Правила счастливого реставратора

Удалось! С расчищенной картины на меня смотрел красивый турецкий юноша. Неделя напряжённой работы, но результат превзошёл все мои ожидания! Портрет, написанный в пятнадцатом веке в Османской Империи! Художник, ради искусства не побоявшийся смертной казни! Надо рассказать Владу, обрадовать, что его многонулевые траты оказались выгодной ценой! Вот бы меня по дороге не заметила одна мутная личность, поселившаяся в замке и своими колкостями портящая мне настроение. Хочу донести свое счастье до Влада, не расплескав. Небеса вняли моим мольбам, я добежала до кабинета, никого не встретив на пути. Увы, он был запрет, о чем мне недвусмысленно намекнула скрипнувшая, но не поддавшаяся ручка. Я вздохнула, принимая поражение в этой неравной борьбе и отступила. Нахальное «Мяу!» чуть не отправило меня на консультацию к патологоанатому. Носферату, разодетый в стиле Короля-Солнца, потерся о мои ноги. — На свидание собрался? В ответ аристократическое фырканье, в котором сфинкс явно желал мне заняться устройством собственного счастья, а не смущать его до красных ушей. Но в целом да, я права. Та черная кошечка… Пока Лео не видит, они будут вместе. А потом, когда скрываться больше не получится, признаются и либо получат одобрение, или сбегут. — Согласна, любовь стоит того, чтобы бороться, — поняла ли я кота или же мне просто хотелось чего-то подобного. — Пойдём, провожу, прикрою перед Лео. Носферату, стоило налечь на массивную створку, протиснулся в щель и, включив пятую скорость, умчался на свидание. А я, вдохновленная кошачьим примером, пошла искать Влада. — И тебя устраивает Карниван на престоле? — я пожелала стать маленьким и незаметным кустиком, чтобы никто меня не нашёл, не заметил. Даже Влад. Хорошо, что я шла по извилистой тропинке, вместо широкого и прямого пути и успела среагировать, приседая за живой изгородью. — Влад, не узнаю тебя. Ты готов поклясться своей нежизнью, что Лайя — её перерождение? — Да. — Я и запамятовал, что тебе нежизнь недорога. Но у тебя есть веские доказательства, кроме, цитирую тебя же, образа, бережно хранимого в моем сердце? И даже если за шесть прошедших веков тебя не коснулись болезни старческого возраста, нарушающие и ментальные способности, то одно лицо не значит одна душа. Шесть веков? Я чье-то перерождение? У меня шизофрения и я слышу голоса в голове? Сначала поняла Носферату, теперь Ноэ Локид говорит любопытные вещи, которые противоречат нашему миропорядку. Может, у меня все же со слухом проблемы, а не с головой? — Я не буду рисковать её жизнью. Раньше отвечал только за себя, сейчас это и её коснётся. — И долго ты будешь ей лгать? Я, пригнувшись и стараясь изобразить бесшумную походку пантеры, последовала за ними. А вдруг Влад женат и держит свою безумную супругу на чердаке? Джейн Эйр тоже любила рисовать, только, в отличие от меня, у неё это получалось. — Я не лгу, я защищаю её. — Влад, — сквозь поредевшие ветки я увидела, как непривычно серьёзный творец хаоса положил руку Владу на плечо, вынуждая остановиться и прислушаться. — Не мне судить, что такое ложь, я ей пропитан. Но задумайся, кто мне те, кому я лгу, и кто она тебе. Если Лайя тебе дорога, расскажи ей, одень ей на палец кольцо, объяви своей и забери с собой. Если не уверен, — он замолчал, подбирая слова, — это могу сделать я. Тебе не придётся сейчас оглядываться назад, Лале она или нет, решишь позже, но она будет под защитой. В установившейся тишине моё сердце било в набат. Тайна, тщательно оберегаемая Владом, видимо, из разряда тайн «не женат, хуже». Не отдавай меня никому, не решай за нас! Потому что «нас» ещё нет. Поговори со мной! — Ты вернёшь её. Лицо Ноэ Локида на мгновение потеряло свою насмешливую маску, не снятую даже ради серьёзного разговора. Он не ожидал, что Влад согласится? Я тоже! — Ни на что не претендую, могу даже поклясться! — шутовски поклонился он. — Обещаю вернуть Лайю из мира смертных Владу Дракуле, как только он станет Тёмным Императором! Ветка передо мной расплылась грязной кляксой. Я закусила губу, давясь тихим всхлипом. Ранить может только тот, кого пустили в сердце. Меня ранил Влад. Бежать! Слишком больно, слишком много тайн! А поэтому, Лайя, ты сейчас тихо встаёшь, собираешь вещи, заказываешь билет и прочь отсюда. Домой! Я, закутанная в тёплый плед, пила чай и в который раз рыдала над финалом «Дракулы» с Люком Эвансом в главной роли. Он напоминал мне Влада. Да мне все напоминало о Владе, мне его не хватало! Экранный