По твоим следам…

Когда Кастиэль проснулся, за окном было уже темно. Выключив всё ещё бормочущий телевизор, Новак с уже привычной тревогой взглянул на парня. Тот, то ли от внезапно наступившей тишины, то ли от его взгляда – проснулся и, ёрзая, попытался сесть, но слабо вскрикнул и обессиленно рухнул обратно на подушки, уставившись в потолок. - Лежи! Что ты? Рано тебе ещё вставать, —сказал Кастиэль, изо всех сил стараясь не звучать назидательно. Губы парня дёрнулись, но, видимо, дал о себе знать шов, багровой дорожкой спускающийся к подбородку, потому что он вздохнул и расслабил лицо. Кастиэлю показалось, что он видит слёзы в уголках его глаз, и от этого Новаку стало совсем паршиво на душе. - Майкл? – тихо позвал он. Парень медленно повернул к нему голову со всё тем же бесстрастным выражением лица, как будто он отреагировал не на своё имя, а только на интонацию. – Тебе нужно что-нибудь? Майкл, не мигая, смотрел на него. Кастиэль решил не отступать: - Попросить для тебя обезболивающие? Сестру? Ты хочешь пить? Хочешь, я свяжусь с твоими близкими? С выражением какой-то болезненной решимости на лице, парень отрицательно покачал головой. - Слушай, давай я пойду к себе в палату, я и так утомил тебя собой. Тебе надо выздоравливать, побыть одному... Новак выдержал паузу, но парень только продолжал смотреть большими печальными глазами и молчать. Новак встал. В ту же секунду дверь палаты распахнулась и с будничной бодростью, в неё вошёл врач в сопровождении той самой медсестры, которая помогала Кастиэлю с его побегом из палаты, Мэг. Сейчас она убрала волосы в аккуратный пучок и выглядела строже, чем раньше, в руках она несла папку-планшет и несуразно большую ручку, обхватить которую можно было только всей ладонью. - Здравствуйте, мистер Дуглас, как я и говорил, сегодня мы проведем небольшой тест на сохранность моторики. Встретившись взглядом с Кастиэлем, Мэг сделала злые глаза и кивнула на дверь, Новак поспешно встал и напоследок обернулся к Майклу. Безразличного выражения лица как не бывало - с плохо скрываемым ужасом парень смотрел то на врача, то на Кастиэля. Новак забеспокоился. - Майкл, мне остаться? – придерживая ручку двери, решился спросить он. Парень кивнул. - Ну что же вы ленитесь? Пользуйтесь голосом, - укоризненно сказал доктор. - Разрабатывайте голос и легкие. Ну же, скажите нам, мистер Дуглас, попросить нам вашего посетителя уйти? - П..усть.... ос....анется, - просипел Майкл и его щёки слегка порозовели. Кастиэль прошёл к своему креслу и сел в него так, будто больше не собирается вставать с него никогда. Майкл стойко вытерпел, пока врач сгибал и разгибал его ноги и руки. Лишь по тому, как он морщился и напряженно отвечал на вопросы, было ясно, как ему тяжело. Врач, меж тем, начал ощупывать его живот. - Ходил в туалет? – спросил он, почему-то, медсестру. Та заглянула в планшет: - Нет, с тех пор как сняли катетер. Но и пищу не принимал. Майкл снова залился краской, Кастиэль даже отвёл глаза, а доктор беспощадно продолжал: - С сегодня начинаете дробно пить. Завтра – пробуете есть. Мне от вас нужен стул, в идеале завтра к вечеру, в это же время, ясно вам? Иначе придётся вам помочь, и, поверьте, вам это не понравится. Думаю, завтра попробуем ваши ноги, может это поспособствует...
