Zenshin de kimi wo motometeru

      Когда в последний момент, буквально за два часа до показа одна из его моделей позвонила и сказала, что не сможет прийти, Хаджиме взбесился так, что папка с расстановкой и эскизами едва не воспламенилась в его руках. Эта девушка не была кем-то, на ком держалось буквально все, но так или иначе, найти замену за два часа — задача даже не непростая, а в крайней степени невыполнимая. Макияж, подгон одежды, подбор обуви. Господи боже… Хаджиме мысленно взялся за голову. Только бог ему здесь и мог бы помочь. Но бога нет, поэтому он звонит старшему Хайтани.       — Коко, у тебя такой голос, будто ты сейчас самоуничтожишься, — без здравствуйте и до свидания заявляет Ран, услышав буквально короткое: «привет». И обещает помочь. А уже через двадцать минут на пороге павильона, где будет проходить показ, появляется парень. Среднего роста блондин, голубые глаза, шрам от ожога рядом с левым — Коко снова ментально хватается за голову и снова звонит Рану.       — Кого ты, блять, мне прислал? — шипит он в трубку, просто надеясь, что это какая-то плохая шутка, и уже спустя минуту в шатер войдёт да вообще кто угодно, кто девушка с ногами примерно от ушей, способная совершить пару проходок по подиуму на тринадцатисантиметровых каблуках, не упав. Но Ран утверждает, что это не шутка. И все же хихикает:       — Дай ему шанс, я уверен, он тебя не разочарует.       Хаджиме берет себя в руки и шагает навстречу своей погибели. Натягивает на лицо улыбку, но в ответ получает совершенно искреннюю, немного сонную, но такую, от которой посреди всей этой суматохи ощущаешь себя спокойнее — Хаджиме чувствует, как по телу разливается умиротворяющее тепло, и когда тянет руку для пожатия, оно концентрируется в ладони и обжигает от соприкосновения с чужой.       — Меня зовут Инуи Сейшу, — представляется парень с лёгким поклоном, и мягко разрывает рукопожатие, улыбаясь: — Давайте работать, Ран сказал, у вас катастрофа. Мы могли бы хотя бы попробовать все исправить.       Хаджиме собирается. Прочищает горло и велит следовать за ним. Ведёт Сейшу вглубь павильона, к многочисленным трюмо с зеркалами, вешалкам с одеждой и стойкам с обувью и кучей людей вокруг них, которые косятся на них с нескрываемым интересом. Они останавливаются в чуть затемненном уголке, и Коко наконец позволяет себе ещё раз взглянуть на него. Окидывает его критическим, лишенным теперь паники, совершенно профессиональным взглядом и хмыкает. А ведь все не так и плохо!       — Ты не мог бы раздеться до белья? — просит он совершенно беспристрастно. — Я должен представить, что придется сделать с нарядом и какого размера обувь тебе понадобится.       Сейшу послушно кивает. Разувается, стягивает толстовку и мешковатые спортивные штаны, и Хаджиме буквально умирает от ликования. Его пальцы чуть подрагивают, когда он подходит к нему. Им даже подгонять ничего не придется! Облегающие брюки до щиколоток и свободная блузка с широкими рукавами сядут на нем идеально — Коко уверен в этом с первого взгляда. А обувь…       — Туфли у меня с собой, — скромно, с мягкой улыбкой заявляет Сейшу. — Ран сказал, чтобы я захватил пару пар, вдруг будут проблемы с тем, чтобы найти мой размер.       У Хаджиме снова теплеет в груди. Он поджимает губы, чтобы скрыть все, что может быть написано на его лице в этот момент, и зовет ассистентку.       — Оденьте его и сделайте лёгкий макияж. Позови меня, когда все будет готово.       Ассистентка кивает и, взяв Инуи за руку, уводит его в центр предпоказной круговерти, а Коко устало опускается на ближайший незанятый чьей-то одеждой стул. Это всё напоминает ему какой-то странный, с налетом сюрреализма сон.       Инуи с ассистенткой возвращаются через полчаса. Он одет, и кожа его сияет от хайлайтера, а волосы уложены во что-то чуть более аккуратное, чем то, с чем он сюда пришел. Хаджиме смотрит на него и, даже не повернув головы, чуть резковатым голосом отправляет ассистентку прочь.       — Ты можешь идти, я закончу с ним сам.       Сейшу это, кажется, пугает. Он едва заметно отшатывается, когда Хаджиме делает шаг в его сторону, и тот невольно хватает его за запястье, чтобы удержать.       — Не бойся, все хорошо, — успокаивает он, не давая слететь с губ совершенно другому: «Ты идеален».       Одежда села на Инуи как влитая. Хаджиме поправляет каждую даже едва заметную складку на блузке, чтобы только иметь возможность коснуться и прочувствовать все это скрывавшееся под простой одеждой совершенство, и опускает взгляд к ногам.       — Покажешь свои туфли? — севшим голосом спрашивает он.       — Конечно.       Инуи достает из рюкзака две пары лодочек на шпильке. Предлагает примерить и те, и другие, чтобы понять, какие будут смотреться лучше, если Хаджиме вдруг сомневается. И, даже не дождавшись ответного кивка, скидывает выданные ему тапочки, обнажая не по-мальчишески изящные ступни с аккуратными пальчиками. Хаджиме кажется, что он сейчас умрёт. Резко перестает хватать воздуха, и ему приходится уже в который раз за этот день применить все свое самообладание, чтобы просто держать все в себе.       — Садись, я помогу, — велит он, даже не дыша. Вертит в руках по одной из каждой пары туфель, придирчиво рассматривая, только чтобы не смотреть на Инуи, и присаживается на корточки. — Правую, — тянется ладонью к лодыжке и бережно обхватывает ее пальцами, фиксируя. — Хорошо, теперь левую.       Инуи послушно меняет ноги, но Коко даже не смотрит — ни на туфли, ни на него. Перед его глазами совершенно иное, сладко-унизительное зрелище, в котором он, также, как сейчас, сидит практически на полу, пытаясь удержать равновесие, а ножка, обутая в лакированную туфлю, давит ему на пах. В брюках становится тесно.       — Красная или черная? — спрашивает Инуи. Коко, наконец опомнившись, поднимает глаза.       — Как тебе больше нравится, — бездумно отвечает он.       Как ни крути, Ран был прав, когда говорил, что он не пожалеет.