Всё начиналось без слов

      …Но внезапно скрипнула дверь, и на пороге появилась та, которую они точно не ожидали здесь увидеть.       На пороге появилась блондинка, длинные волосы которой были заплетены в пушистые косы. Довольная улыбка розовых губ играла на светлом личике никем не приглашенной гостьи. На плечи была накинута мантия с нашивкой Гриффиндора, а рядом с девушкой, у стенки, в мгновение появились 5 набитых доверху чемоданов, 2 сундука, и клетка с серым сычиком.       — Привет, девчонки, скучали по мне? — Спросила Лаванда и раскрыла объятия для Парвати, подорвавшейся к лучшей подруге.       Гермиона замерла, забыв как дышать. Комнату заполнило разочарование вперемешку с приторными цветочными духами. Этот запах наполнил легкие, вызывая позывы кашля. Перед глазами пронеслась их последняя встреча. Пронеслась так, будто это было вчера, а не несколько месяцев назад. Сладкая и приторная встреча, с наигранной вежливостью и фальшивыми извинениями. В кафе, куда их обеих пригласил Рон и сказал, что во всем виноваты они вместе, Гермиона ушла, лишь из остатков вежливости дослушав о своей недостаточной раскрепощенности и возможной помощи «изгнания из нее этой идиотской скованности и стеснительности». Тогда в помещении, казалось, не было кислорода, а пол уходил из-под ног. Тогда эти голубые глаза, полные притворства, смотрели так же, как и сейчас. Внутри появилась мелкая противная дрожь. Что, черт возьми, она здесь забыла? как, Мерлин ее, Лаванда имела наглость здесь появиться? смотреть в глаза так, будто ничего не произошло? Горло сдавило.       — Какого Мерлина ты здесь забыла? — Вместо Гермионы задала вопрос Джинни, сжимая руку подруги в знак поддержки. Стеклянные глаза Грейнджер говорили о многом. И о самом главном. Джиневра не могла проверить своим глазам. Эта ведьма должна была после всего вообще исчезнуть, не появляться в их жизни никогда. Они с Роном почти унизили Гермиону при всей семье, обвинив её во всех земных грехах. И потом Рон ещё посмел поинтересоваться, почему Джинни не принимает Лаванду? почему злится на него и не дает даже подойти? Из-за Лаванды рушилось всё. Из-за ее желания отомстить Грейнджер за 6 курс.       — В Министерстве договорились о продолжении мною школьного курса. Для работы нужны определенные знания в сфере ядов и защиты. Вот, решила подтянуться к вам, — легко ответила Лаванда, не отрывая взгляда от Гермионы. — Вы не рады меня здесь видеть? — Нахально спросила она, расплываясь в еще большей улыбке. Гермиона прикусила губу, глубоко вздохнула и постаралась натянуть улыбку. — Чем больше людей, тем интереснее. С прошлого курса, должно быть, помните.       — Конечно, помним, — согласилась Гермиона и, отпустив ладонь Джинни, встала с кровати и спешно натянула кеды.       — Уже уходишь? Думала, поболтаем до отбоя, посекретничаем, — Лаванда уже открывала чемоданы, облюбовав свою старую никем не занятую кровать. Алая ткань балдахина колыхалась от проникающего в комнату ветра.       — У меня еще дела, — как можно вежливее произнесла Гермиона и скрылась за дверью, оставляя за спиной неумолкающую соседку.       Внутри разгорался пламенный вихрь. Было все равно, во что она одета, и что скажут после всего этого. Гермиона старалась сохранять спокойствие до последней секунды нахождения в гриффиндорской башне. Полная Дама окликнула ее, но Гермиона уже не слышала, неспешно направляясь туда, куда глаза глядят, проталкиваясь сквозь толпу косо смотрящих на нее учеников. Голубая выдра вылетел из палочки и, оставляя за собой волшебный след, направилась в самом неожиданном направлении. К самому неожиданному адресату.       В подземельях было холодно для таких легких штанов, хоть и теплой толстовки. Ноги сами неслись в гостиную Слизерина. По собственной воле она пошла к ним. Гермиона не могла бы и подумать, что после первой же проблемы побежит к тем, кому никогда бы до этого не доверила даже своей пустой сумки. Слизеринцы, стоявшие в коридорах, со злобой и недоумением поглядывали на гриффиндорца в их логове. Грудную клетку Гермионы сжимало все сильнее. Паника растекалась по венам. В конце коридора, где не было людей, возле самого тупика, где располагался вход в гостиную, стояли Малфой, Забини и Нотт с Паркинсон. В простой магловской одежде, со слегка растрепанными волосами и непонимающим выражением лица. Патронус, который был адресован Малфою, заставил их волноваться.       — Я больше не знаю, к кому обратиться, — тихо начала девушка, тревожно скрещивая руки на груди, прежде чем попала теплые в объятия Нотта. От парня веяло смородиной и табаком. Безопасностью.       