 - Я-а.... я смогу.... ходить? – свистящим шёпотом перебил его Майкл и его не обездвиженная отёком бровь взлетела вверх. Доктор покусал губу, подбирая слова: - По прогнозам... Словом, посмотрим завтра, как нам с вами повезло. Вы очнулись после ушиба мозга и комы сами, это уже победа. Во взгляде Майкла будто что-то потухло. А медсестра уже вкладывала ему в руку огромную ручку. Затем, протянула планшет с пустым листом так, чтобы он мог писать. - Ну-с, проверим, сохранилась ли у вас моторная память и как проходят сигналы от мозга, - неестественно весело сказал доктор, - напишите-ка нам что-нибудь, мистер Дуглас? Здоровая бровь Майкла поползла к переносице, образуя глубокую складку. Он коснулся ручкой листа и замер. - ... Что угодно, напишите что угодно, - доктор выдержал паузу, в течение которой Майкл нахмурился ещё больше, - ...любую букву. Вы помните буквы, мистер Дуглас? Майкл сделал неопределённое движение головой и нервно повёл ручку по листу. - Хорошо, - заключил доктор, - Полагаю, это «С» и что-то вроде «Э», так? Это что-то значит? Начало какого-то слова? – в ответ только растерянный взгляд. - Всё равно неплохо, это уже две буквы! Как насчёт имени? Напишите имя. Майкл бросил быстрый сосредоточенный взгляд на Новака, тот на всякий случай поднял большой палец и улыбнулся. Парень снова медленно заводил огромной ручкой почти по диагонали листа. - К-а-с, - прочитал доктор и у Новака что-то оборвалось внутри, - кто это, Кас? Мэг кивком указала в сторону Кастиэля, тот смущённо кашлянул. - Оу, видите, мистер Новак, какая честь вам оказана, - улыбнулся доктор, поворачивая планшет так, чтобы Кастиэль мог рассмотреть корявые буквы своего имени, будто написанные ребёнком. - Спа-спасибо, - он хотел сказать что-то ещё, но в горле перехватило и Кастиэль смолк. - А теперь попробуйте написать СВОЁ имя, мистер Дуглас. Майкл снова застыл над листом. Доктор посмотрел на часы и вздохнул. - «Майкл» пишется с буквы «М», - в каком-то неконтролируемом порыве помочь, выпалил Кастиэль и тут же получил испепеляющий взгляд от Мэг. - А вы не подсказывайте, мистер Новак, а то мы вспомним правила передвижения пациентов в больнице и отправим вас в палату, - холодно прокомментировал доктор, но Майкл будто очнулся – так и водил ручкой по листу. - Так. Отлично, «Майкл», с ошибкой вот тут, но всё же. А теперь вашу фамилию, пожалуйста. Майкл помедлил, как если бы силился припомнить, и что-то написал, останавливаясь почти на каждой букве. - Вот оно что! – протянул доктор, глядя на лист. А мы то обсуждали, что вас зовут так же, как знаменитого актёра, а у вас тут совсем другое написание: и немая «Эйч», и сдвоенная «Эс». Так вы скорее мистер Догласс, так? Мэг, исправьте в наших документах и попробуйте снова поискать по базе обращений. Так, теперь цифры. Можете написать какую-нибудь цифру? Рука Майкла неуверенно что-то вывела. - «Один», неплохо. Можете написать год своего рождения? Майкл бессильно поднял глаза. - Не помните? Не страшно. Может быть дату рождения? Месяц? День? Что-нибудь? Майкл отвернулся к окну, явно не собираясь ничего писать. Мэг поджала губы и забрала у него ручку. - Не отчаивайтесь, мистер Догласс. Похоже у вас признаки ретроградной амнезии. Это скорее обычно при ваших травмах. Завтра я пришлю к вам нашего невролога, и мы посмотрим, как глубоко она выражена, и чем мы сможем вам помочь. Дверь за доктором закрылась, а Майкл всё так же неподвижно сидел в пол-оборота и смотрел в окно. Кастиэль решил нарушить молчание: - Ты действительно был молодцом, и... - Не надо! – сиплый, но резкий шёпот. - Слушай, я не могу представить, как тебе тяжело. И мне очень больно быть причиной этого. Но не