Бесстыдник

      Вопреки давней традиции по которой Вэй Усянь вечно таскался за Лань Ванцзи по пятам, сегодня Лань Ванцзи сам навязал свою компанию другу. Точнее сделал это потому что таскал учебники Вэй Усяня, благодаря чему у последнего хватало совести от него сегодня не сбегать вовсе. А всё из-за того, что еще утром у Вэй Усяня неожиданно порвался рюкзак, причем настолько сильно, что стоило тому поднять его с пола после первого урока, как из него вывалилось всё содержимое.       Лань Ванцзи без промедления предложил свою помощь. А вернее сказать, просто не спрашивая сложил в собственный рюкзак большую часть выпавших школьных принадлежностей, оставляя для ношения в руках только пару объемных, не поместившихся учебников. Вэй Усянь помощь охотно принял, беззаботно смеясь и сетуя на недостаточную прочность так подведшего его предмета, и поспешно выбросил уже бесполезный рюкзак в ближайшую урну, не давая Лань Ванцзи его толком рассмотреть. Впрочем, в этом не было необходимости — Лань Ванцзи и так догадался, что качество материала было совсем ни при чём, и что кто-то просто незаметно порезал рюкзак Вэй Усяня. Но поскольку он не знал кто именно сделал это, ему не оставалось ничего, кроме как позволить Вэй Усяню делать вид, что всё в порядке, пусть внутри него самого всё и клокотало от гнева. Лань Ванцзи не сомневался, что это была далеко не первая каверза, которую Вэй Усяню устроили.       Слегка утешало лишь то, что одними только словами и мелкими пакостями исподтишка всё и ограничивалось. В отличие от других школьных жертв притеснения и буллинга, Вэй Усяня никто не бил и вообще никакого намёка на физическое насилие к нему и в помине не было. Сколько бы непристойных инсинуаций и предложений в его адрес ни звучало, но по-настоящему в лицо оскорбить, ударить или же хотя бы банально пихнуть его плечом никто не смел. Вэй Усянь умел постоять за себя и многие об этом знали. И если на болтовню он толком не реагировал или реагировал весьма провокационно, что развязало многим языки, то, очевидно, что физическую агрессию он вряд ли принял бы с ангельским смирением.       Впрочем, это «утешение» не уменьшало злости Лань Ванцзи ни капли в данный конкретный момент: хоть Вэй Усянь и улыбался, внешне не придавая произошедшему ни малейшего значения, Лань Ванцзи знал, что тому нравился его рюкзак с принтом плаката любимой группы, который теперь оказался безнадежно испорчен. Но всё, что Лань Ванцзи мог, это помочь с учебниками и, по возможности, в дальнейшем следить за тем, чтобы больше никто не трогал вещи Вэй Усяня.       Уже как раз наступило время обеда и они вместе направлялись в столовую, когда в коридоре едва не столкнулись с младшим братом Вэй Усяня — Цзян Чэном. Вот только встреча братьев отчего-то прошла совершенно не так, как Лань Ванцзи ожидал: Цзян Чэн, едва заметив старшего, быстро отвернулся и вошел в столовую даже не поздоровавшись, будто бы они даже не знакомы, а Вэй Усянь продолжил задорно болтать, сделав вид, что того даже не увидел, хотя уголки его губ на мгновение досадливо дернулись и взгляд едва уловимо погрустнел.       И даже уже дойдя до своей цели, набрав еды и усевшись за столик, Лань Ванцзи до сих пор не мог уложить произошедшее в голове. Он никогда не считал Цзян Чэна дружелюбным и приятным человеком, но подобного пренебрежения от него не ожидал вовсе. И ладно бы к нему — плевать, но к брату… К тому же сам Лань Ванцзи пару раз сталкивался с ним в школе совсем недавно, и тот, пусть и весьма холодно, но кивал ему в знак приветствия. А сейчас, когда он оказался рядом с Вэй Усянем — который их по сути и связывал, полностью проигнорировал их обоих.       На самом деле у Лань Ванцзи с Цзян Чэном с самого начала сложились несколько напряженные отношения. Младшему брату Вэй Усяня Лань Ванцзи отчего-то не полюбился с первого взгляда. И не сказать чтобы Лань Ванцзи не отвечал ему взаимностью: сложно питать симпатию к человеку, который вечно смотрит на тебя так, будто ты отобрал у него что-то ценное. Хотя, если быть до конца откровенным, Лань Ванцзи большей частью было всё равно на чужое отношение к себе и гораздо больше его раздражала манера общения Цзян Чэна с собственным братом: уж слишком часто из его уст звучали обвинения вроде: «хватит позорить нашу семью», «мне за тебя стыдно» и тому подобное.       