Знаешь ли ты свое сердце? Всегда ли можешь отвечать за свои движения? Всегда ли рассудок есть царь чувств твоих?
— Николай Карамзин
***
Комната Паркинсон, которую она делила с Гринграсс и Булстроуд, была сделана явно под стиль Пэнси. Атласные изумрудные портьеры закрывали огромные портреты в резных рамах; темные стеллажи с книгами разного профиля, полки во всю стену, пара зеркал в дорогой оправе украшали комнату по периметру. По паре резных позолоченных подсвечников висело над изголовьем каждой кровати с искусно выполненными дубовыми спинками. Зелёные плющи, лозами оплетающие стены, принимали искусственный свет минимум с пяти источников шуршащими листочками. Гриффиндорке сложно было оторвать взгляда, поэтому она часто крутила головой, раздражая этим подруг. — Долго ещё? — Спросила Гермиона у Джинни, которая колдовала над каштановыми волосами. Расческа была зажата меж зубов, а палочка кружила, уклоняясь направо и налево. Уже час подруги издевались над ней, не давая при этом даже мельком глянуть в зеркало. Астория и Миллисента перебрались (к удивлению ведьм) ближе к гостиной Гриффиндора, к Лаванде, с которой, как оказалось, было «намного интереснее, чем с предательницей Паркинсон». — Ну и бузинную палочку им в руки, — ответила тогда Пэнси и открыла свой шкаф, на который явно было наложено расширяющее заклинание. Было спокойно и как-то немного волнительно. Гермионе никогда не нравилась неизвестность. Паркинсон, поправляя короткое темно-зеленое платье, отстранилась от гриффиндорки и закрыла подводку, любуясь результатом. — Думаю, после этого вечера кто-то захочет видеть тебя рядом в зеркале Еиналеж, — произнесла в своей заигрывающей манере Пэнси. — Готова? — Гермиона нетерпеливо кивнула, и ее повернули к зеркалу. Волшебница глубоко вздохнула и глянула на свое отражение. Черное платье, повторяющее изгибы стройной фигуры, длиной было чуть ниже середины бедра. Аккуратную грудь подчеркивал достаточно глубокий, по меркам Гермионы, вырез. Прохлада подземелий продолжала холодить голые лопатки. По плечам спадали крупные каштановые локоны. В глаза, подчеркнутые аккуратными стрелками, сразу бросилась вишневая матовая помада Паркинсон. Гермиона было сложно осознать, что отражение не лжет. Она настолько любила удобную одежду, что не приглядывалась к платьям в магазинах, выбирая свитера и водолазки с длинным рукавом, чтобы скрыть руки. Строгие рубашки и приличные юбки. Но в этом году Уизли бы ее точно прикончила, если бы Гермиона вновь отказалась от прогулки по менее официальным магазинам школьной формы. Каблуки именно оттуда. Как и та юбка, которая так ей, на самом деле, приглянулась. Сейчас Гермиона понимала, что выглядит так, как хотела когда-то. Давно-давно, считая, что это за гранью возможности. Это было слишком открыто, даже в какой-то степени вызывающе, но, Годрик его подожги, шикарно. — Может ты хотя бы слово скажешь? — улыбнулась Джинни, поправляя тонкие лямки красного платья точно такой же длины, как у Паркинсон. — По-моему, помада выглядит немного вульгарно, — улыбка украсила бархатные губы гриффиндорки. — Дорогая, ты преувеличиваешь. В отражении застыли три красивых девушки. Рыжая, Шатенка и Брюнетка. Разные. До мозга костей разные. До кончиков волос разные. — А теперь запоминай, Грейнджер, — Паркинсон поправила ей кудри на плечах, аккуратно проводя пальцами по плечу правой руки, переходя к предплечью. — Ты у себя одна. И у нас тоже одна. И ничто не стоит твоих нервов и слез. Тем более Браун. Переспала с твоим парнем? Да и черт с ними. Запомни. Всегда найдется тот, кто будет смотреть на тебя, как на самый искусный драгоценный камень, который только есть на этой планете. Сегодня всё начинается с чистого листа. Ты пьешь, танцуешь и хорошо проводишь время. Улыбаешься парням и флиртуешь так, как не делала никогда. Жизнь одна, Грейнджер. Действуй.***
Музыка громко играла в помещении, заполненном полумраком. Горела куча цветных свечей, преимущественно зелёных, отсвечивая в разные стороны. Кто-то из девушек уже во всю танцевал, не выпуская из рук бокалов. Алкоголь на любой вкус и цвет лился рекой, закуски и безалкогольные напитки выстроились в баре, которым управлял никто иной, как Симус Финниган. Он же вместе с Дином отвечал за музыку. Царила приятная атмосфера, более похожая на дружественную. Пуффендуйцы и когтевранцы сели за один большой стол, который окружили черные диваны. Слизеринцы держались вместе, но на расстоянии. Монтегю сидел с парнями помладше за соседним столиком от того, где расположилась пока маленькая компания. Астория болтала с Миллисентой, постоянно поглядывая на вход в ожидании Лаванды. У Малфоя, как у Нотта и Забини, был другой интерес. — Кто из вас вообще пригласил Грейнджер? — спросила Астория, потягивающая через трубочку «Мохито». Ее с самого начала раздражал факт, что гриффиндорская заноза будет рядом весь вечер. — Уверена, она не впишется в такое мероприятие. Здесь нет пыльных книг и библиотечной тишины. — Девушки захихикали, и Астория глянула на Драко, надеясь, что ее замечание его тоже развеселило. Обычно всегда веселело. Или хотя бы вызывало холодную, но такую очаровательную усмешку, которая появлялась на его губах каждый раз. Но Малфой молча переглядывался с парнями. — А вот и я! — Лаванда появилась за спинами «подруг» и приобняла их. Светлые волосы локонами падали на плечи слизеринок и щекотали им щеки. — Только ради этого согласилась продолжить обучение. Легкие заполнил запах дорогого парфюма, который смешался в воздухе с алкоголем. Давно не накрывало осознание, что можно делать все, что тебе вздумается. Свобода. Хотя бы один вечер. После такого тяжелого дня рядом с Грейнджер нужен был свежий воздух. Все эти задания, наставления, ее бесконечная болтовня… Голова шла кругом! Появление Лаванды в Большом зале на завтраке вызвало всеобщее удивление. На переменах к ней подходили старшекурсники с Когтеврана и Пуффендуя, с которыми Браун поддерживала дружеские отношения, узнавали, как она, что нового, и почему решила вернуться. Преподаватели желали удачной учебы, после ждали на разговор по поводу пропущенных лекций. Первый раз за последнее время кто-то возвращался посреди года и просил восстановить на курсе. Призраки перешептывались, а самые закаленные волшебники с картин считали, что это осквернение учебного заведения. Единственным, кто не разделял радости возвращения Браун, был Северус Снейп. Увидев девушку среди рядов, он был под неприятным впечатлением, а услышав от Лаванды причину ее восстановления, позволил себе широко улыбнуться и пообещать, что