будь так пессимистичен. Прошло так немного времени, а ты уже сидишь, пишешь, говоришь. Завтра вот пойдёшь уже. - А что, если нет? - Что «нет»? - Не пойду – Майкл повернулся на Каса с глазами, полными слёз. - Майкл.... Парень закрыл глаза и по щеке покатилась единственная крупная слеза. *** Кастиэль вернулся в палату поздно - у Мэг лопнуло терпение и она, перед тем как сдать смену, долго отчитывала Новака, грозясь запереть, как карантинного. И, конечно, Новак очень долго не мог заснуть, думая Майкле и о своей вопиющей бесполезности для него. Он не знал правильных слов, чтобы поддержать его, не знал, что ещё сделать, чтоб хоть как-то помочь ему. Он даже не знал, имеет ли моральное право находиться так долго рядом с тем, кого он, возможно, покалечил на всю жизнь. И приснился ему его обычный кошмар, преследовавший его уже много лет. Старый монастырь, в стенах которого он рос. И он, опять двенадцатилетний, босой, бежал от разгневанного настоятеля. Ему снова не хватало дыхания из-за слёз, и он снова искал, где скрыться от праведного гнева церковника, хоть в душе знал, что его бегство абсолютно бесполезно. Мелкие камешки, как обычно в этом сне, больно впивались ноги, он, как обычно, потерял счёт поворотам, но вдруг Кастиэль увидел дверь, из-под которой струился свет. Этого раньше ему не снилось. Кастиэль повернул причудливую медную ручку и оказался в комнате, залитой светом, в которой не было, как казалось, ничего и никого, кроме самого Кастиэля и мальчика-подростка, которого Кастиэль видел раньше, в своём бредовом видении, когда отключился на похоронах Амелии. На сей раз мальчик стоял на ногах и был куда выше него. Кастиэль мог поклясться, что глаза подростка на мгновение сверкнули золотым пламенем: - Кастиэль, - в голосе мальчика чувствовалась такая сила, что Кастиэль обмер. Попросту застыл на месте, только слышал своё запыхавшееся дыхание с примесью детского голоса. - Ну что же ты. Иди обратно. Ты ему нужен так же, как он тебе. - Н-настоятелю? Мальчик рассмеялся и звук его смеха был громче всех колоколов, которые когда-либо слышал Кастиэль. В ужасе он попятился, не глядя нащупывая дверь, споткнулся о порог, начал падать и ... открыл глаза. Едва он привёл себя в подобие порядка, явился лечащий доктор: - Здравствуйте, мистер Новак. Признаться, я удивлен видеть вас в вашей палате. Кастиэль решил, что разумнее промолчать. - Да, вы совершенно несносный пациент, - отвечая своим мыслям, продолжал доктор, но к счастью для нас всех, ваши анализы не показали серьёзных отклонений от нормы, а значит, уже сегодня к вечеру мы избавимся от вас. И уж постарайтесь больше к нам не попадать, ладно? – доктор явно ждал от Новака проявлений радости, но Кастиэль лишь нахмурился. - А я смогу навещать… Доктор закатил глаза: - Разумеется. Но только в приемные часы и по всем правилам. Что у вас с мистером Доглассом за особая связь такая? *** - Можно мне в палату к Майклу Доглассу, я... - Мэг меня предупреждала о вас, мистер Новак, - заговорщически улыбнулась светловолосая молодая медсестра. Она казалась полной противоположностью Мэг, не только из-за того, что была блондинкой. Строгости в её лице не было вовсе, зато была какая-то очаровательная лёгкость речи. Тем не менее, Кастиэлю смутно хотелось снова проворачивать свои исчезновения из палаты именно с опасно-суровой Мэг. Та, кого, судя по надписи на бейдже, звали Джо, продолжала: - Она также просила мне передать вам некоторые детали состояния мистера