Теодор сжал хрупкое тело подруги в объятиях, положив одну руку на кудрявую макушку. Сердце Грейнджер билось часто-часто, дыхание было прерывистым. Но она не плакала. Держалась до последнего, сколько могла, пока по ее щеке сама не стекла слеза. Слеза того самого разочарования в этом мире.       — Кому нужно случайной подлить яд в бокал? — спросила Пэнси, отлепляя Гермиону от Нотта и осматривая ее с ног до головы. Низкий пучок, собранный по привычке палочкой, растрепался, капюшон серой толстовке помялся и съехал в сторону, а шнурки развязались. Паркинсон, глядя на красную клетчатую ткань штанов, ощутила, как ноги Грейнджер покрываются мурашками.       — Так не пойдет, — Малфой в волнении провел рукам по белой копне волос. Очень несвойственный ему жест. У неё, должно быть, очень весь причина сюда прийти. — «Котел Салазара». — В серых глазах слизеринца Гермиона успела заметить отблеск тревоги, прежде чем вошла в открывшийся проход.       В гостиной Слизерина она была не один раз. Всё те же черные кожаные диваны, кресла с темно-зеленой обивкой, куча подтаивающих свечей в канделябрах, огромная библиотека с зельями и ядами в дубовых стеллажах. Большой каменный камин с полыхающим огнем, не согревающим даже и части помещения. Неуютно и холодно. И совершенно пусто. Гермиона знала, что слизеринцы не очень любят свою гостиную, предпочитая сидеть в комнатах, где намного теплее, занимаясь своими делами.       — Сейчас налью тебе кофе, чтобы согрелась, и все нам расскажешь. — Пэнси уже было разлила по стаканам напиток, как в момент перед Гермионой появилась глубокая кружка чая с мятой. Вверх струился пар. Девушка благодарно кивнула Драко, даже не спрашивая, откуда он знает о ее предпочтениях. Сейчас явно было не до него.       — Я так понимаю, что-то произошло во время прочтения моего письма? — спросил Блейз, опустившись в кресло, стоящее рядом с диваном. Малфой уселся рядом с Гермионой, наспех наложив на нее согревающее заклинание. Ещё не хватало, чтобы на них повесили окоченевшую о холода гриффиндорку. Дух альтруиста вытеснил из его души все те колкости, которые он хотел сказать ей при встрече.       Когда Драко увидел гриффиндорку, желание шутить у него отпало напрочь. Разбитая, грустная и обеспокоенная Грейнджер выбивала из головы всю дурь. Он мог на пальцах посчитать, сколько раз видел ее в таком состоянии. Хуже только картина войны.       — Лаванда восстановилась в Хогвартсе, — Гермиона сделала большой глоток чая и, поставив его на стол, устало откинулась на спинку дивана. — Для должности в Министерстве не хватает навыков, и ее восстановили.       — И как ты? — запинаясь, задал достаточно тупой вопрос Теодор. Горячая ладонь оказалась на ее плече, сжала серую ткань в знак поддержки.       — Я? Прекрасно, — с сарказмом ответила она. А действительно: как? Сидит в гостиной Слизерина, рассказывает о своих проблемах, а внутри все сдавливает от желания расплакаться в голос от обиды.       Измена — один из самых ужасных поступков, который способен совершить человек. Рушится все. Прошлое, настоящее, будущее. Все воспоминания, планы, дорогие сердцу и душе моменты. Значимые для человека места перестают быть значимыми, вызывая лишь горечь во рту и ощущение на губах чьих-то теплых губ, ощущение рук на спине, плечах. Ощущение пальцев, оплетающихся вокруг ладони. Понимаешь в такие моменты, что ты будто полон, но наполовину. Чего-то не хватает. Постоянно ловишь себя на мысли, что это вы делали вдвоем. Призрак сомнений и неуверенности в себе становится все больше, будто наедается, подпитывается негативными мыслями, питается каждым воспоминанием, всплывающим в голове. Измена — это предательство.       Измена — вина того человека, который изменил. Ни в коем случае не того, с кем изменили.       Если только это не та девушка, которая ходит и демонстрирует свое превосходство над тобой. Смеется в глаза, любезничает, а потом будто невзначай напоминает о том моменте, после которого рухнул твой мир. В этой ситуации противно становится от обоих.       — Теперь мы живем под одной крышей, — подытожила Гермиона, выплеснув свои ощущения в паре эмоциональных предложений. — И я не знаю, как ее терпеть в комнате.       — Переезжай в башню старост. — Забини предложил очень даже неплохую версию. — Макгонагалл же предлагала вам с Драко съехать в начале года.       — Я помню это. А еще помню про наш спор на желание. — Девушка сделала еще один глоток чая. По всей видимости, помимо мяты там было какое-то успокоительное. — Знаешь, если выбирать между Лавандой и одним из твоих идиотских желаний, я выберу Лаванду. Не очень хочется пить какой-нибудь дикий алкогольный коктейль или кричать посреди Большого зала признания в любви Малфою, как делал это Тео на 6 курсе.       