Как я стала орком

      А что же гномы? Что стало с остальными участниками похода, выбравшимися из Лихолесья? После того, как маленькая компания из двух эльфов и Лили скрылась за поворотом реки и течение прибило бочки к берегу, наши путники встретили некого человека Барда, который за порядочную сумму золотых монет довёз их до Эсгарота. И все бы ничего, но тут нарисовалась проблема: Буди совсем не вписывался в общество людей и даже на фоне гномов был слишком… выделяющимся.       Бард чуть ли не убил его, и Балину с огромным трудом удалось убедить человека, что этот орк не опасен и идёт с ними. Лучник так до конца и не поверил и постоянно был наготове, пристально следя за Буди, чем крайне его нервировал. Этот орк становился крайне стеснительным, когда ему оказывали столько ненужного внимания. Вот и судите книгу по обложке…       Так вот, орка в город тащить было бы крайне безрассудно, но Бард с Балином и Раином придумали план: лучник отвезёт Буди к окраине окольными путями и закоулками, а гномы добудут оружие с провизией и к ночи, ну максимум к завтрашнему утру они его догонят и уж тогда-то отправятся прямо к Одинокой горе. Разумеется, Барда посвятили лишь в часть плана, так как Торин, от природы являясь мастером конспирации, заупрямился, не желая разглашать тайны его народа.       На город опустились сумерки, и горожане уже спешили по домам, когда лодка с тихим всплеском ударилась о деревянный причал. Буди собрал свои вещи, взял у Барда еле светивший фонарь и вышел на берег. В этой темноте и тишине ему предстоит провести следующие несколько часов, дожидаясь гномов. Эх, если бы здесь была Лили… Ему бы не было так одиноко. Не было бы так ТИХО. Теперь, когда рядом не оказалось подруги, эта тишина постоянно была с ним.       Это чувствовали и гномы: но они бы ни за что не признались в том, что страдают и скучают без неё. Фили совсем затих и почти перестал есть, сжигаемый своими мыслями. Кили всё реже и реже шутил. Притихли и остальные. Страдал даже Торин, но он то уж точно об этом не сказал бы даже под острием меча. Ох уж это гномье упрямство! Оно сыграло с ними злую шутку.       Но странное открытие Буди повергло его в шок лишь сейчас. Раин! Казалось бы, гном убиваться должен, ведь он принял Ли, считай, как дочь! Но он был относительно спокоен и лишь иногда, уходя в свои мысли, становился мрачным и грустил. Может, дело в том, что он одним из первых узнал обо всём?       Тут Буди отвлёкся от своих мыслей, услышав шум у причала. Может, гномы уже здесь? Но нет, это ночной ветер колыхнул воду, и болтавшиеся на привязи лодки стали ударяться друг об друга. Прошёл час. Ещё один. А потом ещё. Буди всё ждал и ждал, но гномы так и не появились до самого утра.       Когда орк уже начал беспокоиться и мерить причал нервными шагами, вдалеке наконец-то послышались голоса, и скоро уже можно было различить, что они выкрикивают. Они звали, звали его по имени. Слава Валар! А то Буди уже начал беспокоиться, не случилось ли с их незадачливым отрядом ещё какой беды.       Уже вскоре он заметил лодку, а через несколько минут смог в неё забраться и сразу заметил, что несколько мест пустуют. Не было Бофура, Оина, Фили и Кили. Последний получил ранение, и Торин решил оставить его в Эсгароте. Брат и ещё двое гномов остались с ним.       Они не увидели, как лодка села на мель на границе пустоши. Как отряд несколько дней пересекал её. Как настал день Дурина, и то, что осталось от отряда Торина Дубощита оказалось на маленькой площадке перед секретной дверью, обозначенной на карте Гэндальфа крестиком. Да, перед той самой дверью, которая открывает вход в Седьмое Королевство гномов. Самое богатое, бывшее когда-то одним из величайших во всём Средиземье.       Племянники Торина не увидели, как зашёл последний луч солнца, и первый лунный, появившись из-за туч, указал на маленькую скважину в выемке камня, спрятанной за сколом. Наследник трона с глухим скрежетом повернул ключ в замке, боясь сломать, хотя страх этот был напрасным, и надавил ладонями на стену. Дверь загрохотала, разнося эхо в глубины застывшего города, и открылась.       В то время как Ли смогла открыть и обуздать в себе силу, отряд уже в полном составе был в Эреборе. Дракон, разозлившись, решил наведаться в Озерный город, где Бард, тот самый лодочник, убил его, вонзив чёрную стрелу в сердце. Когда компания из четырёх человек вступила в сокровищницу, остальные сразу же набросились на них с расспросами, и Кили поведал, как Бофур открылся им как целитель, придумав способ спасти его.       Гном смог найти особую траву, и они с Оином приготовили отвар, исцеливший племянника Дубощита и изгнавший из его организма орочий яд. Фили в разговоре не участвовал, сразу уйдя обратно к смотровой площадке, выходившей на Озерный город и Лихолесье. Остальные же занялись поисками Аркенстона, исполняя приказ Дубощита. И им было невдомек, что камень в этот самый момент находился совсем рядом и преспокойно лежал за пазухой у Бильбо. Ещё очень давно у мистера Бэггинса состоялся разговор с Гэндальфом, и тот предостерёг хоббита, рассказав о драконьем недуге, поражающем потомков Дурина, владевших этим камнем.       В тот момент, когда Торин в бессильной злобе метался по сокровищнице, Лиэниэль и увидела то, что увидела. Нет, она не оказалась в воспоминаниях гнома, но эмоции были настолько сильными, а мысли девушки тогда витали вокруг Горы, что она как будто создала своё прошлое в том страшном дне, сложив его из памяти Балина, Торина и тех, кто там был.