Догласса, так вот: у него был невролог с утра, и, как я поняла, дела с памятью плохи, пришлют ещё психиатра на всякий случай. Но хуже этого – мистер Догласс несколько раз за ночь стонал, не понятно, во сне или нет, но от обезболивающего наотрез отказывается. Так же он отказался от завтрака и, если честно, тут я попросила бы вас на него повлиять. Чем быстрее заработают правильно его внутренние органы, тем лучше. Новак озадаченно кивнул: - Постараюсь пробыть с ним до обеда и как-то уговорить поесть, спасибо, мисс Джо. - Здравствуй, Майкл. - Кас, - парень старался не подавать виду, но Кастиэль понял, что он ему рад. Новак прошёл на своё обычное место в кресле сбоку от кушетки Майкла и сел: - Знаешь, а мне жаловались на тебя. Медсёстры. Обезболивающие не принимаешь, не ешь... - Ты что мне, мамочка? – только в этот момент Кастиэль понял, что у Майкла, видимо из-за ночных стенаний, прорезался голос. И упрямый же голос! Довольно приятный бархатистый тембр, но Новак не мог отделаться от ощущения, что Майкл специально старается говорить ниже. - Нет, конечно, но ты должен есть. - Зачем? - Чтобы поправиться. - Зачем? Кастиэль закатил глаза: - Мне что, начать петь? Но парень шутку не оценил. Он был бледен и серьёзен, здоровая бровь снова сдвинулась к переносице, образуя глубокую складку. Майкл всё ещё говорил немного заторможенно, но вполне отчётливо: - Серьёзно, что ты нянчишься со мной? - Совсем не нянчусь, - Кастиэль немного растерялся от такого напора. - Нет? - Нет. Если хочешь знать, меня сегодня вечером выписывают. На мгновение лицо Майкла застыло. Он нервно облизал губы: - Хорошо, - тихо проговорил он, глядя перед собой. Кастиэля обожгло чувство ярчайшей вины. Он наклонился к кушетке и накрыл самые кончики пальцев Майкла своей рукой. Парень вздрогнул и посмотрел на него: - Майкл, прости меня, но я не могу не беспокоиться о тебе. Я - причина всего этого кошмара. Может, я немного назойлив со своей заботой, но мне невыносимо смотреть, в какую беду я тебя вверг, и я хочу сделать всё возможное, чтобы это исправить. И, если ты не будешь против, я хотел бы навещать тебя и после того, когда меня выпишут. Можно? - Копы сказали – в аварии виноват я, - проговорил Майкл вместо ответа после непродолжительной паузы. Он потянул руку на себя, освобождаясь от прикосновения Кастиэля, и скривился от боли. - Это не так, - чувствуя, что всё становится только хуже, сказал Новак и убрал руку. – Меня могло не быть на твоем пути. Или тебе мог попасться более проворный водитель, который бы ушёл от столкновения... Майкл упрямо молчал и смотрел на экран выключенного телевизора. Его ноздри трепетали. Новак подумал, что продержаться в палате до обеда будет не так просто, как ему казалось. - Послушай, Майкл. Я в дурацком положении сейчас. Я ведь правда тебе никто, и не могу заставить тебя принимать обезболивающее. Но, как я уже сказал, оставить тебя в покое тоже не могу, а значит, ты вынуждаешь меня смотреть, как тебе плохо. По МОЕЙ вине. Прошу, позволь тебе помочь, хоть немного? Давай я приглашу медсестру, и она сделает укол? А после мы посмотрим телевизор, или поговорим, или ты поспишь – как скажешь. Майкл неопределённо повёл здоровым плечом. Большего Кастиэлю было и не нужно. После укола, Кастиэль не смог не отметить, как, несмотря на неизменную напряжённость во взгляде, расслабилось тело Майкла. Он опустил плечи и будто сильнее опёрся на подушки, пока Новак переключал каналы, пытаясь найти хоть что-то