этот год будет для нее слишком сложным. Гермиона первый раз оказалась солидарна с профессором. Весь день преподаватели просили Гермиону, как самую ответственную волшебницу, ввести Лаванду в курс дела. Передать списки заданий, обязанностей, как заместителю старосты (как это произошло, Гермионе ещё предстояло узнать). Лаванда фыркала на каждое ее замечание, на каждую сказанную относительно правил фразу. И в конечном итоге все закончилось чуть ли не истерикой Лаванды о том, что она может и сама во всем разобраться. Находиться рядом с ней Гермионе становилось просто эмоционально невозможно. Она выбивала из колеи. Весь день шатенка старалась вести себя вежливо, помогать разобраться в горе заданий и долгов, которые ей предстояло сдать. Распиналась на протяжении всего дня, жертвуя своим личным временем. Но в ответ получила лишь: — Герми, а ты можешь оставить меня в покое? Неужели тебе настолько нечем заняться? Я не маленькая девочка, справлюсь. — Приторная улыбка украсила губы. Бровки домиком, губки бантиком. Голубые глаза сверкали абсолютным безразличием. В интерьер возвышающихся стеллажей с умными книжками Лаванда явно не вписывалась. — Да пожалуйста. — Девушка, стараясь сдерживать себя, закинула сумку на плечо и направилась к выходу из библиотеки, обрубив свою лекцию на полуслове. Напоследок она всё же легким щелчком пальцев заставила свалиться свиток, являющийся опорой для остального десятка. Они с шумом и шуршанием падали на пол и закатывались под шкафы. Последнее, что слышала Гермиона, это как Браун чертыхнулась и послала ей вслед какое-то проклятие. Такое нахальство терпеть уже не было сил. Пусть теперь разгребает всё это сама. — Грейнджер меня сегодня доконала со своими заданиями. Неужели кто-то в здравом уме будет с ней проводить столько времени? Это же невыносимо! — Блондинка уселась рядом с Асторией и притянула ромовый пунш с долькой апельсина. А когда подняла глаза, то поймала на себе три странных взгляда. Драко был уверен, что вечер будет достаточно интересным. Теодор и Блейз безудержно обсуждали девчонок, которые, очевидно, задерживались больше, чем на 10 минут, как обещали перед уходом. Перед каждым слизеринцем стоял граненый стакан, наполненный огневиски со льдом. Однако Драко предпочел отказаться сегодня от алкоголя. Ему в таких компаниях больше нравилось оставаться трезвым и следить за ситуацией. А потом рассказывать друзьям на утро, что они вытворяли. Сомнений, что он один останется с ясным рассудком, не было. Как минимум потому, что Астория, Миллисента и Лаванда пошли за разносом с алкоголем. Пьяный Драко — достаточно редкое явление на таких мероприятиях. Больше, чем бокал шампанского на приемах он себе не позволял. Но до беспамятства он напивался. Несколько раз в своей жизни не помнил себя, просыпаясь с чувством, будто его пытали Круциатусом всю ночь напролет. Первый раз это произошло после принятия метки. Остальные слизеринцы ушли в Большой зал, бросив все свои дела. С самого утра шел дождь, погружая в серое уныние весь замок. Не было ни единой живой души, кроме Драко, Теодора и Блейза. Предплечье выжигал адовый огонь. Змея, выползающая из черепа, уродовала кожу. Драко облокотился голыми лопатками о холодный камень стены. В горле застрял ком слез. Рядом были самые близкие люди, те, кому он доверял всегда и всё, безоговорочно. Мурашки бегали по бледной коже. — Как думаете, кто узнает об этом первым? — хрипло спросил Драко, приоткрывая глаза. Он говорил через боль, которая поворотами тупого клинка бегала по всему телу. — Грейнджер, — не раздумывая произнес Нотт. Он был уверен на все сто, что через неделю Золотая девочка уже будет в курсе и начнёт их избегать. Теодор огладил свое левое предплечье с зажившей меткой. Местами возникли корочки. — О моей узнала через четыре дня. — Рекорд в 3 дня. — Невеселая усмешка прокатилась по лицу Блейза. Не гриффиндорка, а какой-то частный детектив. — Не боитесь, что она нас сдаст? — Малфой боялся. Ему было страшно, по-настоящему страшно. И в этот раз больше за нее, чем за себя. Впервые, казалось, слизеринец переживал за кого-то постороннего больше, чем за себя. — Боишься, что поднимут шумиху? — Теодор сел рядом и тоже прислонился спиной к стене. Холод комнаты пробирал до костей. Нотт любил холод, но его ладони всегда оставались горячими. — Боюсь, что Долохов узнает имя доносчика, — прошипел он и сжал челюсть, откинув голову назад. Боль сковала грудину, врезаясь тупым ножом куда попало. Мысли крутились вокруг этой заносчивой девчонки. Общались ли они когда-то нормально? Нет. Были друзьями? Мерлин уберег. Так почему сейчас больше всего становилось страшно именно за неё? Долохов. Он мог сделать всё, что угодно. Самое безобидное — изнасиловать. Его жестокость распространялась на всех, на каждого, без исключений. От его рук уже пали сотни людей. А что будет дальше? Драко знал, что он делает с девушками. И об этом знали все. Все гордились тем, что вытворял Долохов, расправляясь с предателями и доносчиками. А в особенности гордость брала за грязнокровных девчонок. Он это называл «Марать руки на пользу обществу». Каждый раз Драко чуть ли не выворачивало от таких рассказов. — Я даже думать об этом не хочу, — согласился Забини с другом и уселся с другой стороны. Было дикое желание забыть этот день как страшный сон. Забыть, что теперь им не отделаться. Забыть, что он может в любой момент умереть от рук темных волшебников. — А давайте напьемся? Этот вечер Драко запомнит надолго. Навсегда. Запомнит, что так пить нельзя. Тем более огневиски. Тем более на голодный желудок. Если бы об их вечернем рандеву узнал кто-нибудь из профессоров, то не прошло бы и дня, как они вылетели из школы. Благо Паркинсон настолько сильно их любила, что наврала всякого Монтегю и Леонарду, которые жили с ними в одной комнате, и не пустила внутрь до момента, пока не подействовало антипохмельное зелье. Второй раз был после суда. Этот день Драко тоже запомнит на всю жизнь. Только не из-за того, что прошлое позади. Из-за Грейнджер. Впервые в жизни Драко видел такой огонь в ее глазах. Она, защищаясь от нападок Визенгамота, прессы, Люциуса, отбивала честь. Так, как это не делал никто и никогда. До хрипоты в голосе. Он видел слезы в уголках ее глаз, появляющиеся из-за сухости и боли в горле. Ей было настолько тяжело говорить под конец суда, что ей принесли бутылку теплой воды, за что она была безумно благодарна. Эта хрупкая девчонка, которая на вид могла сломаться от любого случайного удара, стояла горой на своем. Подобно огнедышащему дракону отбивалась от