***

      — Ты так и будешь здесь сидеть, корча из себя страдальца?! — сзади раздались шаги, но Фили даже не повернулся, зная, кого увидит. Он прекрасно понимал, что Кили тоже страдает, но пытается это скрыть и отшутиться, поддержав его. — Всё ждёшь, что она появится? Прибежит сюда за нами следом?       — Не смешно.       — А кто тут смеётся?       Старший скосил глаза на сделавшего кристально-чистый и невинный взгляд младшего.       — Я её… Никого не жду.       — Ну ладно, я тогда пошёл? — лучник поднялся.       — Иди, — безразлично согласился Фили.       Кили неуклюже поднялся и, почесав в затылке, оставил брата в тишине, вернувшись в сокровищницу. Дяде было неважно, что там происходит в душе у Фили, лишь бы все искали камень. И эта холодная отрешённость очень пугала темноволосого лучника.       Сокровищница его предков встретила Кили давящей тишиной, прерываемой иногда выкриками то Двалина, то Бильбо, то Буди. Орк в общих поисках участвовал неохотно, тоже стараясь время от времени выходить на воздух под различными причинами. И это не укрылось от внимательного Кили.       — Ну что он? — пробасил Двалин из ближайшего угла, перестав на секунду загребать огромными ручищами золотые монеты.       — Плохо, — подытожил Кили.       — Всё из-за неё убивается? — Балин скорее утверждал, чем спрашивал.       Если вначале разговоры о девушке были под негласным запретом, то сейчас все уже забыли про них и с сожалением стали заговаривать о ней. Столь громкие слова, как «предательница» или ещё что-то уже не звучали. Потихоньку все начинали жалеть, что девушка не с ними.       Она не была особо громкой или постоянно шумной, но занимала достаточное место в сердцах этих закалённых вояк, что бы с её исчезновением они это почувствовали. Усталость, злость, голод и нервы сыграли с ними злую шутку, хотя тогда всё казалось намного ярче и бескомпромиссно. Это как когда вода в кувшине долго копится и переливается через край. Так и со словами, и с чувствами. Каждый уже много раз подумал: «а что если бы…», но вслух ничего не сказал. Вернуть бы время, они поступили бы иначе. Но его не вернуть…       Брат ушёл, и Фили остался один. Наедине с сжирающими изнутри мыслями. Он злился. Злился на себя за то, что вообще тогда на неё обиделся. Как и все мужчины народа Дурина, он был вспыльчивым и всё принимал близко к сердцу. Мог наговорить всякого, тут же раскаявшись. Обида на девушку застелила глаза, когда он в порыве злости выкрикнул «предательница». Но смешанность в душе не дала ему правильно распределить интонацию, и вышел не вопрос или восклицание, а утверждение. Это и слышала Ли, не вникнув в суть и не дослушав до конца. Но гном, конечно же, об этом не знал.       Он все ждал и ждал, сам не зная чего, до двоения в глазах, вглядываясь в темнеющую полоску леса, как верный щенок ждёт хозяйку, которая заигралась с подружками во дворе и вот-вот должна прийти. Гном боялся даже моргать, чтобы ничего не упустить. Ему уже давно следовало бы спуститься в сокровищницу к остальным, как никак прибыли они вчера, а он ещё даже не заходил туда толком.       Казалось бы, все его детские мечты о подвигах, Горе, сокровищах предков сбылись, а ему туда даже идти не хочется. Теперь это представлялось Фили лишь грудой монет, не имеющих ровным счётом никакой ценности. Всё потеряло смысл. А то, что не потеряло, было больше недосягаемо, так как он, Фили, слишком поздно понял эту ценность.       И вдруг светловолосый гном встрепенулся, расправились его плечи, и он даже привстал. Фили увидел, как вокруг Дейла началось движение. И это явно был не ветер, всколыхнувший пустырную траву, росшую здесь повсюду. Все-таки у гномов слишком хорошее зрение, и даже в сумерках они могу разглядеть то, что человеческий глаз не уловит. А уж что до эльфов, то на них у подгорных жителей просто неприятельственная чуйка. И, конечно же, сейчас глаза Фили не подводили.