Влад замирал, вглядываясь в лицо своей потерянной и вновь обретенной жены. У нас было похоже. И я все разрушила! — Лайя, ты что, съела все мои печенья? Хорошо, что в чашке уже не кипяток. Я поперхнулась, отхлебывая больше, чем намеревалась и обнаружила в руке обкусанный полумесяц печенья, а в коробке из-под печенья только крошки и пустоту. — Почему молчишь? Если ты наконец нашла парня и с ним рассталась, не стоит заедать свой негатив моими сладостями. Сходи, свои купи, для таких случаев. А на мое питание для мозгов не покушайся, — она выдернула коробку из-под моего бока и обвинительно потрясла ей. Коробочка отозвалась гробовой тишиной. — Милли, если я ничего не путаю, это, — я указала на яблоко сестринского раздора, — коробка печенья, купленная мной две недели назад. Для себя. — Путаешь! — выкрикнула сестра. Плед неохотно выпустил меня из своих тёплых объятий. Я босиком пробежала к шкафу, распахнула створки, попутно отмечая, что творческий беспорядок на полках — признак не творческой натуры, а патологической лени. Уже выдохнула, не обнаружив состава собственного преступления. — Вот она! — Милли устремила обвиняющий перст в сторону моей футболки. Я откинула вещи и увидела её — коробку печенья. Полную, купленную мной две недели назад. Ничего не понимаю! Я же отсюда доставала, точно помню. — И чего ты хочешь взамен? — устало поинтересовалась я, подозревая, что Милли не просто так полезла за печеньем. — Дашь мне твоё кольцо поносить, — оживилась сестра. — На вечер, Лайя, — добавила она примирительно, подозревая о моих попытках взвесить все плюсы и минусы такого обмена. Зная мою младшую сестру, есть вероятность, что больше я кольца на своём пальце не увижу — экспроприирует. — Но ты вернёшь мне сегодня же. Ненавижу быть виноватой! Но хоть тут я могу загладить свою вину, пусть искупление непропорционально преступлению. — Верну, верну! Ну же, Лайя, давай, — она только что не прыгала от нетерпения, маленькая манипулятор ша, — вот это, — из всех вещей в шкатулке она выбрала кольцо, подаренное Мехмедом. — Милли, нет. — Оно все равно на твой палец больше не налезает! — Это подарок кузена! — Подумаешь, — Милли пожала плечами, — он и мой кузен тоже. А ты жадина и слово не держишь! Не твоего размера ободок, а мне в самый раз. Что сегодня творится с Милли пусть выясняет мама, когда придёт. Сестра на себя не похожа, но она меня так вывела из себя, что ещё слово — и мы рассоримся на неделю. Я схватила кольцо. — Наденешь моё кольцо — потом не снимешь. Это оказалось последней каплей в небездонной чаше моего терпения. — Ну и что? — вызывающе спросила я. — Мое кольцо, мой выбор! — ободок легко скользнул вниз, обхватывая палец. — А снять? Я теребила кольцо, но оно ни на миллиметр не поддавалось. И мыло тоже не спасло ситуацию. Милли молчала, за что я ей была благодарна. «Я же говорила,» — не та фраза, которая успокаивает в такой ситуации. — Есть идеи? — Судя по всему, скорее ты лишишься пальца, чем палец кольца, — зря я переоценила её тактичность. — Спасибо, Милли, ты так меня поддержала и успокоила. — Это был сарказм? — Ты первый день со мной живёшь? — такое поведение сестры царапало меня своей неправильностью. — Милли, ты сегодня на солнце не перегрелась? Пробормотав что-то про «мне пора», она сбежала из ванной комнаты, оставляя нас втроем: меня, кольцо и ощущение непоправимой ошибки. К вечеру я все же нашла силы выползти из своей норы и купить Милли сладости, взамен уничтоженным мной. Она очень удивилась, когда я вручила ей коробку печенья, но когда маленькая сладкоежка отказывалась от сладкого? Никогда. Ради этого она даже тему злополучных колец не поднимала, простив мне все прегрешения против её запасов. — Я звонила Стелле, они скоро приедут в гости, — мама заметила это кольцо. Хотя, странно было бы, если бы не заметила. Я же тогда носилась с эскизами месяц, доставая всех внезапной идеей кольца в виде полумесяца со звездой. А потом мне Мехмед подарил его на совершеннолетие, хотя, я подозреваю, без материнского совета тёти Стеллы, здесь не обошлось. — Дорогая, ты же не собираешься устраивать самую генеральную уборку? Мы с папой и Милли переглянулись и поняли друг друга. — Конечно собираюсь. И вы, дорогие мои, тоже будете принимать в ней самое деятельное участие. Этого мы и боялись! Я очень люблю тётю и кузена, но самая генеральная уборка — серьёзное испытание глубины моей родственной привязанности. Интересно, каким стал Мехмед за то время, пока мы лишь изредка списывались?