грязных высказываний в свою сторону. Пока он, стоя в кандалах почти напротив нее, со скрываемым восхищением наблюдал за работой. — Да он всю жизнь презирал тебя, а ты его оправдала. Дура ты, Грейнджер! — после суда услышали они от Пайка, парня, учившегося с ними на одном курсе, который пошел свидетельствовать против Малфоя. Этот змеёныш весь процесс периодически протестовал, вбрасывая очередные гадкие подробности. — Запомни навсегда, что когда вы вернетесь в школу, все вернется на круги своя. И он всё так же будет над тобой издеваться. — Иди куда шел, — осипшим голосом произнесла девушка, распуская стянутые тугой резинкой волосы. На ее лице отразилось облегчение, а так же безумная усталость. — И не думай, что забуду, как ты меня оскорблял все заседание. Пайк ничего на это не ответил. Лишь ухмыльнулся и пошел в сторону лифта. Они остались наедине. Коридор был пуст. От каменных стен эхом отскакивали далекие голоса. А они все стояли друг против друга. Опустошение накрывало с головой. И желание поспать тоже. Драко казалось, что этого просто не может быть. Ну не может Грейнджер оправдать его. Не может за него вступиться. Не может желать помочь после того, что он делал на протяжении всего обучения. Гермиона взглянула на Малфоя. Он был уставший и потрепанный. На руках остались красные следы от наручников. Под глазами залегли глубокие круги от бессонных ночей. А периодический кашель, распирающий изнутри, рвался из груди прямо как на заседании. Грейнджер было его жалко. И именно поэтому он не хотел ее защиты. Не хотел оставаться в долгу. Терпеть не мог. — Мерлин, Грейнджер, прекрати так на меня пялиться, — тяжело вздохнул он и поднял со своих рук глаза на гриффиндорку. — Не за что, Малфой. — Она еще раз глянула на него с еле заметной уставшей усмешкой. Его глаза говорили обо всем. Девушка поправила ворот белой рубашки и направилась к лифту, как сделал это недавно Пайк. Стук ее каблуков преследовал Драко весь оставшийся вечер. Теодор и Блейз ждали его в поместье Забини. И тогда они очень ярко отметили последний мучительный суд. И тогда Малфой понял, что бокал вина — его максимум. А на приемах даже вино пить нельзя. Сейчас перед Драко стоял высокий бокал с апельсиновым соком. А парни потягивали огневиски, выжигающий внутренности. — Спорим, что Пэнси сегодня превзойдет саму себя? — пытаясь перекричать музыку, произнес Теодор. — А вот и спорим. — Голос Паркинсон прозвучал громко и отчетливо. На него повернулись все сидящие за круглым столиком. И Малфой не поверил своим глазам. Так же, как не поверила своим глазам Гермиона около получаса назад. Перед ним стояла Грейнджер. Та Грейнджер, которая до этого года всегда носила положенную по уставу длину юбки, судорожно поправляющая съехавший галстук и поехавшую мантию. Грейнджер казалась обнаженной по сравнению с тем, как она выглядела буквально…всё время. Взгляд изучающе бродил по ее открытым ногам, круглым бедрам, поднимаясь всё выше. Черное платье Паркинсон на гриффиндорке определенно приносило эстетическое наслаждение. Он видел Паркинсон в этом платье кучу раз. Он видел кучу девушек в разных платьях. Но Грейнджер… Это было что-то из ряда вон, что-то новое, необычное и…ему явно нравилось. И когда его взгляд дошел до красивого маникюра, Малфой увидел то, что она, очевидно, скрывала под чарами. Изящный дракон извивался по предплечью правой руки до самого локтя, обвивая кожу красивым узором из мелких веток. У Грейнджер была татуировка. Мерлин, останови планету! Ахереть... Почти проигнорировав вырез, Драко встретился с ее взглядом. Он был полон удивления. Такой реакции Гермиона уж точно не ожидала. Драко поедал ее темно-серыми глазами, немного приоткрыв рот от удивления. Забини, заметив это, легонько вернул челюсть друга на место. — Либо Забини подлил мне огневиски в сок, либо ты набила татуировку, — первое, что смог вымолвить Драко. Гермиона оказалась напротив него, между Пэнси и Джинни. — Грейнджер, ты серьезно забила руку? — Да, Малфой, Забини еще не успел тебе подлить. — Она улыбнулась и поправила аккуратные локоны. Почему-то только сейчас запах чертового шоколада пробился через алкоголь и мужской парфюм. — А ты серьезно сделал свою? Драко усмехнулся, оценив ее ход. Любимая тактика. Вопросом на вопрос. Он откинулся на спинку дивана и закатал рукава черной рубашки до локтей, а после расстегнул верхнюю пуговицу, наблюдая за тем, как Гермиона следит за движениями его пальцев, ноготком останавливаясь на лямке своего платья. Сегодня с ней явно что-то происходит. И Гермиона это понимала. Может, это ей только казалось? Или она всерьез сейчас пялится на Малфоя? Мерлина ради, не обращай на это внимание. — Впервые вижу вас настолько красивыми. — Блейз накрыл ладонь Джинни своей, заставляя девушку немного покраснеть. Хоть смущения и не было видно в свете зеленых свечей, Гермиона ощущала это. За столько лет дружбы они успели выучить друг друга наизусть. — Даже представить страшно, как Пэнси уговорила тебя на это платье, — рассмеялся Теодор, все ещё разглядывая татуировку гриффиндорки. — Если бы знала, что парни будут смотреть на меня так, будто я голая, то не согласилась бы. — Оглянувшись, девушка поймала на себе взгляд Монтегю, который отсалютовал ей стаканом с огневиски. — Я и чувствую себя голой. — Она выше подтянула вырез платья, надеясь, что ткань не опуститься на место. — Расслабься и получай удовольствие. Если на тебя смотрят, значит, ты прекрасно выглядишь. — Малфой даже не подумал, прежде чем это сказать. Комплимент сам вырвался из груди. Гермиона ненадолго задумалась, прикусив губу. И, о черт, Малфой засмотрелся. Замер глазами на ее красной помаде. Что ты несешь? Это просто Грейнджер. Просто в платье. Просто с деколь… Салазар, она без белья… Драко закусил щеку, скользя взглядом по танцполу, чтобы не посмотреть не так. Он не понимал, почему так реагировал на Грейнджер. В груди девушки что-то затрепетало. Какое-то давно забытое чувство зашевелилось меж ребер, поднимаясь все выше и застревая в груди. Гермиона не смогла сдержать улыбки. Она бессовестно рвалась на губы. — Раз уж прекрасно выгляжу, то так и быть, — и сделала глоток красного вина, которое оказалось перед ней благодаря Симусу, уже отсалютовавшему ей ромом. Алкоголь медленно растекался по горлу, оставляя горечь на языке. Пила она редко и мало. Как, в принципе, и флиртовала. Противные слизни, я флиртую с Малфоем! Джинни и Пэнси перебросились удивленными взглядами. — Да уж, Гермиона, сегодня образ правильной девочки в наших глазах разрушится окончательно, — пошутил Блейз, заставляя