Нет, конечно Вэй Усянь зачастую и правда привлекал к себе слишком много внимания. И не только нарушением школьных правил, но и просто самим своим существованием, потому что был натурой яркой и немного эксцентричной. Он никогда ничего не стеснялся и делал и говорил что вздумается. Мог пошутить громко и на весь коридор. Мог пародировать преподавателей прямо за их спинами и даже не краснел если попадался. Мог кинуться покровительственно обнимать младшего брата на глазах у понравившейся одноклассницы, ведя себя как заботливая мамочка, заставляя того злиться и краснеть. Вэй Усянь действительно временами был раздражающим. А Цзян Чэн, переполненный огромным набором каких-то комплексов, излишнего внимания к себе просто не выносил (если оно только не было спровоцировано одобрением или восхищением), поэтому бесился от выходок брата даже сильнее, чем стоило бы.       Но на самом деле Вэй Усянь грани не переходил, и даже если и дразнил младшего брата на людях, делал это довольно мягко, а при девушках, пусть и в шутливо-насмешливой манере, но Цзян Чэна хвалил, выставляя его в хорошем свете. Для того это выглядело как издевательство над его несчастной персоной, из-за чего он даже не замечал, что похвала из уст весьма красноречивого Вэй Усяня действовала как нужно, и девушки после этого смотрели в сторону Цзян Чэна с долей заинтересованности. Которое, тем не менее, довольно быстро разбивалось об стену из его сварливости и раздражительности.       Но как бы Цзян Чэн ни делал вид на людях, что Вэй Усяня терпеть не может, на самом деле это было не совсем так. Сколько бы он показушно ни кривился и ни закатывал глаза на шуточки старшего брата, в его взгляде плясали нотки радости и удовлетворения когда тот обращал на него внимание. А если Вэй Усянь долгое время к нему не подходил в школе или просто проходил мимо, спеша куда-то или будучи чем-то сильно занятым, лицо Цзян Чэна кривилось от неподдельного недовольства и становилось мрачнее тучи.       В прежние времена Лань Ванцзи почти всегда ходил по школе в компании Вэй Усяня, а потому зачастую становился свидетелем каких-то семейных сцен и общения между братьями. Он сам обычно в разговорах не участвовал (только если Вэй Усянь его не втягивал временами), и как правило занимал роль невольного наблюдателя и слушателя. А потому знал о Цзян Чэне и взаимоотношениях этих двоих даже больше, чем ему хотелось бы. Ну еще и потому, что Вэй Усянь много болтал, разумеется.       Например, Лань Ванцзи знал о собаке, что была у Цзян Чэна в детстве, которую пришлось отдать другим людям едва Вэй Усянь объявился в их доме из-за панических истерик, устраиваемых перепуганным до смерти мальчишкой. И что первое время Цзян Чэн ужасно злился на Вэй Усяня из-за этого, постоянно выгоняя последнего из их общей комнаты, до тех пор пока в одну ночь злость не была вытеснена страхом за ушедшего гулять по улицам Вэй Усяня, которого долго не могли найти. Это событие и перевернуло их отношения, открыв глаза упрямому мальчишке на собственную симпатию к названному брату, после чего они быстро подружились.       Знал он также и о том, что Вэй Усянь в детстве часто защищал брата от соседских мальчишек-хулиганов, которым тот не приглянулся, а Цзян Чэн в ответ во время прогулок всегда разгонял бродячих собак, ошивающихся поблизости, чтобы уберечь старшего от паники. И никогда и никому не рассказывал об этой его маленькой слабости, даже когда сильно злился на него.       Знал Лань Ванцзи и о том, что Цзян Чэн неоднократно заступался за старшего брата перед матерью, когда Вэй Усянь особо сильно косячил и та хотела того жестоко наказать, пусть и сам её довольно сильно боялся. А в результате порой разделял с Вэй Усянем его наказание из-за своего вмешательства.       Поэтому, несмотря на стиль их общения, для Лань Ванцзи было вполне очевидно, что братья были довольно близки и любили друг друга, пусть и в одним им понятной манере. По крайней мере, так всё выглядело раньше.       