Желания Забини были разнообразны. От самых безобидных, по типу признания в любви, до проделки над бедолагой Филчем и мисс Норрис.       — Да ладно тебе, он не настолько идиот, чтобы в такой ситуации помнить про желание, — Теодор в это сам не очень-то и верил.       — Вот именно, Гермиона. Я буду стараться придумать как можно менее изощренное желание. — Драко обреченно вздохнул, привлекая внимание Грейнджер.       — Когда он последний раз так говорил, я весь день ходил с хвостом хорька, — припомнил Малфой и выловил наглый взгляд Забини. Мулат улыбался так, словно ему платили неплохие деньги за безумные желания. — Лучше вообще с ним не спорить. Ни при каких обстоятельствах.       — Вот зачем она появилась в этом чертовом году? — Голос Джинни разнесся по пустой гостиной. Рыжая, поправляя подол растянутой футболки, уже стремительно направлялась к Гермионе. Теодор уступил место разъяренной даме, пересев на немного потрескавшийся подлокотник. — Ты как?       За тяжелым глубоким вздохом последовал большой глоток чая. Этот вопрос стал вопросом вечера?       — Все отлично! Пью чай с успокоительным в гостиной Слизерина, — и опять отхлебнула не кончающийся напиток и театрально улыбнулась, — это ли не счастье?       — Чего ты так ее боишься? — Вклинилась Паркинсон, подпиливающая ноготок и внимательная следящая за потоком слов. — Боишься, что начнет унижать? Начни унижать первой. Боишься, что уведет парня? Уведи…— она притихла, прикусив кончик языка с сожалением посмотрела на Гермиону. Но та тихо рассмеялась.       — Просто неприятно жить с человеком, который с голым задом, прикрываясь кусочком подранного пледа, выскочил из твоей комнаты пару месяцев назад, вот и все. Не слишком приятные воспоминания, — пригубила чай и поставила кружку на стол. Повернулась к Джинни, нахмуренную и задумчивую. — А ты чего здесь?       — Если не здесь, то в Азкабане, — многообещающее начало. — Аура у нее… темная, — фыркнула Джиневра и тоже отхлебнула чая, чтобы перевести дух. — Боюсь не справиться с эмоциями.       — Значит так, — подытожила Паркинсон. Нотт уже примостился рядышком, приобнимая ее за плечи. — Хватит этих соплей. Грейнджер, ты, черт возьми, с нами. Слизеринцы своих в обиду не дают. — Гермиона глубоко выдохнула, пытаясь собраться с силами. Неужели холодная, неприступная Паркинсон настолько быстро привязывается к людям? — Завтра мы устраиваем межфакультетную вечеринку. В 8 часов мы должны быть у меня в комнате и уже выбирать тебе платье.       — Я с вами! — воскликнула Джинни и в предвкушении потерла руки. — Мерлин, ждала этого учебного года только ради этих вечеринок.       — А вы у меня…       — Нет, это не обсуждается. — Паркинсон обрубила ее на половине и протянула стакан, чтобы закрепить договор глотком сладкого вечернего кофе.       Можно было подумать, что это происходит в другой реальности. Грейнджер пьет чай в гостиной Слизерина, смеется с шуток Нотта и дает «пять» Забини за удачные подколы Малфоя, с которым вновь приходится перебрасываться колкостями. Было уютно. По-настоящему. Как это было раньше в компании Гарри и Рона. Неожиданно приятно и без особых напряжений. Не волновал даже сидящий рядом Драко, которого обычно не переваривают нормальные люди.       Драко нравилось слышать ее смех, отскакивающий от холодных стен гостиной. Он наполнял теплом это промерзшее негативом пространство. Грейнджер умела удивлять. Особенно внезапными патронусами с просьбой прийти к ним. Никогда бы не подумал, что в такой ситуации Грейнджер отправит Патронус ему. Это заставляло задуматься над тем, в чем, возможно, и не было особого смысла.       — Душа моя, а почему ты сразу побежала за помощью к Малфою? — Джинни и Гермиона почти подошли к портрету Полной Дамы, когда рыжая задалась этим вопросом. Она остановила шатенку и в темноте коридора с интересом глянула на подругу. Гермиона бегала взглядом по веснушчатому лицу, встречаясь с наползающей улыбкой.       — Если бы я сама знала, Джин, если бы сама знала, — и нырнула в гостиную, прячась от многозначительного взгляда Уизли. Гермионе бы самой понять, что происходит, не то, что объясняться с подругой.       Всё было очень странно. От порыва беспомощности до чая. От безмолвной поддержки до успокоительных трав. От чувства безопасности рядом с ними до вопроса к самой себе: почему возникало такое странное чувство, согревающее изнутри?        Это действительно было странно.