подходящее для просмотра. - Чёрт, сплошные «мыльные» сериалы. Хотя, может любишь такое? Майкл неуверенно покачал головой. - Что тогда? Смотри, есть «Ноттинг-Хилл», недалеко от «мыла», но хоть полнометражка. И, видимо, только начался. Оставим? - Да, пожалуйста. Минут через десять взаимного молчания, Кастиэль всё же решился спросить: - Что сказал невролог? Майкл скривился: - Пришлют мозгоправа. Много не помню. Как будто он чем-то поможет. - Ты должен дать ему шанс... - Тихо, я смотрю, - шикнул на него Майкл, и вправду выглядя довольно увлечённым. Оставшуюся часть фильма, Кастиэль боялся его беспокоить и только украдкой глядел на его сосредоточенное лицо. Он знал, что не сказал Майклу ни слова неправды о том, что чувствует, хотя сам не до конца понимал природу мучительной потребности находиться рядом с ним. Он понимал, что с каждым часом это становится все тяжелее и всё более странно, но каждая крошечная перемена к лучшему в состоянии парня, которую ему удавалось заметить, вызывала в душе Кастиэля необъяснимое движение. Движение, к которому он стремился всем своим существом. Пользуясь тем, как увлечённо Майкл смотрел фильм, Новак то и дело подсовывал ему стакан с водой, и, когда ближе к концу фильма, в рекламный перерыв, тот, краснея, попросил Кастиэля удалиться и попросить медсестру помочь ему с уткой - Новак практически выпорхнул в коридор, сполна прочувствовав значение слова «окрылённый». Вскоре, принесли обед. Или, точнее сказать, обеды: овсянка, ломтик хлеба и кисель – для Майкла, и пюре с рубленым мясом и пудингом - для Кастиэля. - Я в чем-то провинился? Почему мне нельзя мяса? – по голосу Майкла нельзя было понять, шутит он или нет. - Так нужно, мистер Догласс, - явно пытаясь казаться строже, сказала медсестра, и, будто поколебавшись, после быстрого взгляда на Кастиэля, добавила, - пока не заработает ваш кишечник. Бледные щёки Майкла снова вспыхнули румянцем и больше он не произнёс ни слова, всем своим видом показывая, однако, что не намерен есть. Дождавшись, когда Джо уйдёт, Кастиэль с нажимом в голосе спросил: - Так мне спеть или как? Сам поешь? Майкл закатил глаза, так, что голова запрокинулась, и дрожащей рукой отправил в рот одну за другой две неполных ложки каши, после чего отвел здоровую руку в сторону, как бы говоря: «Доволен?». Кастиэль доволен не был, но понял, что больше пока давить не стоит, и молча прибавил звук телевизора обратно. Майкл немедленно переключил всё своё внимание на экран. К концу следующей мелодрамы, как ни удивительно, тоже интересной Майклу, Кастиэль всё же решился подать голос: - Поешь, пожалуйста, ещё немного. - Нет. - Да ладно, овсянка не может быть так плоха. - Захлопнись, мистер рубленое мясо. - Тебе же сказали: твёрдой пищи – нельзя. - С каких пор пудинг – твёрдая пища? Заметив про себя, что темп речи Майкла почти нормальный, когда он злится, Кастиэль отодвинул свой столик. Он взял в руки пудинг, воткнул в него ложку и присел на край кушетки. - Давай так, я дам тебе пудинг, а ты... - он надеялся заставить Майкла съесть ещё немного каши, но тот с блеском в глазах указал на телевизор и перебил его: - Точно! Как в «Ноттинг-Хилле»! - Ч-что? А, печенье неудачника? У кого печальнее история, тот получает вкусняшку? - Кастиэль горько рассмеялся, - боюсь, тут тебе меня не переиграть, я... - Я понятия не имею, кто я, и возможно не смогу ходить, – удивительно быстро проговорил Майкл и здоровой рукой потянул пудинг из рук остолбеневшего Кастиэля.