И оттого эта, не то что холодная, а совсем безразличная встреча у входа в столовую казалась чем-то из ряда вон выходящим и диким. В прежние времена Вэй Усянь закинул бы руку брату на плечи, дразня очередной шуточкой, а Цзян Чэн демонстративно закатывал бы глаза, якобы пытаясь сбросить руку брата, в то время как его губы смущенно дергались бы в намеке на довольную улыбку. А потом тот скорее всего пошел бы есть вместе с ними, возможно прихватив с собой парочку друзей. Но нет — Цзян Чэн их проигнорировал и сейчас они ели в полном одиночестве в самом конце зала.       Впрочем, в прошлом, и без Цзян Чэна с его друзьями за их с Вэй Усянем столиком зачастую и яблоку не было где упасть. И, разумеется, это вообще никакого отношения к самому Лань Ванцзи не имело. Просто где был Лань Ванцзи, там был и Вэй Усянь. А где был Вэй Усянь, там и куча людей, которые ему симпатизировали и чуть ли не в рот смотрели. И даже холодная, несколько отталкивающая аура Лань Ванцзи, не всегда срабатывала: почти всегда рядом упорно усаживалась пара желающих поболтать с Вэй Усянем. Он многим нравился, и с ним было весело, потому пространство вокруг него во время перемен и на обеде редко пустовало.       Сейчас же больше никто к нему не тянулся. Если кто и подходил, то только чтобы бросить какой-то скабрезный комментарий или сделать непристойное предложение, которое Вэй Усянь пропускал мимо ушей, продолжая болтать, даже не отрывая взгляда от Лань Ванцзи, как будто кроме них двоих вообще никого рядом не было. И если Лань Ванцзи и замечал, чтобы Вэй Усянь просто разговаривал с кем-то, то это были те, кого окружающие называли его «клиентами». Лань Ванцзи и рад бы обмануться, решив, что те были его друзьями, но общались они с ним недолго, а потом оба скрывались в определенном направлении. И возвращаясь после этого Вэй Усянь всегда выглядел несколько… кхм, потрепанно. А позже Лань Ванцзи его с этими парнями больше не видел. Зато замечал порой, как к этим самым парням быстро привязывалась пара любопытствующих, жаждущих подробностей. Лань Ванцзи в такие моменты обычно старался куда-то уйти как можно быстрее, чтобы этих разговоров не слышать.       Как бы там ни было, но при Лань Ванцзи Вэй Усянь любые предложения игнорировал. Свидетелем сцен, когда тот в обнимку с кем-то скрывался в туалете Лань Ванцзи становился лишь пару раз и совершенно ненамеренно. Однажды Вэй Усянь даже его увидел, когда уже почти дошел до своей цели. Глаза его тогда на мгновение испуганно расширились, а лицо побледнело, затем он поспешно отвернулся и буквально ввалился в злосчастный туалет, таща очередного парня за собой.       После этого Вэй Усянь принялся всячески избегать Лань Ванцзи, садясь как можно дальше от него на уроках и даже не смотря в его сторону, а чуть прозвенит звонок поспешно покидал класс.       Когда, два дня спустя, на занятии по истории им дали задание готовить совместные доклады, и Лань Ванцзи сам попросил преподавателя назначить ему в пару Вэй Усяня, тот впервые осмелился поднять на него взгляд. В итоге они сделали вид, что ничего не случилось и продолжили общаться как раньше. Лань Ванцзи даже показалось, что с тех пор Вэй Усянь стал реже пропадать из виду, проводя больше времени с ним. И это не могло не радовать. Лань Ванцзи наверное ни за что не признался бы в этом вслух, но ему откровенно не хватало тех времен, когда Вэй Усянь был перманентно рядом, со своим звонким смехом и солнечной улыбкой. Сейчас же эта радость часто оказывалась приправлена оттенком горечи, беспокойства и непонимания из-за всего происходящего, но отказаться от присутствия Вэй Усяня в собственной жизни он не мог.       Лань Ванцзи молча ел, слушая очередную байку, рассказываемую другом. На этот раз тот поведал ему произошедшую в прошлом году историю о каким-то неведомым образом сбежавших из кабинета биологии лягушках, которых им предстояло препарировать на уроке. Лань Ванцзи даже порадовался, что на тот момент учился не здесь, и что в его китайской школе подобные «опыты» в программу обучения не входили. Иначе он наверное впервые получил бы двойку не только за невыполненное задание, но и за прогул: Лань Ванцзи претило подобное варварство и жестокость. Он даже мяса не ел из жалости к животным и вряд ли смог бы своими руками одно из них убить или хладнокровно присутствовать при этом.       