и, перевернувшись, завис над Дазаем, глядя ему в глаза: — А кем бы ты был? Может, капитаном торгового судна, которого я похитил?        — Может быть. — Дазай протянул руку и пригладил растрёпанные волосы Чуи. В первых лучах солнца они сверкали золотом.        В комнате пахло морем, кокосовым маслом и парфюмом Чуи. Дазай с наслаждением впитывал этот сладковатый аромат, слизывал его с шеи вместе с выступившими капельками пота. Чуя двигался в нём размеренно, тягуче и, потом, закончив, они долго обнимались и слушали море.        — Давай останемся здесь, — тихо произнёс Чуя.        Дазай улыбнулся и провёл рукой по его щеке, считая, что он продолжает игру.        — Я серьёзно. — Чуя привстал на локтях и склонился так низко к лицу Дазая, что их носы соприкоснулись. — Если не хочешь оставаться на Окинаве, давай уедем из Японии. За границей тебя не знают и нападать не будут.        Дазай молчал, и Чуя упрямо продолжил гнуть своё:        — Я давно об этом думал, если честно. Мы оба могли бы уйти из мафии. Денег у нас хватит лет на семьдесят, мы могли бы заниматься чем угодно. Сменим имена и заживём, ну, знаешь, новой жизнью.        — Чуя, ты…        — Дослушай. Я всегда видел, что тебе не нравится мафия. Сейчас тебе вдвойне тяжело, потому что ты босс. Что-то происходит с тобой. И это что-то мне совсем не нравится. Пока мы можем всё изменить, давай сделаем это. Оставим мафию на Коё, Верлена и этого твоего Ацуши. Они разберутся без нас. Мори, в конце концов, можно позвать обратно. Он был хорошим боссом.        — А мы, значит, купим дом и будем жить вместе, любуясь на волны и закаты? — ухмыльнулся Дазай.        — Ну да. Ты за эти несколько дней выглядел счастливее, чем за последние четыре года вместе взятые. И я хочу, чтобы так и оставалось.        Сердце защемило от нежности. Картина, описанная Чуей, заиграла в воображении яркими красками. Дазай представил, как они остаются на Окинаве, покупают дом на побережье, заводят кота. Первое время, конечно, не работают, наслаждаются свободой и друг другом. Потом находят какое-то дело по душе, покупают белоснежную яхту и ходят на ней в океан. Путешествуют, делают дурацкие селфи на фоне Эйфелевой башни и статуи Свободы. Он читает все те книги, на которые так долго не находилось времени, а Чуя открывает собственный винный магазинчик. Так проходит жизнь, а потом уже дряхлыми старичками они сидят в креслах-качалках на крыльце собственного дома и тихо умирают, держась за руки. Идиллическая картина. Песочный замок, который кажется таким прочным и красивым, пока его не смоет прибой.        Чуя в ожидании ответа смотрел на него так пронзительно и откровенно, что ему в этот момент невозможно было отказать. С губ Дазая почти сорвалось согласие, как вдруг словно током его прошило воспоминание о Чуе-вампире. О длинных клыках, с которых капала чужая кровь, нечеловеческих глазах и о его ужасной кончине. Стоило сейчас согласиться на побег из мафии, и всё повторится вновь.        Дазаю стоило невероятных усилий промолчать. Если бы только от него не зависела судьба этого мира, жизни людей на планете и, главное, жизни Чуи и Одасаку! Если бы его не мучило знание страшного будущего! Если бы кто-то другой взялся нести это невыносимое бремя ответственности! Но Дазай знал: никто, даже натренированный им Ацуши, в одиночку не справится с этим. Осталось совсем немного времени до прибытия в Йокогаму людей Достоевского, и он не имеет права тратить это драгоценное время на такие глупости, как любовь.        Кроме того, Чуя ошибался, полагая, что за Дазаем не будут охотиться, если он сменит имя. Ещё как будут: от «Крыс» и «Небожителей» так легко не скроешься. Чуя будет в опасности, если останется рядом с ним. Рано или поздно Чую превратят в вампира, и Дазай не собирался допускать этого во второй раз.        Из глотки рвалось хриплое, истошное «Да, я согласен!», но он заглушил в себе этот голос человеческой слабости. Стараясь не смотреть на Чую, Дазай взял с тумбочки телефон, набрал Гин и приказал ей немедленно прислать за ними вертолёт.        Чуя нахмурился:        — Ты хочешь улететь прямо сейчас?        — Да.        — Но ведь у нас оставался почти целый день!        — Собирайся, Чуя. Это приказ.        Дазай встал и пошёл в душ, чтобы не видеть его. Не поддаться соблазну обнять, поцеловать и дать согласие на «долго и счастливо». У него другая миссия. Уже стоя под горячими струями воды, Дазай пришёл в ужас от того, насколько близко он подпустил к себе Чую. Он ведь действительно в какой-то момент был готов всё бросить, уничтожить результат тяжких трудов ради того, чтобы быть счастливым самому. Чуя оказывал на него странное действие, и это нужно было прекращать. Чуя не должен больше оставаться рядом с ним. Вытирая волосы, Дазай уже знал, что предпринять. Когда на одной чаше весов благополучие целого мира, а на другой два человека, держащиеся за руки, то выбор очевиден.        