девушку искренне рассмеяться. — Тату, короткие юбки, алкоголь. Что дальше, Грейнджер, будешь спать со слизеринцами? — Сбоку послышался ехидный тон Миллисенты. Булстроуд с подружками уселись на третий диванчик и с интересом уставились на гриффиндорку, раздевая глазами. Гермиона неуютно поежилась, когда Лаванда, разглаживая складки на своем розовом платье, разглядывала однокурсницу с жаром. — И ты прекрасно выглядишь, Милли, — натянутая улыбка Паркинсон выглядела слишком неестественно. — Спасибо, дорогая. Ну так что, Грейнджер, какими судьбами? — Отдохнуть в компании друзей, — «и в вашей, к сожалению», — подкидывало сознание. — У меня предложение. — Теодор постучал по стакану с жидкостью, чтобы девушки, которые вот-вот начнут ругаться, услышали его. — Давайте попробуем не разругаться за этот вечере? Выпьем, поиграем, потанцуем. Но не будем перегрызать друг другу глотки. — Я за! — активно поддержала его Джинни и протянула бокал с белым полусладким к стеклу его стакана. Волшебники всей компанией к ним присоединились и после звона стекла сделали по глотку «перемирия». На фоне играла песня какой-то магической группы. Приличное количество учеников, смеясь, танцевало, зазывая к себе друзей в ритм мелодии. Гермиона слегка подергивала плечами в такт приглушенного звука, постукивая шпилькой по плитке. Блейз, наложив специальное заклинание, помещающее их компанию в пузырь, подавляющий внешние звуки, спокойно рассказывал какую-то историю из своей жизни. Драко поправлял этого сказочника, искренне смеясь в моментах, когда ложь уже превышает все нормы допустимого. — Между прочим, перед вами призер по подаркам ко дню Святого Валентина, — Блейз добрался до событий последней Валентиновой почты, которая проходила на 6 курсе. — Вы не представляете, какого труда мне стоило обогнать этих красавчиков. — Гермиона не сдержала смеха и, откинув голову назад, громко рассмеялась. Малфой скользнул взглядом по изящной шее, задумавшись над тем, что сейчас ведьме не хватает какого-нибудь красивого кулона. — Мерлина ради, Забини. Я не для этого три раза пересчитывала кучу валентинок Малфоя, — и сделала маленький глоток вина. Она растягивала бокал на весь вечер. — Он абсолютный призер. — Я точно помню, что выиграл Драко, — подтвердила Астория и стрельнула в парня глазками. — Мы потом это даже отпраздновали. — Когда мужчина потенциальный лжец, не стоит заводить с ним серьезные отношения, — Паркинсон подловила недовольное выражение Блейза и рассмеялась на пару с Гермионой. — Блейз, не делай такое лицо. — Теперь я не удивлен, почему вы спелись. — Слизеринец сделал вид, что обиделся и надкусил льдинку за щекой. — А еще, я так понимаю, вы обе без ума от этого патлатого хорька, да, Грейнджер? Предали меня, ведьмы! Гермиона подавилась от удивления кусочком сыра и засмеялась еще громче, глядя на Драко. Парень заметил, как девушка покраснела, но сделал вид, что этого не видел. — Абсолютно верно. — Пэнси пошла к танцполу, потянув за собой подруг. Гермиона хотела сегодня отдохнуть так, как не отдыхала никогда в своей жизни, поэтому беспрепятственно согласилась, слегка виляя бедрами в такт музыки. Малфой поймал себя на мысли, что ему это нравится. Нравится все, что происходит. Но не нравится, что мысли спутаны. Сегодня явно что-то поменялось. Грейнджер громко смеется, виляет бедрами и, поправляя волосы, бросает взгляды на него, встречаясь с серыми глазами. Знает, что смотрит только на нее. Как любят писать в магловских романах, между ними проскочила искра. Гермиона пьет красное полусладкое и ведет себя как душа компании, откинув все эти доклады, вечную подготовку к экзаменам и своё занудство. — Вот бы она почаще носила подобные вещи, — пробормотал он, надеясь, что это никто не услышит. Но заклинание всё ещё действовало. И Блейз был всё еще наделен слухом. Забини наблюдал за ними весь вечер. Переглядки, диалог глазами и явная тяга к разговору наедине. Да они, черт возьми, нравились друг другу! Сейчас, услышав краем уха эту фразу, Блейз был готов от удивления съесть живую мандрагору или склизкую саламандру! — Мне не послышалось? — Я откуда знаю. — Драко пожал плечами и постарался сделать вид, будто ничего не было. Мерлин, только их с Уизли не хватало. — Как думаете, после вечеринки мне перепадет? — Монтегю внезапно появился рядом, опустился с Малфоем и кивнул в сторону смеющихся девушек. — Паркинсон вроде с тобой, мелкая Уизли тоже с вами. А вот Грейнджер… Горячая штучка. Сегодня она вроде пила, так что, думаю, у меня есть все шансы. Малфой напрягся. Стало не по себе от таких липких комплиментов и намерений. Или это было еще какое-то чувство? Его пронзила жуткая ревность. Проснулось давно забытое собственническое чувство. Внезапно и необоснованно. Захотелось сказать, что она с ним. Что трогать ее нельзя никому, кроме него. — Она трезвая, — лишь ответил Драко и отхлебнул сока. Грэхэм покосился на стакан с желтой жидкостью, выгнув в удивлении бровь. — Она весь вечер губит эльфийское винишко. А учитывая, что Грейнджер почти не пьет, наша маленькая гриффиндорочка может попасть в сети слизеринца, — мерзкая улыбочка скользнула по его лицу. — Ладно, еще увидимся, — хлопнул Драко по плечу и скрылся в толпе. Эти скользкие намеки заставили парней переглянуться. Обещанное интересное сегодня явно будет. — Есть что-нибудь безалкогольное? — с отдышкой произнесла Гермиона, оперевшись о спинку дивана. Каштановые локоны забирались в декольте, концами скрываясь за плотной тканью. — Танцевать с ними — это убийство. Вы на тренировках столько калорий не сжигаете. Малфой отлевитировал ей свой стакан сока, содержимое которого было с жадностью выпито. Девушка отдышалась и благодарно ему кивнула. — Я мог тебе что-нибудь подсыпать, — усмехнулся он. — Выпила залпом, даже не проверив. — Во-первых, ты только что сам пил из этого стакана, — она отодвинула его в сторону Драко. — А, во-вторых, мы уже около четырех месяцев постоянно вместе. Уверена, что если бы захотел воспользоваться, сделал бы это раньше. Малфоя удовлетворил ее ответ, и он аккуратно притянул еще 3 стакана сока. Пустой наполнил заученным заклинанием. Джинни рассыпалась в благодарностях, попутно ругая Паркинсон за такие физические нагрузки. — Симус сказал, что скоро поставят медленный танец. — Блейз провел ладонью по плечу Джинни и склонился над ней, легко чмокнув в губы. Так, будто это было обыденностью. — Так что быстро ориентируйтесь, с кем будете танцевать, пока нас не разобрали. — Я пас, — одновременно произнесли Драко и Гермиона, от чего все рассмеялись. — У меня уже ноги