Вэй Усянь хихикнул и отхлебнул сока, прерываясь ненадолго. Лань Ванцзи воспользовался паузой и как только тщательно прожевал и проглотил то что ел, задал свой вопрос, внимательно разглядывая собеседника:       — И как же они сбежали?       Вэй Усянь широко и невинно улыбнулся, разводя руками и игриво сверкая подведенными черным карандашом глазами.       — Магия какая-то! Никто ничего не видел. Лягушки просто пропали из запертого кабинета. Преподаватель обнаружил только открытое окно. Но так как кабинет биологии на втором этаже, а на асфальте внизу лягушачьих трупов не обнаружилось, все дружно решили, что те просто улетели.       — Мгм… — задумчиво протянул Лань Ванцзи, не возвращаясь пока к еде и не отрывая взгляда от Вэй Усяня. — Кажется прямо напротив того окна растет высокое дерево…       — Некоторые тоже об этом подумали, но то дерево довольно тонкое и веток на нем внизу довольно мало. Разве хватило бы кому-нибудь ловкости на него забраться?       — Действительно, — хмыкнул Лань Ванцзи, покачав головой. Что-то подсказывало ему, что сбежавшие лягушки теперь обитали в пруду, который находился в парке, через который они прежде каждый день проходили с Вэй Усянем возвращаясь домой из школы.       Какое-то время они ели молча: даже Вэй Усянь, отсмеявшись, наконец сосредоточился как следует на еде, понимая что время обеда подходит к концу и надо бы поторопиться. Лань Ванцзи, который большую часть времени молчал, закончил чуть раньше и теперь невольно оглядывался по сторонам, пока ждал чтобы и друг закончил. В глаза снова бросилась фигура Цзян Чэна, усевшегося в другом конце зала, максимально далеко от них.       — С твоим братом всё в порядке? — всё же решился на вопрос Лань Ванцзи, попытавшись сделать его как можно более нейтральным.       Вэй Усянь слегка поперхнулся булочкой и торопливо запил её соком. Его глаза забегали, пока он приводил дыхание в норму.       — Да, вполне, — было бы уместно с его стороны спросить «почему ты спрашиваешь?» или «что ты имеешь ввиду?», но очевидность этого вопроса сама напрашивалась. — Просто мы решили в школе не общаться…       Вэй Усянь выглядел так, будто хотел добавить что-то еще, но видимо никак не мог придумать что именно сказать — правду ему явно озвучивать не хотелось. Лань Ванцзи вспомнил о том, как Цзян Чэн всегда пекся о своей репутации и о том, что о нём могут подумать, и, кажется, понял причину: чем меньше людей будет знать о том, чей он брат — тем лучше для него.       — А дома вы общаетесь как раньше? — задал он слишком личный вопрос. Обычно Лань Ванцзи себе подобного не позволял, но это было важно. У него в груди болезненно свербело за другого человека и ему нужно было знать.       — Да, дома всё хорошо, — облегченно улыбнулся Вэй Усянь, явно обрадованный тем, что Лань Ванцзи не спросил «почему?». Вообще он даже как будто немного расслабился и повеселел от этого упоминания. Как голодный человек, вспомнивший о ждущем его дома теплом ужине. — Цзян Чэн конечно всё такая же вредина, но в семье не без урода, так сказать, — хохотнул он беззлобно, пытаясь разрядить обстановку.       — Хорошо, — только и ответил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь принялся рассказывать очередную историю, уже про их с Цзян Чэном летние похождения, но Лань Ванцзи в этот раз слушал вполуха. Он слышал теплоту и легкую грусть в голосе Вэй Усяня и этого было достаточно. Что бы ни происходило в школе, любви Вэй Усяня к брату это не уменьшило. Хотелось бы верить, что в обратную сторону это работало так же.       Лань Ванцзи всё еще не понимал как так можно вообще и злился на Цзян Чэна за его дурацкие заморочки, но острые тиски, сжавшие его сердце в тот момент, когда Цзян Чэн отвернулся от брата в коридоре, самую малость ослабили свою хватку.