Весь полёт Дазай отмалчивался. Чуя несколько раз пытался вызвать его на разговор, но так и не добился ответа ни на один вопрос. Гин встретила их улыбкой и поклоном. Чуя улыбнулся в ответ, Дазай же отрывисто приказал:        — Гин, передай Ацуши, чтобы явился в мой кабинет.        — Мне вас оставить? — с нервным смешком поинтересовался Чуя.        — Нет, ты понадобишься.        Ацуши явился прямо с миссии, бледный и уставший. Чуя широко ему улыбнулся, но излишне резкие движения и сила, с которой он пожал руку Ацуши, выдавали его волнение и непонимание происходящего. Эмоции Чуя скрывать не умел, как ни старался.        Дазай попросил обоих присесть и начал нелёгкую, но такую необходимую речь:        — Итак, пришло время поменять вас должностями. Ты, Чуя, будешь командовать летучим отрядом. Можешь набрать новых бойцов, если посчитаешь нужным. Отдаю это дело в твои руки.        — Но…        — Все вопросы позже. Ты, Ацуши, с этого дня будешь моим телохранителем. Твоя обязанность — по возможности постоянно находиться рядом со мной и защищать от нападений. Ты переедешь в ту комнату, которую до сих пор занимал Чуя. — Дазай махнул рукой в сторону двери. — Чуя переедет в свою старую квартиру. Командиру летучего отряда нет нужды находиться в основном здании организации. Вопросы есть?        — Есть. Какого хрена, Дазай?! — возмутился Чуя.        Дазай перевёл взгляд в его сторону, смотря чуть выше его головы. Как же сложно держать лицо, когда в голове всё ещё звучит предложение уйти из мафии и жить вместе!        — Что тебе непонятно, Чуя? — поинтересовался Дазай. Он добавил в свой голос столько льда, что хватило бы на несколько стаканов виски.        — Почему мы должны поменяться?! Разве кто-то из нас плохо выполнял свои обязанности?!        — Нет, не плохо. Но такая рокировка будет эффективной. Ответ на вопрос «какого хрена?» прост, Чуя. Потому что я считаю это целесообразным. Это приказ, и ты обязан ему подчиняться.        — Можно мне пойти собрать вещи, господин Дазай? — робко спросил Ацуши, явно желая оказаться подальше от этих двоих.        — Да, иди.        Стоило Ацуши закрыть за собой дверь, как Чуя подскочил, уронив на пол стул, и опершись руками о стол Дазая, возмутился:        — Мы же практически не будем видеться!        — Увидимся, когда ты придёшь с отчётом.        — В присутствии твоего телохранителя?!        — Да.        — Я должен понять это так, что наши отношения закончены?        Чуя внимательно вглядывался в лицо Дазая, силясь разглядеть истинные эмоции, прочитать мысли, таящиеся в глубине тёмных глаз. Его пальцы в чёрных перчатках ощутимо дрожали, голос срывался. Дазай понимал, что следующей фразой навсегда сожжёт мосты, разорвёт нити, связывающие их. Чуе будет тяжело, он наверняка возненавидит Дазая, но светлое будущее его вселенной того стоит.        — У нас нет отношений, Чуя, — твёрдо произнёс Дазай. — Мы были любовниками довольно продолжительное время, но больше я не вижу в этом необходимости. Ты можешь встречаться с кем угодно, я не против. У тебя сейчас будет много времени на свидания, используй этот шанс.        — Это всё из-за моего предложения остаться на Окинаве?! — рыкнул Чуя, отмахнувшись от совета заводить новые романы, как от назойливой мухи.        — Нет, не из-за этого.        — Тогда почему ты так поступаешь со мной?! Ещё неделю назад ты ничего не говорил о рокировке! — Чуя в бешенстве пнул второй стул, и тот ударился о стену, оставив на ней вмятину.        — Хватит громить кабинет. Приказ есть приказ. Не твоего ума дело, когда именно это пришло мне в голову. Ты будешь драться на миссиях, Ацуши будет защищать меня, что тебя не устраивает?        — Ты имеешь в виду, Ацуши будет трахать тебя?!        — Даже если так... — Дазай сделал многозначительную паузу, во время которой Чуя открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. — Это не твоё дело. Твоё дело — исполнять приказы руководства.        Эта ложь была, пожалуй, излишне жестокой, но и на кону стояло слишком многое — приходилось пускать в ход любые, даже самые грязные методы.        На ошеломлённого, растерявшего всю свою злость Чую было больно смотреть, и Дазай схватил первую попавшуюся бумагу со стола, чтобы куда-то деть взгляд. Приходилось безостановочно повторять самому себе, что всё это ради Чуи же, ради его будущего, ради будущего Одасаку и Йокогамы. Так и не подняв больше глаз, он услышал лишь щелчок, с которым закрылась дверь с той стороны. На бумагу с тихим стуком упала прозрачная капля.