болят. — Гермиона всё же нашла отговорку. Хотя ноги и вправду болели от высоты каблука. Даже нахваленное заклинание удобства не очень спасало. — А я просто не хочу. — Смотри, а то до свадьбы так и не научишься держать девушку за талию. — Нотт подмигнул другу и широко улыбнулся, как Чеширский кот. Через пару минут заиграла приятная медленная музыка. Теодор, мозг которого всегда отключался при виде Паркинсон, протянул ей руку. Блейз, что-то нашептывая, вывел Джинни за талию. Гермиона смотрела за ними через плечо, но вскоре поняла, что так долго она не просидит. Поэтому гриффиндорка обошла стол и опустилась рядом с Малфоем, облегченно вытягивая ноги. Драко был абсолютно не против. С их мест открывался прекрасный вид на кучу танцующих пар. — Интересно, а когда Тео начнет действовать? — поинтересовалась Гермиона, чуть приблизившись к уху Малфоя. Музыка хоть и была медленной, но от этого не становилась тихой. В нос ударил кофе. Запаха табака она почти не уловила. Неужто бросил курить? Драко, закинув руку на спинку дивана, пригнулся, чтобы лучше ее слышать. Волосы шатенки щекотали щеку, но он терпеливо вдумывался в ее вопрос, все так же к ней склонившись. Неподалеку от них Теодор что-то шептал Паркинсон, удобно положившей подбородок ему на плечо. Его ладони скользили по талии и спине. Смело и очень нежно. — Я бы на его месте уже давно затащила ее целоваться в нишу, — улыбнулась Гермиона и попутно поймала удивленный взгляд Драко. — Только не говори, что сам об этом не думал никогда. Да ладно, Малфой. Очевидно, что либо так, либо никак. — А Уизлиетта уже дала добро? — и кивнул на танцующую неподалеку парочку. Блейз что-то говорил Джинни. Она быстро кивала, улыбалась, а потом тянулась к его губам, чтобы ухватить поцелуй между фраз. — Мы об этом узнаем первыми, — Гермиона сделала глоток сока и поудобнее устроилась возле Драко, касаясь голым плечом приятной ткани рубашки. — Ты глянь на Невилла с Луной. Они же вроде расставались? — Удивительно, что ты спрашиваешь это у меня. Твои друзья, Грейнджер. — Гермиона лишь закатила глаза. Ей мало известно о личной жизни друзей. А вот Малфой знал, ведь Астория трещит, не умолкая. — Уже неделю, как сошлись. Гринграсс видела их у фонтана. Рядом проходил Эдвард, гриффиндорец с курса Джинни, который профессионально занимался фотографией. Этот улыбчивый паренек с короткой стрижкой творил просто невероятные вещи. Казалось, что он уже родился вместе с фотоаппаратом. Первый кадр был сделан в моменте, без подготовки. Яркая вспышка застала их врасплох. — Ты хотя бы сказал, что снимаешь, — притворно возмутилась гриффиндорка, обращаясь к сокурснику. Она выпрямилась и поправила локоны, кивнув Малфою на камеру. Драко не отказал себе в такой возможности. Гермиона придвинулась к нему ближе и чуть склонила голову. Тогда Малфой нагло переложил ладонь ей на локоть, чуть его придерживая. От внезапно прикосновения смугловатая кожа девушки покрылась заметными для Малфоя мурашками. — Как вы смотритесь, ребята! — Эд сделал один кадр и прервался, чтобы глянуть настройки объектива. Тогда Гермиона приподняла голову, заглядывая в глаза Малфоя с явным вопросом. Они были настолько близко, что Драко прикинул, сколько сантиметров между их губами. Эти мысли начали пугать. — Что ты творишь? — Позирую для фото, Грейнджер. Сама же попросила. — А обязательно для этого хватать меня за руки? — Не думаю, что ты как уж и против, — и в момент, когда он отчетливо улыбкой перевел взгляд на ее губы, послышался звук колдоаппарата. Малфой обреченно рассмеялся и посмотрел на парня, довольно улыбавшегося. — С меня завтра утром колдо. — Эдвард направился в другую сторону, фотографировать оставшихся парочек. Тем временем одну медленную мелодию сменила другая. Гермиона смущенно заправила локон за ухо и чуть отодвинулась. Малфой с той же глупой усмешкой на губах убрал ладонь с ее локтя, при этом напоследок коснувшись голых лопаток. Заметил, как гриффиндорка сделала глубокий вдох. — Будь сегодня аккуратнее с парнями, — как-то расплывчато сказал Драко, возвращаясь в реальность. Было необходимо ей об этом сказать. Она девушка далеко не глупая, но береженого Мерлин бережет, как говорится. — В каком смысле? — В том смысле, что у Монтегю на тебя сегодня планы, — и сделал глоток сока, пряча взгляд. Было неприятно об этом говорить. Сводило челюсть от этих слов. — Так как ты пьешь, он надеется, что «гриффиндорочка попадет в слизеринские сети», — процитировал он. Гермиону аж передернуло от этой фразы. Мерлин, не такого эффекта она ожидала. — Так и знала, что платье перебор, — категорично изрекла волшебница и судорожно начала поправлять его, обеспокоенно закусывая губу. Она делала так всякий раз, когда сильно переживала. — Если бы платье было перебором, то я бы обязательно тебя подколол, — Драко заставил этой фразой обратить на себя внимание, сжав ее запястье ладонью. Гермиона глубоко вздохнула, стараясь сосредоточиться на глазах напротив. Малфой ослабил хватку, но не отпустил. Пальцами он ощутил ее быстрый пульс. — Перестань, Грейнджер. Он просто пьяный идиот. А пьяные слизеринцы не такие уж и приятные волшебники. — Поэтому, чтобы не быть ещё более неприятным, ты весь вечер не пьешь? — Волшебница решила разрядить обстановку, и широкая улыбка растянулась на ее красных губах. Карие глаза блеснули озорством. Малфой усмехнулся и отпустил ее запястье, занимая ладонь стаканом. Гермионе нравилось, как он отвечал легкой улыбкой на ее колкости. А ему нравилась манера ее общения. Чувствовалось, что много времени проводит со слизеринцами. Очень чувствовалось. В ее движениях не было скованности, как в первое время. Не было и ненависти. Не было желания поскорее избавиться от неприятной компании. Сейчас они сидели рядом, абсолютно спокойно перебрасывались фразами и иногда смеялись, пока один медленный танец сменял другой. Пока одна мелодия переключалась на другую. Пока Теодор кружил в танце Персефону. Пока Блейз с жаром шутил с Джинни, поправляя ее яркие рыжие волосы. Всё казалось таким правильным. Драко, когда Гермиона тянулось что-то сказать, перекладывал ладонь на ее голое плечо и проводил большим пальцем по веснушчатой коже. Откровенно распускал руки, как выразилась бы потом Гермиона. Каждый раз гриффиндорка запиналась на полуслове. И каждый раз в недоумении приподнимала бровь. Малфою почему-то доставляло это удовольствие. Он никогда не был тактильным человеком и не разделял желания Астории фотографироваться в обнимку или сидеть слишком близко, как сейчас с Грейнджер, на мероприятиях. В какой-то момент Гермионе стало можно всё. И когда это произошло, Драко даже не понял. Периодически казалось, что Забини всё же подлил в его стакан алкоголь. А может пьянил ее запах? — Ты это видел? — эмоционально произнесла Гермиона и схватила его за руку, прикоснувшись к голой коже прохладной рукой. Малфой вздрогнул от неожиданности и проследил за ее взглядом. Драко не мог поверить своим глазам. Это было за гранью его желаний и возможностей Нотта. В свете зеленых огней Пэнси, скрестив руки за шеей слизеринца, жарко отвечала на его поцелуй. Теодор придерживал ее голову, погружаясь рукой в идеально уложенные волны черных волос. Теодор ждал этого пять лет. Пять лет он терпеливо ждал, пока она сдастся. Пока она обдумает все «за» и «против». Пока она примет свои чувства, его чувства. Ждал и дождался. Впервые в жизни хотелось, чтобы этот момент никогда не кончался. Чтобы воздух в легких оставался хотя бы еще на пять секундочек сладкого удовольствия. Хотелось чувствовать ее пальцы в волосах хотя бы ещё чуть-чуть. Вкус ее ежевичной помады, запах ее любимых духов — миндаля, шафрана, жасмина и кедра, — которые не всем приходись по вкусу. Но он ждал, когда в комнате появятся горькие нотки ее аромата. Ради этого момента он пережил все потери, все трудности и невзгоды. Ради того, чтобы она сладко улыбалась, переводя дыхание. Ради того, чтобы прошептала на ухо заветное «Я тебя люблю, Нотт». — Поздравляю, Малфой, — и они ударились стаканами с соком, довольно улыбаясь друг другу, будто только что сдали все экзамены на наивысший балл. — Главное, чтобы она завтра не передумала. Скоро медленная музыка сменилась чем-то энергичным, и ребята разошлись по компаниям, предоставляя места тем, кто больше всего любили такие вечера за танцы. На горизонте показались светящийся Теодор и достаточно смущенная Персефона, все еще поправляющая тот кошмар, который натворил Нотт. — Надеюсь, вы не сильно скучали. — Блейз опустился рядом с Джинни. Глаза слизеринца бегали от руки Драко на плече Гермионы до выражения лица друга. Казался он очень спокойным, будто все это в порядке вещей. — А чтобы не скучал никто, — послышался голос Эдварда, — сейчас вы все идете позировать мне для портфолио. Живее, Забини. А то не останется фото с Джиневрой со студенческих лет. Гермиона поблагодарила Мерлина за Эда, в котором сейчас была острая необходимость. Джинни дала понять подруге, что вопросов о Малфое, которые она хотела задать секундами раннее, Грейнджер не избежать. С таким позитивом Гермиона еще не сталкивалась никогда. Последний раз она фотографировалась с друзьями курсе на 6, когда Джинни купила себе новенький колдоаппарат. Тогда Дин и Гарри соревновались, кто лучше получится на колдо, а в итоге проиграли оба, за что наколдовали Гермионе кошачьи уши. Все те кадры, на которых шатенка кидалась в них тяжелыми красными подушками, Уизли до сих пор хранила в огромном альбоме с темно-синей стеганной обложкой. Там была куча колдо, сделанных по важным праздникам или просто без повода. И те снимки, которые получились сегодня, обязательно окажутся на самой важной странице. Забини, стоя позади Джинни и Гермионы, ставил им «рожки» двумя пальцами, как маленький мальчик громко смеясь, а Теодор подхватывал, просто дурачась на фоне. Девушки смеялись, стараясь прогнать их с кадра. Однако это было не так уж и просто. Когда они уговорили Гермиону сделать колдо втроем, девушка недоверчиво приподняла бровь, но согласилась. — На счет три. — Что на счет три? — не понимая спросила гриффиндорка, поворачивая голову то в сторону Блейза, то в сторону Тео. Однако, на счет три они приподняли Гермиону, которая с тихим визгом сжала их шеи, чтобы не упасть, и усадили на сцепление рук. — Вы идиоты! — Гермиона глянула на свое платье, боясь, что оголится слишком сильно. — Мы тоже рады, что ты на это согласилась, Грейнджер, — улыбнулся ей Нотт. — А теперь держись крепче за плечи, а то навернешься. Эндрю, посмеиваясь, терпеливо ждал и незаметно делал кадры. Обычно самые лучшие фотографии — это фотографии, сделанные в моменте. Гермиона сжала толстую ткань их рубашек и немного успокоилась, убедившись, что такого сцепления рук достаточно, и что в пятую точку костяшки пальцев Забини, держащего Нотта у локтя, упираются не так сильно. Гриффиндорка была уверена, что они ее не уронят, даже если захотят. — А теперь улыбнитесь, — попросил Эд и отошел чуть дальше, пытаясь словить фокус. — Как обычно делают фото маглы? — Теодор в ожидании глянул на подругу. — Мы обычно говорим: «Чиз». — А давайте скажем: «Драко хорек»? — предложил Блейз, и Гермиона не смогла сдержать смех. Девушка откинула голову назад, и каштановые кудри рассыпались по спине. Забавляло, как Забини мог спокойно подшутить над другом в присутствии совершенно, можно сказать, чужих людей. Стоящий рядом Малфой не оценил это предложение, но, видя заливающуюся смехом Гермиону, решил, что это будет не так обидно звучать ее голосом. Она никогда не называла его по имени. — Так, давайте, раз, два, три… — Драко хорек! — произнесли одновременно и рассмеялись, глядя на блондина, стоящего в компании Паркинсон и Уизли. — Спасибо, ребята. Завтра за завтраком будут все колдо, как я и обещал. — Эд махнул рукой и скрылся в толпе. — Я бы с них скальп сняла, если бы они без предупреждения меня так подняли, — Паркинсон оказалась рядом с Гермионой, уже уверенно стоящей на ногах. — Где-то в альбоме есть и такое фото, — возразил Драко, не расстающийся со стаканом. — Где они без скальпа? — Вполне уместное уточнение с уст Гермионы, поправляющей платье. Как всегда остроумна. — Где мы ее так держим. И ничего, живые. — Блейз еще что-то сказал, но Гермиона уже не слышала, уделяя все внимание подошедшему Монтегю. Идеально подобранное белое поло подчеркивало его спортивную фигуру. В глазах колыхался пьяный огонек, пока пальцы сжимали стакан с выдержанным огневиски. Монтегю широко улыбался Гермионе, скользя по ее фигуре. От изучающего взгляда девушке стало неуютно. В голове крутились слова Малфоя, который сидел неподалёку и внимательно следил за ситуацией. — Гермиона, — начал изрядно выпивший Грэхэм, облокачиваясь о какой-то свободный стул. Гриффиндорка удивилась. — Я хочу предложить тебе очень выгодную сделку, — парень протянул руку и заправил локон ей за ухо. Малфой сжал челюсть и тяжело вздохнул. Ему категорически не нравилось то, что происходило. Парень отчетливо слышал каждое слово. Монтегю делал так из раза в раз. Обаятельная улыбка какой-нибудь шестикурснице, заправленный локон, лестные выражения, и вот она уже с томными вздохами ловит каждое его слово. Чертов змей. — Что на этот раз? — Гермиона отпрянула, увеличив расстояние между ними. Она терпеть не могла, когда прикасались к ее волосам. Грэхэм не сводил с ведьмы пьяных глаз. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень красивая? — И неожиданно притянул к себе, впечатывая в грудь. Руки парня стали скользить по талии вниз, к бедрам. Сердце Гермионы забилось сильнее, а к горлу подкатывала тревога. Она пыталась оттолкнуть его, но силы не хватало даже для такой сильной волшебницы. — Сегодня ночью ты можешь услышать это нескончаемое количество раз, — прошептал ей на ухо. В нос ударил запах крепкого алкоголя и горький парфюм. — Руки от нее убери. — Мужской голос раздался эхом в голове. Гермиона почувствовала, как кто-то расцепил его руки на ее спине и притянул к себе, пряча за спину. Малфой. Он закрыл ее собой, встав перед напившемся мачо. Серый лед превратился в темное грозовое небо. Ярость сверкала молниями в глазах, клокотала внутри. Блейз и Теодор окружили Гермиону, образовывая стену из широких спин. — Трогать беззащитных девушек даже для тебя низко. — Драко пытался скрыть вздох облегчения, который так и рвался из груди. За эти пару секунд он подумал, что они не успеют. Сейчас Малфой ощущал, как гриффиндорка выглядывает из-за его спины, наблюдая за происходящим. — Не много хочешь? — Нотт закатал рукава, готовясь к худшему исходу. На спину легла ладонь Гермионы, а когда Тео обернулся, руки сами опустились. Во взгляде Гермионы было мольба. Нельзя его бить, пока она находится рядом. — А вы думаете, Грейнджер сама невинность? Уверен, ты видел, как она отлипнуть от меня не могла. Дай мне продолжить, — и начал напирать, пытаясь раздвинуть слизеринцев. Малфой с силой толкнул его к пустому столику. Эти слова стали последней каплей на сегодняшний день. Кто он, к морскому черту, такой, чтобы позволять себе это? Блейз резко схватил друга за локоть и отрицательно покачал головой, кивнув на взволнованную Гермиону. Девушка нервно крутила кольцо на пальце, рассеянно глядя по сторонам. Забини знал, что это нужно остановить. В драки они попадали редко, но выговоры ловили метко и сильно. — Ещё раз ее тронешь — руки переломаю. — Бросил напоследок Малфой. По-хорошему, пнуть бы его раз-другой, но Грейнджер не стоит этого видеть. — Мерлин, ты в порядке? — Как только они вышли из Выручай комнаты, Джинни накинулась с расспросами. Замок окутывала ночная тишина, поэтому ее голос прозвучал слишком громко. На концах их палочек появились белые огоньки. Портреты злобно шипели, жалуясь на то, что те потревожили их сон. Согревающие чары, которые на нах заботливо наложила Паркинсон, очень спасали от холодного сквозняка. Гермиона ответила, что всё нормально, поглядывая на идущего рядом Малфоя. В ее голове собралось столько мыслей. Весь вечер он наблюдал за ней, и в самый нужный момент оказался рядом. Тогда показалось, что никто так и не придет на помощь. Что всем будет глубоко плевать на то, как в очередной раз развлекается Монтегю. Гермионе было необходимо сказать ему «спасибо». Забини и Нотти уже отмахнулись от ее благодарностей, а Малфой точно должен был их услышать. Теодор и Пэнси свернули в подземелья, пожелав друзьям спокойной ночи, а Драко и Блейз вызвались проводить девушек до гостиной. Они шли плечо к плечу. Рядом тихо болтали и смеялись Блейз и Джинни. Счастливые, выпившие и влюбленные. Немного не дойдя до гостиной Гриффиндора, Гермиона что-то шепнула подруге и, получив более, чем одобрительный кивок, заставила Драко следовать за ней, взяв его запястье в плен своей ладони. Малфой подчинился ее настойчивости, сворачивая за угол, где не было ни единого портрета. И лишь два факела и лунный свет освещали этот небольшой закуток. — И зачем ты меня притащила сюда? — Малфой оглядывал стоящую перед ним девушку с ног до головы, позволяя себе то, чего он пытался избежать весь вечер: в упор разглядывал ее в этом чертовски облегающем платье. — Хочу сказать спасибо, если бы не ты, то… — тихо произнесла она, отворачиваясь к окошку, через которое пробивалась ясная ночь. Даже при таком тусклом освещении было видно, как Грейнджер несколько смутилась его взгляда. Малфой усмехнулся. Снова забыла поблагодарить. Да уж, все гриффиндорцы такие совестливые? Только он собрался произнести эту фразу вслух, как Гермиона повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Лицо девушки освещал трепещущий рядом и позади огонь. Этот взгляд нельзя спутать ни с чем. В нем было…желание? И это явно не желание произнести пламенную речь. После всего то, что произошло, Грейнджер затащила его в темный угол, чтобы пытать? Мерлин, он сходил с ума от ее глаз, именно сегодня и именно сейчас. Весь вечер слизеринец избегал этого взгляда. Весь чертов вечер старался не пялится на нее, не разглядывать каждый сантиметр ее тела. Не выпил и капли алкоголя, только чтобы не сорвало крышу при одном взгляде на ее бедра, обтянутые такой приятной глазу черной тканью. Чертова Грейнджер. Она была слишком близко. Настолько, что он мог полной грудью вдохнуть воздух с примесью молочного шоколада. Слишком близко. Слишком красива. Слишком горячила его кровь. Слизеринец облизнул сухие губы, и это не укрылось от взгляда Гермионы. Последнюю неделю девушка замечала, как от ее близкого присутствия напряглось его тело под идеально выглаженной рубашкой. Он расстегнул еще одну пуговицу и взмахом руки приоткрыл окно, впуская холодный свежий воздух, чтобы не задохнуться от собственных мыслей. Его черты лица стали четче, острее, как пару минут назад в коридоре, когда рядом ругался Блейз; глаза заволокло туманной пеленой. Тот бокал вина немного, совсем немного пьянил разум, подкидывая мысли действовать смелее. — Еще раз начнет приставать, — низкий голос отскакивал от стен, заставляя кожу Гермионы покрыться мелкими мурашками, — я серьезно его не пожалею. — Девушка на пару секунд оцепенела. Это сейчас ей говорит Малфой? Он только что подтвердил слова, брошенные Монтегю в лицо, чтобы запугать. Драко за нее по-настоящему переживал? — Спасибо, но…— наконец вымолвила она, однако Малфой думал иначе: — Без «но», Грейнджер. Не смей молчать, если это повторится. — Излюбленное «но». Он прекрасно знал, что она принимает его помощь. Но Золотая девочка есть Золотая девочка: сильная и самостоятельная. За нее настолько редко заступались дружки, что она не может принять мою помощь? Позор Избранному мальчику. Драко сделал еще один шаг, заставляя Гермиону упереться спиной в стену. Драко не понимал, зачем это сделал. И зачем опустил взгляд на ее губы. Девушка глубоко вдохнула, изгибаясь навстречу Малфою при контрасте температур: голые лопатки коснулись холодного камня стены замка. Табак, кофе и приятный аромат его дорогого парфюма пьянили сильнее и быстрее любого алкоголя. Все же ей показалось, что он избавился от привычки. Когда она стала так реагировать на Драко? В какой момент его взгляд стал ласкать ее кожу? Каким образом получилось так, что ей невероятно хотелось прикоснуться к губам, на которых остался вкус апельсинового сока? Они были слишком близко. Он не смог преодолеть свои мысли. Он им просто подчинился, когда ее грудь коснулась ткани его рубашки, а от стен отскочил неожиданный вздох. Гермиона подчинялась ему и его действиям, не сопротивлялась, выказывая явное одобрение всему, что он еще даже не успел сказать. Это удивляло и пугало одновременно. Грейнджер сейчас в его руках. Та Грейнджер, которая готова была стоять с ним рядом только при условии приложить его толстым томиком после. Драко бросил взгляд на ее губы. Опять. Что бы она не думала, красная помада не делает ее вульгарной, а заставляет каждого кидать взгляды, цепляясь после за белые выровненные заклинанием зубки ее оголенной красивой улыбки. Был уверен, что гриффиндорка на вкус как нотки выпитого эльфийского вина и апельсинового сока. Сладкая. Вкусная. — Мы слишком близко, — Малфой давал ей ещё один шанс ускользнуть, нависнув над ней, уперевшись левой рукой о стену. После сегодняшнего это было слишком. Он разрывался между «правильно» и «желаю». Правильно было бы уйти, но было уже поздно. Гермиона смотрела в его глаза, высветленные ночью, с издевкой и нетерпением. Она уже прижата им к холодной стене, уже чувствует его руку рядом со своей талией, а дыхание на губах. Его взгляд ныряет в красивый вырез ее платья, из-за чего дышит чаще, прикрывая глаза от наслаждения. Только от ее вида, Мерлиновы панталоны. Какой, Годрик его раздери, предупредительный тон?! Он сам слышит, что говорит? Он буквально поедает ее тело взглядом, будто изящно вылепленную скульптуру. Совсем иначе. Совсем по-другому. Не так, как делал это Монтегю, мысли о котором уже успели уйти на другой план. — Будто бы эта фраза нас остановит, — легкая полуулыбка тронула ее губы, и вся стена светлой стороны его разума, что Малфой пытался возводить в своей голове, чтобы не сорваться, рухнула, когда она прошлась ладонью по его гладковыбритой щеке. Парень поддался вперед, накрывая ее губы своими и вылавливая тихий девичий стон. Вкус вишни выбил остаток воздуха из его легких. Сладкая до чертиков. Пальцы сминали ее бок, переходя на округлые бедра. Завтра за это будет стыдно даже ему. Была бы возможность, он бы с удовольствием прошелся по горячей коже ее стройного тела. Каждое прикосновение отдавало приятной истомой, скапливающейся в узел наслаждения, затягивая его до предела. Мерлин, этот поцелуй заставлял отключить разум, оставлял только возможность наслаждаться ее проворным языком и манипуляциями ее пальцев в волосах, горячительными, пылкими прикосновениями друг к другу. С каждой секундой Гермиона будто смелела, опуская ладони все ниже по груди. Казалось, она не могла контролировать свои руки. Кожа Драко пылала, как и ее собственная. Внутри каждый из них разрывался между «Это неправильно!» и «Мерлин, только не останавливайся». Это не было похоже не на один поцелуй в ее жизни. Слишком горячо, быстро, остро. Они будто были на беговой дорожке, стараясь перегнать друг друга. Поцелуи Рона почти всегда были спокойными, размеренными. Ленивыми. Откуда тогда такая тяга к пожарам? Откуда эти одобрительные покусывания губ, когда он вновь и вновь погружался в растрепанные танцами каштановые кудри, чуть их оттягивая? Драко очень долго казалось, что они слишком часто оказываются в одном и том же месте в одно и то же время. Было ощущение, что она его преследует. Везде. Кабинеты, коридоры, большой зал. Хорошо, что они отказались от башни старост. На каждом шагу ее улыбка, смех, голос. Гермиона была абсолютно везде. И в тот день, когда с парнями зашла речь о «зарождающейся дружбе», Малфоя начал ощущать, что дружбы никогда не будет. Нельзя дружить с той, которую сравниваешь с будущей невестой. С той, от которой пытаешься держаться подальше, но не получается. Грейнджер засасывает, словно водоворот. Внутренним миром и внешностью. Возмущениями и острым умом. Ощущением эмоциональной свободы, когда Малфой не мог даже переступить через себя в окружение абсолютно чужих людей. Драко не понял, как это вышло. Просто с каждым днем становилось все менее неприятно находиться в ее компании. Он смирился, тихо поглядывая за действиями волшебницы. А когда Забини сдружился с мелкой Уизли, так вообще все чаще приходилось мириться с обществом гриффиндорских задниц. Хотя, признавался он себе, она у Грейнджер ничего себе. Сегодня на этой проклятой вечеринке девушка не раз ловила его взгляд. Сводили с ума эти магловские Американские горки! Нужно было родиться девушкой (хотя в этом случае на нее смотрели все без исключения), чтобы ее не захотеть. Чтобы остановить себя попробовать ее на вкус, чтобы сдержать себя в порыве желания почувствовать ее тело под своими ладонями. — Нам надо становиться, — они тяжело дышали, соприкоснувшись лбами. Драко был прав, но хотелось ещё больше. Еще горячее. Еще ближе. Так, чтобы между ними не осталось и миллиметра пространства. Слизеринец держал пылающее лицо волшебницы в руках, наслаждаясь красивым взглядом потемневших от желания глаз. Сейчас было не так важно, что они будут делать дальше. Важно здесь и сейчас. В ее глазах понимание и смятение. В ее глазах наслаждение и жажда. Сколько это длилось? Минуту? Пять? Пятнадцать? Голоса Забини слышно не было, как и голоса Джинни. Все разошлись, хотя Блейз и обещал подождать друга. Вокруг ни единой души. — Ты прав, — под остатки смелости она притянула его к себе за отглаженный ворот, оставляя на губах медленный, размеренный, невероятно контрастный поцелуй, а после аккуратно выбралась из кольца сильных рук. Она оставила Драко с быстро бьющимся сердцем и дурацкой улыбкой на губах, со вкусом вишни и апельсинового сока во рту, прямо там, в этом каменном закутке, одного в темной части тупикового коридора, скрываясь за поворотом на дрожащих ногах. В голове роились, словно несущие мёд пчелы, мысли. Губы Малфоя горели огнем, взгляд затуманился. Желание готово было вырваться наружу в виде огромного дракона и покрыть копотью от огненного дыхания весь замок. Грейнджер подожгла его душу, словно по неосторожности брошенная в сухие ветки не до конца потушенная сигарета.